С Новым годом, бастард!

— Так-так-так, что же у нас тут? Кажется малыш Стронг засунул свой маленький носик в чужой новогодний подарок? — Эймонд Таргариен, глядя на Люка единственным глазом, ехидно улыбался. «Как он узнал? Что со мной происходит? Почему я меняюсь?» — панически соображал Люцерис, пытаясь пройти в дверь, которую собой загородил высокий Эймонд. — С Новым годом, бастард, — услышал Люк, прежде чем отключиться от сильного удара в висок.

***

Лёгкий морской бриз раздувал шторы в комнате. Сквозь открытое окно можно было увидеть готовый к отплытию корабль, а на холме, сверкая жемчужной чешуей, сидел дракон Арракс. — Интересно, о чем он думает? — спросил вслух Люцерис Веларион, глядя на своего молодого дракона из окна спальни. — Люк, ты готов? Нам пора, — прервала размышления сына, вошедшая в комнату Рейнира. На ней было бордовое жаккардовое платье с отделанным золотом воротником и рукавами, а на плечах — темно-серый плащ с меховой опушкой. Принцесса всегда надевала его в дорогу. Люцерис медленно повернулся к матери. Он не хотел её расстраивать, но всё же решился сказать: — Мам, можно я полечу на Арраксе? Ненавижу плавать на кораблях. А до Королевской Гавани так долго… — Боюсь что нет, милый, мы все отправляемся на одном корабле. Вместе приедем, вместе уедем, — мягко ответила Рейнира, потрепав сына по чёрным вьющимся волосам. Люк тяжело вздохнул и посмотрел в окно, где на холме Арракс, будто чувствуя взгляд своего хозяина, повернул голову и посмотрел прямо в карие глаза Люцериса Велариона. Люк, его невеста Рейна с сестрой Бейлой, братья Джекейрис и Джоффри, отчим Деймон, словом, все Таргариены и Веларионы, живущие на Драконьем камне, не горели желанием покидать свой дом на новогодние праздники. Для каждого из них это было семейное торжество, одна только Рейнира хотела повидаться с отцом, снова увидеть пышный фестиваль в столице, когда улицы украшены цветными фонарями, лентами, фигурами дракона, а также вечнозелеными деревьями, которые ежегодно привозили с Севера. Во время новогодних праздников в Королевской Гавани проводился рыцарский турнир, после которого всегда был шикарный пир прямо в тронном зале Красного замка. А семьи обменивались подарками. — Ты приготовил подарок нашему любимому дядюшке Эймонду? — смеясь, спросил Джекейрис, подходя к брату. Берега Драконьего острова давно скрылись за горизонтом, рёв драконов сменился шумом Узкого моря. — Ну…могу ему вырезать второй глаз, — задумчиво ответил Люк. Он вспомнил лицо Эймонда. Будто высеченное из мрамора, с тонкими высокими скулами, высоким лбом, длинным носом с горбинкой и небольшими пухлыми губами, уголки которых всегда были подняты вверх, в вечной полуулыбке. И было в этой улыбке что-то такое… змеиное. А ещё, он вспомнил кожаную повязку на глазу, который вытек после его, Люка, удара ножом. — Он никогда не простит меня, Джейс, за ту драку, — продолжил Люцерис. — Ой, перестань, мы были детьми, к тому же, Эймонд забрал самого крупного дракона Вхагар, — непринуждённо ответил Джекейрис. Он видел, как брат опасается, а, может, и по-настоящему боится их дядю Эймонда, но никак не мог на это повлиять. Это что-то между ними. Гавань встретила семейство Рейниры Таргариен неприветливым холодным дождём. Но нельзя было не заметить, как преобразился город перед праздником. Сыновья принцессы буквально прилипли к окнам кареты, разглядывая яркие убранства домов и улиц. Обычно всегда хмурые жители города тоже казались более весёлыми и жизнерадостными. Царила атмосфера предновогодней суеты — ставни и двери были украшены цветными лентами и колокольчиками, то и дело по улицам шли люди, таща за собой хвойное дерево, которое позже украсят лентами и стеклянными сосульками. А из булочных раздавался аромат свежего хлеба. — Интересно, как выглядит большой зал перед Новым годом, — мечтательно произнес Джейс. Люк в ответ только сильнее прижался к окну. Ему не хотелось в Красный замок. Да, дед — король Визерис — любил его, но Эймонд постоянно цеплял своими насмешками, называл бастардом и грозился вырезать глаз. Королева Алисента с сыновьями и дочерью редко выходили к воротам, чтобы встретить гостей, но Новый год в столице — особенное время. И королевская семья почти в полном составе (кроме короля, он уже тогда был очень плох) стояла на ступеньках во дворе Красного замка, когда туда въехала повозка принцессы Рейниры. — Сестрица, племянники, — холодно поприветствовал их Эймонд, не спуская глаза с Люцериса, — как добрались? Море нынче спокойно? Люка передернуло от нарочито-слащавого тона дяди. И от его взгляда. Казалось, что вокруг нет больше никого, только они двое в целом мире и эта непоколебимая тяжёлая ненависть между ними. — Турнир начнётся с минуты на минуту. Мы были бы рады видеть вас там, принцесса Рейнира, с вашим супругом и детьми. Если, конечно, вы не слишком устали от дороги, — стараясь быть вежливой, сказала королева, поджимая губы. Рейнира ответила коротким кивком. Всё ещё шёл дождь и семейство направилось в замок. Принцесса и Дэймон пошли в покои короля, а остальные — по своим комнатам, которые никто не занимал в их отсутствие. Люк остался один и, опустив голову, медленно плелся по длинному коридору. Ему было тревожно. Эта тревога началась ещё на Драконьем камне, когда мать сообщила, что они отправляются в столицу, и сейчас достигла своего апогея — юношу трясло, как осиновый лист и дело было вовсе не в холоде. Сильный толчок в плечо застал Люцериса врасплох и он еле устоял на ногах. — Малышу Стронгу небезопасно гулять в полном одиночестве, — нахальный голос Эймонда Люк узнал бы где угодно. — Тебе чего надо? Отвяжись, — тихо ответил Веларион. — Каждый твой приезд в Королевскую Гавань — праздник для меня, — загоняя племянника в угол, улыбнулся Эймонд. Он был почти на голову выше Люцериса и навис над бедным брюнетом, словно коршун над добычей, положив руки на стену по обе стороны от Люка. По коже Велариона пробежал мороз. Сейчас он хотел быть где угодно и с кем угодно, но не рядом с Эймондом. И тем более не настолько близко, что он аж чувствовал его дыхание. — Принц Эймонд, — раздалось издалека. И едва Таргариен отвлекся, Люцерис выскочил из-под рук дяди и, что есть силы, понесся по коридору куда глаза глядят. Эймонд, ухмыльнувшись, посмотрел ему вслед. * * * Невеста Люцериса Велариона Рейна долго ждала своего нареченного, который так и не появился за праздничным столом. Казалось, никого больше это не волнует, и на вопрос девушки где Люк, его брат ответил, что скоро придёт. Юноша появился в тронном зале, когда ужин был в самом разгаре и начались танцы. Огромная, до самого потолка, праздничная ёлка сверкала яркими бантами и заморскими стеклянными игрушками. Повсюду были развешаны флажные гирлянды цветов Дома Таргариенов — кроваво-красный и черный, и стояли подарки, упакованные в красную и зелёную бумагу. Играла музыка, а на всех гостях были маски. В этом году Алисента решила устроить бал-маскарад. — Где же твоя маска, братец? — спросил взявшмйся из ниоткуда Джекейрис. Он уже накатил вина и был очень весёлым. Его глаза и нос закрывала чёрная с золотым полумаска. Люцерис не ответил. Нахмурив темные, почти прямые брови, он смотрел на гостей. — Эй, ты кого ищешь? — снова задал вопрос Джейс. — Эймонда, — в подголоса сказал Люк. — О нет, ты опять? У тебя какая-то паранойя по этому поводу. Расслабься! Рейна заждалась, — старший брат потянул юношу за руку к праздничному столу, где на этот раз присутствовала вся семья, включая короля. Принцесса Рейнира строго посмотрела на Люцериса, который отсутствовал так долго и явился в своей обычной одежде, тогда как все члены семьи и придворные надели свои лучшие наряды для этого ужина. До празднования Нового года была целая неделя и, по-традиции, всю эту неделю будет идти рыцарский турнир и балы. Но Люцерису было плевать и на Новый год, и на турнир, и на балы. Всё о чем он думал — Эймонд. Проклятый Эймонд Таргариен со своей идиотской улыбкой и повязкой на глазу! Заиграл вальс, танцующие разбились на пары. Джейс пригласил свою невесту Бейлу и кивнул брату, чтобы тот не отставал. — Может потанцуем, ты такой грустный, — проявила инициативу Рейна. Люк улыбнулся, глядя на девушку. Синее платье изумительно подчеркивало её тёмную кожу и белоснежные волосы, уложенные в сложную причёску, на лице была молочного цвета полумаска, украшенная жемчугом. Метнув быстрый взгляд по залу, он нигде не увидел знакомого и ненавистного им силуэта, поэтому расслабился и решил веселиться. Он нежно взял невесту за руку и они закружились в танце. В конце вечера многие обменивались подарками, но принцесса Рейнира решила, что ещё не время и отправила всех, правда до ужаса расстроенных, по своим спальням, оставшись с отцом и королевой. — Спокойной ночи, мальчики, — кокетливо сказали сестры Бейла и Рейна и скрылись в своей спальне. Пьяный в стельку Джекейрис пытался что-то им ответить, но вместо этого идиотски посмеялся и начал падать на стоящего рядом Люка. — Джейс, перестань, чего ж ты так напился? — говорил он будто сам с собой. Последний раз Люк так тащил брата много лет назад, когда они, вместе со старшим сыном короля Эйгоном, в очередной раз разозлили Эймонда, кажется, кинув ему за шиворот живую лягушку. Братья убегали так быстро, что Джекейрис споткнулся и упал с лестницы. Он громко закричал и Люцерис, подхватив брата под подмышку, помог ему доковылять до спальни. — Ну, в тот раз, ты хотя бы немного мне помогал, — тяжело дыша, сказал Люк, открывая дверь. После того, как пьяный Джекейрис был уложен в кровать, Люк решил пройтись по замку, воспоминания о детстве нахлынули на него и он захотел вновь ощутить эту беззаботность. Он помнил каждый коридор, каждую лестницу и каждую эмоцию, что испытывал он, живя в Красном замке. Раздумывая, юноша забрёл в крыло, где иногда бывал мейстер Меллос, но чаще всего оно пустовало. Однако сейчас, в одной из комнат горел свет и, ничего не подозревая, Люцерис решил заглянуть туда. В помещении не было никого. Из мебели там был совсем маленький стол, кровать, настолько узкая, что напоминала лавку, и большое грязное зеркало. На столе одиноко горела свеча. В грязной банке рядом стояла еловая ветка и прямо под ней, словно под большим вечнозеленым деревом, лежала маленькая коробка, завернутая в алую бумагу. Определённо, это был новогодний подарок. Только кому, ведь здесь никого нет? Выглянув в коридор и убедившись, что там никого, Люк, осторожно подошёл к столу и, ещё раз оглянувшись, взял в руки красную коробочку. Она оказалась довольно увесистой для своего размера. Юноша стал снимать упаковку, стараясь не повредить бумагу, но она была такой тонкой что сразу же порвалась. — Седьмое пекло, — выругался Люцерис, и уже думал прекратить лезть не в свое дело, как увидел — внутри что-то сверкнуло. Люк одним движением сорвал подарочную бумагу и нашёл внутри немыслимой красоты камень. Он переливался, как звёздное небо. И юноша не мог оторвать от него глаз. Он взял камень обеими руками, вглядываясь в него, будто видя внутри какое-то движение. В какое-то мгновение Люцерис Веларион настолько увлёкся своей находкой, что его голова закружилась, а яркие звезды и далёкие галактики кружились хороводом перед его глазами, а тело расслабленно плыло, среди этого света, словно в густой смоле. Наваждение пропало и Люк обнаружил, что сидит на полу, сжимая в руках абсолютно чёрный камень, чуть крупнее речной гальки. — Наверное, я тоже выпил лишнего, — подумал он. Но что-то было не так. Парень будто стал ниже ростом, или резко похудел. Он заметил в другом углу комнаты мутное зеркало и подошёл к нему. Что-то явно было не так. Его лицо, казалось, немного вытянулось, стало острее, да и шея стала непривычно тонкой. И самое странное — вдруг исчез кадык. В ужасе, Люцерис побежал вон из комнаты, но в дверях столкнулся с Эймондом. — Выпусти! — закричал Люк, но это был не его привычный голос, а тонкий и визгливый, как у девчонки. — Так-так-так, что же у нас тут? Кажется малыш Стронг засунул свой маленький носик в чужой новогодний подарок? — Отвали от меня, Эймонд, — взмолился Люцерис, толкая его. Но руки Велариона стали слабыми, такая же слабость разливалась по всему телу. — С Новым годом, бастард, — почти шёпотом сказал Эймонд, ударяя племянника кулаком по голове.