Глаза цвета ноябрьского неба

      — Ты вставать будешь?              Уже с самого утра в доме Пятифановых был гам. По крайней мере на кухне, ведь Леша собирался на работу, а до этого следовало разбудить своего отпрыска на школьную линейку и приготовить ему завтрак.              Рома категорически отказывался вставать. Глаза не открывались после приятного сна, да и не было сил встать. Тело, не привыкшее больше просыпаться по режиму, перестраивалось очень сложно. Рома застонал, накрывая голову подушкой и абстрагируясь от родного папы. Леша без зазрения совести подошел к кровати подростка, рывком снимая с него одеяло и комком скидывая к подножию. Омега упер руки в бока, нахмурив брови и строго притоптывая ногой.              Осень подкралась абсолютно незаметно. Вот только недавно было лето, ярко светило солнышко, а вот уже первое сентября, которое встречало жителей посёлка сгустившимися облаками и моросящим дождиком. И вот уже как два года подряд Рома был самым счастливым на свете альфой. Его мечта стала явью, он стал парнем Тоши. Их родители приняли эту новость благодушно, не став препятствовать подросткам, да и зачем? Леше нравился Антон, а Рома нравился родителям Тоши. Только взрослых безмерно волновал вопрос того, чтобы их дети не начали жить слишком рано половой жизнью. Но это можно было предостеречь, если не оставлять детей одних надолго. А с каждым днем это становилось сделать все более невозможным. Родители Антона договорились между собой увозить на месяц Антона в гости в город, как раз Олега отправляли в командировку. Оля ездила вместе с родителями, поэтому семейный дом оставляли как раз на присмотр Ромке, ведь не так давно Карина решила завести живность. Курочек своих она ласково обзывала: «Дурочки мои».              На течки Тоши ребятам категорически запрещали видеться. Оно и понятно, оба уже были сформированы, прекрасно знали, что такое секс, по крайней мере Рома. Да и Карина догадывалась, что и Антон уже достаточно ориентируется в этой теме. Хотя дома постоянно проводили у обоих профилактические беседы, что секс до свадьбы — это грязно и стыдно. Петров установку вбил в голову, тогда как Ромка только посмеивался и качал головой в разговоре с папой, а потом прикрывался от мягкого тапочка. Будто самому Леше было приятно рассказывать о таком.              Рома поежился. Дома было прохладно, ведь папа не затапливал печь, а поэтому альфа пошарился вокруг рукой, не находя одеяла.              — Да что? Дай ещё пять минут! — он протестующе вновь накрылся подушкой и забурчал нечто нечленораздельное, но кажется, Леша разобрал то, как Ромка пидорасил школу.              — За тобой уже Антон пришел, — произнёс Леша и удалился на кухню, где Рому и правда ждал Петров.              Рома приоткрыл глаза, чуть нахмурился и застонал в подушку. Поспать ему точно не получится, что было достаточно печально, ведь папа не даст ему этого сделать. А если вместе с ним и Тоша, то там уж и вообще даже придется красиво одеваться.              Альфа, бурча, поднялся с кровати, небрежно заправив ее, а затем надел треники и майку, шлепая босыми ногами на кухню. Пятифанов и правда заметил за столом Тошу. Подросток подошел к своему омеге ближе, а Антон расцвел, как весенний цветочек. Леша улыбнулся, отвернувшись наливать чаю и доделывать бутерброды, чтобы не смущать молодежь. Рома наклонился к Тоше, целуя его в губы, почти сразу же отстраняясь.              — Вроде я должен за тобой заходить.              — Дядь Леша сказал, что ты спишь ещё, поэтому я сам решил за тобой зайти, — оправдался Антон и улыбнулся. — К тому же, от тебя до школы ближе идти, чем до меня. Чего таскаться будешь?              — Даже не даешь поухаживать, — забурчал альфа и направился в прихожую, где стояла раковина, чтобы умыться.              — Чай будешь?!              — Буду!              Леша разлил всем чаю, пока Рома включил воду, чтобы умыться и почистить зубы. С появлением Антона в его жизни, альфа начал делать это с завидной регулярностью.              Старший омега присел за стол напротив Тоши, улыбнувшись подростку, а тот улыбнулся в ответ, принимая чашку с чаем, пододвигая ее поближе и сразу отпивая ароматного напитка. Он взял с вазочки любимые конфеты дяди Леши, съедая одну и выглядывая в окно, где дождик уже перестал капать.              — У вас сейчас в классе перетасовка будет опять? Где сидеть хочешь?              — Не знаю, поближе где-нибудь, а то уже почти четыре года сижу на задней парте — не вижу ничего. Оставался там только из-за Ромы с Бяшей, — улыбнулся Антон. — Может быть, с Полей сяду.              — Поля девочка хорошая. Я рад, что вы с ней дружите, — Леша отпил чаю. — Она всегда мне и Роме помогала, дедушка у нее хороший очень. Ромку многому научил, когда Тимур умер. Эх, — омега снова взгрустнул, но постарался отогнать тяжелые мысли. — Ты до одиннадцатого класса остаешься, да?              — Да, — Антон кивнул. — Рома с Бяшей хотят до десятого, потом работать пойти.              — Вот балбесы! Не понимаю я их! Пока есть возможность учиться, то пусть учатся, — фыркнул Леша. — А ты потом в университет поступай, нечего тут из-за Ромки сидеть. Потом вместе в город переедете.              — Он не захочет, наверное, — смутился Тоша и тут же спрятал лицо за чашкой чая.              — Что не захочу?              — Ничего, — Леша подвинул к сыну стул, а когда тот сел, то подал и тарелку с бутербродами и чаем. — Ешь и мозг не напрягай, а то на следующий учебный год не останется.              — Па-а-ап, — недовольно протянул Рома и нахмурился, все же приняв бутерброды и откусив приличный кусок от одного.              — Что? И так в прошлом году за вас Антон все решал. Ведь так, Тоша?              — Не совсем, — улыбнулся младший омега. — Рома и Бяша сами сдали хорошо почти все итоговые контрольные. Они просто лентяи, а так они очень даже умные.              — Ну, спасибо, Тош, — буркнул Рома. — А ещё моим омегой называется.              — Дурень, — беззлобно прыснул Леша. — Он же наоборот тебя защищает. Вы садитесь вместе. Может, Ромка хоть учиться начнёт нормально.              — Постараемся, — улыбнулся Тоша. — Просто Лилия Павловна обычно садит мальчик-девочка, в том году так было. Только с Бяшей сидеть никто не захотел, потому что он на уроках отвлекается и поэтому с ним сидел Рома.              Леша посмеялся с выражения лица сына, мол, «Вот он я такой герой, спас друга от одиночества». Он наблюдал за подростками, которые начали переговариваться, а потом Ромка подсел к Антону поближе, и они обсуждали предшествующий учебный год. В этом году у них продолжался один из самых сложных предметов — химия, на который очень хотела попасть младшая сестра Антона. Леша не понимал всю страсть девочки, с которой успел познакомиться, к учебе, ведь сам он никогда к этой дисциплине не тяготел. Благо, что без образования бухгалтером работал, и то хорошо. Взяли по знакомству, через Тимура, потому что Леша дома сидеть не хотел. Старший омега взглянул на часы, ахнул и стал поторапливать детей собираться, сам тоже начал носиться, как угорелый.              Тоша переглянулся с Ромой, прыснул, когда альфа попытался затолкать целый бутерброд в рот и отпил свой чай. Уже два года. Время летело невероятно быстро.              Антон и Рома вместе вышли из дома, когда альфа оделся и позавтракал, спустившись с крыльца на мосточки. Антон обвил руками шею Ромы, целуя того в уголок губ и улыбаясь так маняще, что у альфы голову сносило. Пятифанов тихонько рыкнул, наклонился к Тоше, целуя того глубже, пока их не прервал торопливый топот ног и на улицу не выскочил Леша. Подростки оторвались друг от друга, отскочив, будто не они тут только что целовались совсем не по-детски.              Старший Пятифанов закрыл дверь, повесив на нее замок и закрыв, а второй ключ отдав сыну.              — На. После школы сразу домой, вечером картошку копать начнём.              — Да пап! Рано ещё картошку брать, ты че! — Рома нахохлился, нахмурив темные орлиные брови. — Холодно на улице, дождь. Я не хочу сегодня. Тем более я сегодня собирался к Антону в гости.              — Гости подождут, помоги папе, — Антон дернул Рому за рукав кожаной куртки. — Дядь Леш, хотите я вам тоже помогу?              — Точно хочешь помочь? — омега прищурился. — Бяша тоже предложил помощь тогда и до сих пор жалеет, — Леша засмеялся, направившись следом за детьми. — Я-то не против. Главное, чтобы не устал сильно, а то Карина с меня три шкуры спустит.              — Все нормально, я сильнее, чем кажусь, — Тоша улыбнулся, взяв Рому за руку, который с радостью переплел их пальцы и крепче сжал ладошку Петрова.              — Ладно, тогда приходите к нам после школы. Рома, головой за Тошу отвечаешь, — пригрозил Леша сыну, а тот закатил глаза. — Все, я побежал, а то Аня меня убьет, — мужчина поправил за спиной кожаный рюкзак и свою джинсовку. — Давайте, люблю вас, целую, — мужчина оставил два поцелуя на лбах юношей, а сам затем сорвался побыстрее на работу.              Антон улыбнулся. Ему безумно нравился папа Ромы, ведь тот был настоящим, живым, а еще очень полюбил Антона, как своего. Тоша был благодарен за это, ведь он бы был очень подавлен, если бы родитель Ромы его не принимал, как будущую пару сына.              Парни взялись за руки, направившись в сторону школы. Совсем вскоре их нагнала Полина, которая подхватила Тошу под вторую руку. Они начали о чем-то щебетать, а Ромка только любовался своим омегой. Он улыбнулся, крепче сжимая ладошку Антона, а затем к ним подошел и Бяша. И вся эта четверка вместе вошла в обновленную с лета школу.              Новые покрашенные стены, лестницы, новые номерки в гардеробе, обновленные доски в классах. В воздухе до сих пор витал едкий запах краски, которая, как считали многие ученики, осталась еще с советских времен. Пусть всего пару лет назад произошел развал советских республик, все уже чувствовалось новым, как и эта школа, которую за лето привели в порядок.              Четверка друзей двинулась в сторону их класса, входя внутрь, а Полина сразу подбежала к подружкам, обвивая сзади талию Кати, которая только смущенно прикрыла лицо ладошками с длинными ноготками с розовым блестящим лаком на них. Рома такой цвет называл «вырвиглазный». Антон с этого только смеялся, ведь когда Оля решила накрасить лаком ногти парней, то он и слова не сказал. Сидел перед девочкой на стуле, пока она с усилием и неровно красила ногти Ромы.              — Чета Морозова и Смирнова все ближе и ближе. Точно не мутят? — Бяша растерянно почесал затылок.              На место бритых темных волос пришла шикарная шевелюра, на которую посвистывали многие ребята. У Бяши будто с самого рождения было предопределено ходить с уложенными волосами. И неважно, ляжет бурят спать с мокрыми волосами или не расчешется утром — придет просто идеальным. С возрастом у Булада ушла и детская округлость лица. Появились более резкие черты, острый подбородок, впалые скулы и хитрый прищур темных глаз. Бяша правда был красив, многие девочки школы это замечали, даже Оля начала на нем виснуть. Еще больше, чем прежде. Антону порой было достаточно неудобно перед другом, но Оле было уже девять лет, пора детских влюбленностей и чувств.              Тоша понимал сестру, как никто другой. Он тоже чувствовал сильнейшую любовь. Только к одному шикарному альфе, по которому до сих пор текла едва ли не вся школа. Фанатки с каждым годом пополняли клуб.              Парни пожали плечами, а Бяша с интересом рассматривал хитро ухмыляющуюся Полину. Той не хватало только хвоста за спиной, чтобы радостно вилять им. У Катьки были краснющие щеки, которые она пыталась скрыть, рассказывая одноклассницам, как съездила на отдых в Анапу, привезла море сувениров и еще очень хорошо загорела. Бяша хотел было сказать, что северный загар гораздо лучше, особенно полученный на огородах, но куда уж там, эта неженка вообще, казалось, на огородах никогда не работала.              Начинался новый учебный год, который вновь принесёт множество приятных воспоминаний и радости, а может быть, не обойдётся и без слез. Тоша потянул Рому к одной из парт, не обращая внимания на одноклассников, которые провожали их заинтересованным взглядом. Антон давно уже решил сидеть на этой парте и даже договорился с другими ребятами, чтобы занять ее в новом учебном году. Он присел у окна, а Рому заставил сесть рядом. Это была третья парта первого ряда, от стола Лилии Павловны их разделяли всего две парты. Рома взвыл, посмотрел на Тошу, который только хитро улыбнулся.              — Я иногда сомневаюсь, что ты меня любишь!              — Очень люблю, — Тоша чмокнул Рому в щечку. — Просто хочу, чтобы ты хорошо учился.              — А Бяша куда? Он без меня пропадёт! — Рома обернулся, разыскав Булада взглядом, который сидел за одной партой с… Морозовой. — Да вы сговорились! — альфа распахнул глаза, поражаясь коварности омеги и девушки.              — Не-а, — Петров хихикнул, обняв Рому. — Это случайно вышло, мы договорились сейчас, когда шли.              — Лилия Павловна сама Бяшу выгонит назад, смотри, он же на первой парте сидит!              — Не выгонит. Полина со всем разберется. И нас не рассадят. Ты что, не хочешь со мной сидеть, поэтому возбухаешь?              Рома усмехнулся, чмокнув Тошу в уголок губ.              — Мы всего два года мутим, а ты уже, как настоящая жена, на мозг капаешь. Конечно я хочу с тобой сидеть, ты че. Меня знаешь, как называют уже пацаны? Прилипалой, потому что я к тебе прилип, как банный лист к жопе.              — Сравнение так себе, — неловко улыбнулся Петров.              — Да похуй, главное, что ты понял, — Пятифанов переглянулся с другом, который готов был пустить скупую мужскую.              — Тебе не нравится так близко к столу Лилии Павловны сидеть?              — Есть такое. Нервно как-то, — Рома поежился и нахмурился, помотав головой. — Лан. Главное же, что я с тобой сижу, — Пятифанов взял Тошу за руку, сплетая пальцы. Он улыбнулся.              — Ладно, а то я уже хотел тебя побить, — прыснул Тоша и осмотрел лежащие на краях парт учебники. — В этом году нужно постараться. Через год ты школу закончишь. С Бяшей в армию пойдете?              — Ага, а че торчать тут? Работать батя не разрешит, отправит в универ, а оно мне, как по пизде ладошкой.              — Может, передумаешь? Ты ведь очень умный на самом деле.              — Тош, ты почти единственный, кто в меня верит, — Рома улыбнулся, чмокнул Тошу в уголок губ под взгляды одноклассников и поправил его очки. — Но это реально хуйня. Я лучше в армию схожу, а потом денег для нас с тобой зарабатывать начну. Прикинь, как классно будет. Дом, наш, собственный.              — Классно то классно, но как же…              — Тош, смотри, радуга, — Рома резко указал на окно.              — Где?              Антон обернулся, а затем вздрогнул, почувствовав крепкие объятия сзади. Он улыбнулся, чувствуя, как мурашки побежали вдоль позвоночника, когда горячий шепот коснулся уха:              -Не переживай. За нас двоих ты умный будешь. И детей наших тоже будешь учить.              Омега покраснел, смущенно опуская взгляд, а затем поворачиваясь к Роме, улыбаясь и кивая. Он сдался. Пятифанов, как никто другой, умел убеждать.              Альфа улыбнулся, целуя Антона, но почти сразу же отстраняясь, когда в класс вошла их классная руководительница. Такая же загорелая, как Катя, если не больше. Лилия Павловна прошлась до своего стола, к ней подошли некоторые девочки, подавая букеты. Женщина расцвела, заулыбалась и поправила свои новенькие очки.              Тоша сжал ладошку Ромы под столом, улыбнувшись. До сих пор чувствовалось горячее дыхание на коже и легкое покалывание от поцелуев. Тоша хотел прижаться к Роме всем телом, крепко обнять его и не отпускать даже на классном часу. Они все учились уже в девятом классе. Еще год и многие уйдут после десятого класса, а другие останутся учиться. И Антон в их числе. А вот Ромка с Бяшей наверняка побегут в армию, как только отгремит последний звонок. И хоть Петров и не хотел отпускать своего альфу, он понимал, что Рома этого хочет. А зачем препятствовать?              Классный час прошел достаточно быстро. Подростки и учительница обсудили предстоящие дела на будущий учебный год, каждый поделился историями с лета. А за окном начал накапывать первый осенний дождик. Тоша улыбнулся. Теперь учиться станет чуть сложнее, когда рядом сидит Рома и их парта находится у окна. Ведь Петров наверняка будет постоянно разглядывать проплывающие мимо облака.              Лилия Павловна не стала рассаживать ребят, которые сами выбрали себе места. Решила, что раз уже взрослые, то сами разберутся, как сидеть. Только пару ребят она все же раскидала по разным углам. Например, Мишу и Никиту, которые уселись рядом и с драматичным воем держались за руки, постепенно отпуская их и едва соприкасаясь указательными пальцами, как в одноименной картине «Сотворение Адама». Лилия Павловна только закатила на этой глаза, пока все остальные посмеивались. Рому оставили сидеть рядом с Тошей, а Бяшу с Полиной, которая только кивнула на слова учительницы: «Скажи, если будет мешать. Может, Хандаев за голову возьмется хоть немного».              После того, как все получили учебники, Тоша зашел и в класс Оли, получив учебники за младшую сестренку, а затем вручил свой рюкзак Ромке, который аж охнул от его веса. Петров томно улыбнулся, подмигнув своему парню и направился на выход из школы. Скорее всего, огороды отменялись из-за дождя, который вдруг неожиданно и негаданно хлынул с неба. Тоша и Рома взялись за руки и пошли по проселочной дороге в сторону дома Петровых. Бяша слился, сказав, что у него там с пацанами еще свои дела. Ромка сразу понял, что просто задрать какую живность хотят, а может просто побегать стая под дождем хочет. После того случая с Олей, когда Рома увидел у дома Петровых какую-то неведомую хуйню, он отдал приказ всей стае — охранять дом Антона ценой собственной жизни. Иначе лично шкуру спустит.              Рома посмотрел на Тошу, который в капюшоне своей непромокаемой ветровки был таким забавным, милым и родным, что Пятифанов не удержался, подхватил омегу на руки, кружа. Он засмеялся, когда Антон закричал на него, но не отпустил. Никогда не отпустит. Даже под страхом смерти не откажется и не даст Антона в обиду. Он слишком полюбил это солнышко.              Они подошли к дому, когда гроза постепенно отступала, а ветер уносил ее прочь от поселка. Ромка взошел на крыльцо, удержавшись от того, чтобы не стряхнуть воду, как он обычно делал в виде волка. Альфа поднял взгляд на Тошу, который открыл дверь.              — Проходи, — с улыбкой произнес Антон, впуская в теплый дом запах осенних листьев, недавнего дождя, а вместе с ними и Ромку.              Сентябрь только вступил в свою силу, но осень уже одела деревья в оранжево-красные платья, а небо все чаще было серым, затянутым тучами. Осень в Сибири приходила рано, но несмотря на это на улице не было столь холодно, но по утрам нос все-таки мерз.              — Здрасьте! — громко поздоровался Рома, проходя в теплый дом, в котором всегда вкусно пахло.              И дело было не в домашней еде, а в том, что в нем жили две омеги, чьи природные ароматы создавали приятный коктейль и шлейф от него витал по всему дому. Это мог заметить только Рома, поскольку он являлся альфой, поэтому, приходя в дом Петровых юноша всегда ощущал себя словно в коконе из теплого одеяла, поскольку запахи Антона и Оли были схожи по их теплоте. К аромату Оли Рома не прислушивался, а вот природный аромат его омеги был сроднен тому, что ты заходишь из морозного утра в растопленную баню. Тепло и уютно.              — Мамы, папы и Оли нет дома. Они еще не вернулись с поездки, — пояснил Антон, снимая с себя куртку и разуваясь.              В середине августа родители Тоши вместе с Олей уехали на море, ведь девочка стала часто болеть в сибирском климате, и чтобы поднять ей иммунитет было решено свозить Олю на море. Антон сам решил, что не поедет, хотя родители хотели взять обоих детей. Но раз подросток так решил, то и тащить его против воли не стоило. Поэтому, решив, что Тоша справится сам, родители оставили сыну энную сумму денег на продукты и уехали. Рома был в курсе того, что Оля стала достаточно часто болеть. Однако, ему казалось, что дело вовсе не в их климате и вечных холодах. Возможно, к этому было причастно нечто иное. Рома нахмурился, почесал затылок.              — А, понятно. И, все-таки, я не понимаю, почему ты не поехал с ними? Это же море! Тепло, горячий песок, соленая кукуруза. Круто ведь, — Рома снял с себя ботинки, а также куртку и повесил ее на крючок. Пригладив волосы на затылке, Пятифанов также поправил толстовку, что чуть задралась под кожанкой.                     Прошло два года, им было уже шестнадцать и за это время все изменились. Они все выросли, стали взрослее не только внешне, но и внутренне. Особенно это было видно по Роме. Он вытянулся еще более в росте, отрастил волосы, которые теперь не были похожи на короткий ежик, а лежали в слегка небрежной прическе, прямо как у Бяши, спадая прядями челки на серые глаза, что со временем становились все глубже и темнее по мере того, как взрослел и мудрел маленький волчонок. Конечно, теперь волчонком Рому было сложно назвать, ведь сам парень, как и его внутренний зверь, стали старше. И до волка ему осталось совсем ничего. Рома также сменил свою излюбленную олимпийку, которую носил еще два года назад, на толстовки и рубашки, которые ему накупил его папа, причитая, что нефиг больше ходить, как уличная шпана, чай не маленький уже. К тому же, Рома теперь официально встречался с Антоном, поэтому выглядеть нужно было опрятно, снова же по словам Леши.               И пусть сначала Рома всячески отпинывался от нового стиля в одежде, со временем он просто до него дорос сам, и теперь ему даже нравилось. Паленые спортивные штаны Abibas сменились на черные треники, а иногда, по особым случаям, например, небольшие свидания, на которые они ходили вместе с Тошей (хотя свиданиями это назвать было сложно, так, прогулка по поселку), Рома надевал темные джинсы вместе с клетчатой рубашкой, что смотрелось на нем очень хорошо.              Не только внешне вырос альфа. Но также и по поведению. Если раньше Пятифанов был закостенелым «авторитетом», словно в тюрячке, то теперь альфа матерился не так сильно, да и всякими «делишками» редко занимался. Рома все также занимал главенствующую позицию в школе, но все-таки стал более… рациональным, если его можно было так назвать. Возможно, так на него повлиял Тоша, однако и Бяша тоже изменился в одну сторону с Ромой.              Что же касается Антона, то сам омега считал, что не изменился вовсе. Все те же очки, зеленые глаза, сияющие детским смехом, белая рубашка, правда, уже без жилета. Разве что с лица полностью сошла детская припухлость, уступая место красивым очертаниям. Светлые волосы слегка потемнели вместе с бровями и ресницами, а фигура перестала быть угловатой, став стройной и подтянутой, с округлостями там, где это нужно. Комплексы Антона никуда не делись, хотя Рома всячески пытался выбить их из его головы, говоря комплименты и то, как сильно он любит то или другое в нем. Спасибо Полине, которая дала пару уроков Пятифанову по комплиментам. Особенно альфе нравился этот физиологический небольшой животик, скрывающий матку омеги, и Рома никогда не упускал возможности отвесить Антону пару комплиментов и потрогать его. Их отношения и чувства, можно сказать, только начинались, поэтому они все еще узнавали друг друга, подобно паззлу собирая кусочки образа своего партнера в своем подсознании.              — У родителей и так проблемы с деньгами, сам знаешь, какие сейчас времена. Отцу несколько месяцев не додавали зарплату, а чуть устаканилось, так Оля начала болеть. Поэтому, пускай уж лучше Оля будет здоровой, чем я на песке буду валяться, — пожал плечами Антон, проходя на кухню, чтобы поставить кипятиться воду на чай. Достав кипятильник, блондин посмотрел на альфу, вдруг чему-то смутившись. Если так подумать, то они впервые остались наедине у кого-то дома, ведь до этого всегда кто-то был вместе с ними. Теперь же были лишь они вдвоем. — Ты можешь подняться в мою комнату, а я пока чай заварю. Хочешь сгущенку с батоном?              — Хочу, — Рома улыбнулся. Мало кто знал, но Пятифанов обожал сладкое, что сейчас, в столь тяжелое время, в их поселке было едва ли не дефицитом. — Давай я тебе помогу?              — Пока нечему помогать, — тихо прыснул Антон, закидывая кипятильник в кастрюльку с водой. — Но раз ты так хочешь, то можешь нарезать батон, — омега подошел к висящему шкафчику, открывая его и доставая из хлебницы булку свежего батона, отдавая ее Роме, также как и нож. — А я пока сгущенку открою.              — Заметано, — Рома подмигнул, принимая из рук блондина хлеб и нож.              Расположившись на столе и положив хлеб на досочку, чтобы не искромсать ножом красивую скатерть, Пятифанов ловко нарезал батон на одинаковые куски. Послышался стук: Антон, вооружившись консервным ножом, а также ложкой, пытался вогнать этот самый нож в алюминий банки сгущенки. Что у него и получилось.              Вскоре на подносе стояла тарелка с нарезанным хлебом и банка сгущенки, а также две чайные пары с блюдцами и ложками. Осталось только чай налить. В кастрюльке размеренно закипала вода, нагреваясь от раскрасневшегося кипятильника. По кухне расплылся запах горячей воды.              Рома стоял рядом со столом, рассматривая Антона, пока тот наблюдал за водой в кастрюльке. В душе расплылось невероятное чувство тепла и уюта, отчего Пятифанов невольно заулыбался. Как же он долго мечтал об этом. Чтобы вот так он и Тоша, и никого больше. И сейчас, на этой маленькой кухне, Рома представлял, что когда-нибудь в будущем, они также будут стоять на кухне уже своего дома и ждать, когда же закипит вода. Чувства накрыли Пятифанова с головой, и альфа, не сдержав порыва, подошел ближе к Антону, беря того за руку. Обернувшись на альфу, Антон вопросительно приподнял брови. Рука Ромы была такой же сухой, только костяшки были уже не такими разбитыми, как раньше. Мягко развернув Тошу к себе, Рома переплел их пальцы вместе, смотря блондину в глаза. Они уже целовались, и не единожды, прячась от посторонних глаз то в школьном туалете, то под лестницей в коридоре, на проселочной дороге, или возле крыльца антонового дома, когда Рома быстро клевал того в щеку, пока Карина Ивановна шла открывать дверь. Пятифанов был так влюблен, что порой ловил себя на мысли, что ведет себя как придурок. Но стоило посмотреть на Антона и эти мысли проваливали прочь.              Ощутив, как Рома переплетает их пальцы, Антон сглотнул. Сердце в груди забилось так быстро, что омега едва не испугался, что оно выскочит. Порой Тоша думал о том, что это лишь сон. Что когда-то он впал в кому, и теперь все это лишь снится ему. Ведь столь долгое время он грезил об этом альфе, а теперь он вместе с ним.              — Я хочу поцеловать тебя. Ты позволишь? — тихо спросил Рома.              Пятифанов всегда спрашивал у Тоши, можно ли того поцеловать. Ведь не смотря на свою репутацию босяка, оборотень уважал омег и ему было важно, чтобы его собственной омеге было комфортно рядом с ним. Дождавшись легкого кивка, Рома аккуратно снял с Тоши очки, чтобы те не запачкались, после приближаясь почти вплотную. Их губы встретились, а глаза обоих закрылись.              Легко приобняв второй рукой, в которой Рома держал очки, Тошу за пояс, альфа повел того в поцелуе, подобно танцу. Робко, но чувственно, обняв Пятифанова за шею, Тоша ответил на поцелуй. Все еще неумело, немного неказисто, но с искрящейся любовью, они целовали друг друга, ощущая, как внутри все словно соединяется воедино в одну большую картину. Картину лишь их, и больше никого.              В кастрюльке закипела вода, но на нее никто не обратил внимания.              Когда же они поднялись в комнату Тоши, то за окном небо заливалось заревом. Розовые, оранжевые и даже оттенки фиолетового расписали прояснившееся небо, словно художник разлил по нему свою палитру, они предвещали завтра теплый день. Расположившись на полу перед ламповым телевизором, подростки поставили поднос с дымящимся чаем между собой, а сами зарубились в Мортал Комбат. Антон редко играл в эту игру, поскольку в его комнате постоянно находилась Оля, и мама не разрешала играть при ней из-за «слишком жестоких сцен». Поэтому сейчас, выбрав своего любимого Сабзиро, Антон отрывался на полную, состязаясь против Скорпиона Ромки. Битва была серьезной, никто не хотел уступать другому. Весело смеясь и вертя контроллер то так, то сяк, парни играли бой за боем, одновременно пытаясь пить чай со сгущенкой и хлебом. Ромка даже умудрился съесть бутерброд без рук, а когда бой окончился, и он победил, то с победным мычанием вскочил на ноги, едва не расплескав чай. Но Антон на это лишь рассмеялся, потому что вид Ромы с полным ртом хлеба был очаровательно смешон.              Смеясь, Антон потянулся рукой к лицу Пятифанова, убирая с его подбородка липкие крошки. Проглотив хлеб, Рома на это лишь улыбнулся. Заигравшись, мальчики не поняли, как на улице совсем стемнело, поэтому Антон предложил Роме остаться у него с ночевкой. Для этого пришлось звонить дяде Леше, который сначала был категорично против, но после долгих уговоров сдался. Сыграв еще разок, парни приняли решение сесть за домашку. Но сначала нужно было переодеться.              — Я не знаю, подойдет ли тебе моя одежда, — Антон рылся у себя в шкафу, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы подойти Роме. — Вот. Эти футболка и шорты мне немного велики, а тебе должны быть в самый раз, — вытащив из шкафа одежду, Тоша протянул ее Пятифанову.              — Спасибо, Тош, — Рома принял одежду, рассматривая ее. — Давай я спущусь, баню затоплю? Или тебе помочь посуду помыть?              — Нет, я сам помою, — Тоша отмахнулся. — А вот баню и правда затопить нужно. Все-таки, не хочется грязными в постель ложиться.              — А ты не против, что я с тобой спать буду? — Пятифанов хитренько улыбнулся, а спустя пару секунд прыснул, когда лицо Антона залила густая краска.              — Не смущай меня! — возмущенно фыркнул Тоша, прикладывая ладони к щекам. Когда он предлагал Роме остаться у него с ночевкой, то и не подумал о том, что им придется спать в одной кровати. Не класть же Рому в Олиной комнате или в зале на диване.              — Да ладно, Тош, — продолжал улыбаться Рома. Вдруг улыбка исчезла с его лица, а сам альфа стал очень серьезным. Такая резкая перемена несколько насторожила Антона.              — Ром? Ты чего?              — Тош, а ты никогда не думал о том, чтобы мы стали ближе друг к другу? — Пятифанов как-то смущенно кашлянул, и, кажется, даже покраснел. Подойдя чуть ближе к Антону, Рома заглянул тому в глаза. — Гораздо ближе.              Антон приоткрыл рот, уставившись на альфу. Петров отлично понял о чем именно говорит Рома, и от этого по телу пробежали мурашки. Конечно он думал. И не раз, и не два. А каждый раз, когда его накрывала течка, да и в не ее, Антон думал о том, как они с Ромой первый раз занимаются любовью. И всегда это было приятно в мыслях, но как же будет в жизни? Антон мало что знал о интимной близости, ведь расспрашивать о таком родителей было очень стыдно, а в школе столь щепетильна тема вообще не поднималась. Тоша лишь отдаленно знал о связи альфы и омеги, и от этого было любопытно, но и страшно тоже.              Тоша сглотнул.              — Думал, — честно признался блондин. — Но одно думать об этом, а другое попробовать в жизни, — тихо зашептал Тоша, словно боясь, что если их услышат, то тут же поднимут шумиху и застыдят. — А ты… думал?              — Думал, — тоже честно признался Рома, касаясь пальцами нежной щеки парня напротив. — И я спрашивал у папы, так, аккуратно. Он сказал, что в этом деле главное подготовиться. Ну там, помыться, я не знаю. Кхм…              Рома отстранился, явно смущенный. Казалось бы, раз начал вести эту тему, то нечего смущаться. Словно завороженный Антон смотрел на любимого альфу перед собой, ощущая, как во рту пересохло, а холка отдалась легким зудом. Сколько же раз Рома впивался в нее своими клыками, ставя метку, в затуманенных мечтах Петрова — не сосчитать.              — Тогда, нам точно понадобится баня, — слегка хрипло произнес Тоша, вводя Пятифанова в ступор. — Рома, я хочу попробовать.              

Продолжение следует…