***
Юрва и Малва отправились на крытые аллеи. Долгие часы прошли в увлекательных беседах. Начав с обсуждения нового биома в Кйалто, они перешли на разговоры о своём прошлом. Юрва узнал, что Малва, как и он, была рождена искусственной маткой. Узнал Юрва и о её брате, выращенном из того же исходного генетического материала, пусть и с другим набором генетических дополнений. Новые знакомые рассказали друг другу много увлекательных историй и поделились планами на будущее. Затем они отправились на праздник, где среди разноцветных огней и весёлых хороводов приняли участие в играх и конкурсах. Юрва особенно преуспел в игре, в которой требовалось выхватывать рукой из искусственного ручья вёрткую синтетическую рыбу. Под самый рассвет к ним присоединился брат Малвы, Эймо Миёкёлё. Тот оказался тем ещё балагуром, и вскоре Юрва оказался в центре большой праздничной компании. Когда алый диск Латиоры показался над восточными горами, Малва собралась домой, сославшись на потребность в отдыхе и времени на ознакомление с новостями товарищей из Кйалто. Юрва решил последовать её примеру и пройти часть пути с ней. Эймо, крепко обняв их обоих, выразил желание продолжить праздник походом в дворец музыки. Но прочие тоже стали откалываться от веселья — кого-то ждали увлекательные и важные дела, кого-то — встречи с любимыми или уединённые размышления. В результате Эймо отправился в институт генной инженерии растений, объявив, что обрёл вдохновение на улучшение какого-то необыкновенного дерева. Юрва и Малва шли по пустынным улицам, закутавшись в плащи. По-прежнему моросил дождь. Посреди площади, у башенки цвета песчаника, покрытой затейливыми рисунками и увенчанной семиконечной звездой, их пути расходились — но надолго ли? Малва остановилась. — Желаешь ли ты новой встречи? — спросил Юрва, деликатно коснувшись руки новой знакомой. — Желаю, Юрва, — Малва столь же деликатно обняла Юрву, и как будто невзначай коснулась его щеки кончиком носа. — А ты не желаешь перейти в нашу команду? В Кйалто ещё много работы. На побережье опытному экоинженеру с искрой авантюризма не так интересно. Мне показалось, что ты заскучал. Переходи к нам, не пожалеешь! — Я обдумаю твои слова, — сказал Юрва, чуть отстраняясь. — С высокой вероятностью я приму приглашение. Только мне нужно сдать все дела товарищу. Создай прекрасное! Соприкоснувшись на прощание кончиками коготков, они отправились в разные стороны.***
Спустя несколько лет В амфитеатре Малого Научного Совета Юйнон-Варайо царило оживление. Слушатели и докладчики в ярких праздничных одеждах рассаживались по своим местам после перерыва. В воздухе загорались голограммы виртуальных гостей. Несмотря на развитие средств дистанционного присутствия, дававших почти неотличимую картину и ощущения, самые важные и увлекательные мероприятия большинство алтимэт старалось посещать лично. В конце концов, ещё в школах учили ценить живое общение. На первом ряду справа выделялись двое: высокая алтимэ с длинными красно-рыжими волосами в алом одеянии с золотым шитьём и худой до болезненности алтимэ с необычно короткой стрижкой, одетый в изумрудный комбинезон с драгоценными камнями на воротнике. — Кто следующий выступает? — спросила девушка в чёрном с третьего ряда своего соседа. — Юрва Сумра Инкрихойнон, — ответил тот. — Трудится над новой субстанцией, созданной на пульсаре Люкта: аата-тинтой. В центр амфитеатра вышел высокий алтимэ с длинными серебряными волосами, в великолепных сине-ультрафиолетовых одеждах, украшенных крошечными бриллиантовыми звёздочками. Окинув взглядом оранжевых глаз аудиторию, он поднял руки, прося тишины. Аудитория стихла и приготовилась слушать. — Счастлив видеть в этом зале столько прекрасных алтимэт и считаю за большую честь ваше внимание, — начал Юрва. — Позволю себе пойти с верховья реки*. Перед нашей цивилизацией стоит важная задача, которую можно обобщить как преодоление времени. Уже многие тысячелетия мы бьёмся над ней, и достигли немалых успехов, однако нужно двигаться дальше. Почему — скажу позднее. Сначала о задаче. Худой на первом ряду задумчиво царапнул нос коготком. — С тех далёких времён, как наши предки обрели разум, мы занимались тем, что преображаем даровое и природное в искусственное и трудовое. В силу этого мы превратились в управляющую часть природы, с каждым оборотом светил всё более могущественную. Мы накапливали знания и применяли их в труде. Мы научились глубоко любить и сопереживать. Это создало особое отношение со временем. Часть нас будто бы плывёт со скоростью, отличающейся от всеобщего течения. Так мы ощутили время. Ощущение, осознавание времени есть память о прошедшем и представление о будущем. Но что есть течение, от которого отстали мы? Это животное биение жизни, вечное, непрекращающееся настоящее, сиюминутное восприятие. Непрекращающееся рождение и умирание, сосредоточенное на крошечном островке между океаном прошлого и туманами будущего. Память осознаёт время и противостоит ему. Мы стали теми, кем являемся сейчас, во времена, когда поняли необходимость восстановления памяти о прошлом, изучения каждой черты прошлого — и когда восстали против этого потока времени. Формат выступлений в тот день предполагал лирику, и поэтому слушатели воспринимали сказанное в большинстве своём весьма благосклонно. — Расширение памяти сначала через песни, затем через письменность стало первым шагом к преодолению времени, уносящего дорогое нам и нас самих в забвение. С развитием культуры рос островок памяти между прошлым и будущим. Спустя тысячелетия мы начали управлять своим временем на совсем ином уровне, изменяя свои тела так, чтобы удерживать их на островке всё дольше и дольше. Кроме того, мы начали совершать заплывы в океан прошлого, чтобы вернуть утраченное ранее — например, мы восстановили способность различать тонкие оттенки красного, потерянную нашими эволюционными предками. Красный во всём его многообразии — мой любимый цвет. Для меня это цвет созидания, обретения, возвращения и возрождения. Алтимэ в красном весело покачала головой. — Получается, что преодоление времени является главным итогом всеобщей организации и регуляции явлений материального мира. Знание является скрытым двигателем истории, превращающим неосознанное движение жизни по поколениям в её восхождение. И, в конечном счёте, преодоление времени упирается в задачу создания совершенных методов сохранения и возрождения памяти. И недавно наши друзья с далёкой Карпы Лоссы совершили великий прорыв в преодолении времени. Использовав экзотические частицы плектоны, полученные в экспериментах на звезде-пульсаре, они создали особые кристаллы, что назвали аата-тинтой. Это новый вид программируемой материи, наряду с полисплавом, однако даже более перспективный. В воздухе над Юрвой вспыхнули голографические схемы и иллюстрации. — Аата-тинта является идеальным кристаллом времени, запоминая раз и навсегда заданное состояние и возвращаясь к нему в зависящий от структуры кристалла момент. Аата-тинта является идеальной материальной основой для реализации обратимых квантовых, петлевых и экстрамерных вычислений. Эта мыслящая материя не требует энергии для обработки информации, тратя её лишь на ввод и вывод. Аата-тинта поразительно пластична, лишь немногим уступая полисплаву, и потенциально превосходит его в способностях к самовосстановлению. По расчётам, приведённым надо мной, аата-тинта может сохранять информацию без потерь на время, равное времени самопроизвольного распада своей барионной компоненты, что более чем на двадцать четыре порядка превышает нынешний возраст Вселенной! Минимальные элементы аата-тинты, сохраняющие информацию, выдерживают большинство известных нам вредоносных воздействий. Уже сейчас наши друзья на Карпе Лоссе достигли успехов в создании примитивных форм искусственной жизни на основе аата-тинты. Их мечта — воспроизвести наши тела в аата-тинте, чтобы овладеть временем в несравненно высшей степени, чем ныне. Юрва сделал паузу. — Мы не стареем и не умираем от старости уже многие тысячи лет. Мы соединили плоть с техникой. Хотя плоть предаёт многих из нас со временем, мы успешно заменяем вышедшие из строя органические компоненты синтетическими. Но плоть по-прежнему слишком хрупка, и со временем требует всё больших ресурсов для ремонта. Есть исследование, показывающее, что сейчас ожидаемый срок нашей жизни со всей возможной медицинской помощью составляет около миллиона лет. Для нашего рассуждения возьмём именно эту оценку. Остановиться на миллионе было бы неразумно. Мы всё ещё можем погибнуть безвозвратно от самых разных аварий и катастроф. Преображение в бессмертных кристаллических существ откроет и новые горизонты развития разума. — Каким способом осуществить подлинный перенос разума? — воспользовавшись паузой, вступил худой. — На Карпе Лоссе зашли в тупик. Мастера с Утйо намекали на незначительные успехи, но новости от них придут лишь через пятнадцать стандартных лет. — И так я перехожу к сути моей идеи! — воскликнул Юрва. — Знатоки кристаллов с Карпы Лоссы потерпели поражение, потому что попытались взойти на вершину одним прыжком. Их обнадёжило свойство особым образом подготовленной аата-тинты «вытягивать» высокоуровневые информационные процессы из биологической нервной ткани. Им казалось, что успех близок, но аата-тинта разрушала вытянутые процессы, так как они не были подготовлены к переходу, а сами кристаллы не настроены под них. — Что же ты предлагаешь? Очень интересно! — окликнул слушатель с задних рядов. — Начать с малого. Не пытаться перенести разум, даже не пытаться перенести скудное мышление рыбы. А дополнить разум структурой из аата-тинты без полной интеграции, с возможностью отсоединения в любой момент. Научить разум взаимодействовать с аата-тинтой, а её настроить на нас. — Любопытно, — сказал худой. — Это подмена задачи, хотя, безусловно, такое исследование может принести пользу, — высказалась слушательница со второго ряда. — Подробную информацию о моей идее вы можете загрузить прямо сейчас из голограммы, — сообщил Юрва. — Обруч-усилитель мозга из аата-тинты? — донеслось из амфитеатра. — Как первый шаг. Затем укреплённый пластичный скафандр из аата-тинты, — сказал Юрва. — Чтобы сразу учиться управлять кристаллом в форм-факторе тела. Это принципиальный момент. Доказательство в голограмме. — Дерзко, очень дерзко, — сказал худой. — В нашем распоряжении сейчас немногим более четырёх тонн аата-тинты, доставленной с Карпы Лоссы грузовым релятивистским зондом. Большая часть уже распределена. Осталось менее двухсот килограммов. Сколько ты осмелишься желать? — Тридцать шесть килограммов — в идеале. Аата-тинта может быть самого опасного сорта, я готов работать с любой, — сказал Юрва. — Удовлетворительно — восемнадцать килограммов. Меньше чем четырнадцать давать смысла нет. — Что же, тогда начнём обсуждение. Включите связь с остальными, — сказали из амфитеатра. Дискуссия затянулась на час. Подключили даже Институт Благополучия, психологи из которого оценили, какое использование оставшихся запасов аата-тинты будет лучше для психологического состояния общества. Юрва давал комментарии к своему проекту. Наконец, вердикт был вынесен. — Двадцать килограммов «серого» сорта, — огласить решение выбрали алтимэ с третьего ряда, занимавшуюся совершенствованием полисплава. — И все необходимые инструменты. Счастье ждёт тебя в Доме Звёздных Даров. Забирай хоть завтра. — Благодарю вас, друзья. Возможную нехватку аата-тинты для каких-то узлов закрою полисплавом и другими материалами. Я приложу весь талант и всё усердие. — Будь осторожен, это опасный сорт, — услышал он от худого.***
— Ты прекрасно выступил, — сказала Малва Юрве на улице. — И материалы подготовил хорошо. Если бы отказали, были бы очень неправы. — Благодарю. Ты мне очень помогала, — ответил Юрва и посмотрел в небо. Погода выдалась на удивление ясной для поздней осени. Россыпи звёзд манили в бесконечность. — Не жалеешь, что ушёл из экоинженерии? — спросила Малва. — Немного. Но я знаю, чего хочу. — Понимаю тебя. Я же пока не могу представить себя ни в чём ином. Юрва обнял подругу за плечи. — Не передумала ехать с полярниками? — Нет. Им нужна моя помощь. — Поберегла бы себя. Врач советовал прожить год в покое. Сама говорила, что нездоровится. Малва шутливо толкнула Юрву. — Ты же знаешь, это бесполезно, зачем повторяешь? — посерьёзнев, она продолжила. — Ты всё сам понимаешь. Для сильных, как мы с тобой, жить — значит цвести, каковы бы ни были последствия расцвета. Соки будут подниматься. Причитать и пищать мы не станем. Ты сам мне говорил — жизнь должна изобиловать умом, чувством и волей. Только такая жизнь заслуживает названия жизни. Если я буду отлёживаться, то завяну. Давай будем сильны и велики во всех наших поступках, будем развивать свои жизни, будем смело бросать силы в дело, будем наслаждаться! Юрва слушал её и любовался. Тревога и любовь сплелись воедино внутри него. — Я возьму двойной запас лекарств. Со мной всё будет хорошо. Системному аутоимунному некрозу меня не взять. Некоторое время они шли молча. С неба подмигивала фиолетовая Оомала. На повороте улицы собралась компания уличных музыкантов, выгадавших ясную ночь без дождя. Музыканты играли задумчивую спокойную мелодию. — Жаль только, что мы теперь долго будем видеться только виртуально, — нарушила молчание Малва и почесала коготками в волосах Юрвы. — Но так надо. И ты вернёшься ко мне, верно? — Я вернусь.