Короче говоря (Это было непростое время) или ИскИны никогда и ничего не забывают

На самом деле Я всегда думала, что буду выглядеть лучше в зеркале заднего вида. Скучаешь по мне, Стоя у золотых ворот, от которых у тебя когда-то были ключи? Taylor Swift, «Long Story Short» ---------------------- Питер проснулся от жгучей боли в своей ноге. У него было такое чувство, будто кто-то выгрызал куски из его плоти. — Ауч! — выкрикнул он и зажмурился, с ужасом думая о том, могли ли в его квартиру пробраться крысы. — Воу, полегче, парень. Все в порядке. Он отшатнулся и в шоке распахнул глаза, когда Тони Старк — Тони Старк — схватил его за руку, чтобы удержать на месте. Питер снова закрыл глаза и, когда открыл их, то Тони все еще был рядом, а его металлическая рука холодила кожу Питера в месте прикосновения. Неожиданно для самого себя Питер вдруг начал сильно дрожать и никак не мог взять под контроль свое тело. — Черт бы тебя побрал, Карен, — пробормотал он. — Видимо, это хорошо, что я запрограммировал твой ИскИн не слушаться тебя в критических ситуациях, а мой ИскИн оказался достаточно упрямым, потому что я нашел тебя в очень плохом состоянии, приятель. — Я быстро выздоравливаю, — сказал Питер, обхватывая себя руками и думая об этом чертовом слове, которое только что прозвучало. Видимо. Оно означало, что Тони появился здесь только из-за упрямства ПЯТНИЦЫ, а не потому что сам этого захотел. Он смотрел прямо на Питера, но не видел его. — Не думаю, что эта способность поможет тебе справиться с большой кровопотерей. И это было бы даже хорошо. Ему не с кем было прощаться. А в тот момент, когда он вытащил из ноги прут и открылось обильное кровотечение, Питер понял, что не сможет справиться с такой раной самостоятельно. Но его это устраивало. Он сказал Карен, что мистер Старк не придет. И он действительно в это верил. Но вот он здесь. Уставился на Питера так, будто увидел перед собой ненормального незнакомца. Было ли это лучше смерти в одиночестве? Питер не знал. Это было похоже на его редкие встречи с Недом и ЭмДжей — он ходил их проведать пару раз в месяц. Вот только они смотрели на него без малейших признаков узнавания во взглядах, а для Питера это было похоже на бесконечное сдирание кожи с собственного тела — болезненная мучительная агония, потому что ему было жизненного необходимо, чтобы хоть кто-нибудь его помнил. Ему было это нужно. Потому что… потому что если никто его не помнит и не знает, то зачем тогда вообще жить? Зачем существовать? Он все еще так же сильно любил своих друзей. Любил не за то, что они его знают или помнят, а потому что они есть. Потому что даже в простом присутствии рядом с ними было что-то такое, чего он постоянно жаждал. И пусть простого присутствия без привычного общения было недостаточно (и никогда не будет достаточно), это было хотя бы что-то. Ведь ничего другого у него не было. Итак, Мистер Старк. Он все еще смотрел на Питера. Все еще продолжал спасать его жизнь. И это было мило, учитывая все обстоятельства. Хотя у его стандартов «милоты» была критически низкая планка. — Вероятно, твои способности не спасут тебя и от инфекции, потому что этот прут выглядит устрашающе грязным. Так что с твоей стороны было бы целесообразно успокоиться и позволить мне закончить обрабатывать дыру в твоей ноге. Так вот что его разбудило. Питер опустил взгляд и увидел, что Тони отрезал штанину от его костюма — спасибо, чувак, ведь теперь ему придется найти не только деньги на покупку ткани, но еще и время, чтобы сшить себе новый костюм. Дыра в его ноге выглядела значительно меньше, чем была раньше, но Питер тут же подумал о микробах и грязи, что с бешеной скоростью размножались в его теле, и кивнул головой так резко, что его избитое тело дернулось. Он зашипел от боли и выдохнул: — Да. Это было бы… это было бы неплохо. Тони бросил на него странный взгляд. Полный… сочувствия? Жалости? Скрытого отвращения? Питер не знал, что именно увидел. У него невыносимо болела нога, а Носорог остался жив, несмотря на то, что получил в драке несколько весьма болезненных ударов, и его голова все еще была затуманена от событий сегодняшнего дня. Честно говоря, вариант истечь кровью до смерти казался ему все более и более предпочтительным. — Раз уж ты очнулся, я могу дать тебе обезболивающее. — Оно на меня не действует, — ответил Питер, и это был самый большой недостаток всех его способностей. Аспирин для него был не более чем конфеткой и не нес с собой никаких лечебных свойств для его организма. И это было ужасно, особенно теперь, когда Питер остался совершенно один и успокоить его эмоциональную боль было некому. Сломанные ребра определенно болели не так сильно, когда он прижимался к Мэй или болтал с ЭмДжей по телефону, заставляя ее смеяться над рассказами о его последних глупых выходках (конечно, в этих рассказах он сильно преуменьшал серьезность полученных травм). Да, он мог бы сам синтезировать для себя лекарство, которое сработало бы, но на самом деле это была плохая идея. Во-первых, получить необходимые компоненты было затруднительно. А во-вторых, он мог легко подсесть на то чувство облегчения, что принесло бы с собой лекарство. Сейчас, оставшись в одиночестве, он был слишком слаб в эмоциональном плане. Облегчение — этого чувства он тоже не заслуживал. Тони взял в руки баночку без всякой маркировки, но определенно знакомую Питеру. — НИЦА говорит, что это подействует. А еще она уверена, что таблетки были опробованы неким Чувачком-паучком. Достал их вон из того шкафа. Ему захотелось заплакать, но он не позволил слезам вырваться наружу. — Хорошо. Да. Они… они должны сработать. Тони снял перчатки и высыпал из баночки пару таблеток себе на ладонь. Но вместо того чтобы отдать их Питеру, он придвинулся ближе и положил руку ему на спину, чтобы помочь сесть. И Питер буквально замер на месте, потому что этот жест был таким привычным, таким нежным и добрым — никто не прикасался к нему так с тех пор, как на весь мир было наложено заклинание забвения. Раньше у него всегда были объятия Мэй и ее нежные поцелуи в лоб. У него были особые рукопожатия с Недом и настоящие поцелуи с ЭмДжей. И он всегда принимал эти прикосновения как должное, даже не понимая, что они поддерживали его жизненные показатели на должном уровне куда лучше, чем еда или кислород. Он скучал по стольким вещам из своей прошлой жизни, но именно отсутствие прикосновений было самым тяжелым. И теперь Тони стоял рядом с ним. Он даже не обнимал его, а просто легко касался спины, но… на этот раз слезы все же прорвались, и Питер не смог их остановить. Рыдания накатили на него волной, опаляя тело жаром печали. Или это было облегчение? Это было ужасно, что он не мог отличить эти чувства друг от друга. Тони пришлось приложить силы, чтобы усадить Питера, потому что парень ему совсем в этом не помогал. После этого Тони передал ему таблетки и бутылку воды. Питер быстро их проглотил и закрыл глаза тыльной стороной ладони, потому что даже думать не хотел о том, что мог подумать Тони о его позорном срыве. — Спасибо, — прошептал он. Сердце Тони билось слишком быстро и неровно, а его дыхание было тяжелым и затрудненным. Все еще с закрытыми глазами Питер слышал странный свистящий звук — тихий, но постоянный. Он открыл глаза и посмотрел в сторону звука, увидев мягкую трубку, идущую от него к руке Тони. И по этой трубке беспрерывно текла кровь. — Ты переливаешь мне свою кровь? — спросил он ошеломленно. Губы Тони скривились в подобии на улыбку. — Естественно я бы не стал забирать себе остатки твоей, — его рука скользнула вверх по спине Питера и остановилась между лопаток. — Кто знает, что из этого в итоге получится. Железный Паук? Питер хотел рассмеяться, но у него получилось только снова заплакать, а Тони при этом выглядел так, будто Питер ударил его в грудь со всей силы. — Это была шутка. Я не собираюсь забирать твою кровь. — Ты даже не знаешь, кто я такой, — он просто не мог этого не сказать. Он мог позволить себе удивляться происходящему или притворяться, что все в порядке, но все же стоило посмотреть правде в глаза. — Ты Питер Паркер. — Но ты меня не помнишь, — сказал он на выдохе. Тони покачал головой, и слезы снова потекли по щекам Питера, словно дождь, который он никак не мог остановить. Но это были тихие слезы. Потому что он уже давно знал, что Тони его не помнит. Но затем чужая рука смахнула слезы с его лица — это была живая рука Тони, мозолистая, но такая теплая и нежная, что это разбило Питера на миллион осколков и помогло ему снова стать целым. Рассыпаться в пыль. И собраться обратно. Безумие, но половина мира теперь знает об этой метафоре не понаслышке. — Дело в том, малыш, что я тебя знаю. В тот момент, когда я тебя увидел, я понял, что просто обязан тебя спасти. Забудь о крови. Я бы отдал свою вторую руку, если бы это заставило тебя перестать плакать. Не хочешь объяснить, почему я все это чувствую, несмотря на то, что у меня нет ни одного воспоминания о том, что я видел тебя раньше? — Я не могу, — таблетки подействовали как и всегда быстро и сильно, тем более что его организм сейчас работал на пределе своих возможностей. Все вокруг стало вдруг размытым и будто покрытым туманом, тело онемело, но Питер, даже закрыв глаза, все еще чувствовал, как Тони смахивал с его лица слезы, продолжающие литься из глаз. Кто бы мог подумать, что этот мужчина так сильно о нем заботится. И тот факт, что Тони испытывал все эти чувства… Питер просто не мог переварить эту информацию. Он так привык ожидать от жизни разочарования, что оказавшись один на один с надеждой на лучшее, был уверен, что сломается. Или станет собой прежним? Хотел ли он этого вообще? Боже, конечно, хотел. — Ну ладно, приятель, тебе лучше немного поспать. Я пока обработаю твою ногу. Но как только ты проснешься, мне потребуются ответы. Питер не ответил. Он не мог ответить. Он лишь почувствовал, как его снова уложили на кушетку, а потом его сознание провалилось во тьму. ----------------------

Меня больше не волнует предъявленный счет,

Я просто хочу заботиться о тебе (заботиться о тебе).

Больше никаких перетягиваний каната,

Теперь я знаю, что в жизни есть нечто больше (нечто большее)

Taylor Swift, «Long Story Short»

---------------------- В тот момент, когда парень отключился, Тони не выдержал и вышел из себя. — Что это было, ПЯТНИЦА? Господи, что это только что было? Он чувствовал себя так, будто только что десять раз подряд сразился с Таносом. Будто он проиграл все эти битвы и вот-вот должно было случиться что-то ужасное. Он чувствовал себя точно также, как в момент последнего сражения за Землю, когда они уже готовы были позорно проиграть, но в последний момент появился Стрэндж с подкреплением. Тони помнил, что испытал в тот момент ликование и восторг, но он понятия не имел, почему чувствовал себя именно так. — Я бы посоветовала вам закончить обрабатывать ногу Питера. Его рана начинает заживать. Тони явно не годился на роль медбрата. Если бы ему действительно пришлось ухаживать за больными, то это стало бы абсолютной катастрофой. Он потерял бы всех своих пациентов, так что ему невероятно повезло в том, что ПЯТНИЦА сегодня оказалась такой придирчивой. Он надел новую пару перчаток и даже умудрился сосредоточиться на пару бесконечных минут, изо всех сил стараясь действовать нежно. И он был рад, что ребенок не хныкал и не плакал под его руками. Оставалось только надеяться, что таблетки дадут ему хотя бы пару часов спокойствия без боли. Он промыл и перевязал ногу Питера и обработал несколько глубоких царапин, на которые указала ПЯТНИЦА. А потом, когда она сказала, что переливание крови можно заканчивать, Тони убрал трубку, что связывала его с парнем. Когда он вытаскивал иглу из своей руки, ему казалось, что он потерял нечто большее, чем свою кровь. Поднявшись на ноги, он почувствовал головокружение, которое тоже было слишком сильным для простой потери крови. — Еще что-нибудь нужно сделать, НИЦА? — спросил он, но на этот вопрос у нее не было ответа. Ребенку нужна была ванна, тонна объятий и пони на день рождения. — Прямо сейчас Питеру больше не требуется медицинская помощь. С его повышенной регенерацией он должен быть в полном порядке, когда проснется. — И когда же он проснется? — Обычно эти таблетки действуют на него несколько часов. Тони начал расхаживать по палате, поворачиваясь на пятках и проводя рукой по волосам. Ему казалось, что все его тело вдруг восстало против него. Тоже самое он чувствовал в тот момент, когда Морган заболела тонзиллитом и не переставала плакать, а он лишь наблюдал за тем, как врачи увозят ее в операционную, потому что больше ничем не мог ей помочь. После этого Пеппер назвала его королевой драмы. И это было справедливо. С Морган в итоге все было в порядке. А вот с Питером определенно нет. За исключением парочки особенно тяжелых моментов в своей собственной жизни, Тони никогда еще не видел человека, который был бы так же далек от порядка, как Питер. В кладовой он нашел несколько батончиков гранолы, пачки M&M’s и чипсов, а в холодильнике обнаружились бутылки с водой, Гаторейдом и Маунтин Дью. Это место, похоже, было готово не только к экстренной медицинской помощи, но и к незапланированным ночевкам. Но Тони все еще ничего не понимал. Так как уровень сахара в его организме сильно упал, исчезнув вместе с кровью, он взял содовую, шоколадный батончик и вернулся к кушетке Питера. Он открыл бутылку и сделал большой глоток, прежде чем пробормотать: — Он ведь мой сын, да? Возраст как раз совпадал. И это объясняло, почему в его памяти было так много пробелов. Возможно, все его вечеринки, отключки в пьяном и обдолбаном виде, и ночи, проведенные с кем попало, привели к вот такому вот результату. И если это действительно так, то это была самая лучшая ошибка в его жизни. Тони посмотрел на растрепанные кудряшки, мокрые от пота, на форму носа и скул. Он вспомнил карие глаза, затуманенные болью. В общем-то особого сходства между ними не было, но… он ведь не знал, кто была матерью ребенка, так что… Он это сходство видел. — Согласно результатам полудюжины тестов на отцовство, сохраненных в моих базах данных, Питер не является вашим биологическим сыном. Он не ожидал, что эти слова так больно его ранят. — Зачем ты делала этот тест аж шесть раз? — Потому что вы постоянно просили меня сделать его, Босс. Иногда мне приходилось делать его по просьбе других людей. В частности по просьбе полковника Роудса, который, как мне казалось, просто не мог смириться с мыслью о том, что вы с Питером друг другу не родные. Отсутствие между ними родственной связи было похоже на то же чувство, которое он испытал, когда понял, что у него отсутствует половина воспоминаний. Тони съел сразу половину батончика, сделав отвратительно большой укус, а затем потянулся к руке Питера, чтобы вернуть хоть немного тепла его бледной коже. — НИЦА, можешь сделать здесь чуть потеплее? Ребенок совсем замерз. — Температура тела Питера находится в пределах нормы, — сказала она, но Тони тут же услышал, как в комнате заработали обогреватели. Тони сильно пожалел, что на нем не было ничего, кроме футболки, потому что так он мог бы закутать Питера в свою кофту, например. Но так как под рукой ничего не оказалось, ему пришлось рыться в шкафах, в одном из которых Тони нашел теплое одеяло. Он тут же укрыл им Питера, подтыкая края — точно также, как он укрывал Морган перед сном. Несмотря на то, что так ребенку было теплее, Тони уже скучал по возможности держать его за руку. Он и правда был уверен, что этот мальчик его сын. — Ладно, НИЦА, раз уж у нас есть немного времени, покажи мне все, что у тебя есть на Питера. Все началось с ролика на youtube, в котором мальчишка в спортивном костюме остановил автобус голыми руками. При этом автобус все набирал и набирал скорость, и если бы это был фильм ужасов — или простая реальность — то ребенка бы просто расплющило. Но парень протянул руку и автобус врезался в нее, остановившись. Тони казалось, что он провалился в кроличью нору. Видео становилось все больше и больше, потом появились какие-то данные с исследованиями и результатами тестов, а потом ПЯТНИЦА вывела на экран первую фотографию, на которой ярко горели глаза одного неуклюжего мальчишки. Потом снова видео, где ребенок записывал на камеру что-то вроде видеодневника, и Хэппи на экране как и всегда казался очень «счастливым». Тони подумал было о том, что локации кажутся ему знакомыми, и только когда Человек-паук выхватил из рук Капитана Америка его щит, Тони понял, что притащил двенадцатилетнего мальчишку на другой край мира, чтобы повоевать против его сверхмощных друзей. — Питеру тогда было четырнадцать, — прервала его бессвязный лепет ПЯТНИЦА. — Будто от этого стало легче, — отгрызнулся он. Потому что легче не стало. А потом наступил тот ужасный момент, когда ребенок бросился к нему с обнимашками, а Тони, действуя в лучших традициях Говарда, с колкостью отпрянул в сторону. Как же ему хотелось вернуться в прошлое и обнять ребенка так, как он того заслуживал. Потому что Питер на этом видео — вылитый щеночек. А Питер, лежащий сейчас рядом с Тони на кушетке — это пес, выросший на улице. Он видел, как голодали его братья и сестры, и теперь живет с ожиданием, что каждый проходящий мимо человек ударит его по лицу. Это было больно. Тони казалось, что из него кто-то на живую вынимает кости одну за другой. И каждая клеточка его тела буквально взрывалась от боли. С этой Вселенной явно случилось что-то плохое, потому что Питер должен был навсегда остаться тем очаровательным щенком. Как только ребенок проснется, Тони обязательно обнимет его. Теперь он понимал, почему просил ПЯТНИЦУ провести так много чертовых тестов на отцовство. Ему даже захотелось вдруг попросить ее провести прямо сейчас еще один. И все произошедшее только его вина. Это было кристально ясно. Малыш нуждался в заботе и ласке, а Тони держался отчужденно и холодно. А потом случилось что-то, что разбило Питера на миллион кусочков. Или это был кто-то. Если это сделал Тони, то он никогда себе подобного не простит. Может быть, он поэтому не мог ничего вспомнить? Может быть, он заблокировал свою память, чтобы не чувствовать боли от очередной неудачи? ПЯТНИЦА все продолжала и продолжала воспроизводить клипы и аудиофайлы. Все это было сложно, потому что Тони видел себя, слишком похожего на Говарда. А потом он и вовсе отобрал у мальчишки костюм, из-за чего Питер едва не погиб, одетый в какую-то пижаму, но при этом умудрился спасти задницу не только Тони, в одиночку сбивая самолет, но еще и того парня, который его чуть не убил. — Это самое настоящее безумие, Мистер Старк, — спустя какое-то время сказал Питер, когда они вместе работали в мастерской. — Я появился у дома Лиз, а дверь мне открыл ее отец, оказавшийся Стервятником. Это худшее первое свидание за всю историю! Уверен, у вас не было ничего подобного. Этот парнишка был гением. Тони всегда предпочитал работать в одиночку, потому что угнаться за ним мог разве что Брюс. Но у них были разные специализации, и тот единственный раз, когда они решили сотрудничать, привел к катастрофе. Но Питер оказался проницательным, умным и… их интересы в научной сфере совпадали. Тони с интересом наблюдал за тем, как он впускал ребенка в свою жизнь все дальше и дальше. Стажировка в итоге стала чем-то много большим, чем простым прикрытием для его борьбы с преступностью, а мастерская Тони перестала быть местом, куда он постоянно сбегал, чтобы спрятаться от мира. Она превратилась в место для веселых шуток, поддразниваний, закатывания глаз, смеха и подлинных открытий. И нескольких катастроф не слишком глобального масштаба. А потом Питер начал приходить еще и в его пентхаус, обсуждать фильмы и есть пиццу с отвратительными начинками. Будто тусоваться с подростком, не являющимся ему родственником, но которого он будто знает всю свою жизнь, было совсем не странным явлением для Тони. Потому что в этом действительно не было ничего странного. Тони смотрел со стороны на свою жизнь. Смотрел, как постепенно влюблялся в этого паренька, позволяя своей защите рушиться кирпичик за кирпичиком. Глядя на все эти видео и фотографии, он ощущал все тоже самое, что чувствовал в тот момент в реальности, только кажется эмоции были усилены десятикратно. Но у него все еще не было никаких воспоминаний об их совместном времяпрепровождении, а было лишь то, что показала ему ПЯТНИЦА. Неважно, насколько сильно он прищуривался или прислушивался к видео, он все равно не мог вспомнить, что должно было произойти дальше. — Мис..ер Старк. Тони дернулся и оторвался от просмотра видео, сосредотачиваясь на Питере, который проснулся и теперь сонно на него смотрел. Но Тони уже давно решил для себя, что именно должен сделать в тот момент, когда ребенок проснется. Поэтому он попросил ПЯТНИЦУ остановить воспроизведение, а затем бросился вперед и заключил Питера в крепкие объятия. Он невольно подумал о том, как сильно Морган любит, когда ее крепко обнимают и успокаивающе поглаживают по спине или перебирают волосы. И пусть Питер был уже взрослым, да и одеяло сильно мешало, но Тони был настойчив в своем стремлении. Так что он обнимал Питера так сильно, как только мог, помня о том, что мальчик едва не рассыпался на части эмоционально от одного только прикосновения к своей спине. Все инстинкты отца в Тони кричали ему «Защищай, защищай, защищай» и он действительно пытался, пытался и пытался это сделать. Ребенок совершенно расслабился в его руках и Тони притянул его к себе еще ближе, пробегая пальцами металлической руки вверх и вниз по его спине, а другой рукой перебирая волосы и успокаивающе — как он наделся — поглаживая кожу головы. — Я рядом, Пит. С тобой все хорошо, — убеждал он ребенка, хотя все еще не понимал, что на самом деле случилось с его памятью. Каждый вдох мальчика — это тихий всхлип. — Прости меня, — задыхаясь прошептал он. — Я облажался. Я так сильно облажался. Мне жаль. Прости меня, пожалуйста. И Тони вдруг оказался совсем в другом месте. Он покинул Куинс. Оставил позади Землю. Теперь над ним было красное небо. А воздух казался слишком густым из-за пыли. И в его объятиях был Питер — в костюме Железного Паука — бледнее, чем сейчас. — Я не понимаю, что происходит, — Боже, будто Тони понимал. — Но я не хочу исчезать. Не хочу. Пожалуйста, я не хочу уходить, — его голос звучал умоляюще, а потом его тело стало растворяться, осыпаясь пылью, и прежде чем исчезнуть совсем, он успел прошептать: — Прости меня. И после этого все изменилось. Мир изменился. И вернуть все обратно можно было только создав машину времени и все исправив, потому что эта вселенная была совершенно неправильной без Питера Бенжамина Паркера. Все воспоминания вдруг встали на свои законные места — поток яркого смеха, ошибок и любви. Тони почувствовал слезы на своих щеках, снова возвращаясь в Куинс, а потом он повернул голову и поцеловал мальчика в висок. — Не извиняйся передо мной, малыш. Ты же знаешь, что мое больное сердце не выдержит этого. Ребенок в его руках напрягся. И отстранился. И как бы Тони ни хотелось не выпускать его из своих объятий, он был слишком силен. Даже ослабленный ранением. — Да, — прошептал он, заикаясь и делая глубокий вдох. — Да, я знаю об этом. Но откуда об этом знаешь ты? Тони улыбнулся. Впервые искренне улыбнулся за последние несколько недель, а потом наклонился вперед и прижался своим лбом ко лбу Питера. — Потому что каждое воспоминание о тебе только что врезалось в меня словно товарный поезд на полном ходу. — Ты помнишь меня? — в его голосе было столько надежды. И это именно то, что было сейчас необходимо Тони. То, что было необходимо Питеру. Когда-то этот ребенок был чистым воплощением безграничной надежды. — Я помню тебя. Я помню тебя, карапуз. Иди сюда на секунду. Боже, иди ко мне. Если говорить откровенно, то дальше было совершенно нелепое количество объятий и слез, но Тони было наплевать. Он снова почувствовал себя целым и знал, что теперь все будет хорошо. С его семьей. С его браком. С его трезвым образом жизни. И с этим бедным, израненным, дрожащим ребенком. Особенно с этим бедным, израненным, дрожащим ребенком. Тони все еще не знал, что это, черт возьми, было. Но они с этим разберутся. Как и всегда. Потому что вместе они чертовски хорошая команда.