Как в глупом кино

Это была уже четвёртая их тренировка. Поздним вечером, рискуя наутро опоздать на съёмки, но как будто кино перестало быть важным. Как будто сместилось за задний план, стало филлером, который потом и вовсе вырежут на этапе монтажа. Центр Лондона кишел и шумел, как ему и полагалось в это время суток. Вчера, услышав про Бедфорд-сквер, Гермиона хмыкнула и спросила, не собирается ли он вести её в Британский музей. Как будто не сама придумала постоянно менять локацию, чтобы не слишком светиться перед департаментом магического правопорядка. Драко широко шагал по ярко освещённой улице, усилием воли возвращая мысли к набору заклинаний, техник, ментальным блокам и невербальной магии, ко множеству мельчайших тонкостей, позволяющих творить магию без палочки. Мысли упрямо скатывались в слащавое месиво, которое Малфой в себе признавать не хотел. Всё это, разумеется, исключительно профессиональная деформация. Побочный эффект актёрской работы. Последствия долгого нахождения на одной съёмочной площадке и, хм, ну чего-то ещё точно. Недосыпа, например. Или просто долго не отдыхал. С этими бесконечными делами он совсем перестал появляться в Косом переулке. Девочки наверняка скучают. Уже проходя громоздкое тёмно-серое здание с табличкой “Пушкинский дом” над дверью, почуял неладное. Такое, не ощущение, не опасение, а предчувствие, едва ощутимая, не дающая покоя щекотка где-то у основания шеи. Помотал головой, сделал пару вдохов. Вот же, обычная лондонская суета, обычный вечер, все куда-то идут, в пабе не протолкнуться, бесконечный трафик и мерзкая погода — лучшая атмосфера для успокоения расшалившихся нервов. Нет уж, хватит с него этих глупых тренировок, беспалочковой магии, хватит зануды Грейнджер. Надо отдохнуть. Хорошенько отдохнуть. Но, прошагав ещё метров двадцать, понял, что мерзкая щекотка не подвела и в этот раз, и никогда ещё не подводила, чтоб её. В воздухе дрожал тонкий защитный купол. А под ним… Малфой зло выругался. Уже на бегу достал из потайного кармана куртки палочку, чуть не сшиб с ног пожилую леди, выдавшую ему вслед порцию такой отборной брани, что в другой день позавидовал бы, а может и записал пару особенно смачных выражений. А сейчас — хрен с ней, тупой старухой, хрен с тупыми магглами, хрен с тупым Лондоном. Под тонким, уже почти ничего не скрывающим защитным куполом стояла, сжав кулаки, Гермиона. К ней медленно, скалясь и капая слюной на асфальт, приближался огромный волк.