Мастер Рассекающего удара

С тех пор, как Оро и Марцел заключили сделку, согласно которой один должен как можно реже умирать на арене Колизея, а второй — платить соразмерно восторгу публики, мастер гвоздя каждый вечер проводил на малой арене. Он привык отрабатывать приёмы и оттачивать Великие техники в то время, когда остальные жуки ужинали и готовились ко сну — правда, раньше его тренировочной площадкой было кладбище на окраине Грязьмута. И он не изменял своей привычке ни одного дня. Прочие гладиаторы не смели мешать суровому мастеру и редко заглядывали на малую арену в вечерние часы. Тем больше Оро удивился, когда один из рядовых глупцов, в кои-то веки расставшийся с глухим шлемом, просунул голову в проём входа и привлёк его внимание: — Эй, Рассекающий! Эй! Оро, не убирая гвоздь в ножны, наградил его тяжёлым взглядом, но глупца это ничуть не смутило. — Чего тебе надо? — поинтересовался мастер, раздумывая, стоит ли для острастки припугнуть жука или всё-таки это будет лишним. — Нет, это ты чего пропадаешь здесь? — задал встречный вопрос глупец. — Мы там уже собрались праздновать, и тут хватились — где же наш новый чемпион? — Что празднуете? — А как же? Ночь середины года! Разве там, откуда ты родом, нет такого праздника? Оро пожал плечами. В Грязьмуте порой проходили фестивали, но они не были привязаны к конкретной дате, да и по мере того, как город пустел, у оставшихся жителей желание веселиться стремительно уменьшалось. — Ладно, но тебе же ничего не мешает хоть раз в году отдохнуть от… вот всего этого? — жук кивнул на всё ещё обнажённый гвоздь Оро. — Да и потом, ребятам хочется поближе узнать тебя… Работаем ведь теперь вместе. — А тебя послали за мной, потому что не жалко? — фыркнул Оро. Но гвоздь в ножны убрал. Глупец только нервно хихикнул и поманил мастера лапкой. Они вышли в общий зал, который успел преобразиться всего за пару часов. Клетки были сдвинуты в дальний угол, а посередине протянулся длинный стол, за которым собрались, кажется, все глупцы и чемпионы Колизея. Появление Оро вызвало волну удивлённого и одобрительного гула, пролетевшего по толпе празднующих. С края, где собрались немногочисленные чемпионы, призывно помахали. — Свободен, молоток, — прошипел чемпион-сколопендра, вручая подбежавшему глупцу крупную монету гео. Тот, сверкая глазами, умчался на противоположный угол стола, а Оро уже протягивал руку для рукопожатия другой чемпион, верзила-дровосек. — Здорóво, — он указал на чудом освободившееся место подле себя. — Мы уж думали, ты ушёл праздновать с кем-то ещё. Мало ли, у тебя в Городе Слёз осталась мадемуазель какая-нибудь. — Не планировал вообще никаких праздников сегодня, — признался Оро, садясь за общий стол. К нему тут же придвинули грубо вылепленную кружку и налили, расплескивая, мутно-золотую жидкость. — Планы, смотрю, изменились, — усмехнулся дровосек — А что, давайте такой тост: за планы, которые, сколь бы ни были переменчивы, всегда выполнялись! — Эк ты завернул, хороший пост! — шикнул сколопендра, поднимая сразу два стакана с, по всей видимости, перебродившим соком. Оро тоже пригубил свою порцию. Вкус у пойла оказался кислый, оно жгуче ударило в голову, так что из глаз едва не выступили слёзы, но уже через пару секунд осталось лишь приятное горьковатое послевкусие. — Настойка на аспидной желчи, — пояснил дровосек, видя, как поморщился Оро. — Первый глоток всегда противный, но дальше идёт как милое. Так и откуда же ты, Рассекающий? Марцел нам так и не сказал. — Я сам ему не говорил. Если вкратце — издалека. — Но уж точно из Халлоунеста, коли ты по-нашему шпаришь. А то был у нас один, — дровосек повёл усами, силясь вспомнить что-то, а потом пихнул в бок соседа, белого хруща: — Эй, не помнишь этого смешного типа, который ещё шепелявил и с чёрными крылышками? — Мёртвую Голову что ли? — оторвавшись от кружки, предположил хрущ, и дровосек тут же перебил его: — Точно! Он вообще прилетел из земель, где пещеры растут вверх, а не вглубь. — Ну уж таких чудес не встречал, — мотнул головой Оро, обнаруживая, что кто-то уже снова долил ему настойки едва ли не до краёв. Ничего не оставалось, кроме как воспользоваться внезапной щедростью. Посреди общего гула голосов вдруг выделился тонкий муравьиный выкрик: — А за господина Марцела мы так и не выпили, ребята! — Точно, — пробасил дровосек, который, похоже, был избран всеми прочими главой торжества. — За шефа и процветание нашего общего дела! Оро сделал пару глотков аспидной настойки и хотел было уже поставить кружку, как дровосек пихнул его в бок. — За Марцела пьют до дна, — негромко сообщил он, ухмыляясь в усы. — Таков наш обычай. Глянув на остальных чемпионов, Оро убедился, что и хрущ, и сколопендра, и даже те, с кем он и словом не перебросился, внимательно следили за его поведением. Фыркнул, выпрямился и залпом осушил кружку. Настойка обожгла горло и осела внутри сгустком жара, точно Оро проглотил уголёк. — Закусить? — с той же ухмылкой предложил дровосек, но Оро мотнул головой: — Первую не закусывают, — он глянул на него с превосходством, — таков уже мой обычай. Чемпионы уважительно покивали. Дровосек вовсе расхохотался и знаком велел наполнить опустевшие кружки и стаканы. Обстановка совершенно разрядилась. Как и обещалось, после целой кружки аспидной настойки Оро не то что её, а вообще всё что угодно мог выпить, даже не поморщившись. Алкоголь никогда не веселил его и не развязывал язык — скорее, помогал заглушить неприятные мысли. К тому же, за столом и без него было кому потравить байки. — …а потом хрясь — и этого чревня на две половинки! — вещал хрущ. — Сколько из него желчи вылилось — два дня потом оттирали! Шеф сказал, пока не выдраим всё до блеска, на большую арену не выйдем, и плакала наша премия. — Ты потом неделю этим чревнем вонял, — хохотал дровосек. Сколопендра шипел и вовсе неразборчиво — или у Оро уже не хватало сил, чтобы понимать его речь? Да и комната словно накренилась, а сознание ушло куда-то далеко, и вот уже в ушах дули ветры Воющих скал, а перед глазами вспыхивали странные пламенные цветки, которых Оро в жизни не видал. «Салюты запускают», — подумал он, прежде чем провалиться в бессознательный сон. Он очнулся в углу общего зала, в куче таких же захмелевших и заторможенных жуков. Постепенно приходя в себя и хватаясь за голову, выкарабкался и тут же осел на пол. Страшно хотелось умереть на месте, чтобы не чувствовать раскалывающей череп боли. Или принять хоть что-нибудь, что облегчило бы его состояние. — А, здорóво, — медленно подняв голову, Оро узнал чемпиона-дровосека. Он, как и вчера, ухмылялся в усы. — Что, дурно стало? Слаб ты, значит. — Мешать настойку… с забродившим соком… кто угодно… слаб, — сцеживая по слову, проговорил Оро, вспоминая недавнее празднество. И правда, как это он додумался? Или сок сам оказался в его кружке? Кто-то добросердечный подлил… — Да уж, с кем не бывает, — дровосек довольно прошествовал мимо Оро, издевательски щёлкнув по одному из отростков маски, из-за чего голова зазвенела от очередного приступа боли. Оро машинально, даже не успев подумать, потянулся к гвоздю… Пальцы сомкнулись на воздухе. Но он точно был уверен, что пришёл на праздник с тренировки вместе с оружием, не успев его нигде оставить. Все странности этого вечера вывалились на него, словно из ковша. Глупец, которого наградили монетой за то, что он привёл Оро. Настойка, чудесным образом постоянно пополняющаяся и в какой-то момент превратившаяся в менее крепкий напиток. Множество тостов и «таков обычай — пить до дна», хотя было ясно, что остальные почти не придерживаются этого правила. Тогда его занимало лишь, как выглядеть достойно при других чемпионах — и сколько можно выпить за их счёт. А сейчас он остался без гвоздя и был уверен, что, вернувшись в комнату, не обнаружит там сбережений, которые он успел накопить за недолгое пребывание в Колизее. И никто из чемпионов не признается, кому пришла в голову такая замечательная идея — напоить и облапошить новенького. За такие шутки в зубах бывают промежутки — вот что Оро знал точно. Однако пришлось отложить месть до тех времён, когда он смог бы хоть пару шагов ступить без головокружения. А уж тогда он докажет, что не забывает о «приятелях». Через два дня чемпион-дровосек, зайдя в свою комнату, застал там сколопендру. Тот выглядел помятым, один ус висел вдоль тела, как обрубленный. Он хмуро покосился на дровосека и сказал, растягивая шипящие сильнее обычного: — Рас-с-секающий не в вос-сторге от твоей забавы. — А ты совсем размяк, что позволил ему отделать себя? — без капли сострадания осведомился дровосек, оглядев товарища. — Ты не видел, ч-ш-што он сегодня учудил? Выш-шел на арену без гвоздя. Рвал и метал. Как дикий ш-шершень. Ч-чуть меня не убил. Потом ш-шеф с ним ругался, я уже не слуш-шал. Замни это дело, пока шеф ничего не проч-чухал. Любит он этого позера, и тебе по баш-шке настучит. — Оро не сдаст никого шефу, уж скорее сам удавится, — фыркнул дровосек. — Он ж принципиальный. Не кисни, он свою заточку обратно не получит. — Ну, брат, я тоже хотел по-хорош-шему, — почему-то вздохнул сколопендра и тенью выскользнул из комнаты. Вместо него показался Оро. Дровосек фыркнул: — И за сколько же эта многоножка продалась? — За всё то гео, что он выкрал у меня, — сухо ответил Оро, замерев в проходе. — Верни гвоздь — тогда и тебе долг простится. — Ты думаешь, что можешь ставить мне условия? — усмехнулся дровосек. — А что, раз тебе денег не жалко, так и выкупи его. За сто тысяч. Или ты не настолько ценишь своё оружие? — Я могу просто взять его, — спокойно перенёс укол в свою сторону Оро. — Он стоит за той ширмой среди остального арсенала, третий слева. Не думаю, что ты успел бы перепрятать его. — Что, тоже длиннотелый раскололся? — Нет, не он. Помнишь глупца? Он сдал вас всех. — Гнида мелкая. Убить его мало. — Верно. Но ничего хуже я не придумал, так что он мёртв. Оро сверлил дровосека тяжёлым взглядом. Тот сжал кулаки и предупредил: — Ввяжешься в драку — Марцел вышвырнет тебя. — Зато я успею добраться до гвоздя и перерезать тебе горло. Хочешь проверить, успею ли? В голосе мастера звучала решительность, стальная и острая, как кромка его оружия. Дровосек помедлил пару секунд, а затем расплылся в улыбке. — Ну мы же просто разыграли тебя, зачем так злиться? Забирай на здоровье. И, когда Оро, готовый к любой подлости с его стороны, приблизился к ширме, он негромко добавил: — Шефу ни слова. — Само собой, — хмуро отозвался Оро, вкладывая гвоздь в ножны.