Квартира на восемнадцатом этаже

— Ауч! Ло молниеносно одёргивает руку от танцующих огоньков газовой плиты и смотрит на пострадавший палец. Покрасневшая фаланга тут же краснеет от жжения и неприятно щиплет. Парень, конечно, считал себя достаточно умным и смышлёным, но иногда его логика явно срабатывала против него. И зачем он потянулся за этой несчастной выпавшей макарониной? Провалиться бы ей. Ло снимает кастрюлю с плиты и колдует себе подобие завтрака. Он всё больше заставляет себя питаться через силу, глядя каждый день на своё худосочное тело в зеркале. Хотя на самом деле кусок в горло не лезет. Переехав в этот скромный район, Ло был вне себя от восторга. Относительно тихое место без шумных соседей и гремящих под утро снегоуборочных машин. Выбирая себе жильё «повыше», он точно не прогадал. Здесь такая уютная тишина. Но привыкать к новой обстановке было непросто. Непросто от того, что непривычно, ведь теперь можно с гордостью принять для себя новую реальность — долгожданная жизнь вне установленных рамок. Мысль о ней раньше казалась такой призрачной, но манящей. Теперь она стала явью. К своим девятнадцати годам, Ло уже умеет делать всё, что некоторые люди осваивают к тридцати. Он абсолютно приспособлен к самостоятельной жизни. Казалось, единственное, к чему не был Ло расположен — общение с людьми. Как выяснилось, в обществе это умение играет значимую роль. Корни проблемы уходят в глубокое детство. Общение со сверстниками всегда было для него непосильным трудом. Со временем, он решил для себя, что устои социализации, говорящие, что «наступает самый продуктивный возраст, время новых знакомств и обдуманных решений», уж слишком преувеличены и усреднены. По крайней мере, со временем к нему всё так же не приходило желание открыться миру. Приносит ли ему это явных неудобств? Абсолютно нет. С совсем юных лет, понемногу пробуя начинать общение, Ло разочаровывался всё сильнее с каждым разом. Сначала, миловидная женщина средних лет, их воспитательница в детском саду. Та, кому он доверял свои сокровенные секреты, с кем делился планами на день и разделял искренний смех. По крайней мере, он так думал, надеялся. Он помнит, очень отчётливо помнит, когда та вызвала его тётю на «серьёзный разговор». Они уединились в раздевалке, когда в дет-саду был полдник. Ло стоял, прислонив ладошки к стене, и прислушивался к каждому слову. Она успела сказать много, от чего сердце обливалось кровью. И — он очень хорошо запомнил — часто повторяла про какое-то «расстройство» и «болезнь». Она охотно делилась их секретами, а от того, каким холодным тоном проговаривала слова, становилось до боли обидно. В тот день что-то сломалось в неокрепшем детском сознании. На следующий день, тётя уже не отвела его в садик. Потом пришла школа. Видимо, мозг активно защищал его от природы нежную натуру, и к счастью, воспоминаний об этих тюремных годах во «втором доме» осталось ничтожно мало. Однако синяки, растворившиеся на теле, но отпечатавшиеся в сознании, не залечить простой мазью. Как говорят психологи, «бессознательная жестокость», которая к школьным годам уже перерастает в сознательную. Выплеск эмоций, который дети в этом возрасте довольно часто проецируют на своих сверстников. Ведь это лишь «этап», это часть социализации, так? Но кто расскажет о последствиях этого зла? Кто-то из детей с возрастом осознает последствия своих действий. Но не многие, осознав последствия, решат поменять это в себе. Ло думал, это лишь незначительный отрезок жизни, в котором либо тебе повезёт, если будешь зачинщиком, либо не повезёт, если будешь целью. Но потом окажется — этот грёбанный «выбор» потом будет преследовать и в будущем в зависимости от «выбранной стороны». Самое забавное — «зачинщики» думают, что так и должно быть. Естественный отбор. А «цели» думают, что это несправедливо. В этой повторяющейся системе Ло хотел просто жить, а не выбирать. Однако окружение с жесткостью выбрало ему путь. Поэтому, пройдя путь «цели», Ло пришёл к собственному выводу. «Проблема не во мне. Проблема в мире, что не хочет принимать других. Не подходящих под слово нормальный» Но быть как все никогда не было его перспективой и больше уже не будет. Ему нравится, что он отличается. Он принял эту данность. Общего языка с окружающим миром Ло так и не нашёл, зато он прекрасно уживается в своём. Где нет безрассудства, но есть желание жить. Жить так, как он давно этого хотел. И сейчас парень наконец делает первые неумелые шажки, чтобы потом широко шагать по течению судьбы. С воодушевлением Ло завязывает шнурки кроссовок покрепче, а после принимается за куртку, с досадой отметив, что разорванный вчера рукав уж очень очевиден. Придётся вечером брать в руки иголку с ниткой… Не забыв проверить время, он ступает за порог квартиры минута в минуту. Его сердце неожиданно трепещет, пока прибывает нужный ему лифт, и вот, двери перед ним распахиваются… но его накрывает огорчение, когда он видит не того, кого хотел встретить. Может, он обсчитался во времени? Брюнет ступает внутрь кабины и натягивает дежурную улыбку, когда, видимо, сосед с верхних этажей, пожилой мужчина, буднично здоровается с ним. Парень думает, что не хотел бы сильно расстраиваться в такой ситуации, но от чего-то… Душу греет лишь мысль, что ещё будет возможность пересечься вечером.

***

— Ты что здесь делаешь в такую рань? Ло встрепенулся, когда его вырвали из лёгкой дрёмы на парте. — Тебе-то что… Голубоволосая девушка обходит его парту и движется по направлению к своей. — Просто интересуюсь… ты ведь всегда опаздываешь. — Расписание маршруток поменялось. Девушка позади него усмехается и больше не говорит ни слова.

***

Щёлкая выдвижной ручкой, Ло отстранённо выхватывал различные термины, пустые пересказы учебника от своего преподавателя. И зачем эта пустая трата времени, когда лекцию можно буквально уместить в несколько предложений… С этой мыслью, парень тянется к карману своих брюк и достаёт комок спутанных наушников. Он бы с радостью заплатил, чтобы кто-то мучился с этими шнурами вместо него. Наконец, переборов множество узлов, Ло незаметно просовывает один конец провода через рубашку, вставляет наушник в ухо и подкладывает руку под подбородок, чтобы его маленького преступления не обнаружил преподаватель. В соседнем кармане отлёживается его старенький, повидавший жизнь айпод (по своей рассеянности Ло пару раз отправлял его в стиральную машину вместе с брюками). Парень нажимает кнопку «плэй» и погружается в излюбленный плейлист и, прикрыв глаза, отворачивает голову в сторону окна. Так в последние дни проходят его лекции.

***

Сознание невольно рисует знакомый мутный образ. Его он не спутает ни с чем. Холодный взгляд, пронзительный, завораживающий. В один момент кричащий об опасности, словно подойдёшь ближе — вспыхнет огнём, обжигая всё внутри, а в другой — мягкий, тёплый… — Эй! — Райя, блин! Напугала… — Ты какой-то слишком… окрылённый? На тебя не похоже. Может, ты влюбился? — Да, я по-уши влюблён в тишину. А тебе не всё ли равно? Девушка вновь находит его на перерыве, когда Ло уединился на дряхлом подоконнике, с которого уже слетала штукатурка, но под ней находилась горячая батарея. Чуть ли не единственное место в колледже, где можно нормально отогреться. — Я просто делюсь своими наблюдениями. Что бы то ни было, дерзай. В каком смысле «дерзай»? Девушка поправляет строгий жакет и отходит куда-то в сторону. И это был пример типичного диалога между ними. Они словно загадками разговаривают. Райя была его одноклассницей ещё с седьмого или восьмого класса. Он точно не помнит, ведь по-настоящему они познакомились только перед поступлением в инженерный колледж. Тогда Ло впервые узнал, как та горит идеей идти по пути точных наук и как её выбор пал на то же училище. То был конец девятого класса, парень искренне желал наконец свалить из школы куда-нибудь подальше. А после найти подработку. А если точнее, уже полноценную работу, на которую, как назло, пока не хватает нужной корочки из вуза. Ло впервые заработал собственные деньги в тринадцать лет. Благо, нашлись понимающие люди, согласившиеся взять его таскать коробки со склада. Парень, хоть и не отличался физической силой, но почти каждый день потел как мог ради грошей. Тогда этого ему было достаточно. С возрастом места подработки менялись всё чаще, а деньги уходили всё быстрее. Поэтому, забрав документы из школы, он, долго не раздумывая, выбирает инженерный колледж. Ло может с гордостью заявить — природное предрасположение к точным наукам сыграло ему на руку. А учиться тому, к чему более-менее лежит душа, не такая уж и гадкая перспектива. Однако проблемы с подготовкой были очевидными. Именно в тот момент, на помощь пришла его тихая одноклассница. Конечно же, не сразу. После долгих уговоров, та согласилась лишь при одном условии. И парень лучше бы склонился к деньгам, чем к тому, что она попросила найти. Ло провёл несколько мучительных недель в поиске нужного предмета. Им оказалась обыкновенная (как оказалось позже, не такая уж и обыкновенная) линза. — Я собираю телескоп. — Чего? — Если хочешь, я покажу тебе, когда последняя деталь встанет на место. — Конечно хочу! Хочу увидеть, ради чего я мучился столько времени… В тот момент Ло посетила мысль, что перед ним — гений. Сколько ей там было лет… пятнадцать? Даже если вдуматься в строки «я собираю телескоп», уже становится не по себе. Позднее, она пригласила его под предлогом «отпраздновать поступление». Именно тогда парень впервые увидел аппарат (собранный своими руками!), и у него буквально отвисла челюсть. Они выходят на балкон. Благо, их встречает чистое ночное небо с небольшим количеством хаотично расположенных сияющих точек, и, как вишенка на торте, яркий диск луны. Райя возится с какими-то настройками искателя, рассказывает ему что-то о важности точной параллельности осей искателя и главной трубы, о правильных настройках, что приведут к успешному наблюдению объекта... А Ло просто не может отвести взгляд от сего механизма. Райя ворчит о чужой рассеянности, и, в конце концов, прекращает возиться с какими-то винтиками и жестом подзывает его посмотреть. Парень уже был готов грызть локти от предвкушения. А когда наконец смотрит в небольшое отверстие, он сперва не понимает, что видит. — Видишь? Ло отрицательно мотнул головой, а Райя продолжила прокручивать винты, пока Ло не начинает видеть уже более внятные очертания. А когда настройки доходят до возможного максимума, его прошибает током. Ло не знал, от чего он был шокирован сильнее всего. Может, от возможности созерцать такое далёкое и прекрасное, но в объективе аппарата — такое близкое, почти осязаемое. А может из-за того, что именно в тот момент где-то внутри разгорелся пожар. Жажда до всего космического. Жажда до мозга костей, желание погрузиться в бесконечную пустоту тёмного пространства, уносящемуся на невообразимых скоростях всё дальше в бесконечность. — Но как тебе удалось собрать такую махину? А что ещё можно увидеть? Я бы хотел посмотреть на Сатурн и его огромные кольца! — К сожалению, до Сатурна линза не дотянет. Точнее дотянет, но он будет лишь точкой в объективе… Отойди-ка. Райя пододвигает вдохновлённого парня, и начинает колдовать над телескопом. — Мой папа очень любил космос. Он тоже собрал свой собственный телескоп, когда я была ещё маленькой. Денег у него не было, зато было стремление к звёздам. И я невольно влюбилась в эту тему следом. До сих пор люблю. Ло заметил, как напряглись плечи голубоволосой девочки, когда она продолжила говорить. — Он не успел достичь всего, чего хотел. Поэтому я хочу пройти его путь. Встрепенувшись, Райя вновь предлагает взглянуть в объектив, и Ло тут же подлетает к ней. Восторженное «Это Марс?!» растворяется в тишине ночи. — Почему-то я знала, что тебе очень понравится. Мне кажется, мы с тобой похожи. Парень непонимающе оборачивается на девочку. — Чем же? — Сама не знаю. Просто похожи. Ло хорошо запомнил этот диалог. Но осознавать сказанные девушкой слова он начал лишь недавно. Возможно, в тот день ей действительно нужно было выговориться. Вечер откровений так и остался ярким воспоминанием. С того дня Ло действительно влюбился в космос. Всё более углубляясь в изучение, парень на подсознательном уровне ощущал какую-то связь с таинственной пустотой. Возможно, он действительно чувствовал себя так, будто он сам не с этой планеты. Словно его место не здесь. Он словно… — …Не от мира сего. — Что? — Говорю, перерыв закончился. Хоть они так толком и не нашли общего языка, Ло был бесконечно благодарен девушке.

***

Занятия подходили к концу. Парень подорвался с места сразу же после спасительного «можете идти». Торопиться было некуда, а он всё равно бессознательно направился прочь из заведения. По наблюдениям Ло, мужчина всегда возвращался в половину девятого. Он доезжает до дома всего за полчаса, а значит, ему придётся найти себе занятие на ближайший час ожидания. Ло успевает сбегать до магазина, прогуляться по местному пустынному парку, и дорога вновь приводит его к подъезду. А на часах ещё даже нет восьми часов. Остаток времени он находил себе незатейливое занятие — сбивать сосульки с выступов дома. Когда он насчитал уже около двадцати сбитых, в его кармане наконец звенит будильник. Но ни через пять, ни через десять минут он не встречает нужного человека. Остаётся лишь один вариант.

***

Ло вдавливает кнопку звонка и перекатывается с носков на пятки ещё некоторое время, прежде чем дверь распахивается. Перед ним предстаёт старший, одетый в непривычную глазу домашнюю футболку и широкие штаны. Он растирает глаза и непонятливо сводит брови к переносице, обежав взглядом гостя. — Чего тебе? — Добрый вечер! У вас что-то стряслось? Просто я не встретил вас утром, как обычно… Поэтому пришёл узнать, в чём дело. — А ты поджидал меня, мелкий маньяк? — Просто делюсь наблюдениями. Ну и переживаниями… — С чего бы? Калеб хотел было издать смешок, но горло тут же захватил довольно красноречивый мокрый кашель. — Шёл бы ты домой, а то ещё вирус этот подхватишь… — Я и так дома. — Вот только пререканий мне сейчас не хватало. И так говорить трудно. Убедился, что я жив и относительно здоров? Теперь шагай домой. Калеб уж было собрался закрыть входную дверь, но его остановила рука парня, вцепившаяся за край. — Погодите! У меня есть этот, как его… Мирамистин! Вот! А если нужно, то я могу сбегать в аптеку и за другими лекарствами… Лицо Ло выражает сильнейшую надежду, когда старший задумывается на некоторое время, и, Калеб клянётся, когда он вздохнул и снисходительно сложил руки на груди, глаза того начали искриться. — Неси. — Я мигом! — Заболеешь — пеняй на себя! Парень возвращается действительно «мигом». Уже через семь минут в дверь звучит повторный звонок. Младший стоит перед ним с довольно приличным количеством препаратов. «Он что, действительно успел добежать до аптеки?» — Вот, помимо Мирамистина, тут ещё есть… — Ладно-ладно, спокойно… я вижу, что здесь. Разберусь. Калеб принимает небольшую коробку с различным видом лекарств и идёт в сторону кухни. За спиной слышно неловкое копошение. Старший оборачивается на ходу и видит, что брюнет нерешительно топчется на месте. — Ждёшь особого приглашения? Он не успевает увидеть, завернув за угол, но младший просиял сильнее обычного и принялся в срочном порядке разуваться. Кажется, в какой-то момент даже путается в собственных ногах, потому что из коридора доносится какой-то грохот. В дверном проёме показывается лохматая макушка и Калеб молча приглашает его присесть. Младший приземляется на предложенный стул и наблюдает, как мужчина копается в лекарствах, пока не выуживает нужное. — Довольно богатые познания в лекарствах. Ло качнул плечами, и по-хозяйски раскинулся на стуле. — Ну, обстоятельства вынудили меня учиться заботиться о себе самостоятельно. — Какие… обстоятельства? Хотя, наверное, не стоит... — Нет, всё в порядке. Практически всю свою жизнь, когда меня забрали у тёти, я жил в специальном учреждении, где о нас заботились… хотя нет, это совсем не то слово. В общем те, кто уже был в более сознательном возрасте, могли надеяться только на самих себя. Но мы старались помогать друг другу… — «Мы»? — Со мной была ещё группа из десяти детей. У них судьба была более печальная, поэтому я не смею жаловаться. На непродолжительный срок между ними воцарилось молчание, пока Калеб запивал таблетку фильтрованной водой. — Я бы предложил тебе чай, но есть только кофе. — Не иметь в доме чая — настоящее преступление! — Когда работаешь сутками, не успеваешь даже подумать о разнообразии напитков. Так ты будешь? — Буду. Мужчина отходит к плите, где стоит уже разогретый чайник с кипячёной водой, проделывая будничные махинации с кофейными зёрнами, и почти забывает спросить: — Сливки? — Было бы неплохо. Калеб аккуратно ставит чашку на стол перед младшим, а после удаляется со словами «я за вторым стулом». Он возвращается с неким подобием стула, что больше походит на табуретку, и присаживается на противоположной от парня стороне. Мужчина открывает ноутбук, собираясь заняться работой, но всё же поглядывает на реакцию младшего. Заметив пристальный взгляд, Ло тут же выставляет большой палец, пока силится проглотить содержимое чашки. — Не нравится? — На самом деле, я не очень люблю кофе… Но у вас получилось лучше, чем я пробовал однажды, честно. Калеб вскидывает брови в немом вопросе, однако, младший продолжает усиленно вливать в себя горячий напиток. Так проходит около получаса, в течение которого они успевали перекидываться лишь парой фраз, потому что «не сейчас, я работаю». В какой-то момент Ло надоедает в сотый раз разглядывать сосредоточенное лицо. — Почему вы не улыбаетесь? — В смысле? — Ни разу не видел никаких эмоций от вас, кроме раздражения и гнева… — Стоит задуматься, почему ты видишь именно негативные, как думаешь? — Я думаю, что вы намного эмоциональнее. Может, у вас кривые зубы, и вы стесняетесь это показать? — Что-то ты уже загостился… — Ладно, беру свои слова назад! Только не выгоняйте меня… Калеб вновь переводит взгляд уже покрасневших глаз на монитор. — Хотите, я расскажу анекдот? Ло, не дожидаясь ответа, тут же продолжает мысль: — Сидели на говне две мухи. И вдруг, одна из них пердит. А другая ей: «Ты совсем обалдела?! Мы же едим!» Калеб смотрит на него с выражением «что я сейчас услышал?» ещё несколько мгновений, поражаясь тому, как младший в одно мгновение может переключать его настрой. Его пробивает на лёгкие смешки, но не из-за услышанного абсолютно провального анекдота, а от ждущего его реакции младшего. — Ты неподражаем. Напряжённая атмосфера улетучивается, им удаётся немного разговориться. Кажется, они всё больше уходят от недосказанности, что витала между ними. Однако та имеет свойство рано или поздно всплывать. Когда пыл спал на нет, мужчина серьёзно задумался. Может, сейчас не самый лучший момент, но… — Скажи, почему ты здесь? Парень перестаёт прокручивать ложку в кружке и поворачивается к старшему сначала удивлённо. — Ну… я принёс вам лекарства, и вы пригласили меня… — Нет, в смысле, почему ты сидишь в компании побитого жизнью мужчины, когда можешь наслаждаться лучшими годами своей жизни с друзьями? Теперь Ло смотрит на него понятливо. Действительно, давно надо было прояснить этот момент. И он был готов к этому разговору. — У меня никого нет. Я ни с кем не общаюсь, и, на самом деле, меня это более, чем устраивает. У меня достаточно тараканов в голове для разговоров. — Но ведь ты заговорил со мной. Так почему же именно я? И вот, диалог привёл их к камню преткновения. Но Ло абсолютно не знал точной причины. Но ещё тогда и по сей день, он знает, что не ошибся в своих выводах. — Вы не как другие. Я правда не знаю, как это объяснить. Но мне кажется, что вы хороший человек. — Остальные не прошли этот твой некий тест на доверие? — Нет, не совсем так. Просто от чего-то я хочу вам довериться. Мужчина вдруг становится серьёзнее обычного, прикрывает ноутбук и выставляет собранные в замок руки на стол. Этот жест вдруг пугает Ло. Ему страшно услышать те варианты, что кружатся вихрем у него в голове, одна мысль хуже другой. — Хочу прояснить для тебя одну важную мысль. Я далеко не такой, каким ты меня себе представил. И я не просто так всё это время отталкивал тебя, на то есть весомые причины. Калеб переводит на того выжидающий взгляд. — Я вижу, что ты заинтересован, но не хочу, чтобы ты прожигал своё время с кем-то таким, как я. У тебя непреклонный характер, но просто хочу попросить, чтобы ты ещё несколько раз подумал над этим… Мужчина слышит, как тот мямлит что-то невнятное, а после поднимает глаза на него. — Вы так просто от меня не отделаетесь. Растянутые в улыбке уголки губ заставляют и его вдруг смягчиться. — Это я уже с самого начала понял.