Как в глупом кино

Судебный процесс тянулся и тянулся. Бесконечные допросы, проверки, очные ставки, тесты палочки, тесты магических способностей… В какой-то момент Драко начало казаться, что после войны суды были проще и понятнее. В этот же раз его как будто пытались взять на измор. Дошло даже до опроса под веритасерумом — сывороткой правды, по протоколу использовавшейся только в крайних случаях. Гермиона, услышав это, подняла такую бучу, что докатилось даже до настроенного про-министерски “Пророка”. Малфой молчал и мрачно ухмылялся, наблюдая за бурной деятельностью девушки, но не препятствовал: какой толк бороться с вышедшей из берегов реки, если она вот-вот прорвёт мощную бюрократическую дамбу, а тебе самому это на руку? То ли труды Гермионы возымели плоды, то ли нанятые Малфоем адвокаты и подключенные старые связи всё-таки были не так бесполезны, как он думал: его довольно быстро отпустили домой и даже позволили завершить съёмки, предварительно забрав палочку и навесив десяток охранных заклинаний, чтобы он при всем желании не смог сбежать. Это была полумера, попытка немного обелить название справедливого правительства и честного суда, но, Драко было с Астрономической башни плевать на причины. Главное — дома, в маггловской квартире, его никто не донимал. Кроме Грейнджер, конечно. Заглянула к нему под предлогом репетиции, хотя совместных сцен у них оставалось — на пару рабочих дней, не больше. “Репетиция” окончилась поцелуями на диване в гостиной, и могла бы и продолжиться, если бы Уизли (соплохвост ему в глотку) не прислал Гермионе патронуса, не сумев дозвониться по маггловской сотовой связи (как будто не знал, зачем люди ставят смартфон на беззвучный режим, рыжий придурок). Грейнджер сначала заметно разозлилась, но сразу сникла. Драко недовольно скрипнул зубами: момент был окончательно упущен. Выпускать раскрасневшуюся от поцелуев девушкуиз объятий было обидно, но ещё витавшие в воздухе искорки магии, оставленные патронусом, портили настрой даже самому Малфою. На следующий день позвал её в кино. Пока набирал сообщение на смартфоне, проклял всё на свете, включая собственный внутренний голос, оравший что-то про то, что кое-кто ведёт себя как маггловский школьник. “Привет, Грейнджер. Заеду за тобой в шесть. Оденься красиво.” Сделал ещё пару звонков: договорился, что вечером его “Бентли” повезёт знакомый водитель — пожилой чернокожий маггл, который не задавал вопросов и вообще был восхитительно молчалив, и забронировал места в кинотеатре. Провёл остаток дня, слоняясь по квартире, повторяя текст роли и комкая лист за листом бумагу, пытаясь сочинить письмо матери. Чувствовал себя по-идиотски счастливым. Даже отсутствие палочки и неощутимые, но осознаваемые охранные заклятия, висящие над макушкой, почти не раздражали.