Как в глупом кино

*** Раньше коридоры ярко освещались тёплым светом заколдованных свечей: они не чадили и горели долго, поддерживая ровный, уютно трепещущий, когда кто-то проходил мимо, свет. Сейчас здесь было темно. И почему-то пахло сыростью, хотя лето было невыносимо засушливым. Раньше здесь было очень удобно бегать: длинный коридор начинался и заканчивался балконным дверьми. Отличный способ развеять скуку: разбежаться побыстрее и затормозить о плотную портьеру, подняв в воздух облачка неизбежной пыли. А потом смотреть, как светлые пылинки танцуют в пробившемся сквозь тяжёлую ткань солнечном луче. Сейчас от пыли свербило в носу. И эта влажность, почему влажность? Почему так гулко стучат по полу каблуки? Он знает здесь каждую трещинку — и не узнаёт. Почему так влажно? Почему так душно? — А вот и мой дорогой племянник, — широкая улыбка Беллатрисы висит в воздухе будто отдельно от тела. Шевелит искусанными бледными губами. Напевает что-то невыносимо знакомое. Драко смаргивает. Кажется. Ему всё это только кажется. Надо сосредоточиться. Вылавливает в сплошной черноте — почему, Салазар их дери, здесь не зажигают свечи? — бледное лицо матери и светлую — уже больше седую — голову отца. У Нарциссы во взгляде бесконечная пустая усталость. Люциус сидит с идеально прямой спиной и отсутствующим выражением. Впрочем, если вглядеться, у каждого здесь в глубине зрачков таится та самая непробиваемая нейтральность, которую тянут за собой окклюментные щиты. И Драко понимает: это не духота и не сырость не дают ему дышать. Это страх. Они все боятся. Он тоже. — Ну же, милый, — ласковый голос тётушки, славной и милой тётушки, взявшейся за образование племянника, — давай посмотрим, что ты усвоил в прошлый раз. Приглашающий жест палочкой. В углу — Малфой и не заметил сразу — мешком обмяк какой-то мужчина. Мальчик даже. Почти его ровесник. Какая разница. Драко поднимает палочку. Делает вдох. От ступней по всему телу к самому горлу поднимается волна ненависти. Ненависть сильнее страха, он не должен бояться, но должен ненавидеть. Так правильнее. Так проще. Сейчас… Он может ошибиться. Промахнуться, взмахнуть палочкой не в том направлении — и заклинание полетит в усмехающуюся прямо над его ухом Лестрейндж. — Круцио. Мальчишка в углу неестественно выгибается и кричит. Драко просыпается. И понимает, что охрип. Простынь липнет к покрытой липким холодным потом спине. Холодно. Кажется, он забыл закрыть окно, вот и замёрз, и снится всякая дрянь из-за этого. Он так надеялся, что больше вообще не будет видеть сны. Что постоянные упражнения в окклюменции, постоянная дисциплина ума позволит хоть немного ослабить контроль, расслабиться хотя бы во сне. Нет. Горячий душ. Выкрутить вентиль почти до края, чтобы смыть с себя остатки воспоминаний. Забыть, как забывают страшный сон. Забыть, что вообще может видеть сны. И согреться. Это была странная реакция на стресс: мёрзнуть. Как будто организм хотел прикинуться мёртвым и не привлекать внимания. Драко ничего не мог с этим сделать: только смириться и делать клятые бесконечные дыхательные упражнения. Он пытался искать тепла в других. Иногда казалось, что получается. Но кратковременные встречи с привлекательными девушками не давали согреться надолго. Немного теплее было, когда они пытались сойтись с Асторией: их семьи каким-то чудом поддерживали связь, и Гринграсс даже пару раз приезжала во Францию погостить. С ней было легче, но… Кошмары тогда были частыми гостями в постели Драко, и после каждой бессонной ночи он ходил злой как голодный акромантул. Она не выдержала. Сбежала, и правильно сделала. Малфой тогда даже как-то выдохнул. Астория была милой девушкой. Она заслуживала лучшего. Душ помог. Как и упорное ритмичное сопение через нос. Отвратительно даже, что с этими кошмарами было так легко справиться. Драко щёлкнул кнопку на чайнике и впервые за это недоброе утро расслабил плечи. Часы на смартфоне показывали начало четвёртого. За окном чинно смотрел сны тихий район Лондона. Даже такси в это время уважительно объезжали квартал невысоких каменных домиков стороной. Горячий чай обжёг язык. Вот и согрелся, с усмешкой подумал Малфой. Бойся своих желаний, дорогуша, они всегда исполняются не так, как ты предполагал. Так больше и не заснул, конечно. Вернее, и не ложился. Бродил по квартире, злился, что все безделушки стоят на своих местах: ни поправить, ни поворчать, что вот, никому нельзя доверить даже такую ерунду, как порядок в доме. Глотал чай чашка за чашкой. Пробовал читать, но так и бросил. Не шло: ни маггловское, ни магическое. Ни английское, ни французское. Этот странный русский, которого так отчаянно рекомендовал сценарист на работе, погружал в пучину отчаяния и безнадёжности почти такую же, как Драко ощущал в свои шестнадцать лет. Злость расползалась тонкими лучиками от затылка, приветливо обнимаясь с головной болью, сжимая череп и ледяные тиски. Он всегда злился от недосыпа. Отчаялся. Сдался. Опрокинул в себя пузырёк обезболивающего зелья. Задёрнул плотные шторы — совсем не такие, как когда-то висели в мэноре. Подключил к аудиосистеме наушники. Тягучий тенор мурлыкал на французском — с английским акцентом. Защити меня от того, что я хочу. Защити меня, защити меня.* Некому тебя спасать, Драко Малфой. Выкручивайся сам, ты это умеешь, хотя никто в это не верил. Ты тоже не верил, но пришлось научиться. *** Проснуться слишком рано ещё хуже, чем не спать вообще. Проснуться от того, что полночи наблюдал во сне собрание Пожирателей — ещё гаже. Больше всего после предутренних блужданий по квартире хотелось аппарировать к морю: в Дорсет или в Корнуолл, или даже куда-нибудь во Францию, которую он терпеть не мог, и оставшийся день тупо смотреть на размеренно набегающие на берег волны. Никуда он не аппарировал, конечно. Поплескал ледяной водой на лицо, залпом выпил крепкий кофе — горький настолько, что его передёрнуло, понял, что не имеет ни малейшего желания садиться за руль и заморачиваться с поиском точки аппарации и вызвал убер до работы. В машине залип, тупо глядя в окно, мысленно ставя галочки в списке знакомых мест города. Он плохо знал Лондон до своего бегства из магического мира: детство прошло в Уилтшире, потом Хогвартс… Иногда отец брал его с собой: по делам или пройтись до Косой Аллеи. Потом последовали встречи Пожирателей — тоже в Лондоне. Но всё это были лоскуты от цельной картины реальности, крохотные разрозненные заплатки, никак не соединённые между собой. Только сейчас он начал понимать направления и расстояния, узнавать улицы и переулки. Маггловский Лондон оказался больше, чем он когда-то думал. Разнообразнее. Он вибрировал какой-то своей магией: скорее ощутимой, чем осознаваемой. Перетекал из стеклянного-делового Сити в богемный Шордич. Обнимал томной Темзой. Заводил в небезопасные районы. Город был — неоднозначный. Много у тебя в жизни неоднозначного, да, Малфой? На студии привычно царила деловая суета. Что-то настраивали, где-то репетировали. Он поискал глазами Грейнджер — это уже стало привычкой, в которой Драко не хотел себе признаваться. Её присутствие бесило настолько привычно, что даже успокаивало. Хоть какие-то плюсы. Грейнджер тоже в последнее время какая-то нервная. Бледная, прямая, будто проглотила палку. Напряжённая, и от этого постоянно путает реплики. Краснеет, злится, и ещё сильнее расправляет плечи. Между ними происходило — что-то. Можно было списать на долгую совместную работу. Или на то, что они оба оказались магами в неволшебной среде. На что угодно можно было списать, и Драко старательно затыкал радостный подростковый голосок внутри, верещавший что-то про “наконец-то мы можем попробовать быть счастливым”. Нет, дорогой Драко с четвёртого курса. Не можем. Не сейчас. Не так. Отвратительно размяк. Один ночной кошмар — и ты трагично пускаешь сопли, да, Малфой? Соберись уже. И иди работать. *** Когда за спиной раздаётся знакомый голос, он заставляет себя не вздрагивать. Не вздрагивать, когда к тебе подходят со спины — полезный навык для бывшего Пожирателя. — Драко? — Он поворачивается, цепляя на лицо привычное безразличие. — Ужасно об этом говорить, но мне, похоже, нужна твоя консультация. Приподнял бровь, прикинул с полдюжины ответов разной степени похабности. Посмотрел на бледные щёки и искусанные губы. В нервно блестящие глаза. Размяк. Договорились встретиться в парке завтра утром. Как раз выходной, никаких съёмок. И никакого толком сна, конечно, ну и Мерлин с ним. Всё равно снится дрянь. Такие сны всегда приходят надолго: смотришь их, как дрянной сериал, целый сезон за раз. Выключить — не можешь. Но потом положен перерыв: съёмочная группа уходит на каникулы, сценаристы дорабатывают новые скрипты. Ну а там и съёмки, и продакшен. До следующего эфира можно жить почти спокойно. Они встретились, как и договаривались, в районе Ноттинг-Хилла. Молча дошли до Ладброк-сквер, и там свернули на небольшую полянку. Драко раскинул магглорепеллентный купол, добавил заглушающее заклинание и пару защитных — больше по привычке, чем из необходимости, хотя кто знает, когда она возникнет, эта необходимость. Грейнджер казалась ещё бледнее и худее, чем накануне. Тоже не спала? — Я тебя внимательно слушаю. — Лениво откинуться на спинку скамейки, прокручивая палочку между пальцев. — Мне нужен партнёр для практики беспалочковых чар. — Выпалила девушка, как будто сама боялась того, что говорит. — Вот как? А что, твои дорогие… — Не примешивай сюда моих друзей, Малфой. Я сама разберусь. — Сама, но для этого тебе нужен я? Как оригинально. Щёки Гермионы вспыхнули. Ей шло: румянец скрадывал следы усталости, Гермиона казалась какой-то особенно живой. И этот взгляд, конечно. Если бы взглядом можно было убивать, он бы уже лежал не просто мёртвый, а разрезанный на множество мелких кусочков. Такая реакция приятно щекотала нервы. Как будто немного подгоняла сердце, чтобы билось быстрее. Но, возможно, это была просто — как там её — аритмия. — Ладно, ладно. Не надо на меня так зыркать. Я слушаю.

*Placebo - Protège-moi Перевод -- какой есть :))