***
— Ты собрался? — Рома посмотрел на Антона, который кивнул, укладывая последние штаны в сумку, которую он забирал с собой в роддом. — Собрался. Только потом привези мне ватные палочки и эти… как их… — омега пощелкал пальцами. Рома выгнул бровь, ожидая, пока Тоша вспомнит, что же ему еще нужно было в роддом. Уже приближался день родов. Был конец сентября, погода все еще, на удивление, стояла теплая, поэтому Тоша сильно не одевался. Просто утепленный спортивный костюм, кеды и на этом все. Куртку он взял с собой, на всякий случай. Они сегодня выезжали в город, решив, что лучше приедут туда чуть раньше, чем тогда, когда начнутся роды. Антон говорил, что второго рожают гораздо быстрее, чем первого. Рома посмотрел вниз, улыбнувшись малышке, которая стояла рядом и наблюдала за тем, как ее родители собираются ехать за ее братиком. Когда стало ясно, что Тоша и Рома снова ожидают ребенка, то Настя была первой, кто узнал о том, что у нее будет братик или сестренка. Малышка частенько просила у родителей купить ей младшенького, но оба мужчины боялись, что не справятся, ведь первый ребенок был еще маленьким. Но лучше родить тогда, когда у них будет не так велика разница в возрасте, ведь если будет больше, то тогда у них могут начаться конфликты. После малышки уже о положении Антона узнали и остальные. Поздравления сыпались со всех сторон, было ужасно приятно. Настя очень ожидала того времени, когда же у нее родится брат. Когда стало ясно, что это мальчик, то девочка немножко расстроилась, что не сестренка, чтобы играть с ней в куколки, но все же она потом обрадовалась, когда услышала от отца, что брат будет ее защищать и вообще брат даже лучше, чем сестра. Девочка каждый раз, сидя на диване рядом с Тошей, прижималась ушком к животику, подолгу разговаривая с ним и рассказывая сказки, которые выдумывала на ходу. Антон едва сдерживал себя от смеха, слушая дочь, но все равно никогда не сдерживал широкой улыбки. Вторая беременность протекала гораздо легче, чем первая. В первую беременность у Антона очень болела поясница, ему даже пророчили, что в поясничном отделе у него может быть киста. Но, благо, обошлось. А еще после первого ребенка у него начались крошиться зубы, что было огромной паникой для омеги. Но врач потом объяснила, что все из-за того, что Антон не пропивал курс выписанных ему витаминов. Поэтому пришлось пожертвовать частичкой собственной красоты. «Зато какая у них вышла красивая дочь», —говорили все. Во второй же раз Тоша пренебрегать всеми прописанными витаминами не стал, пил все, как следует. — Папа, а вы скоро вернетесь? — Настя перекатилась с пяточки на носок и обратно. — Скоро, милая, — кивнул Тоша, так и не вспомнив, что ему было нужно, в итоге плюнув на это дело. — Ты дедушек не доставай, хорошо? «Кто это тут дед?!» — послышалось громкое с кухни, а затем басистый мужской смех. Рома качнул головой, улыбнувшись и прислушиваясь к родителям, которые подкалывали друг друга. Что-то вроде: «Деда Леша», — говорил Тимур. «Волчар не спрашивали», — отвечал ему омега. Рома перевел взгляд на любимого, который погладил свой животик и повернулся к мужу и дочери. В первую беременность его животик был гораздо больше. Но и неудивительно, Настю он переносил почти на неделю больше, да и девочки априори рождались больше мальчиков. Вес их дочери был почти в четыре килограмма. Тоша ужасно плакал на родах, что у Ромы сердце разрывалось, он корил и винил себя в том, что из-за него страдает так его любимый омега. Сейчас Тоша набрал не так много, в принципе никак толком и не изменился, даже его животик был маленьким и аккуратным. Омегу больше не мучили растяжки, которые были по всему телу, ведь из-за того, что живот стремительно вырос, а Антон был достаточно стройным, то кожа сильно растянулась. Первое время Тоша даже стеснялся переодеваться при Роме, когда они только появились, в баню ходил только с Лешей, в пижаму одевался при темноте. В какой-то момент Рому это достало, он не понимал, почему его омега прячется от него. И в одну из таких ночей включил светильник. Антон расплакался, а Рома извинялся перед ним и успокаивал, всеми правдами и неправдами заверяя в том, что бывший Петров все равно остался самым лучшим и красивым омегой на свете. Тоше полегчало. Но комплексы никуда не ушли. «Странные омеги», — пришли к выводу Рома и Тимур, который тоже страдал из-за кризиса среднего возраста Леши, который постоянно разглядывал себя в зеркале и искал морщины, а затем выдергивал седые волосы. — Хорошо! — Настя улыбнулась, обняв своего папу за ноги. — Вы только приезжайте поскорее и братика привезите! И можно еще попросить игрушку? — Можно, — улыбнулся Тоша, погладив девочку по голове. — Все, Настюш, давай, одевайся и пойдем на улицу нас провожать. Малышка закивала, сразу же побежав к Леше, который души не чаял во внучке, как и Тимур, чтобы тот помог ей одеться. Когда узналось, что у них будет девочка, то счастливые дедушки не могли нарадоваться. Когда-то давно у них не получилось зачать дочь, но теперь они могли растить внучку. Стоило родиться Насте, а Леше узнать ее дату и время рождения, как новоиспеченный дедуля сразу же побежал составлять ее натальную карту, еще и приговаривая, что в их семье Скорпионов и рогатых Козерога и Тельца появится еще один рогатый маленький член семьи. Тоша на такое только смеялся, качая головой, а Рома бухтел, что его папа помешанный. Только Тимур молча улыбался и следил за всем этим безобразием. А когда узналось, что второй ребенок будет мальчик, который по сроку как раз должен быть в конце сентября или начале октября, то Леша искренне посочувствовал бедному малышу. Тот должен был родиться Весами, и жить ему придется с такими членами семьи, у которых характер можно охарактеризовать двумя словами: «Из ада». Сейчас Тимур и Леша уже тоже ждали молодых родителей, уже одевшись и готовые провожать их. Леша с радостью помог надеть Настюшке ее курточку, резиновые сапожки и отдал в руки сразу ее ведерко и лопатку, чтобы отпустить ребенка играть в песочнице около дома. Из спальни вышел Тоша, а следом за ним Рома, несущий тяжелую сумку. Антон улыбнулся свекрам и положил ладошки на животик, в котором толкался малыш. — Ну что, готовы? — улыбнулся Леша. — Не страшно уже, как в первый раз? — Плавали — знаем, — ответил Рома, подкинув сумку и сразу направившись к двери, вдевая ноги в кроссовки и присаживаясь на корточки, когда на стульчик сел Тоша. Альфа начал надевать на мужа его кеды, помогая зашнуровать, затем уже забирая сумку и помогая Антону подняться на ноги. Благодарно улыбнувшись, омега повернулся к любимому, чмокнув его в уголок губ. — Не, дядь Леша, не страшно. Рожу по-быстрому и домой приедем, даже оглянуться не успеете, — хихикнул Тоша. Старший улыбнулся, кивая и складывая руки на груди. — Смотри, Рома, за рулем аккуратнее. Машина новая, не привык еще, наверное. — Пап, нормально все, — мотнул головой Пятифанов. — Пойдемте на улицу, Наська упарится сейчас, — произнес Тимур, погладив внучку по голове, затем выходя с ней на улицу первым. Следом пошел Леша, а затем уже и молодые родители. Рома закрыл дверь дома за собой, спускаясь с крыльца и первым направляясь к гаражу, чтобы выгнать машину. Гараж они построили с Тимуром вдвоем не так давно. А затем Рома купил машину, достаточно большую, куда поместится вся семья. Пока Тоша разговаривал с родителями, то Рома закинул сумку на заднее сидение, завел машину, открыл ворота и выгнал машину, припарковав ее у калитки, а затем закрыл ворота гаража на ключ. На внедорожник они с Тошей накопили совместно, плюс родители Антона решили немного добавить, ведь семье не хватало совсем немножко. А это был такой небольшой подарок. К тому же, со вторым ребенком машина им будет нужна гораздо больше. Тоша обернулся, заметив, что Рома помахал ему рукой, обнял крепко свекров, а затем и свою малышку, по которой очень сильно будет скучать. Антон пошел к машине, придерживая свой животик, затем присаживаясь на переднее сидение, а Рома захлопнул за ним дверцу. Альфа сел на водительское кресло, пристегиваясь и сразу выезжая на дорогу. Тоша пристегнулся, насколько позволял животик, хотя бы до того времени, пока они не выедут из поселка, включая попутно музыку с флэш-накопителя, тоже нововведение, гораздо удобнее дисков, что очень нравилось Роме и Антону. Как и мобильные телефоны-раскладушки. У Ромы был обычный кнопочный, ему все равно некогда было в игрушки играть на работе, как и Тоше, но тому так сильно понравился такой раскладной телефон в магазине техники, что Рома не смог отказать в том, чтобы купить новинку. Поэтому, теперь у Тоши был новенький Сони Эриксон. Омега откинулся на спинку кресла, поглаживая свой животик и пытаясь устроиться поудобнее, чтобы ремень не давил на животик и не мешал ребенку. От такого быстро могло замутить, и тогда поездка обещала быть веселенькой. Тоша переключил песню, а Рома брякнул: — Оставь. Моя любимая, — он улыбнулся, держа руль одной рукой и уступая дорогу автомобилям, выезжая на главную, откуда уже был выезд из поселка, который теперь переименовали в поселок городского типа. — «Обручальная»? — Тоша выгнул бровь, посмотрев на мужа. — Серьезно? — Ага, — закивал Рома, загорланив: — Раз — и ты в белом платье, два — в моих объятиях, три — гори, в ночь до зари! На ресницах блестки сна, и отголоски фраз звучат, нас обручат! Антон засмеялся, подпевая на припеве, покачивая головой. Иногда Рома был до жути забавным. Смеясь, омега сделал чуть погромче, смотря на альфу, который подпевал песне. Кажется, Рома знал только некоторые отрывки, а наизусть только припев. Это было достаточно смешным, отчего Тоша не мог удержать собственной улыбки. — Ты еще Максим послушай. — А что? Между прочим, мне тоже нравится, — Рома подмигнул. — Это же сопливые песни, — хихикнул Тоша. — Как ты от Шуфутинского пришел к Максим? — Ой, — цокнул языком альфа. — У нормальных людей вкусы меняются, это ты от Короля и Шута не отваливаешь. — Так конечно! — возмутился Тоша. — Ты Князя видел? Мечта, а не мужчина! — Вот щас обидно было. Твой этот Князь на маньяка похож, — фыркнул Рома, бурча себе под нос, что он ведь лучше какого-то там рок-исполнителя. — Взял бы тогда и закачал на флэшку своих шутов, чтобы нормальную музыку не слушать. — Давай еще обидься, что мне нравится певец, — нахмурился Тоша. — Ты меня к каждому столбу будешь ревновать? Князь даже не знает, что где-то там живет Антон, сохнущий по нему уже с тринадцати лет, — фыркнул омега. — Блин, серьезно, теперь Фактор 2? — Скажи, красавица, чего не нравится? Пойми, ведь я всего лишь на всего хочу тебе понравиться! Тебе понравиться! Тебе понравится! — усмехнулся Рома, посмотрев на мужа. — Бо-о-оже! — взвыл омега, проводя руками по лицу. — Не слушай, Женечка, твой отец ничего не понимает в музыке! — он переложил ладошки на животик, будто бы закрывая уши ребенку. Рома засмеялся. Он понимал, что Тоша всего лишь шутит, в глубине души заядлому рокеру нравились даже такие песни, ведь они были тоже с особым смыслом, несущие в себе мощную волну энергии. Ромка знал это, потому что видел, как Тоша подпевал на кухне, когда играли новые песни по Муз-ТВ. С разговорами и веселыми песнями они доехали достаточно быстро до пункта назначения. Рома помог Тоше расположиться в палате, он был еще с двумя парнями-омегами, один из которых родил, а второй должен был родить вот-вот. Поняв, что оставляет Тошу на хорошую компанию, Рома со спокойной душой ушел, чтобы собрать нужные справки для того, чтобы присутствовать на родах. В этот раз он хотел быть рядом с Тошей, ведь в первый раз у него не получилось из-за просроченной флюорографии. Они и сами не поняли, как так вышло. Поэтому, теперь Роме предстояло пройти ее сейчас, а потом сразу же срываться в роддом, даже среди ночи. Они много общались по телефону. В основном, конечно, звонил Ромка, который очень переживал. Тоша только с улыбкой рассказывал о том, что он сегодня покушал, какое кино посмотрел в общем зале, что говорил врач, да и вообще он себя ощущал вполне хорошо. Очень сильно хотел домой, или хотя бы пожить у бабушки с дедушкой Ромы, которые приняли бы Тошу с распростёртыми объятиями. Двадцать девятого сентября Тоша позвонил Роме и сказал, что, кажется, все начинается. Альфа сразу же сорвался в больницу и помчался в палату Тоши, который лежал на кровати. Бледный, со взмокшим лбом и шеей, по которой стекал холодный пот. Омега дрожал и болезненно стонал, поглаживая свой животик. Рома присел на край кровати, массируя поясницу любимого, который только вымученно улыбнулся, радуясь, что его любимый рядом. Тошу начало тошнить спустя около часа. Вторые роды должны были длиться гораздо меньше, чем первые. В свою самую первую беременность Тоша рожал почти двенадцать часов, жутко вымотавшись и устав, он честно уже готов был согласиться на что угодно, умолял вколоть ему эпидуральную анестезию, но врачи, будто варвары какие-то (Рома на них еще успел порычать), сказали, чтобы он рожал сам. Сейчас было чуть легче, Тоша чувствовал, что ребенок вот-вот родится, боли становились все более невыносимыми и тяжелыми. Ему уже поставили капельницу, чтобы стало немного лучше, а Рома не переставал массировать поясницу мужа. Присутствие любимого и правда было тем спасительным глотком воздуха. Рядом с ним будто все казалось не таким страшным и тяжелым. Когда Тоша ощутил, что и правда больше не может, ведь и лежать, и стоять было невыносимо, его повезли в родильный зал, а Рома побежал за ними, не отпуская руку Антона ни на миг. Мир перед глазами превращался в какой-то разноцветный калейдоскоп, сопровождающийся белыми вспышками света. Антона мутило, он полностью сконцентрировался на адской боли внизу живота, разрывающей его изнутри. Их завезли в родильный зал, Антона сразу переложили на гинекологическое кресло, а омега едва мог стоять на ногах. На Рому надели стерильный халат, а еще дурацкую шапочку на волосы, но если это требовалось для того, чтобы находиться рядом с любимым в такой трудный для него момент, то можно было и потерпеть, так решил Пятифанов. Тоша сжимал его руку почти до хруста, что даже оборотню становилось больно. Врачи все подготовили к тому, чтобы встретить малыша в этом мире. Антон тяжело дышал, он весь покраснел, напрягся и с каждой сильной схваткой сжимал ладонь мужа. Рома пискнул, но руку не выдернул, только держал Антона за руку, стараясь быть для него сильной эмоциональной поддержкой. По-другому помочь он никак не мог. Он поцеловал холодные костяшки пальцев омеги, поглаживая по мокрым волосам, пока Антон закричал надрывно, страшно, будто его режут, хотя явно роды были гораздо страшнее того, если бы омегу резали. Рома даже представить не мог, насколько же омеги прекрасные существа. Они были такими сильными, ведь имели такой чудесный дар, как дар деторождения. Рома готов был носить Тошу на руках еще после первого ребенка. Но теперь, видя, через что ему приходилось проходить, он готов был не отпускать его из своих рук совсем. Он сделает Антона еще счастливее, чем он есть, ведь его муж это заслужил. Антон был невероятен. Рома посмотрел на врачей, которые принимали роды у омеги, уже осторожно придерживая головку малыша. Тоша не расслаблялся, постоянно тужась и выталкивая ребенка из себя. У Ромы закружилась голова. Запах крови ударил в нос и его замутило, но он не мог отвести взгляда от лица Тоши, а затем и от того, как его ребенок появляется на свет. Он был весь в крови, сероватого оттенка, сморщенный и такой крохотный. На глазах появились слезы, альфа повернулся к Тоше, чуть крепче сжав его ладонь, а омега закричал, полностью выталкивая из себя ребенка, после расслабляясь и тяжело дыша. По залу разнесся шлепок ладони о попу младенца и первый плач их ребенка. Рома ласково убрал волосы со лба Антона, прижался к его виску лбом, целуя в шею и пряча свои слезы в складках сорочки Тоши. Врачи перерезали пуповину, а затем укутали малыша в подставленную пеленку, укладывая на грудь счастливому папочке. Антон вымученно улыбнулся, со вздохом чуть приподнимая пеленку, чтобы взглянуть на лицо малыша, который заливисто плакал, дрожа всем телом. Рома взглянул на ребенка, который был так похож на Тошу. Улыбнувшись, альфа всхлипнул, дрожащей рукой погладив малыша по спинке. Он благодарно поцеловал Антона в губы коротким поцелуем, почти сразу отстраняясь и наблюдая за тем, как врачи уносят ребенка, чтобы омыть его, а врач возвращается к Антону, чтобы тот родил и плаценту. Рома был счастлив, как никогда. В ночь с двадцать девятого на тридцатое сентября родился их малыш. Его назвали Женей.***
Оля вскрикнула, резко вскакивая с кровати. Она тяжело дышала, прижав руку к груди и сжав ночную сорочку. Ее светлые волосы скрыли побледневшее лицо, а тонкие руки обхватили крупно дрожащее тело. Его сковал удушающий липкий страх, не дающий даже вдохнуть. Глаза наполнились слезами, и она испуганно взглянула в окно, где сгустилась темная ночь, обволакивая тонкими чернеющими нитями стоящий в лесу дом. Девушка вновь громко вскрикнула, когда плеча коснулась сильная мужская рука. Бяша обеспокоено смотрел на свою жену, не понимая, что с ней такое. Бета присел на кровати, нежно обнимая испуганно плачущую омегу. Оля прижалась к Буладу всем телом, зажмурившись и подрагивая в беззвучных рыданиях. Кошмар, приснившийся этой ночью, точь-в-точь напоминал кошмары детства. Когда в их поселке был страшный колдун, желающий украсть Олю и восполнить свои силы еще больше. Она вздрогнула, резко оборачиваясь к детской колыбели, стоящей у кровати родителей, выдыхая. — Оль, что с тобой, маленькая? — К-кошмар приснился, — прошептала девушка, не прекращая дрожать. Руки онемели, кончики пальцев стали холодными настолько, будто Оля всю ночь провела на морозе. Тело ее не слушалось, наливаясь свинцом, став таким тяжелым, что невозможно было даже палец поднять. Она посмотрела на Софию, которая мирно спала и тихонечко посапывала. Выдохнув, Оля провела рукой по волосам, зачесывая их пятерней назад. — Ты вся бледная и дрожишь, — глаза Бяши слегка светились в темноте из-за его дара луны, он видел все изменения, что произошли в Оле. И, кажется, даже видел пару седых волос в ее белобрысых волосах. Оля сглотнула, прерывисто вздыхая и медленно спускаясь с кровати, подходя к окну, через него выглядывая в простирающийся перед ней лес. Она ощущала на интуитивном уровне все изменения в нем. Знала, что и вожак большой волчьей стаи тоже ощутит это. Омега выдохнула, ощутив нежные объятия со спины. Волк подходил бесшумно, двигался, точно охотник, преследующий свою добычу. Булад нежно коснулся носом тонкой шеи, которую запросто можно было перекусить в одно движение. Оля была нежным цветочком розы, такая же хрупкая и маленькая. Бяша не мог поверить, что она теперь была его женой, матерью его ребенка. Его две принцессы, две омеги, которых теперь нужно было защищать. Бета осторожно чмокнул холку Оли, когда она убрала волосы, позволяя любимому успокаивать ее. Бяша не имел запаха. Но даже без него Оле становилось гораздо спокойнее. Она ощущала себя в безопасности в руках мужа. Девушка выдохнула, смотря в окно и разглядывая черное ноябрьское небо. На окно резко приземлилось нечто огромное, тяжелое, продавив водоотлив. Бяша вздрогнул, резко дернув Олю назад, но омега отреагировала вполне спокойно. Она сделала шаг чуть ближе к окну, смотря в желтые горящие глаза совы. Или нечто, напоминающее сову. Булад сглотнул, впервые видя это чудовище, которое помогало Оле уже много лет. Он посмотрел на жену, которая улыбнулась ему и вновь повернулась к Сове. — Здравствуй, Сенечка. Почувствовала, что я не сплю? — Он по твою душу идет, — ухнула сова басисто. — И по душу новорожденного волчонка и ведьмы, — сова кинула многозначительный взгляд на колыбель. Оля вновь побледнела. Бяша нахмурился, смотря на сову, готовый кинуться в атаку и защищать свою любимую и дочь. Но сова не предпринимала никаких попыток навредить. Он обнял Олю крепче, а девушка, наконец, заговорила, едва шевеля губами: — Лети к Роме, — шепнула девушка. Сова, послушав свою хозяйку, вспорхнула резко, улетая также стремительно и внезапно, как и появилась. Булад развернул к себе Олю, что так поникла и опустила руки вдоль своего тела. — Оль, — нахмурился Бяша. — Эта тварь получила от нас однажды. Получит и второй раз, теперь мы точно уничтожим его и его прихвостней, — девушка медленно кивнула, прижимаясь к кэин, который крепко прижал жену к себе. Бяша ласково чмокнул Олю в макушку, прикрыв глаза. — Я никому не позволю навредить тебе и Софе. Я тебе обещаю, Оль. — Я верю, Булад, верю, — шепнула Оля, прикрыв глаза. — Вы с Ромой придумаете план… Рома резко вскочил на кровати, испугавшись резкого звука наружи. Он нахмурился, посмотрел на Тошу, который мирно спал, обнимая подушку. Омега заворочался, отворачиваясь от мужа на другой бок, поближе к стенке. Альфа тихонько выдохнул, посмотрев в зашторенные окна, затем обводя взглядом комнату. Дети мирно спали, каждый в своих кроватях, Рома сам лично Настю перекладывал в ее кровать, ведь девочка полюбила спать с родителями, а Женя спал в своей колыбельке. Встав на ноги, мужчина натянул на себя спортивные штаны, а затем направился на выход из спальни, выходя после и из дома, накинув на себя только футболку и резиновые тапочки. Снега еще не было, несмотря на ноябрь, а сам альфа был оборотнем, поэтому холода толком и не чувствовал. Пятифанов вышел из дома, закрыв за собой дверь. Он огляделся, спускаясь медленно по крыльцу. Добравшись до места, где и послышался звук, альфа нахмурился, замечая согнувшийся пополам водоотлив. Он рыкнул, оглядываясь и выпуская когти, готовый уничтожить любого, кто посмел прийти на его территорию. Чуть дальше хрустнула ветка дерева и Рома направился в ту сторону, предупреждающе рыча. Он дошел почти до конца участка, где забор только отделял его от возвышающегося над головой лесного массива. Кэин поднял взгляд, замечая горящие глаза в темноте. Сова взмыла вверх, пропав из виду, а затем резко приземлившись за спиной. Оборотень развернулся, зарычав и предупреждающе показав когти. — Че надо? — Уху… Оля послала. Он идет за ней. За ее магией, а еще за дочерью ее и сыном твоим, — уже стальным голосом добавила сова. Рома нахмурился, выпрямившись, оголяя клыки. — Оля сказала тебе ко мне прийти? — сова промолчала на это, согласившись с предположением вожака волчьей стаи. — Мой сын ему зачем? — Продолжение стаи. Убьет его — убьет тебя. Рома зарычал злобно, махнул рукой, прогоняя сову, а та взмыла вверх, скрываясь в густом лесу. Альфа направился обратно в дом, сморщив нос. Он не доверял никому из тех, кто говорил ему об опасности, но всегда брал на вооружение. Рома рыкнул, нахмурив темные брови. Невозможно было теперь сосредоточиться ни на чем. Альфа шел тяжелыми шагами обратно в дом, присаживаясь на крыльце и постукивая ногой по деревянной ступени. Мысли путались, он не представлял, что же ему делать. Первый раз удалось одолеть темную тварь, но получится ли теперь? Рядом присели. Рома перевел взгляд на отца, который протянул сыну сигарету. Оба оборотня закурили, замолкнув и смотря куда-то вдаль, словно сквозь всего. Они были одновременно здесь, и одновременно нигде. Тимур выдохнул в воздух сизый дым, затем переводя взгляд на Рому. — Что сказала эта тварь? Рома мотнул головой, глубоко затягиваясь и выдыхая дым через нос. Он нахмурился сильнее. — Что за моим сыном, Олей и ее дочерью идет Яг-Морт. — Яг-Морт? Тот самый? Из сказок? — Не сказки это, — рыкнул Рома. — Я уже один раз почти убил эту мразь. Он сбежал. А вот одного из его прихвостней мои парни и Полина убили. Тимур задумался, смотря куда-то вдаль. В его руках тлела сигарета, а он одним движением стряхнул пепел на ступени. — Что намереваешься делать? — Окончательно его уничтожить, выбора нет. Иначе пострадают мои любимые люди, — Рома вздохнул, опуская голову, которая вдруг резко заболела. — Придумаем… Тимур ничего не ответил. На плечи Ромы упала тяжелая ноша, которую ему придется нести. Старшему альфе останется лишь помочь ее немного облегчить.***
Оля только примерно сказала, когда Яг-Морт сделает свой шаг. У Ромы было время подготовиться. Собрать всю стаю, придумать тщательный план. В день, когда Яг-Морт должен был сделать шаг, Оля была сама не своя. Ее голова разрывалась с самого утра, а маленькие дети постоянно были беспокойны. Бяша пытался успокоить дочь, пока Оля мучилась с головной болью, заваривая себе травы, а Тоша, которого привезли в родительский дом вместе с детьми, тоже ощущал себя слегка нервозно. Ему прекрасно было известно, что происходит. Правда, пришлось едва ли не клещами вытаскивать ответы из мужа. С самого раннего утра Тошу, Настю и Женю привезли в дом Карины и Олега. Те сейчас, к большому счастью, были в отпуске, только вдвоем, поэтому отсутствовали дома. Лешу тоже правдами и неправдами заволокли к Оле и Тоше, чтобы все омеги держались рядом. Никто не смог бы пережить, если бы с ними что-то произошло. К тому же, стоило защищать и детей. Оля дала советы, как отгородиться от нечистой силы, находясь в доме, пока мужья и друзья сражаются снаружи. В этот раз все могло быть сложнее. Оля это предчувствовала. А никто не посмел ей перечить, прекрасно зная, что все, что видит ведьма — сбывается. Рома хотел рвать и метать. Весь дом увешали полынью и чертополохом, который оборотням пришлось искать по всему лесу. Нашли тот самый, который Оля выбирала потом сама из всех принесенных ей растений. Рома неохотно хотел верить в подобное, но он хотел надеяться, что это и правда поможет защитить его детей и любимого. Как только начинало темнеть, то волки вышли на улицу, чтобы охранять дом. Вокруг дома теперь велся патруль, что ни одна тень не сможет проскочить мимо них. Рома сам лично стоял у калитки, вглядываясь в стремительно чернеющий лес. Он рыкнул, напрягись, когда вновь почувствовал этот запах гнили, ворвавшийся в ноздри. Запах раздражал, давил внутри, раздирал все тело и заставлял голову заболеть. Альфа обернулся на дом, где были зашторены все окна, чтобы не сметь пропускать даже лунный свет в помещение. Омеги не должны были видеть то, что будет происходить снаружи. Рома выдохнул. Мысль о семье придавала ему сил, заставляя желать сражаться до последней капли крови. Он никому не позволит навредить Антону и их детям. Рядом с вожаком встали Бяша и Тимур. Остальные члены огромной стаи ходили вокруг дома, сменяя друг друга. Рома посмотрел вдаль. Он громко зарычал, завыв. Запах становился невозможным. Каждый из волков напрягся. Все подготовились к предстоящему бою. Волки угрожающе зарычали, когда из леса начали выходить твари, словно из самого ада. Рома пригнулся к земле, готовый разорвать тварей на куски. Больше никто не уйдет безнаказанным. Тоша укачивал на руках Женю, который громко и заливисто плакал. Он никак не мог успокоиться, жутчайше нервничая, тогда как София успокоилась в руках матери и теперь сладко спала. Оля тоже ощущала себя не на своем месте. Хотелось помогать, хоть как-то, но быть полезной. Однако, ей оставалось лишь тихонечко шептать заклинания и молиться на удачу. Антон посмотрел на зашторенные окна, услышав вой. Кажется, все уже начиналось. Омега взглянул на плачущего сына, поцеловав его в лобик, покачивая, а затем присаживаясь на край кровати, начинаю тихо напевать.Ой, баю, баю
Нe ложися на краю
Придет серенькой волчок
И укуся за бочек
И потощат во лесок
Рома остервенело вцепился зубами в одно из выползающих из леса чудовищ, отрывая ему голову. Пустые глазницы глядели на него с земли, пока голова катилась прочь. Волк зарычал, кинувшись в новый пыл битвы. Он кинулся к своему товарищу, которого сразу два чудовища за задние лапы тащили в лес. Никита брыкался, рычал и пытался отбиться, но в пылу битвы никто не замечал его жалких попыток вырваться из лап ночных тварей. Рома одним нападением размозжил голову одного из монстров о промерзлую землю. С неба пошел первый снег.Ой, баю, баю
Потерял мужик душу
Шарял, шарял, ни нашел
И заплакал, и пошел
Тимур оббегал чудовищ, держа в зубах веревку, пока с другой стороны их оббегал Бяша. Кэин одним рывком дернули за оба конца жесткой и прочной веревки, связывая нечисть, пока некоторые из стаи сразу же побежали к упырям, разрывая их острыми когтями. Яг-Морт собрал хорошую армию за столько лет. Но кэин были сильнее. Бяша с рычанием держал веревку, ведь монстры хотели выбраться, ответить на то, что их так безжалостно убивают. Но никто не собирался отступать. Он распахнул глаза, следя за тем, как веревка со свистом рвется, а один из чудовищ, огромный, истекающий чем-то, похожим на грязь, одной своей бесформенной лапой ударяет Мишу. Светло-серый волк подлетел вверх, падая на землю, а из его разбитой головы стремительно вытекала кровь. На глазах Булада навернулись слезы.Ой, вороны, воронки
Зляталися вуленки
На попову башенку
Поклявали саженку
Рома вскинул голову, когда из леса послышалось карканье ворон. Он помчался к отцу и братьям не по крови вместе с Никитой, который громко завыл, оплакивая смерть своего лучшего друга. Тот не заслужил подобной участи. Рома обернулся через плечо, замечая между деревьев фигуру темного колдуна. Яг-Морт ухмылялся, смотря на то, как страдают кэин. Как сражаются и отдают свои жизни за маленькую колдунью. Пятифанов рыкнул, а глаза его налились кровью. Яг-Морт указал на кэин когтистым пальцем, а вороны полетели прямо на Рому.Ой, баюшки, баюшки
Зляталися галушки
А вы деточки мои
Вы послушайте мои
Тимур рывком сорвался к сыну, оттаскивая его от ворон, которые пытались выцарапать вожаку глаза. Волки рванули к товарищам, которые пытались отбиться от назойливых гниющих птиц и монстров. Их положение дел значительно ухудшилось с появлением таких помощников Яг-Морта. Ромка вскинул голову, когда вдруг вороны начали замертво падать на землю. Он выдохнул. «Оля», — мелькнуло в головах стаи, и все вновь ринулись в бой. Яг-Морт медленно вышел на поляну. Хочешь сделать все хорошо — сделай это сам. Он своими руками вырвет сердце Романа Пятифана из его груди.Я баукать буду
Приговаривать буду
Закрывайте глазоньки
Расскажу вам сказоньки
В груди его горел огонь, невидимый человеческом оку. Яг-Морт желал сломать Пятифанова. Сжать в тисках, истязать, измучить, заставить страдать. Яг-Морт желал смерти ему более, чем кому-либо из тех, кто жил на этой земле. Вспоминался Туган, который не сумел спасти Райду и едва убил темного колдуна. Рома зарычал, кинувшись на нечисть, готовый разорвать его собственными клыками. Яг-Морт оскалился своими кривыми зубами, ринувшись в бой. Схлестнувшись, живым выйдет лишь один, это знал каждый, кто был здесь. Рома оставил стаю сражаться с тварями из самой Преисподние, страшнее самого Дьявола. Он верил в них, а от его веры в их сердцах загорался такой же огонь, как и у вожака такой сильной стаи. Они сошлись в яростной и жестокой битве. Кровь полилась рекой. Не только их, но и стаи, и чудовищ, которые начали рвать друг друга еще сильней, будто глотнув нового воздуха. Гниль заполонила все вокруг, глаза слезились от отвратительного запаха. Кровь застилала глаза, а боль разливалась по телу горячей волной. Когти Яг-Морта входили глубоко под кожу, разрывая ее, но и кэин не оставался в долгу. Рома с особой жестокостью разрывал тело твари из леса, взявшейся неясно откуда. Он желал раз и навсегда избавить свой дом от скверны. Чтобы Оля спала спокойно, чтобы его родные были в порядке. Волк поднялся на задние лапы, замахиваясь лапой, целясь в шею Яг-Морта. Морду окропила ярко-алая гнилая кровь.Ой вы деточки мои
Сторонитясь темноты
За околицей волчок
Он укуся за бочек
И потощат во лесок
Ой, баю, баю, баю
Тоша осторожно уложил Женю на кровать рядом с уснувшей Настей, накрывая детей одеялом. Он ласково провел по головам детей ладонями, нежно поглаживая в родительской любви. За окном все стихло. Но никто не рискнул раскрыть шторы и взглянуть на творящийся на улице хаос. На первом этаже заскрипели половицы. Каждый из омег в комнате напрягся, а Оля побледнела, смотря на дверь. Тоша сглотнул, закрыв своих детей спиной, готовый защищать их до последнего вздоха. Леша поднялся на ноги с пола, взяв в руки что потяжелее, готовый убить любого, кто навредит его семье. Дверь распахнулась и в темноте показался силуэт. Тоша вдохнул, кинувшись к мужской фигуре, налетая на Рому и крепко обнимая его. Он проглотил собственные слезы, зарываясь в волосы мужа, что были все в крови, как и его лицо. Альфа вздохнул любимый аромат, окутавший его с ног до головы, подаривший долгожданное спокойствие. Он зарылся носом в волосы на виске омеги, обняв его так крепко, насколько мог. Оля ринулась к шторам, распахивая их и выдыхая, улыбнувшись, когда заметила живого Бяшу. Он был в крови и слегка ранен, но тем не менее жив. — Все кончилось, Тош… все кончилось, — тихо выдохнул Рома, закрыв глаза. Тоша крепко обнял любимого, позволив ему упасть в обморок от истощения. Он осторожно сел вместе с ним на пол, прижав к себе крепкое тело, позволяя вожаку отдохнуть. Его молитвы были услышаны. С Ромой все было хорошо. Спустя пару дней состоялось прощание с теми, кто погиб в этой тяжелой битве. Рома не мог сдержать собственных слез, ведь умерли его братья, его друзья. Никто из волков не смог сдержать чувств. Каждый ощущал то же, что ощущал и вожак. Они все делили одно чувство на двоих. Скорбь. Оборотни устроили старый обряд. Тела переложили на деревянный помост, который позже подожгли. Это упокоило души кэин, что пали в страшной битве. Огонь пожирал их тела вместе с их грехами, которые они успели накопить за жизнь, и уносил ввысь пеплом. Никита стоял у костра, со слезами смотря за тем, как горит тело его лучшего друга. Он всхлипнул, пряча собственные слезы в сгибе локтя. Парни ободряюще обняли его за плечи, позволяя высвободить свои чувства. А слова о любви больше не дойдут до того, кому они были предназначены. После прощания был разожжен костер на их старом месте, где когда-то собиралась вся стая. Здесь до сих пор стоял покосившийся шалаш. Рома обнимал Антона, что кутался в одеяло, греясь в морозную ночь, но не жаловался, тоже молча прощался с ушедшими. Бяша и Оля сидели тоже здесь, прощаясь с теми, кто сражался за то, чтобы их поселок был в порядке, чтобы защитить Олю. Она не раз помогала тем, кто умер за ее безопасность. Но теперь она даже не могла принести им слова благодарности. Девушка тихонько всхлипнула, а щеки обожгло горячими дорожками слез из-за мороза. Полина тихонько всхлипнула, смотря в костер. Она потеряла не мало друзей, тех, с кем так хорошо общалась. Катя прижала ее к себе, поглаживая по волосам. Девушка давно оказалась втянута в тайну оборотней. И сначала она даже испугалась, хотела рассказать. Но, обдумав все, что навалилось на нее, приняла Полину. Всю ее, в том числе и ее лохматую проблему. Эта ночь души была полна печального молчания, нарушаемого лишь треском костра да шелестом ветвей елей в лесу. Каждый сидящий здесь молча приносил свои соболезнования, прощался и желал лучшего в том, другом мире. Рома ощущал боль всех, кто здесь был. Он уткнулся носом в белобрысые волосы, пахнущие кедром. Он благодарил своих братьев за то, что они помогли ему. Что спасли его семью. И как же он молил о прощении.Два года спустя.
— Солнышко, ты идешь? — улыбнулся Тоша младшему ребенку, подавая ему руку. Женя неуклюже подошел к своему папе, взявшись за его указательный палец ладошкой. Сегодня было первое сентября. Настя первый раз шла в школу. И Тоша был безмерно горд за свою маленькую дочь. В этом году Тоша становился классным руководителем у пятого класса, выходя на работу после декрета. Маленькие детки, переходящие во взрослую жизнь. Рома уже ждал семью у машины, ведь Насте не терпелось поскорее приехать в школу. Девочка очень хотела учиться, пообещала родителям приносить только пятерки и четверки, на что Рома со смешком отвечал: «Не говори гоп». Тоша вышел из дома, спустившись по крыльцу вниз, придерживая Женю, который еще несмело держался на ножках. Улыбнувшись, Антон вдохнул свежий осенний воздух, пропахший лесом и свежескошенной травой. Уже год семья Пятифановых жила в собственном доме на окраине поселка, поближе к лесу и подальше от людей. У них был красивый и большой участок, Рома лично выбирал его, а еще обустраивал под чутким командованием мужа. Здесь же расположилась баня, сараи, гараж, детская песочница и горка, которую Рома соорудил собственными руками вместе с Бяшей, Олегом и Тимуром. Такая же стояла и на участке у Оли с Бяшей, которые продолжали жить с Кариной и Олегом. Кстати говоря, об этих двух — Тоша не мог поверить, что его сестра так скоро родит второго ребенка. И снова девочку. Которую счастливые родители назвали Сашенькой. Сама Оля со смешком говорила, что еще не все, обещая Буладу веселенькую жизнь. Рома махом руки поторопил мужа и сына, а Тоша подхватил Женю на руки, направившись к машине. Он усадил малыша в детское кресло, пристегнув его, затем пересаживаясь вперед, пока Рома пристегивал Настю и сам садился за руль. Проводить первую внучку в первый класс вызвались и дедушки с бабушкой, поэтому их около школы уже тоже ждали. Что было достаточно забавно. Вся семья собралась проводить маленькую первоклассницу в школу, чему она жутко смущалась. Тоша и Рома, завидев огромную толпу родителей, переглянулись, прыская со смеху и направляясь туда, где виднелась табличка: «1 В». Тоша сразу заметил родителей, которые отругали Пятифановых за опоздание, а Карина сразу же стала сюсюкаться с внуками. Женя смущенно хихикал, когда бабушка щекотала его, а Настя стыдливо краснела, поглядывая на будущих одноклассников. Тоша передал сына своей матери, а к ней тут же подластился, с другой стороны, Леша, сюсюкаясь с внуками тоже. Олег и Тимур стояли чуть поодаль, неловко переглядываясь друг с другом. Линейка началась сразу же после их прихода. Настя протиснулась вперед, в линейку детей, разглядывая все с горящими глазами. Тоша наблюдал за дочерью с нежной улыбкой. Когда-то и он с таким же воодушевлением пошел в первый класс. От этого на душе становилось теплее. Они послушали речь Лилии Павловны, что совсем скоро собиралась уходить на заслуженную пенсию. После линейки все разбрелись по классам, Рома пошел с Настей, а Тоша пошел к своим деткам, которых брал в этом году. Когда со всеми формальностями было закончено, то счастливые дедушки и бабушка повезли внуков к ним домой, ведь обещали в честь такого праздника приготовить баню и шашлыки. Тоша остался еще на некоторое время в школе, разговаривая с родителями, которым было интересно, а Рома ждал любимого на улице. Когда Тоша вышел из школы, то вдохнул приятный осенний воздух, заставляющий проскользнуть нотку ностальгии. Он улыбнулся, оглядываясь и не замечая мужа. Чуть нахмурив брови, он направился туда, где, казалось, можно было бы найти Пятифанова. Альфа оказался за углом школы, держа губами сигарету, а каким-то осколком царапая что-то на стене школы, где все когда-то выцарапывали свои инициалы. Тоша хихикнул, строго произнося: — Пятифанов! Опять за углом школы куришь?! Ромка вздрогнул, выронив сигарету и обернувшись, сразу же выдыхая и усмехаясь, тем самым оголяя белоснежный клычок. Когда-то эта ухмылка покорила Антона. Рома выпрямился, поднимая сигарету, тут же подув на нее и снова засунув в рот. — Антон Олегович, я не нарочно! Тоша хихикнул, подходя к любимому ближе, нежно погладив его по бритой щеке. Столько прошло лет. Но этот блеск в глазах все еще сиял так ярко, что Антон не мог сдержать нежной улыбки. — Что ты тут делал? — омега скользнул взглядом на школьную стену, где проглядывалась нацарапанная надпись: «Тут были Ромка и Бяша!», а к ней маленькая приписка, совсем свежая. Рома улыбнулся, чмокнув мужа в висок. — Детство вспомнил. Пошли? — он выкинул окурок на землю, затушив его носком массивных ботинок. — Пойдем, — улыбнулся Тоша, взяв любимого за руку. Они направились в сторону припаркованной у дороги машины, держась за руки, будто пара подростков, такие влюбленные и все еще наивные. Рома обернулся, улыбнувшись. — Тош, а ведь это то место, где я тебя спас в первый раз. — Точно, — хихикнул Антон. — Место, где я влюбился в тебя, такого несуразного мальчишку, похожего на бешеного воробья. — А как ты в меня влюбился? На что обратил внимание? — На глаза, — беззастенчиво ответил Тоша, даже не задумавшись. Он помнил этот день так отчетливо, что он будто бы был вчера. — Глаза? А что с ними? — Рома выгнул темную бровь, смотря на омегу. — Глаза цвета ноябрьского неба, — улыбнулся Антон. — Такие же невероятные, как и их обладатель. Рома заулыбался, притягивая к себе любимого, целуя своего мужа в его приоткрытые губы, не сдержав собственных чувств. Антон ответил на поцелуй, счастливо улыбаясь. Пара удалилась со двора школы, а на стене, кропотливо выцарапанной, осталась надпись: «Здесь Рома Пятифан влюбился в Петрова Антона», освещенная закатным сентябрьским солнышком.Конец.