Встретимся ли вновь?

      Раннее утро. Не самое приятное время для какой-либо деятельности. Так приятно проспать это время. Вот только юноша не может. Сон покинул его после очередной прокрученной записи...       Ха... Как же он скучает по детям. По их теплу, смеху пропитанному жизни и то как они зовут... Звали его папой, сначала с осторожностью, будто пробовали на вкус, а после с гордостью в которой так и читалось: да-да, он, сам великий Молодой Мастер Серебряный Щит, мой папа и я ношу его фамилию.       Не выдерживая холода одинокой кровати юноша вылазит из-под одеяла, но после быстро в него укутывается. Занавески были приоткрыты так и влеча подойти поближе. Босые ноги слабо поплелись следуя этому зову.       К несчастью окно было закрыто. Тихо цокнув, слегка трясущимися руками оно было приоткрыто впуская свежий утренний воздух и запах дождя. Подоконник был большим, позволяя удобно сесть или даже лечь на него. Чем собственно и полюбился юноше.       Слабый дождь редкими каплями умывал тёплое, даже горячее лицо, позволяя остыть. Слабые порывы ветра осторожно касались красного лица. На улице и дома было тихо.       В голове юноши также было тихо. Остатки записи, что пеленой закрывали сознание, ушли вслед теплу. Приятное чувство свободы волной накрыли усталое сознание.       Созерцание свободы раннего утра прервал усталый вздох с ощущением тепла на лбу. Чужая рука была тёплой, по-живому тёплой. Неосознанно голова вновь прильнула к источнику тепла.       Мужчина мягко поднял юношу, стараясь не создавать лишний дискомфорт причитая о том какой он невезучий ублюдок, тем самым вызвав лёгкую усмешку последнего.       — Я закрою окно. Не хватало чтобы ты простудился.       Беспокойство, как и любые другие чувства, не было скрыто за ширмой гордого хладнокровия. И сама гордость была отодвинута на второй план ради любимого дитя.