***
— …торопят с оплатой, значит? Ло кивает, нервно растирая затылок рукой, теребя спутанные кудри меж пальцев. Дядя Миша встаёт с колен, растирая брюки, испачканные машинным маслом, наконец переводит взгляд на парня и присаживается рядом с ним на капот машины. — Чего в маске? По карантину скучаешь? На этих словах дядя Миша шутливо подталкивает его в плечо, но когда видит, что Ло лишь поникает плечами, тут же становится серьёзным. — Не переживай. Ты же говорил, тебе не хватает совсем немного? Это всё мелочи… Ло закидывает голову к верху, жмурясь, и недовольно выдыхает: — Это не мелочи… Мне ужасно неудобно просить тебя об этом. Я… я обещаю, что как только с колледжем будет улажено, отработаю здесь… — Притормози, парень. Не чужие же люди, в самом деле? Да и рабочих рук у меня здесь вполне хватает, так что… — Обещаю, я скоро найду работу! Миша шумно выдыхает через нос, отводя от него взгляд, задумчиво поджимает губы. — Не хочу быть тебе нравоучителем, но всё же. Ты только ни за что не забивай на учёбу. Такому потенциалу, как у тебя, только позавидовать можно, — когда Ло недоверчиво скашивает взгляд, мужчина настоятельно подчёркивает, — Я серьёзно. Парень неловко поводит плечом, но больше не отпирается, потупив взгляд в пол. — Как тётя, кстати? — Миша отходит к крану и начинает тщательно отмывать руки от масла. Когда через некоторое время ответа так и не последовало, мужчина понимающе выдыхает, — Хотя, раз ты первым делом пришёл за помощью ко мне, дела совсем плохи. Ты ей хоть звонил? — Миша смотрит на опущенную кудрявую голову. Ло отрицательно мотает головой. Но говорить о своём сломанном телефоне не стал. Предвкушая, что мужчина сейчас ему выскажет на счёт этого, он тут же его останавливает: — Даже пытаться не стоит. Она… — Ло вцепляется пальцами в капот машины. — …в последнее время всё сложно. И Миша допытывать его не стал. Ещё некоторое время они продолжают болтать ни о чём, перекидываясь различными новостями. Миша рассказывает ему о тупоголовых клиентах и их вёдрах на колёсиках, о взлетевшей в небо рыночной стоимости товаров, о своей семье. Ло старается всячески отвести темы разговоров от того, что происходит в его жизни последние недели, но Миша продолжает закидывать его вопросами о колледже, одногруппниках, друзьях (о последних он спрашивает с какой-то надеждой в глазах, так как не по наслышке знает о его проблемах в отношении любых знакомств). И в конце концов ему так-и удаётся вытянуть несколько сенсационных признаний: — Ну… есть один человек, который вроде как меня терпит. Ло решает, что ему не стоит вдаваться в подробности о личности этого самого человека, поэтому, когда дядя Миша игриво дёргает бровями с явным подтекстом, парень закатывает глаза. — Колись, кто она? Из колледжа небось? Ло невесело хмыкнул в ответ, нервно теребя подолы ветровки. Щёки предательски начинают краснеть, благо они скрыты от чужих глаз под маской. Было бы всё так просто… Он не любит врать Мише. Но всё же ему не стоит знать некоторые подробности, поэтому Ло просто решает поддержать придуманный дядей образ некой девушки. Ему просто нужно выговориться. — Да, из колледжа. Знаешь, мы знакомы всего несколько недель, и… впервые рядом с другим человеком я не задумываюсь о том, что мне говорить, что делать. Это очень… непривычно, что ли. Странно. Дядя Миша довольно хмыкает. — Не буду закидывать тебя советами и всякой прочей чепухой… А то начнёшь думать. Ты тот ещё анализатор. — Этот человек анализу не поддаётся, уж поверь. — Два сапога пара. Миша неприкрыто забавляется реакцией на свои слова, то, как ярко реагирует парень явно даёт ему повод не только задуматься, но и действительно порадоваться за него. — Но я рад за тебя. А ходить в театральный кружок так и не попробовал? Тебя там ждёт роль самого… Ну такого… — Если ты хотел сказать «отбитого», то остановись прямо сейчас! Миша сгибается пополам в хриплом смехе и поднимает руки в защитном жесте. Ло и сам не заметил, как резко у него поднялось настроение, и сам задрожал тихим смехом, что повлекло за собой сильный кашель. Точно, он ведь всё ещё, вроде как, больной. Когда его судорожный кашель прекратился, Ло наткнулся на нахмуренные брови мужчины. — Так, иди-ка ты домой лечиться. Если завтра легче станет, заходи. Парень моментально просиял и спрыгнул с капота, откинув надоедливую чёлку с глаз. Миша шуточно потеребил кудрявую макушку и сложил руки на груди. — Учти, я всё ещё недоволен тем, что ты так забил на старика! — Знаю, знаю… — Ло улыбается одними глазами и на прощание отстукивает кулачок с мужчиной, — Завтра в семь вечера!***
Ло возвращается домой уже к ночи, после небольшой прогулки до магазина и неспешной дороги до своей серой панельки. В руках шелестит пакет с пачкой еды быстрого приготовления и любимая жвачка, а под ногами хрустит только выпавший снег, блестящий в свете уличных фонарей. Даже кажется, что жизнь налаживается. Как только Ло ступает на порог коридора своего этажа, слух разрезает крик какой-то женщины. Парень не сразу понимает, кто она, но потом узнаёт в ней соседку… с тринадцатого, кажется. Женщина на секунду отвлекается, только чтобы повернуться к Ло. Оглядев его, она тут же вновь продолжила разговор на повышенных тонах: — Молодой человек, вы хоть знаете, сколько сейчас времени? Этот… пьяница битый час здесь глаголит свои серенады на ночь глядя, всё в квартиры названивает, просит позвать какого-то «кудрявого засранца», всех соседей сверху перебудил, ей богу! Ло шокировано переводит взгляд на «предмет» её истерики. Честно говоря, он даже не сразу узнаёт в нём Калеба. — Ну? Тебя, что ли, звал? Или я вызываю милицию! — Полицию… — пробормотал Ло, и тут же пожалел об этом, когда женщина перед ним буквально надулась, уже готова к новой истерике, — А… да, и-извините пожалуйста. Вы только не звоните никуда! Тучная женщина последний раз оглядывает названного «пьяницу» и со вздохом уходит обратно. Парень замирает на месте, как вкопанный. Его глаза бегают по фигуре мужчины. Он впервые видит Калеба таким. Рыжие кудри волос выпали из некогда аккуратного пучка, подолы рубашки выпущены из строгих брюк, словно между тем человеком с утреннего визита и тем, что сейчас еле стоит перед ним — неделя отменного запоя. Его немного шатает из стороны в сторону, и хорошо, что нашлась опора в качестве стены. По всему коридору слышны его тихие вздохи и невнятный полушёпот, вместе с тихим потрескиванием перегорающей лампочки под потолком. Её холодный зеленоватый свет на мерные секунды погружают весь коридор в темноту, от чего силуэт фигуры мужчины на мгновения растворяется. Ло сглатывает. Сейчас его больше беспокоит причина такого состояния. Он вспоминает, каким бодрым и свежим тот был утром. А сейчас… Калеб поднимает голову слишком резко, так, что Ло даже не успевает испугаться, замерев на месте, как натянутая струна, сплошной оголённый нерв. Судорожное дыхание скользит из приоткрытого рта мужчины. Карие глаза ловят его взгляд, удерживают, смазанно разглядывают. Сердце так и норовит выпрыгнуть из груди, от учащённого пульса у Ло немного мутнеет в глазах. Он начинает неосознанно считать секунды, подёргивая ладонями и загибая пальцы по бокам в ожидании. Если мужчина вдруг сделает резкий выпад, он немедленно побежит на лестничную площадку. Если мужчина вдруг закричит, начнёт вести себя неадекватно, у него будет время сбежать и попросить кого-то из соседей вызвать полицию. Если… Ло вдруг становится дурно от того, как активно он гоняет подобные мысли в голове, насколько он напряжён физически, будто готовится к несуществующей битве. «Всё не настолько плохо», уговаривает он себя. Парень вдыхает полные лёгкие воздуха и медленно выдыхает, повторяя дыхательное упражнение ещё несколько раз. Только после этого он ступает ближе. Когда он останавливается в метре от мужчины, тот вытягивает руку, словно хочет коснуться его плеча, но Ло тут же отпрянул назад. Словно укротитель перед коброй — одно неверное движение и… Ему нестерпимо хочется сбежать и спрятаться в квартире. Но спасительную дверь загораживает замершая фигура. А ещё его всё ещё рассматривают так, словно у него выросло две головы, пристально и с прищуром. — Нет. Не похож. Ло открывает и закрывает рот как рыба в воде. — Ч-что? Мужчина выводит в воздухе неопределённый жест. — Ты не похож на… Ло бы обязательно спросил «на кого именно», если был бы сейчас в состоянии вести конструктивный разговор. Ему хочется поскорее покончить с этим. — Пойдёмте, я отведу вас домой. Спустя пару минут уговоров, мужчина отказывается сдвигаться с места, то и дело прикладываясь спиной к стене и откидывая голову на холодный бетон. Стадия опьянения движется к точке «спел, станцевал, пора спать». И с этим утверждением Ло попал в точку, потому что через пару секунд Калеб начал медленно сползать по стенке вниз. Парень успел подхватить его под руку до того, как тот успел поцеловать пол. Ло искренне не хотел оказаться в такой ситуации. И он точно никогда не хотел оказаться в такой ситуации с этим человеком. Но стыдно признаться, насколько он хорошо научен опытом, прожив много лет с тётей, пристрастной к алкоголю. Однако, одно дело его тётя, а другое, совершенно другое — человек, с которым внезапно стало легко и тяжело одновременно. Возможно, он представлял себе Калеба другим человеком. И отдавал себе отчёт в том, что это неправильно. И теперь он, возможно, столкнулся с какой-то другой его стороной, о которой не должен был знать. Слишком личное. Откинув все лишние мысли, Ло собирается с силами и осторожно заводит руку мужчины себе на шею, не встречая сопротивления, при этом стараясь держаться на расстоянии настолько, насколько это вообще возможно в таком положении. Всё-таки ему повезло, что Калеб ещё был в состоянии передвигаться, хоть и с некоторыми усилиями. Пакет с едой он оставляет на полу. Конечно же, по закону подлости, лифт уже перестал работать, а заработает только под утро, и теперь им предстоит пройти просто удивительную, полную приключений и загадок дорогу до восемнадцатого этажа. Как же ему сегодня везёт! Ло удаётся выйти с мужчиной под боком на лестничную площадку — всё, на этом закончилась самая лёгкая часть. Пройдя один этаж, с бесконечными остановками и рисками неминуемого падения, Калеб внезапно впал в какое-то полубредовое состояние, продолжая бормотать «как же башка раскалывается», «а ты вообще кто» и ещё много невнятных отрывков фраз полузадушенным шёпотом. На самом деле, в какой-то момент Ло уже перестал обращать внимание на тихий бубнёж, молясь всем богам дойти до верхних этажей в моральном здравии. Где-то за бесконечно тянущихся десять минут им кое-как удаётся пройти ещё несколько этажей, через невозможное множество ступеней. Старший, в силу своего состояния, постоянно норовил запнуться, цеплялся ватными руками за его куртку и всё время пытался заглянуть ему в лицо в отчаянной попытке что-то сказать, но старания заканчивались заплетающимся языком и сухими ругательствами. Но в один момент будто что-то щёлкнуло, мужчина схватился за его плечо так сильно, что Ло зашипел и сердце подскочило к самому горлу, когда следующие слова выдохнули горячим воздухом прямо в ухо: — Из-за тебя… теперь всё по-другому, я не хотел этого, не хотел, а ты просто взял и… Дальше Ло уже не слышит ничего, только пытается втянуть носом воздух, всё вокруг вдруг сжалось в одну маленькую точку, которая точно вот-вот разорвёт его на части. Внутри разрывается какой-то древний, столь сильно увязший в подсознании, закрытый на сотни замков, брошенный, забытый в самом дальнем углу, покрытый пылью времени шрам. Не один из таких шрамов, которые покрывают человеческую кожу и злобно напоминают о боли и реальности прошлого, а из тех, которые внутри, которые могут напомнить о себе в самый неподходящий момент, с тройной дозой боли, обиды, отчаяния. Чего бы то ни было. «Это всё из-за тебя, понимаешь? Я не хотела всего этого… Ты просто ошибка, которая стала моей головной болью» Его тёте не нужно было причинять ему физический вред, чтобы полностью разбить его морально. Кажется, в тот день он впервые испытал боль сильнее, чем от жгучих, жёстких ударов кожаным ремнём по спине. Ло заходится в беззвучном рыдании и с силой отталкивает от себя мужчину, рвётся прочь, когда его не отпускают, и кричит: — Нет! Не надо, не- Его, кажется, буквально впечатывают в стену, он звонко ахает от неудачного удара затылком. Ло зажмуривается до красных кругов перед глазами от пульсирующей боли, и даже не сразу осознаёт, как его затылок тут же сжимает тяжёлая ладонь, мнёт и разглаживает волосы, а слух не сразу улавливает обеспокоенный голос, бесчисленные извинения и успокаивающий тон: — Чёрт, прости, прости меня, я полный идиот, тише, маленький… — Ло не открывает глаза, но продолжает слышать, чувствовать тёплые, выводящие круги на затылке пальцы, которые не исчезают до тех пор, пока он не восстанавливает сбитое дыхание, — Я не… чёрт. Посмотри на меня… Ло распахивает глаза. Первое, за что он цепляется — обеспокоенную морщинку, залёгшую между бровей. И о, боже, когда он опускается к глазам, ему в самом деле кажется, что старший вдруг протрезвел, потому что количество эмоций в тёмной радужке словно вдруг рассеяло весь туман, глаза заблестели. Но нет, его состояние всё же выдавало едва заметное шатание и ощутимый запах спирта. В какой-то момент Калеб и вовсе качнулся совсем близко, почти грудью к груди. Ло затаил дыхание, когда кончик носа напротив коснулся… маски? Он и забыл, что на нём всё это время была маска. Слишком близко. В тишине лестничной площадки слышно каждый шорох одежды, каждый хриплый вдох. Глаза Ло беспокойно бегают по лицу Калеба, подмечая любые изменения. Он хватается пальцами за покрытую штукатуркой стену позади, вжимаясь в неё всем телом. Ему бы сделать хоть что-то — оттолкнуть, попросить остановиться, да просто выдавить хоть слово, но он только открывает и закрывает рот. Просто замирает на месте, прикованный взглядом полуприкрытых карих глаз. Его сердце останавливается и в следующее мгновение делает кульбит назад, когда Калеб слегка отталкивается от стены и заводит руку перед самым лицом. Палец осторожно поддевает край маски, — Ло вздрагивает, когда кончик фаланги слегка мажет по коже — оттягивает ткань вниз. И вот теперь он совсем не шевелится. Даже не обращает внимания на то, как по ноздрям ударил запах алкоголя, когда старший издал тихий смешок. Что означал этот тихий звук — совершенно вне его представлений. Выпавшая прядь волос на лбу Калеба едва касается его кожи, пуская мурашки по всему телу. Мужчина отводит взгляд, прикрывает глаза и, мазнув кончиком носа по влажному виску, роняет голову на его плечо, а затем выдыхает на грани слышимости, — Только не исчезай… Сердце Ло отскакивает от рёбер в бешеном темпе. Руку с затылка мужчина не убирает. Они стоят так ещё минут пять, в ходе которых Ло чувствовал себя абсолютно потерянно. В какой-то момент он услышал тихое сопение под ухом, а давление чужой головы на плече стало в разы заметнее. Это какое-то волшебство, что мужчина вообще всё ещё стоит. Когда они наконец доходят до нужной квартиры, парень обнаруживает, что дверь той настежь открыта, и, судя по всему, оставалась в таком положении уже довольно давно. Войдя внутрь, Ло смог дойти со старшим только до кухонного дивана, поэтому он как можно аккуратнее отцепляет от себя мужчину, но приземляется всё равно не очень удачно, причём Калеб, продолжая крепко удерживать его, тянет за собой вниз. Ло неловко падает на грудь старшего и замирает в таком положении. Под ладонями он чувствует ткань рубашки, комкает её пальцами, пытаясь отстраниться. В какой-то момент хватка на его плечах всё-таки ослабевает, примерно тогда, когда он уже успевает от волнения пересчитать все пуговицы рубашки и рассмотреть каждую родинку на шее мужчины. Грудь под ладонями вздымается мерным, спокойным ритмом. Ло в последний раз поднимает взгляд на безмятежное лицо мужчины и отстраняется, вставая с колен. Успокоить дрожь в конечностях удаётся не сразу. И то, что после он слишком долго рассматривал спящего мужчину точно никак ему в этом не помогало. И то, что он наткнулся на полупустую бутылку на столе, зародило в нём ещё большую тревогу. Ло выходит из квартиры в полнейшем смятении и с той самой бутылкой в руке. От запаха алкоголя жжётся слизистая. От вкуса алкоголя воротит живот. А последствия от употребления спиртного явно не стоят того, чтобы даже пробовать. Ло искренне не понимал в детстве тётю, её друзей, которых она звала к себе. Всё, что связано с алкоголем вызывает у него неминуемое, выжженное в памяти отвращение. Он всё прокручивал ужасные воспоминания, связанные с этим отвратным ядом. Больше всего на свете он не хотел бы стать таким же зависимым. Таким же больным параноиком, находящим компанию бутылки спиртного единственным выходом и спасением. Ло смотрит на бутылку в своей руке уже слишком долго и пристально. Разглядывает, крутит в ладонях. Наблюдает, как плавно перетекает янтарная жидкость в бутылке. Он собирается избавиться от бутылки. Действительно собирается. Уже буквально стоит в ванной перед унитазом, чтобы вылить всё содержимое и смыть навсегда. Но медлит. Всё смотрит и мысленно проклинает себя, когда, поддавшись какому-то необъяснимому желанию, подносит открытую бутылку к носу и вдыхает резкий запах. И тут же брезгливо морщится. Да это же, чёрт возьми, нюхать невозможно, какого чёрта вообще может возникнуть желание пить то, от запаха которого буквально хочется сблевать и забыть, как страшный сон? Ло усмехается. Он крепко зажимает нос ладонью и подносит горлышко к губам. Сердце заходится бешеным ритмом. Словно и не успокаивалось. Не отдавая себе отчёта в действиях, парень до боли сильно жмурится и делает глоток. Второй. А после морщится в отвращении, заходясь отрывистым кашлем. Руки начинают дрожать. Ло шокировано выдыхает и роняет бутылку, будто в руках было не стекло, а накалённая сталь. Громкий стук от разбитой бутылки он слышал будто через пелену. Только когда он сморгнул застывшие слёзы, Ло смог разглядеть остатки бутылки и теперь уже разлитую жидкость, запах которой моментально разразился по всей ванной. Всё ещё дрожащими руками парень начинает судорожно собирать осколки, даже не обращая внимания на то, как острые концы оставляют множество порезов на ладонях, а после насухо вытирает пол. Пострадавшую тряпку он немедленно выбрасывает, даже не пытаясь выстирать из неё ненавистный запах. Для надёжности Ло использует почти весь флакон свежеочистителя в ванной, а сам потом дольше обычного чистит зубы.***
Утром Ло выходит из дома раньше обычного. Всю ночь его знобило, он долго ворочался в постели без сна, растирая ноющие ни то от усталости, ни то из-за очевидно поднявшейся температуры виски. Судя по времени, он даже приедет за час до начала пар. В автобусе он бесконечно перечитывает «следующая станция…» на табло, всеми силами стараясь не увязнуть в своих мыслях. Грудь всё равно сдавливает необъяснимым беспокойством, так неприятно скребущим по рёбрам. Проходя мимо ворот, погрузившись в свои мысли, он даже пропускает несколько полицейских машин с их режущими глаз сигналками. Уже в колледже Ло решает не терять время и сразу пойти в учебную часть в надежде, что та уже открыта и он наконец сможет разобраться с денежной волокитой. На одну проблему меньше — он очень надеется, что это хотя бы частично поможет успокоить бушующую тревогу. Первое, на что он натыкается взглядом — его классная руководительница. Она обращает на него свой взор с какой-то отчаянной эмоцией в глазах. Ло хмурится, а уже после переводит взгляд на нескольких мужчин в официальной форме, которые теперь тоже оглянулись на него. Один из них что-то говорит его преподавателю, на что та поджимает губы и опускает взгляд, но после осторожно движется к нему. Ло становится дурно от того, с каким выражением лица она к нему подошла. Кровь начинает стучать в ушах. — Ло, твоя тётя… Дальше Ло уже не различал фраз, сознание выхватывало лишь ключевые слова, от которых в глазах начало мутнеть, а вокруг всё стало как в вакууме. «Нашли в квартире», «…без сознания…», «приступ», «…в течение недели…». Кажется, потом с ним уже разговаривали и сами полицейские, кажется, выражали свои соболезнования или что-то ещё. Он не знал точно, потому что на этом моменте ноги понесли его на выход. Кажется, его окрикивали, и не раз, но он просто шёл, просто двигался в каком-то направлении, а пелена слёз перекрывала ему обзор. Кажется, в какой-то момент он даже сорвался на бег, но эту часть Ло уже не вспомнит.***
Калеб просыпается ближе к вечеру от отдалённого шума сирен за окном и сильного мороза. Разлепить тяжёлые веки удаётся не сразу, как и подняться. Пальцами он принимается растирать ноющие виски, попутно пытаясь прийти в себя, его пробирает сильнейший озноб. Причину такого холода он находит сразу — умудрился оставить настежь открытую форточку на целую ночь. Встаёт он с ощущением ноющих мышц. Нужные таблетки, к счастью, оказались прямо под рукой, как и стакан воды, его мужчина полностью осушает. Со стуком стекла о стол, его пронзает воспоминания прошлой ночи. «Ло» Калеб резко вскидывает голову, в голове пытаясь ухватиться за ускользающие из памяти отрывки. Кажется, он успел крупно налажать. И чем больше он вспоминает подробностей, тем больше ему хочется провалиться под землю, но больше всего — срочно, немедленно найти Ло. Калеб проверяет часы — вроде ещё не должен был уйти. Уже на подходе к двери квартиры, он натыкается на незнакомую женщину, о чём-то говорящую по телефону. Кажется, до этого он ни разу её не видел. Она поворачивается к нему лицом, обводя глазами, — Вы к кому? Калеб успевает только указать на нужную дверь, как его перебивают: — Нет его… Да и когда вернётся непонятно. Бедный ребёнок… Калеб непонимающе хмурится. — В каком смысле? Что-то случилось? Женщина вздыхает и болезненно хмурится, будто ей приходится уже в сотый раз рассказывать о чём-то ужасном, — У него… У него умерла… тётя, кажется. Её нашли в квартире в соседнем районе… — То есть как? Быть не может! — Калеб начинает слишком резко, оглядывая женщину таким взглядом, будто она рассказывает о чём-то несуществующем, физически невозможном, абсолютно не похожем на правду, но он встречает непоколебимую печаль в чужих глазах и сжимает челюсть, — Это не может быть ошибкой? Женщина едва заметно машет головой и поджимает губы, — А вы ему…? Договорить она не успевает, Калеб трогается с места и уносится прочь, прервав её на полуслове.***
Мысль о том, где может находиться мальчишка посетила его почти молниеносно. Кажется, он ещё никогда так быстро не бежал до квартиры, никогда так быстро не хватал ключи от машины и не боялся вдруг… Опоздать. От последней мысли Калеб сразу же отмахивается, хотя заражающее беспокойство неконтролируемо разливается в груди неприятным жжением. Ему хватило двух минут для того, чтобы добраться до машины и рвануть вперёд. Он не обращает никакого внимания ни на знаки, ни на светофоры, пока его не отрезвляет ударивший по ушам гудок, от которого он тут же дал по тормозу со свистом шин. Примерно в нескольких метрах от перекрёстного потока машин впереди. И это его немного отрезвляет. Калеб часто моргает, смахивая наваждение, пока не цепляется взглядом за предмет, что с недавних пор украшает один из подстаканников рядом с панелью управления. Мужчина почти не надеется, что это ему поможет, но он ничего не может с собой поделать. Чёрт, как только найдёт пацана, а он точно его найдёт и обязательно извинится за всё, и обязательно спросит с него за свои и так поломанные нервы… Калеб выхватывает рацию и не без надежды нажимает на кнопку: — Ло? Слышишь меня? Сигнал прервался. Между первой и второй попыткой достучаться до парня проходит от силы секунд десять, потому что он грёбанный параноик и склонный беспокоиться по пустякам придурок, который теперь, чёрт возьми, возможно всё испортил, сделал всё только хуже и теперь может поплатиться за свои- Мужчина вновь вжимает палец в кнопку. — Если ты слышишь меня, но по какой-либо причине не отвечаешь мне… — Калеб тут же осекается, коря себя за несдержанность, никак не помогающую ему в любом случае, ведь это не у него сейчас буквально обрушилась жизнь перед глазами и… Чёрт. — Ло, пожалуйста, просто ответь мне. Калеб чертыхается и ставит рацию обратно в подстаканник. Правда, когда он подъезжает к месту назначения, всё-таки забирает рацию с собой.***
В здание бывшей больницы он буквально влетает, безошибочно находит нужную лестницу, не теряя ни секунды. Каждая минувшая ступень — стук сердца в бешеном ритме. Когда Калеб подбегает к знакомому дверному проёму, а взгляд тут же находит хрупкую фигуру, легче не становится. Напротив, на него давит эмоциональная тяжесть этого места. Он ступает внутрь со скрипом мусора под подошвой — его не замечают. — Ло. Мальчишка не отвечает, не смотрит, лишь продолжает импульсивно вырисовывать на стене непонятные завихрения, его рука, сжимающая до белых костяшек баллончик с краской, дрожит при каждом новом рваном движении. По его позе можно точно понять, что он едва держится на ногах. — Ло! Парень, наконец, замечает его, резко повернув голову в его сторону. Калебу стало дурно от потухших глаз напротив. Ло шумно выдыхает, смотря на него, а после отворачивается и продолжает полосовать стену краской. — Да погоди, послушай! Ответа не следует. Но когда Калеб решает сделать шаг навстречу, младший резко разворачивается к нему всем корпусом, едва не упав, и отчаянно выставляет руку вперёд. — С-стой! Не по- Ло шарахается от него в сторону, сильно сталкиваясь со стеной позади. Его голос дрожит, будто он на грани срыва, дыхание учащается сильнее. Калеб выставляет ладони вперёд и больше не предпринимает попыток сдвинуться ближе. — Ло, успокойся. Дыши. Ему удаётся наконец заглянуть в покрасневшее лицо, увидеть слипшиеся от слёз ресницы, налившиеся тяжестью бремени веки и подрагивающие, обветренные губы. Покрасневшие, сломленные болью глаза, от которых стынет кровь в жилах, настолько они пугают своей пустотой. Будто весь прежний блеск плещущейся в них жизни исчез по щелчку пальцев. — Ладно, стой, поговори со мной… Мальчик издаёт истерические смешки, больше похожие на засевшие в груди хрипы, поворачивает голову к разрисованной стене и обводит её рукой рваным жестом. Мужчина отмечает, как сильно дрожат его налившиеся кровью от холода пальцы. — Я говорю. Ло отчаянно всплескивает руками — жест человека, который держал в себе всё, и теперь вот-вот слетит с катушек. — Говорю. Он вновь обводит руками разрисованные стены. — Не видно? Калеб понимает, что парень уже бредит. Он боится сделать лишний шаг, лишь бы не усугубить положение. — Всю жизнь у меня здесь такой вот, — на этом моменте голос срывается и переходит в свистящий шёпот. — Хах, внутренний диалог! «Здесь целая история», вспоминает Калеб. — У меня… — Ло заходится в новых беззвучных рыданиях, но слёз уже не осталось. Остались лишь стынущие мокрые дорожки на багровых щеках. — У м-меня уже нет причин бороться. Я был и навсегда останусь один на один со всем э-этим! — Последние слова выходят сдавленными, будто весь воздух выбили из груди. Ло резко впивается пальцами в грудь, словно её прострелило болью, загнанно дышит. Баллончик с краской выпадает из его руки, а через мгновение его ноги подгибаются и он летит навстречу полу. Он не видит этого, но в последнюю секунду чужие руки успевают подхватить его, осторожно опуская наземь, крепко прижимают к тёплому телу, а свистящий шёпот звучит в самую макушку. Прежде чем Ло отключается, он слышит голос, который заверяет его — «Не один».