Витражи

      Гостиная маленького домика в спальном районе Кавасаки сейчас звучала по-особенному уютно, наполнившись тонким девичьим смехом и звоном бокалов. За окном хлопьями спадал на промерзшую землю первый декабрьский снег и подвывал ветер, но внутри горел камин — сегодня холода были ни по чем.       — Ну так вот, о чем это я, — длинноволосая блондинка с яркими сапфировыми глазами отпила из бокала еще немного и продолжила свою историю: — этот идиот мало того, что травил мне эти тупые анекдоты, так еще и попросил заплатить за него! Ну, я взяла и ушла, заплатив только за себя.       — Веселая у тебя жизнь, ничего не скажешь, — усмехнулась хозяйка дома, заливая в себя остатки шампанского — мне бы кто анекдоты потравил, я бы за него даже заплатила.       Собравшаяся за столом компания снова засмеялись. Каждая из них помнила и понимала, каким тяжелым трудом все это досталось Аку — и дом, и камин, и даже шампанское было куплено на деньги, за которые она безостановочно вкалывала с четырнадцати лет, чтобы к двадцати иметь свой стабильный доход и маленький бизнес. О свиданиях и ресторанах тут речи не шло. Максимум, что было у нее из жалкого подобия романтики — это вечно побитая фриковатого вида маленькая проблема.       Атмосфера вмиг поменялась, стоило хлопнуть входной двери.       А вот и проблема.       — Расходимся, — скомандовал злой низкий голос, — Камада, нужна помощь.       Мужчина, показавшийся из-за арки, соединяющей прихожую со столовой, выглядел так, как будто его сбил автомобиль, не забыв пару раз проехаться туда-обратно для закрепления эффекта. Свободно болтающаяся левая рука, разбитая голова и множественные ссадины на лице бросились в глаза в первую очередь. Волосы, когда-то отливающие платиновым блондом, из-за крови и грязи теперь казались медными.       — Вот же… Блять, — девушка подорвалась из-за стола, быстро пересекая расстояние до внезапного гостя, — девочки, закажите такси, я оплачу, — и, перекинув через плечо здоровую руку, повела мужчину в ванную.       — Как же ты меня заебал, Мадараме, — Аку усадила его на бортик ванной, — жди, я сейчас вернусь. Не смей отключаться.       Подруги уже обувались, когда она снова появилась на кухне, чтобы достать аптечку.       — Аку, — прошептала блондинка, подзывая девушку к себе, — ты еще не устала нянчиться с этим отбросом?       — Завали ебальник! — послышалось из глубины дома. Видимо, говорила она все же недостаточно тихо.       — Простите меня, девочки, — Камада обняла каждую из них на прощание, пропуская предыдущие реплики мимо ушей, — соберемся как-нибудь потом.       Закрыв дверь, она с аптечкой наперевес понеслась в ванную. Надо было срочно оказать мужчине первую помощь и удостовериться, что он не откинется прямо там.       — Не говори мне, что ты опять нарвался на кого-то из-за косого взгляда, — девушка промокнула ватный тампон и начала оттирать кровь с бледного лица, — а то я тебя добью.       Под слоем запекшейся крови обнаружилась раскроенная бровь и небольшой порез на голове — видимо, драка была с оружием. Нижняя губа также была порезана — останется большой шрам. Еще один.       Он выводил ее из себя одним своим видом. А еще, конечно же, тем, что до сих пор заявлялся в ее дом, как в свой собственный. Не привык слышать слова «нет» — каждый раз просто притворялся, что между ними не случалось ни ссор, ни выяснений отношений. А Камада просто не могла ему не помогать — он приходил к ней в любом состоянии, пьяный или побитый; даже если не мог вспомнить дорогу до своего пристанища — домом это назвать было сложно — ноги приводили его сюда. Знал же, засранец, что его ни за что не прогонят.       — Так что в итоге произошло? И что с рукой? — закончив с обработкой ран, она из последних сил старалась сохранить самообладание и не толкнуть его в ванную, чтобы забить до смерти своими слабыми женскими ручками. Подобные выходки с внезапными приходами в крови и с костями наружу ее уже порядком достали, — раздевайся, осмотрю.       — Вывих, — четко произнес он, снимая грязную толстовку, — они сами напросились.       — Какой же ты долбоеб, — Аку ощупывала худое тело на предмет переломов, внимательно следя за изменениями на лице мужчины. Видимо, серьезно пострадало только лицо. Не увидев явных травм, девушка схватила его за больную руку, — выдох.       От крика, последовавшего за этим, едва не заложило уши. Благо, он был кратковременным и через пару секунд Шион уже сам выдернул конечность из некрепкой хватки и свободно ей шевелил.       — Ебанутая, предупредила бы, — прошипел он, потирая запястье. Боль действительно почти ушла.       — Я предупредила.       Камада уселась на теплый кафель, прислонившись спиной к стене. День, конечно, пестрил приключениями: с самого утра запара на работе, продлившаяся до вечера; вечером — посиделки с девочками в отчаянной попытке запомнить все их истории и не забывать тоже хоть что-то говорить, а ночью — уже даже как-то привычно — побитый Мадараме в полумертвом состоянии. Среднестатистическая пятница.       Кипельно-белая ванная комната, с пола до потолка отделанная кафельной плиткой, не в первый раз становилась оплотом боли и попыток ее унять. Аку могла до мелочей вспомнить каждый раз, когда он приходил к ней вот так, без предупреждения и приветствия, и с порога заявлял — «лечи». Лечи раны, разговаривай со мной и лечи душу, вылечи мое одиночество и дай почувствовать себя нужным. Живым. Человеком, который достоин чьего-то внимания и заботы.       Шион тоже опускается вниз, на пол, задевая ее ногу своей. Не случайно — старается сохранить хоть какой-то физический контакт, чтобы чувствовать ее рядом. Знать, что она все еще тут и никуда не уйдет.       — Я посплю на диване? — странно, что он вообще задает этот вопрос. Обычно он делает что-то, не спрашивая.       — Спи. — Девушка внимательно осматривает лицо напротив, отмечая его непривычно-виноватое выражение, — можешь оставаться, пока не станет лучше. У меня все равно выходные.       Тишина снова повисла на пару минут, но не была напряженной или дискомфортной. Что бы ни говорили вокруг, Камаде было комфортно с Мадараме. Он был проблемным, слишком много на себя брал и бессовестно много выебывался, но все же никогда не поднимал на нее руку и не оскорблял так, чтобы стало обидно. А еще помогал — по мелочи, чем мог, но все равно это было больше, чем сделал бы любой из ее потенциальных ухажеров.       — Ты когда-нибудь перестанешь быть таким бешеным? — спросила Аку, замечая, что от желания вырвать ему ноги не осталось и следа, — приходить побитым и едва живым и злить меня до трясучки?       — А ты перестанешь пытаться делать вид, что ты нормальная? — Шион пересел на ее сторону, роняя голову на женское плечо, — не ври, что тебе правда интересны эти посиделки с расфуфыренными барышнями и глотание шампанского от скуки, — он совсем потерял и так не присущее ему чувство такта и лег на нее, укладываясь прямо на вытянутые колени, — твои сучки правы, Камада. Вместо того, чтобы разъезжать с богатыми мужиками на мерсах, ты якшаешься с янки и систематически отмываешь с него кровь.       — Ну… — задумалась она, — ты будешь посимпатичнее богатого мужика на мерсе, — тонкие пальцы начали поглаживать бритый висок, — хоть беднее и грязнее.       — Эй.        Аку заливисто засмеялась с его реакции, хоть и ожидала ее. Все-таки она слишком добрая для этого мира.