Короче говоря (Это было непростое время) или ИскИны никогда и ничего не забывают

______________________________________________________________ Питер уже почти заснул, когда услышал тихий стук в дверь. — Войдите, — пробормотал он, щурясь от света, внезапно хлынувшего в комнату из коридора. — Я просто совершаю обход, — сказал Тони, останавливаясь в дверном проеме. — Наконец-то уложил мадам Министра в постель, — добавил он с тихим смешком. — Теперь пришел уложить меня? — Ага, — Тони оставил дверь открытой и подошел к кровати, преувеличенно драматично поправляя одеяло и простыни. Питеру хотелось закатить от этого глаза, но он лишь настолько широко зевнул, что было даже слышно, как хрустнула его челюсть. Когда Тони закончил поправлять одеяло, он взъерошил волосы на голове Питера. — У меня недостаточно одеял, — немного невнятно произнес Питер, от чего глаза Тони удивленно расширились и он молча развернулся, чтобы достать из шкафа еще несколько одеял. Но Питер быстро среагировал и схватил Тони за руку, не давая ему уйти далеко. — Я пошутил, — со смешком добавил он. Питер и так уже положил на свою кровать дополнительные одеяла, увеличив их общее количество до трех штук. Так что ему было вполне тепло и уютно. Тони на мгновение замер, будто позабыв, что обычно они всегда подшучивали друг над другом. А может быть, Питер настолько устал, что совсем позабыл, насколько давно они делали это в последний раз. — Отлично. Давай, поругай своего старика за чрезмерную заботу. Ты будешь далеко не первым. — Пеппер? — И Морган. — Да ты прям родитель-вертолетчик. — Для маленьких паучат на улице было довольно прохладно. Я просто хотел убедиться, что ты действительно согрелся. Забота Тони согрела Питера намного сильнее, чем принятый им горячий душ и куча одеял, под которыми он спрятался. О нем так долго никто не помнил. Но теперь у него был Тони, который вспомнил о нем все. — Я сегодня отлично провел время, — сказал он, каким-то невероятным образом собрав в себе достаточно сил, чтобы это произнести. Звезды были действительно потрясающими, но не самыми яркими в его воспоминаниях об этой ночи. Он потянул Тони за руку, пока тот не понял намек и не устроился на краю кровати. — Я тоже, — Питер услышал улыбку в голосе Тони. — В самый первый раз, когда Морган попросила меня посмотреть метеоритный дождь, я подумал о том, что ни за что не соглашусь добровольно смотреть в космос и вспоминать о том, что я там потерял. Но она услышала о звездопаде в школе и была настолько этим взволнована, а у Пеп как назло были телефонные переговоры с другой страной, которые она никак не могла отложить. Когда я был ребенком, мой отец никогда не находил времени на то, о чем я его просил. И я просто… я не хотел точно также поступать с Морган, даже если у меня была на то веская причина. Так что я просто смирился с тем, что мне придется это сделать, и попытался отвлечься с помощью костра и закусок. Но, знаешь… все прошло не так уж и плохо. Морган была так счастлива, что я даже на некоторое время забыл обо всем остальном. — Твой отец поступил очень глупо, — Питер не чувствовал в себе особого желания разговаривать, потому что он был слишком сонным для этого, но, похоже, Тони было необходимо это услышать. Сам факт того, что Тони назвал его своим отцом, а не папой, подразумевал под собой некоторую дистанцию между ними. И Питеру была ненавистна мысль о том, как обращался этот мужчина с Тони. — Он оттолкнул от себя лучшего в мире ребенка. Тони издал глубокий звук, который Питер мгновенно узнал. Этот звук заставлял Тони хмуриться, если он слышал его в исполнении Питера. — Ты не такой, как он, — сказал Питер, сжимая руку Тони. — Ты очень сильно любишь Морган. Это же супер очевидно. — Я люблю обоих своих детей, — ответил Тони, сжимая его руку в ответ. — Ага, — промычал Питер. Искренность в голосе Тони была намного лучше, чем все многомиллионные костюмы. — Я же говорю, это супер очевидно. Тони тихо засмеялся и свободной рукой откинул волосы, упавшие Питеру на лоб. — Знаешь, а твоя сестра, возможно, была права насчет всех этих штучек с желаниями, загаданными на падающую звезду, — голос Тони был настолько тихим, что если бы не паучьи способности, то Питер вряд ли расслышал бы хоть слово. — Потому что я тоже загадал, чтобы ты вернулся домой. И вот ты здесь. Питер поддался навстречу ласковой руке, перебирающей его волосы. — Я рад, — у него не было никаких сил, чтобы объяснить свою мысль яснее, но он надеялся, что Тони его и так поймет. Он обязательно скажет ему все, о чем думает, когда проснется. — Я тоже, приятель. Ты даже не представляешь насколько. Тони смог нарушить абсолютно все свои правила о том, чтобы избегать чувств. Он разрушил собственные стены, которые защищали его сердце в то время, когда Питер был всего лишь посторонним мальчишкой, которого наставлял мистер Старк. — Может быть, я представляю. Похоже, у Тони не было на это ответа, потому что между ними на какое-то время воцарилась тишина. Она была комфортной и уютной, за исключением одного неприятного момента — Тони в любую секунду мог просто встать и уйти. Наверное, ему уже следовало это сделать, ведь время было позднее, а Питер уже почти заснул, слишком уставший, чтобы продолжить разговор. Но Тони все еще оставался рядом, медленно перебирая его волосы. Возможно, Питер был для этого уже слишком взрослым, но у него не было никаких сил на то, чтобы сказать ему об этом. Только не тогда, когда каждое прикосновение посылало легкость по всему его телу и снимало напряжение. Когда он был младше, Мэй часто прикасалась к его волосам. Все это давало ему безопасность. Защищенность. Любовь. И Питер легко мог бы пристраститься ко всем этим приятным вещам. Особенно после того, как столько времени обходился без них. Питеру не хотелось, чтобы Тони уходил. Пока еще нет. Только не сейчас, пока он еще не заснул. Поэтому Питер сонно моргнул и посмотрел на сидящего рядом мужчину. — Расскажешь мне сказку? Питер определенно был для этого слишком стар, но Тони лишь рассмеялся. — Только в том случае, если ты не станешь меня исправлять. Все мои истории точны всего процентов на восемьдесят, но Морган считает их идеальными. И мне не нужны никакие дополнения и исправления в моем гениальном повествовании. Питеру было интересно, что такого Тони мог рассказать о нем Морган, чтобы заставить ее так сильно полюбить своего старшего брата. Он подумал о своей сестре и понял, что не хочет слушать сейчас истории о самом себе. — Ты не мог бы рассказать мне что-нибудь о Морган? Если хочешь, конечно. — Да, я… думаю, я мог бы сделать это. У Тони был низкий и глубокий голос. И когда Питер закрыл глаза, он будто бы завернулся в него, как в еще одно теплое и уютное одеяло. Его усталый разум не цеплялся за мелкие детали в рассказе, Питер смог уловить лишь то, что Морган спасла Тони от утопления в чувстве вины, и что он любит, любит и бесконечно любит ее. Но Питер и так об этом знал. Эта маленькая девчушка была словно соткана из чудес и вторых шансов. В конце концов голос Тони становился все тише, а потом и вовсе затих, и Питер не был уверен, закончилась ли уже история или его папа просто подумал, что он уже заснул. Спустя пару секунд он почувствовал, как Тони наклонился и прижался губами к его лбу. Питер улыбнулся, хотя так и не смог открыть глаза, как ни старался. — Сладких снов, малыш, — прошептал Тони. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — Питеру с трудом удалось собрать в себе силы, чтобы прошептать это в ответ, после чего он наконец-то заснул. ---------------------- Питер проснулся и потянулся всем телом, наслаждаясь прохладой шелковых простыней. Его руки и ноги были все еще погружены в мягкое облако одеял, под которыми он спал, хотя прямо сейчас он лежал в позе звезды. И все было бы чудесно, вот только в щеку ему упиралось что-то твердое. Питер открыл глаза и увидел прямо рядом с собой мультяшную версию своей собственной маски. Он тихо фыркнул и прижал Паучка к груди. Игрушка была восхитительной, и раз уж рядом не было никого, кто мог бы его осудить, Питер готов был признать, что ему действительно становилось лучше. Вероятно, это так действовала всепоглощающая любовь и забота его сестры, а не какая-то мифическая сила, заключенная в мягкой игрушке. Хотя, опять же, он не раз встречался с Богами и инопланетянами, и страдал от последствий примененной магии, так что после такого поверить можно было во все что угодно. Он перевернулся на спину и, сонно моргая, посмотрел на рисунки, которые приклеил скотчем к потолку. Питер Паркер и Человек-паук. Два новых члена семьи Старк. Эта мысль была такой же блестящей, как цветные мелки Морган. Вероятно, он не должен был видеть с такого расстояния настолько хорошо, но он видел. Шторы на окнах в его комнате были задернуты, но сквозь них все равно лился мягкий свет. В первую неделю своего пребывания здесь он очень много спал, но потом Сэм рассказал ему о том, как важно соблюдать график сна и бодрствования. Так что после этого Питер начал вставать в семь. Но сейчас было явно больше семи утра. — ПЯТНИЦА, сколько сейчас времени? — спросил он, широко зевая. — Доброе утро, Питер. Сейчас одиннадцать часов и семнадцать минут утра. — Вот дерьмо, — он спустил ноги с кровати и потер сонные глаза. — Почему ты меня не разбудила? — Босс попросил меня не будить тебя. Тони, который, видимо, научился спать по-человечески только тогда, когда у него появилась Морган, не был большим поклонником «серьезного графика сна» Питера, хотя он на самом деле очень старался не возражать против всех предложений Сэма. Сердце Питера словно становилось больше всякий раз, когда Тони ставил его благополучие выше собственного громкого мнения, что в последнее время происходило все чаще и чаще. И Питер не был уверен, почему сегодня вдруг все изменилось. Он подумал было о том, что это как-то связано со вчерашним признанием или, может быть, Тони посчитал, что Питер будет слишком слаб, чтобы провести свой день по привычному расписанию. Но он отогнал прочь все эти мысли и вспомнил о том, как крепко прижимал его к себе Тони и как нежно его пальцы перебирали ему волосы. Ты такой сильный. Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Позволь нам позаботиться о тебе, бамбино. Это прозвище было чем-то новым, как впрочем и пристрастие Тони к жизни в лесной глуши и совершенно нехарактерная для него эмоциональная привязанность. Это прозвище было чем-то, для чего Питер определенно был уже слишком стар. Да, ему было всего семнадцать, но ощущал он себя как минимум на тридцать семь. И он не был ребенком. Но было в этом слове и в том, как его произносил Тони, что-то такое искреннее, нежное и пропитанное любовью, что Питер просто не мог заставить себя возмущаться. Тони мог бы называть его так через слово, и Питер вряд ли был бы против. Вероятно, Тони не станет думать о нем совсем плохо из-за того, что он немного проспал, но Питеру все равно следовало встать и встретить этот день лицом к лицу, как и положено. Он встал с кровати и только сейчас заметил на тумбочке плитку шоколада и половину пачки крекеров Грэм. Его сердце сделало кульбит в груди, когда он подумал о том, что это Тони, должно быть, поделился с ним остатками того, что у не ушло на приготовление сморов прошлой ночью. Незаметно для себя он съел половину шоколадки, прежде чем понял, что сначала нужно было почистить зубы. После нескольких минут, проведенных за выплевыванием коричневой зубной пасты, он съел несколько крекеров и переоделся, радуясь тому, что перед сном принял душ, чтобы согреться и избавиться от запаха дыма в волосах. Питер знал, что Пеппер и Морган уже давно ушли на работу и в школу. Думая, что дом полностью пуст, потому что Тони уже несколько часов торчит в своей мастерской, Питер сбежал по лестнице в два раза быстрее, чем обычно. И он совершенно не ожидал обнаружить на диване в гостиной Тони, который, закинув ноги на пуфик, уставился на знакомую проекцию, парящую над кофейным столиком. — Это же мой костюм. Взгляд Тони метнулся на Питера, будто лазеры в костюме, запрограммированные на мгновенное обнаружение цели. — И тебе доброе утро, Спящая Красавица. Я уже начал беспокоиться о том, что тебе понадобится поцелуй истинной любви, чтобы проснуться. — Ты сам отключил мой будильник, — на самом деле Питер совсем не был раздражен. Но, возможно, его слова прозвучали несколько грубо, потому что улыбка Тони сразу же пропала. — Вчерашний день был довольно тяжелым, плюс мы засиделись допоздна. И я подумал, что тебе не помешали бы пару лишних часов сна хотя бы сегодня. Мы не обязаны сообщать об этом преступлении в терапевтическую полицию. Но мне жаль, если я переступил черту. — Все в порядке, — в итоге ответил Питер, отчаянно борясь с зевотой, которая только подтверждала правоту Тони, и в итоге потерпев поражение. — Мое собственное тело меня предало. Он пересек пространство комнаты и устроился в одном из до нелепости мягких кресел, хотя на самом деле ему хотелось свернуться калачиком рядом с Тони и положить голову ему на плечо. Но терапевтическая полиция была слишком сильно обеспокоена их созависимостью, которая действовала на них словно наркотик. — Так почему ты разглядывал проекцию моего костюма? — спросил Питер, все еще чувствуя себя немного сонным. Может быть, он просто выдавал желаемое за действительное, но Питеру почему-то казалось, что Тони в данный момент тоже предпочел бы, чтобы Питер положил голову на его плечо. Так почему же Питер все еще сидел в кресле? Точно. За несколько следующих месяцев он собирался стать достаточно независимым для того, чтобы поступить в колледж в другом штате. Так что первый шаг к независимости — сидеть в своем собственном кресле. Чисто теоретически это была бы крайне неловкая ситуация, если бы Тони Старк приехал вместе с ним в МИТ и повсюду за ним следовал. Хотя Питер был уверен, что Нед бы на это согласился. С ЭмДжей все было бы, конечно, сложнее, но, может быть, он смог бы и ее убедить в необходимости подобного шага. Вот только для начала ему нужно было заставить ее простить его за то, что он позволил ей так долго жить без воспоминаний. Питер силой заставил себя выкинуть все это из головы и прислушаться к болтовне Тони. — Я просто подумал, что мы могли бы поработать над ним сегодня, после того, как ты проснешься. Я понимаю, что в твоем костюме появилась новая эстетика, и я уважаю твое мнение. Так что цветовая гамма будет полностью на твое усмотрение. И если ты действительно находишься в поиске собственного пути и тебя сейчас интересуют низкотехнологичные вещи, то я постараюсь помочь тебе в этом. Но твой костюм должен быть сделан из чего-то более плотного, чем простая ткань. В этом я не готов идти на уступки. А еще в зимнее время тебе понадобится встроенный обогреватель, и раз уже ты не хочешь чего-то пуленепробиваемого, то пусть это будет что-то, что хотя бы смягчит удар. И мы можем обсудить учебные протоколы. Я понимаю, что ты больше не ребенок и тебе не нужны тренировочные ходунки, но в твоем костюме должен быть хоть какой-то искусственный интеллект, который сможет со мной связаться. Мы можем даже убрать Дрони, хотя я знаю, что ты его любишь. Мысли о костюме вызвали у Питера тревогу, которую ему удавалось довольно хорошо сдерживать. Ему было интересно, что происходило в Нью-Йорке с тех пор, как он уехал с Тони, и возможности всего, что могло случиться, стали для Питера словно ударом в грудь. Вторым таким ударом стало осознание, что даже если в городе сейчас все очень плохо, он все равно не готов помочь. Несмотря на то, что ему всегда нравилось быть Человеком-пауком, мысль о том, чтобы прямо сейчас снова надеть костюм, напомнила ему о его ужасной маленькой квартирке и о том, как долго он был одинок. Он должен был встретиться со всем этим лицом к лицу. Он хотел этого. Но он пока не был к этому готов. Но боль и тревога быстро отступили. Мистер Старк не просил его выходить в патрули или даже просто надевать костюм для тренировок. Он просто хочет провести какое-то время в мастерской. Мысль о том, чтобы создать совершенно новый костюм с нуля с мистером Старком — раньше они вместе работали только над отдельными деталями — была очень захватывающей. А тот факт, что Тони начал задумываться о желаниях самого Питера, о том, что он давно вырос, изменился и стал самостоятельной личностью… что ж, это было лишним доказательством того, что они оба прошли длинный и тернистый путь. Питер отвлекся на свой пустой желудок, поэтому прямо сейчас не мог пояснить, что низкотехнологичная эстетика его последнего костюма была вызвана бедностью и горем. И что он хотел бы включить в цветовую гамму некоторые оттенки, присутствующие в костюмах Питеров из других вселенных, чтобы хотя бы так помнить о них. И теперь, когда костюм с его навороченными функциями не будут лишний раз напомнить ему о том, что мистер Старк понятия не имеет, кто он такой, конечно, он не собирался отказываться от таких клевых штук, как обогреватель и аварийный парашют. — Конечно, мне нужна Карен, — сказал он, не упоминая о том, что она спасла ему жизнь, но все равно думая об этом. — И Дрони. Мы обязательно обсудим все остальное, но, может быть, сначала позавтракаем? — Конечно. Вафли тебя устроят? — Да. Хотя, это довольно странно. Тони встал, посмеиваясь, и Питер не стал ничего говорить о том, что его кости при этом немного поскрипывали. Не сильно, но он все равно услышал. Удивительно, насколько сильно Тони постарел за те годы, что Питера не было. Но это было настоящим чудом, что он вообще мог двигаться, учитывая все эти шрамы на правой стороне его тела. Питер не мог себе даже представить, что бы с ним стало, если бы Тони так никогда и не очнулся от комы. Или он вообще не дожил бы до того момента, как впал в кому. А, может быть, Питер наоборот мог представить себе это даже слишком хорошо. Он лежал бы холодный и безжизненный в луже собственной крови, и никто бы даже не заметил, что он перестал существовать. Сколько времени домовладельцу потребовалось бы, чтобы найти его тело? Когда Тони его спас, была примерно середина месяца, так что… — Вафли более просты в приготовлении, чем панкейки. К тому же, по словам девочек, над панкейками мне следует еще немного поработать. Питер вздохнул и сосредоточился на Тони — живом, улыбающимся и, видимо, являющимся весьма посредственным поваром. — Могу я приготовить нам яйца? — спросил он. — Конечно, приятель. Добавь туда бекон. Ты, должно быть, чертовски голоден. Время уже почти обеденное. Питер последовал за Тони на кухню. — Когда я проснулся, то нашел несколько вкусняшек на тумбочке. Тони не стал шутить о метаболизме Питера и не пытался отмахнуться от благодарности в его голосе. Вместо этого он с легким торжеством в собственном тоне сказал: — Всегда пожалуйста. Было что-то неуловимо знакомое в том, как они двигались вместе по кухне, хотя они раньше никогда не готовили. На самом деле это просто не слишком сильно отличалось от мастерской. Просто оборудование было другим. Ну и, возможно, на кухне они оба были немного неуклюжими. И здесь не было ДАМ-И, готового использовать огнетушитель в самый неподходящий момент. Когда-то давно Бен учил Питера готовить яичницу-болтунью. «Это основное блюдо для завтрака. Простое, но сытное. И если ты будешь готовить его с уверенностью, то это произведет впечатление на любую девушку». Питер был настолько мелким в то время, что даже не покраснел от этих слов. Бен был хорошим поваром, куда лучшим, чем Мэй, но у него обычно не хватало времени, чтобы готовить. И Питер узнал от него не так уж и много, как следовало бы. Бен всегда говорил, что до колледжа научит Питера нескольким кулинарным трюкам. Но потом Бена не стало, и Питер смирился с тем, что всю жизнь будет довольствоваться едой на вынос. Но, тем не менее, они долгие годы готовили вместе завтрак по воскресеньям, и больше всего Питеру нравилась вовсе не еда. Это было время, проведенное вместе на кухне за шутками и смехом. Мэй руководила ими, сидя за столом и вставляя совершенно бесполезные комментарии, будто она была отменным шеф-поваром, хотя они трое знали, что Мэй было далеко даже до простого помощника повара. Вот так они коротали свое утро в выходной день. И в такие моменты Питер был уверен, что как бы он ни называл Мэй и Бена, он был для них настоящим сыном. После того как Бена не стало, он изредка готовил завтраки для себя и Мэй, но все уже не было так, как раньше. Мэй начала брать больше смен в больнице, а Питер все чаще задерживался у Неда, и в конце концов завтрак стал тем, что он готовил только по особым случаям — в день Матери, на Рождество или на день рождения Мэй — а не каждую неделю. Теперь, когда вся его жизнь в Куинсе осталась в прошлом, Питер не знал, что он будет чувствовать, готовя завтрак с мистером Старком. Ему не хотелось заменять Бена и Мэй или забывать их, но по своему ужасному опыту он знал, что жить, упиваясь собственным горем, больше нельзя, иначе эти эмоции засосут его словно зыбучие пески. Он обязан был двигаться вперед, даже если его шаги будут медленными и неуверенными. А цепляться за заветные воспоминания — это нормально. Это всего лишь способ почтить Бена и Мэй и навсегда сохранить в себе их частичку. Если бы только Мэй видела, как Тони Старк пытался приготовить для Питера завтрак, она бы, наверняка, рассмеялась. Когда они с Тони только начали сближаться, Питер часто задавался вопросом, как бы относились друг к другу Тони и Бен. Ему всегда нравилось думать о том, что они могли бы стать друзьями. Бен всегда легко шел на контакт, а Мэй всегда говорила, что Питер очень сильно похож на него в этом плане. Сама же Мэй была больше скептиком, склонным к яростной защите своего ребенка. И именно эта черта заставила ее так сильно разозлиться на мистера Старка, когда она впервые узнала о Человеке-пауке и их небольшом путешествии в Германию. Питер был уверен, что Бен бы гораздо быстрее проникся к Тони теплыми чувствами. Он быстро увидел бы в нем все хорошее. Даже то, чего сам Тони в себе не замечал. Тони и Питер почти не разговаривали все то время, пока готовили завтрак, потому что оба были слишком сильно сосредоточены на том, чтобы не спалить в процессе дом. Но Питер чувствовал рядом присутствие Тони. Он слышал его сердцебиение и его шаги, когда он ходил туда-сюда между стойкой, шкафчиками и холодильником. А еще Питер слышал песни, которые Тони напевал себе под нос — он делал это так тихо, что вряд ли даже осознавал, что именно делал. И Питер был искренне рад тому, что прямо сейчас находился рядом и ему не нужно было беспокоиться ни о прошлом, ни о будущем. Тони заглянул ему через плечо, когда он выкладывал на тарелки готовый бекон. — Ты готовил его в микроволновке? — спросил он таким шокированным тоном, будто Питер только что заявил, что его любимым Мстителем был старый добрый Капитан Америка. — Эмм… а как еще я должен был его готовить? — На плите с помощью сковороды, варвар. Питер о таком способе даже не знал. Бен всегда готовил бекон в микроволновке, разложив кусочки на бумажных полотенцах. — Хм. В таком виде он тоже довольно неплох. Тони протянул руку, чтобы ухватить кусочек и отправить его в рот, прежде чем Питер успел предупредить, что бекон все еще был горячим. — Черт. Действительно очень вкусно. Питер почувствовал легкий шок от похвалы и не мог дождаться момента, когда Тони попробует приготовленные им яйца. — Я же говорил. — А теперь познакомься с моим шедевром, — Тони обхватил Питера за плечи и подтолкнул его к стойке, где он тайком готовил вафли, отмахиваясь от парня полотенцем всякий раз, стоило ему слишком близко подойти. Питер готов был уже отпустить колкость о том, что с его беконом ничто не сможет сравниться, но, как только он увидел тарелку, все шутки и дерзость испарились с его языка. — Та-да. Какое-то время он просто стоял и пялился в тарелку, потому что это было все, на что он был способен. Вафли были сделаны в форме маски Человека-паука — мультяшной ее версии, больше похожей на плюшевую игрушку Морган. Питеру оставалось только предполагать, что пряталось внутри вафель, потому что он видел только верхнюю их часть, украшенную клубникой и голубикой там, где на маске присутствовали синие и красные элементы. Комично большие глаза были горками взбитых сливок с шоколадной крошкой вместо зрачков. Эти вафли были самой великолепной, красивой и нелепой вещью, которую он только видел в своей жизни. Тони, сияя улыбкой, стоял рядом, каждой клеточкой своего тела излучая гордость. Смех неожиданно вырвался из горла Питера с такой сокрушительной силой, что его всего затрясло. Он обхватил свой живой руками и громко расхохотался, не в силах остановиться. Он ждал, что Тони отпустит какую-нибудь (вполне заслуженную) дерзкую колкость, но когда Питеру удалось успокоиться, он понял, что все это время Тони просто молча смотрел на него с каким-то очень странным выражением на лице. — Почему ты так на меня смотришь? — выдавил он из себя, все еще пытаясь прийти в себя после смеха. Тони несколько раз моргнул, будто возвращаясь в реальность из своих мыслей, и улыбнулся. И это была не какая-нибудь насмешливая ухмылка, которую заслуживал Питер, а просто мягкая, нежная и любящая улыбка. Так он улыбался Морган, когда она делала что-то потрясающее. — Я впервые услышал твой искренний смех за последние… сколько… семь лет? Ох. Эти слова немного подпортили веселое настроение, но Питер все равно пытался выглядеть радостным. — Я постараюсь не затягивать так сильно со следующим разом. Тони покачал головой. — Ты можешь потратить на это столько времени, сколько нужно. Но все же я надеюсь, что это будет не семь лет. — Где ты достал вафельницу с Человеком-пауком? — спросил Питер, более чем готовый сменить тему. — Несколько лет назад ее купили для меня Пеппер и Морган. Именно поэтому они постоянно придираются к моим панкейкам. В каком-то смысле это позволяло нам думать, что ты находишься с нами. Ты заставлял свою сестру смеяться, даже когда тебя здесь не было, — спустя мгновение Тони отвел взгляд, упираясь им в вафельницу, стоящую рядом на стойке. Питер подошел поближе и осторожно закрыл ее, восхищаясь яркой красно-синей поверхностью. — Не могу поверить, что то-то подобное действительно существует. Я видел как-то на улице довольно грубую подделку мерча с Паучком. Знаешь, все эти футболки, кружки и все такое прочее. Но вафельница… она выглядит весьма профессионально. — Так и должно быть. Это же QVC. Глаза Питера стали такими же огромными, как и линзы на его маске. — QVC изготовила кухонные приборы с Человеком-пауком? Это произошло, когда весь мир обо мне забыл? — Ага. Думаю, что самым популярным был тостер. — Безумие какое-то. — Не хочу показаться циничным, но они, скорее всего, просто воспользовались тем фактом, что о твоей личности ничего не было известно и ты не стал бы гоняться за их задницами, чтобы получить деньги. Но теперь, когда ты вернулся в строй, тебе следовало бы привести в порядок то, что касается мерчендайзинга. — Но мне не нужны деньги, — ответил Питер, особо не задумываясь над словами Тони и действуя чисто из своих принципов. На что Тони закатил глаза. — Не хочу поднимать этот вопрос, но не так давно ты был в крохотном шаге от того, чтобы начать жить под мостом. — Теперь мне не нужны деньги, — пояснил Питер, набравшись смелости начать спорить с Тони. Питер был почти уверен, что больше никогда в жизни ни в чем не будет нуждаться. И честно говоря, от этого ему было немного не по себе. — Верно. Но это не отменяет того факта, что эти чертовы стервятники наживаются на любви к тебе простых граждан. Это уже не просто какой-то уличный бродяга, продающий футболки из своей тележки. QVC выплатит тебе все до последнего цента, обещаю. Питер пожал плечами. Он все еще был поражен тем фактом, что в мире существуют люди, готовые есть тосты с изображением Человека-паука. Хотя на самом деле он был не против прикупить такой тостер в будущую комнату Неда в общежитии (или их совместную комнату в общежитии?). — Знаешь, парню в блестящем трико тоже не нужны были деньги. Поэтому я устроил все так, что они ушли на так любимую им благотворительность. На древних ветеранов и прочее, прочее, прочее, — Тони притворно драматично взмахнул рукой, придавая серьезной теме немного комичности. — То есть, ты хотел сказать, что это Пеппер все устроила? — Ладно, ты меня подловил, умник, — с улыбкой ответил Тони, на что Питер тихо рассмеялся. А потом ему в голову пришла одна идея. — А мы можем направить эти деньги в F.E.A.S.T.? — Питер не был уверен, откуда вдруг в его голосе появилось смущение. Конечно, Мэй очень бы понравилась эта идея. Это был еще один способ, которым он мог бы вернуть свой долг. Способ, при котором его костюм все еще будет помогать людям даже тогда, когда он сделать этого не сможет. — Да, приятель. Мы можем это сделать. — Хорошо, — он кивнул головой, посвящая несколько долгих секунд грусти по Мэй, а потом вдруг задал вопрос, даже не подумав, что он может быть неуместным. — Разве Пеппер не слишком сильно занята, чтобы заниматься еще и этим? Управление компанией и все такое прочее должно занимать много времени. — Не переживай, дерзкий маленький паучок, у нее есть люди, которые всем займутся. С Пеппер все будет в порядке, даже если она… Как раз в этот момент раздался сигнал тревоги, и Питер подпрыгнул на месте, когда ПЯТНИЦА спокойным голосом сообщила им о том, что их завтрак из яичницы сгорел. — Вот дерьмо! — вскрикнул Питер, быстро выключая позабытую плиту. — Ты немного опоздала с предупреждением, дорогая, — сказал Тони, размахивая кухонным полотенцем перед датчиками пожарной сигнализации, которая все продолжала пищать. Видимо, она была недостаточно высокотехнологичной, раз все никак не могла замолкнуть, хотя угроза уже миновала. Яйца, в том месте, где они соприкасались со сковородой, почернели, но верхний слой еще можно было спасти. Запах горелых продуктов напомнил Питеру о тех временах, когда Мэй пыталась повторить что-нибудь из рецептов Бена. — Что ты делаешь? — спросил Тони, когда Питер аккуратно сложил спасенную яичницу в тарелку. — Пожалуйста, выброси это и приготовь заново. В холодильнике есть еще как минимум дюжина яиц. — Нет, — решительно ответил Питер. — Эти тоже вполне съедобны. Для Тони он действительно приготовил новую яичницу, но даже та, что подгорела, была великолепной на вкус. Когда они наконец сели за стол, то первые несколько минут у них ушли на комплименты кулинарным талантам друг друга. Вафли, приготовленные для Питера, давно остыли, а взбитые сливки растаяли и немного растеклись, но этот шедевр кулинарии все равно был очень вкусным. Тони же, в свою очередь, искренне наслаждался яичницей. Ну а про бекон и говорить нечего. Когда телефон Тони издал оповещение о текстовом сообщении, он тут же за ним потянулся. — Прости. Но о том, что я все еще жив, знают только четыре человека, так что я должен убедиться, что это не какая-нибудь чрезвычайная ситуация. — Все в порядке. Тони достал телефон и посмотрел на экран, после чего весело усмехнулся. — Ах, это мистер Хоган со своей третьей Паркер-проверкой за этот день. Он начинает беспокоиться из-за того, что малыш-паучок все еще спит, и спрашивает, не умер ли ты. Тони вздрогнул на мгновение раньше Питера. Он автоматически прочитал текст, а вот его смысл дошел до него немного позже. — Черт. Извини. Я не… — Тони провел рукой по своему лицу. — Здесь просто так написано. Но это не… Он просто преувеличивает. Потому что… ну знаешь, все эти стереотипы о подростках… — Да. Все нормально. — Он ничего не знает, — сказал Тони, наконец-то взяв себя в руки. — Я ничего ему не говорил. О том, о чем мы вчера разговаривали. Я бы никогда так не поступил. Потому что эта информация не для всех. Ты можешь делиться со мной своими секретами, и они останутся строго между нами. Ладно, раз уж мы об этом заговорили, то сознаюсь, что я рассказал все Пеппер. Потому что вся эта история с отсутствием секретов друг от друга действительно похожа на одну их фундаментальных составляющих брака. Или что-то в этом роде. — Все в полном порядке, — честно говоря, прямо сейчас Питер очень сильно хотел, чтобы Тони перестал паниковать. Да, ему не нравилась мысль о том, что о его тайне знает Хэппи — или Пеппер — но за прошедший год ему очень много чего не нравилось, включая те самые мрачные мысли, которые только что довели Тони до истерики. В течение долгих месяцев весь мир считал его героем-убийцей. Так что сейчас все не так уж и плохо. — Ты можешь доверять мне. Я просто хочу, чтобы ты это знал. — Я никогда даже не думал о том, что не могу тебе доверять. — Ох, — выдохнул Тони с явным облегчением. — Ладно. Хорошо. — Хэппи и правда каждый день пишет тебе, чтобы спросить обо мне? — Постоянно. Очевидно, что когда ему не нужно нянчится со мной и моими капризами, в СИ ему совершенно нечем заняться. Это было удивительно. В хорошем смысле удивительно. — Может быть, тебе следует пригласить его в гости. Так он сможет увидеть меня лично и убедиться, что все в порядке. — Ты мог бы сам его пригласить. Но Питер покачал головой. У него был телефон — как только Тони увидел, в каком плачевном состоянии находится его старенький аппарат, то тут же заменил его новым Старкфоном — но Питер использовал его только для того, чтобы искать на YouTube всяческие ролики, способные помочь ему развлечь Морган. Общение с Хэппи по телефону казалось Питеру слишком большим шагом вперед. И пусть это не должно было иметь для него такого значения, так как Хэппи и сам хотел его видеть, но… прямо сейчас для Питера это было слишком. — Не мог бы ты сам это сделать? Тони колебался всего мгновение, прежде чем кивнуть головой. — Конечно, малыш. Как насчет того, чтобы позвать его к нам сегодня на ужин? Или это слишком быстро? — Да, конечно. Но это не будет похоже на то, будто его позвали в последнюю минуту? Я не хочу, чтобы ему пришлось менять свои планы. — Поверь, Хэп будет в настоящем восторге от этого приглашения. Он бросит все и примчится на ужин. Тем более что ему нечем заняться на работе. Да и наши девочки не будут возражать, ведь Хэппи — часть нашей семьи. — Ладно. Да. Пригласи его, — Питер не был уверен, почему так сильно занервничал, но план мистера Старка показался ему действительно хорошим. У него будет даже немного времени, чтобы морально подготовиться к встрече, но не настолько много, чтобы он начал переживать еще больше. Тони снова взял в руки телефон и напечатал сообщение. — Готово. Что скажешь насчет того, чтобы провести немного времени в мастерской? ---------------------- Сначала они тщательно прибрались на кухне, так что к тому моменту, как они зашли в мастерскую, что находилась в гараже дома, время уже перевалило за полдень. Тони передвинул газонокосилку в угол, чтобы освободить им пространство для работы. — Ты уверен, что не хочешь сейчас поработать над ней? — спросил Питер, но Тони, видимо решил, что он просто пытался быть вежливым. — А что, ты считаешь, что углеродно-нейтральная сельскохозяйственная техника не так крута, как супергеройские костюмы? Учитывая, что ниша сельского хозяйства является крупнейшим потребителем дизельного топлива... — Вообще-то я считаю это довольно крутым. — Я просто тебя дразню, карапуз. Задумки Старк Индастриз в области сельского хозяйства действительно могут стать революционными, но работа над ними не представляет из себя ничего захватывающего. Это совсем не тоже самое, что летать по городу и ловить плохих парней. НИЦА, покажи нам костюм Человека-паука Мак 5. Питер с любопытством наблюдал за появляющейся в воздухе голограммой. Тони движением пальца раскрутил проекцию. — Ты проделал впечатляющую работу над Мак 4, особенно учитывая тот факт, что у тебя почти не было времени. Поэтому я использовал эту версию костюма в качестве основы. Но прежде чем перейти к выбору цветовой гаммы, мы должны поговорить о функциональности. Как я уже сказал, абсолютно все детали в костюме можно обсудить, удалить или поменять. Ладно, хорошо, не все. Но большинство из них точно. Похвала из уст Тони избавила Питера от спазмов в животе всего на несколько коротких мгновений. Но чем дольше он смотрел на вращающуюся голограмму, тем сильнее его начинало тошнить. Он думал, что легко сможет это сделать — тусоваться с Тони, мастерить, создавать и разрабатывать без лишних мыслей о будущем — но это было не так. — Что, если... — начал он, но замолчал. Тони повернулся и положил руку Питеру на плечо. — Я тебя слушаю. — Что, если я не готов надеть костюм? — Тогда я бы сказал, что это показывает твою необычайную зрелость, до которой я дошел только к тридцати... Питер ничего не смог с собой поделать и громко фыркнул, на что Тони нахмурился и добавил: — Ну ладно, к сорока годам. — Но что, если я никогда не буду к этому готов? — прошептал Питер. Это будет еще одна потеря. Такая же, как потеря тети, дяди и родителей. А может быть, Человека-паука уже давно нет? Может быть, Носорог его все-таки убил. Питер больше не был уверен, что, если наденет костюм, то будет хоть кому-то полезен. Но Человек-паук так долго был всем, что было у Питера. И теперь, когда у него были Тони, Морган и Пеппер, он боялся, что Человек-паук только подвергнет их опасности. Несмотря на то, что он не должен отказываться от своих способностей ради собственной эгоистичной выгоды или просто потому что он снова хочет — и нуждается — жить в семье, он должен оставаться достаточно сильным, чтобы продолжить помогать людям. Вот только Питер больше не чувствовал себя сильным. Больше нет. — Хэй, — Тони встал перед Питером, положил руки ему на плечи и наклонился, прижимаясь своим лбом к его лбу. — Это нормально, малыш. Все хорошо. Можешь сделать пару глубоких вдохов ради меня? Разве он уже не делает глубокие вдохи? Питер прислушался к дыханию Тони и начал дышать вместе с ним до тех пор, пока их сердца не застучали спокойно и размеренно. — Чувствуешь себя лучше? — Мммхмм, — промурлыкал Питер. Он был настолько рад стоять рядом с Тони, что даже не подумал смущаться. — Тогда послушай меня, хорошо? Просто послушай, а потом уже начнешь спорить. Меня не волнует тот факт, что ты можешь больше никогда не надеть костюм Человека-паука. Это никак не повлияет на наши с тобой отношения. Слышишь меня? Мой ребенок — это Питер Паркер, а не Человек-паук, и этого ничто и никогда не изменит. И уж точно на это никак не повлияет отставка паучка. Я буду любить тебя вне зависимости от того, какое решение ты примешь. Вероятнее всего, Питер бы не поверил в эти слова до Таноса. Вероятно, Тони никогда бы не сказал этого раньше. Но сейчас Питер без труда поверил в услышанное. После всего, что случилось за несколько последних недель — в частности за вчерашний день — Питер был уверен, что Тони любит его просто так, а не из-за какой-то там полезной мутации в его ДНК. Но было так чертовски эгоистично отказываться от Человека-паука только потому, что он знал, что чувства Тони искренни. — Но если я сдамся и больше не надену костюм, то тогда все плохие вещи, которые... — Ты не должен об этом задумываться, — Тони оборвал его так резко, что Питер едва не прикусил язык, а потом немного отстранился и обхватил лицо парня ладонями, чтобы он даже не думал отвести взгляд. — А теперь послушай меня очень внимательно, Пит. Я признаю, что когда мы только встретились, я был очень впечатлен твоей речью об ответственности, но, возможно, мне уже тогда стоило забеспокоиться. Твой неизменный моральный принцип — это то, что я в тебе люблю, помимо всего прочего, но иногда он меня до чертиков пугает. Безусловно, это очень хорошо, что ты хочешь помогать людям. Врачи тоже хотят помогать людям. Пожарные хотят помогать людям. Но они берут выходные. Они отправляются в отпуск со своими семьями. В конце концов они выходят на пенсию. И они не винят себя за каждого человека, которому не смогли помочь, потому что в этот момент занимались своей собственной жизнью. И ты не должен себя винить. Ты не несешь ответственность за каждое преступление, совершенное в Куинсе, только потому что ты суперсильный и суперлипкий. Ты можешь перестать геройствовать, когда захочешь — или когда тебе просто понадобится перерыв — и это никогда не будет неправильным выбором. С твоей стороны неправильным выбором стало бы продолжить давить на самого себя, потому что однажды ты просто сломаешься под напором комплекса героя или неуместного чувства вины. Если бы мог, то Питер обязательно бы отвернулся, но хватка Тони была слишком крепкой, и он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. — Ты услышал меня? Питер не знал, как ответить на этот простой вопрос. В том, что сказал Тони, была логика. Классная, замечательная логика, за которую так хотелось ухватиться, ведь это означало бы что он не такой уж неудачник. Вот только эта логика в корне противоречила всему тому, о чем он так долго думал. Она противоречила всем его принципам и стремлениям, которые поддерживали его после смерти Бена. А потом и после смерти Мэй. Тони просто не понимал, как много всего Питеру нужно искупить. Он и так уже подвел двух самых важных людей в своей жизни. — Возможно. — Что ж, это уже хоть какое-то начало. Но я собираюсь говорить все это тебе до тех пор, пока ты не ответишь мне твердым и уверенным «да». Потому что я знаю, что Питеру Паркеру суждено сделать множество хороших вещей, независимо от того, будет он при этом Человеком-пауком или нет. И я уже не могу дождаться, чтобы увидеть это. — Хорошо, — кивнул Питер, сделав глубокий вдох и пытаясь поверить в слова Тони. — Я очень горжусь тобой, малыш, — сказал мужчина с мягкой улыбкой на губах. Он убрал руки, чтобы сжать плечи Питера, который наклонил голову, чувствуя, как яркий румянец покрывает его щеки. — Ты слишком часто стал это говорить. — Потому что это правда, — сказал Тони, и Питер подумал о том, что совсем скоро это действительно так и будет. Он возьмет себя в руки и они вместе двинутся дальше, наконец-то начав работу над костюмом. Но выражение лица Тони внезапно изменилось, став немного тревожным, отчего по спине Питера пробежал ледяной страх. И с этим холодом не могли справиться даже его паучьи способности. Тони вздохнул и прочистил горло, прежде чем продолжить говорить. — Мой старик никогда не говорил, что гордится мной. Ни тогда, когда я закончил старшую школу, ни тогда, когда я поступил в Массачусетский технологический в пятнадцать лет. Он промолчал даже тогда, когда я создал свою первую печатную плату, потом первого робота, а потом и ракету. Еще он никогда не говорил, что любит меня. Ни разу, насколько я могу припомнить. Так что я решил, что он просто не любит своего ребенка, — теперь по венам Питера потек другой вид холода. Это было что-то, похожее на антифриз или инсектицид — что-то до жути токсичное и леденящее душу. Как мог родной отец Тони быть таким жестоким со своим ребенком? Это было несправедливо. Тони не заслуживал такого отношения. — И только спустя десятилетия после того, как он погиб, я нашел доказательства того, что он все же мной гордился, просто не знал, как об этом сказать, — Тони провел рукой по своему лицу, а Питер поймал другую его руку и крепко ее сжал в знак поддержки. — Он всегда говорил, что все мужчины семьи Старк сделаны из железа, — из горла Тони вырвался смешок, но этот звук был больше похож на скрежет кости о металл. — Что я в общем-то ему и доказал. Питер еще крепче сжал его руку, тщательно контролируя свою паучью силу. Он так хотел заключить Тони в объятия и никогда не отпускать. А еще ему хотелось вернуться в прошлое и сказать этому гениальному, но не нужному родителям ребенку, что все у него наладится. Что однажды его будут любить и обожать. Что он будет очень нужен своей семье и друзьям. Питер даже всерьез задумался о том, не осталось ли где браслета для перемещения. Возможно, ему следовало поискать и отправиться в другую временную шкалу, чтобы облегчить страдания маленького Тони. — Вообще, если подумать, то эта фраза была полным бредом. У Говарда просто был эмоциональный запор, и вместо того, чтобы признать проблему, он хвастался этим направо и налево. Посылая ко всем чертям все мои детские годы. Когда мы с тобой встретились, я все еще был под впечатлением от его ко мне отношения. И каждый раз, когда ты делал что-нибудь потрясающее и производил на меня впечатление, я останавливал себя и напоминал, что это было не моим делом — говорить тебе, насколько ты великолепен. Но это было жалким оправданием. Когда появилась Морган, я понял, что просто не могу поступать с ней так же, как мой отец поступал со мной. Мне было жизненно необходимо понимать, что она знает, насколько сильно она удивительна. В то время я очень сильно жалел о том, что никогда не говорил тебе о своих чувствах. Я никогда не говорил тебе все то, что ты должен был услышать. Все то, что ты заслуживал услышать. Но теперь ты вернулся, и у меня появился замечательный второй шанс. Так что тебе лучше побыстрее привыкнуть к этому, потому что ты просто не сможешь меня заткнуть. Ты поразительный, Пит. Ты добрый, скромный, потрясающий и очень сильный. Намного сильнее, чем я когда-либо был и буду. Человек-паук или нет, ты всегда будешь героем. — Твой отец был таким мудаком, — сказал Питер, смаргивая слезы. — Вообще-то все считали его гением. — Значит он был гениальным мудаком, — Питер был шокирован собственной злостью, но... как мог мистер Старк — о, так может, именно поэтому Тони не нравилось, когда Питер его так называл? — как мог Говард Старк так пренебрегать собственным сыном. В Питере не было ничего такого, чего не было в самом Тони, вот только беда в том, что Тони не видел в себе хороших качеств. И в этом была вина Говарда. Питеру было жаль, что они сейчас не работали над какой-нибудь сельскохозяйственной техникой, где он мог бы сломать от злости пару десятков отверток. — И он ошибался насчет тебя. Он должен был тобой гордиться. Я горжусь тобой! За то... за то, что тебе удалось разорвать этот порочный круг. Тони вдруг сильно побледнел. — Вообще-то это не было основным моментом всей моей речи. Я говорил о том, как много ошибок совершил, когда выстраивал с тобой отношения. Особенно в самом начале. — Ты прав, — согласился Питер. Тот момент с паромом действительно был неловким, и Питер до сих пор помнил каждый слишком резкий и грубый комментарий, этот дурацкий отказ от объятий и то, как он чуть не погиб под тем разрушенным зданием. — Иногда ты вел себя просто ужасно. Но я тоже совершил много ошибок. И сейчас ты более чем компенсировал все, что тогда натворил. — Полагаю, за это мы можем поблагодарить после-щелчковую терапию. — Да, ты теперь стал лучшим в мире папой, — Питеру так хотелось, чтобы Тони поверил его словам. А еще ему хотелось завалить Тони всеми этими нелепыми штуками, вроде кружек и футболок с надписью «лучший в мире папа», оставляя их на всех доступных поверхностях, пока Тони, наконец, окончательно не уверится в том, что это правда. — У меня было два замечательных примера для сравнения, так что я точно знаю, о чем говорю. Тони замер на месте, а Питер просто ждал его ответа, впервые задаваясь вопросом о том, похожи ли сейчас их мысли. Или Тони все еще уверен, что не заслуживает похвалы? — У меня самые лучшее в мире дети, — наконец сказал он. — С ними быть лучшим папой не так уж и сложно. Но Питер не собирался позволять Тони просто взять и отмахнуться от его слов. Не тогда, когда он так сильно поддерживал самого Питера. — Если ты собираешься гордиться мной, то я тоже буду гордиться тобой! Ты ведь так много для меня делаешь, хотя ты не обязан обо мне заботиться. Я ведь даже не твой сын на самом деле. Но ты все равно обо мне заботишься. — Ты мой сын, Пит. Они двинулись навстречу друг другу одновременно, будто у них был один разум на двоих. И это был единственный раз, за исключением последней битвы с Таносом, когда Питер был уверен в том, что сейчас Тони объятия нужны куда больше, чем ему самому. Питер крепко обнял мужчину, пытаясь хотя бы таким образом доказать ему свои слова. Дыхание у Тони было немного прерывистым, а Питер почему-то чувствовал себя намного сильнее, чем за все последнее время. — Я просто ненавижу то, как он с тобой поступал, — с яростью в голосе сказал он. Питер уже давно ни на кого так не злился, кроме как на самого себя. Наверное, последний раз это было с Гоблином. — Ты не должен на него злиться, малыш, — сказал Тони, запуская руку в волосы Питера. — Это было так давно. — Но он причинил тебе боль. Хотя не должен был этого делать, — сказал Питер, и Тони тихо хмыкнул, не соглашаясь, но и не отрицая сказанные слова. И это уже можно было назвать маленьким прогрессом. — Я очень тобой горжусь. И я люблю тебя. Может быть, это тебе поможет. — На самом деле это очень помогает, — Тони отстранился для того, чтобы поцеловать Питера в лоб. И это, возможно, было немного странно, но никого из них это не смущало. — Как и любая другая терапия. Питер тихо рассмеялся, и Тони повторил за ним. Это небольшое веселье помогло им сгладить неловкий момент. Они отошли друг от друга и оглянулись по сторонам, замечая голограмму, которая стала свидетелем их разговора. — Что ж... хочешь что-нибудь соорудить и какое-то время не говорить о чувствах? — Ага, — снова хихикнул Питер и потер глаз рукой. — Мы могли бы оставить костюм на другой день и заняться супер-секси-эко-трактором. Но Питер покачал головой. Он просто не мог со всей своей серьезностью относиться ко всем этим сельскохозяйственным разработкам. — Я хочу поработать над костюмом. Я чувствую себя нормально, пока речь не заходит о том, что мне нужно его надеть. Тем более когда я знаю, насколько дорогой материал ты собрался использовать. Но Тони только закатил глаза. — Поверь, есть гораздо более худшие способы спустить несколько миллионов. ---------------------- Они потратили так много времени на приготовление завтрака и все эти разговоры со слезами, что едва они сели за костюм, как ПЯТНИЦА сообщила Питеру, что уже четыре часа. — У тебя намечено горячее свидание или что-то в этом роде? — спросил Тони. — Ага, — теперь настал через Питера закатывать глаза. — С Джеральдом. — Лучше расскажи мне сразу все подробности. Питер неловко потер рукой затылок, не совсем понимая, почему вдруг почувствовал такую уязвимость. — Морган скоро должна приехать домой, а мы вместе его кормим. Тони так широко улыбнулся, что, кажется, стер этим все мрачные моменты последних двух дней, в том числе мрачные мысли Питера и разговоры о дерьмовом отце самого Тони. — Ты собираешься улыбаться так каждый раз, стоит тебе узнать, что мы с Морган что-то делаем вместе? — Питер даже не думал возмущаться или что-то в этом роде. Он просто дразнился. — Да, ты угадал, — без малейшего раскаяния в голосе ответил Тони. — Я буду так улыбаться до конца своей жизни всякий раз, стоит мне увидеть вас вместе. Так что привыкай к этому, приятель. — Она маленькая негодница, — с нежностью в голосе сказал Питер. — Она большая негодница, — поправил его Тони. — Морган росла в довольно изолированной среде, так что она немного избалована... — Она шокируеще сильно избалована. — Да ладно, малыш. В ее окружении было не так много детей ее возраста — любого возраста, на самом деле — так что она росла, привыкнув получать все наше с Пеп внимание. И как бы ей ни нравилось слушать истории о своем старшем брате, я очень переживал, что она начнет ревновать, когда ты действительно появишься рядом. Но всякий раз, когда я пытаюсь проверить, не ревнует ли она, или заверяют ее, что мы по-прежнему ее любим, она просто смотрит на меня как на идиота, — Питер и Тони посмеялись на этим вместе. — Честно говоря, мне кажется, что она любит тебя даже больше, чем меня. Но это нормально. Потому что глядя на то, как хорошо вы с друг другом ладите... я чувствую себя счастливее, чем когда-либо в жизни. Питер не мог сказать, что он тоже был счастлив, но он определенно был не таким грустным, как раньше. Его эмоции стали меняться с нейтральных на более позитивные, а не на мучительно-ужасные. А с тех пор как он открылся Тони, он снова почти почувствовал себя самом собой. Проводя все эти часы рядом с Тони... за готовкой и проектированием... он чувствовал себя довольным. Он чувствовал, что находился в безопасности, был не одинок и ему не нужно было заботиться о жилье и питании. Наконец-то он мог поверить в то, что счастье было не за горами. И пусть он не знал, сколько времени займет у него дорога к этому счастью, но однажды он до него дойдет.