Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Я еще раз взглянул в сторону едва видимого эскалатора, где я оставил Роуз, и поборол желание побежать внутрь, чтобы найти ее. Моей задачей было обеспечить безопасность следующей машины для побега, и я должен был сделать это быстро. Вместо того, чтобы пойти к другому входу в торговый центр и, возможно, случайно привлечь к себе внимание одного из наших преследователей, я бросился в другую часть парковки. Рядом с торговым центром был небольшой сетевой ресторан, и там было более чем достаточно машин на выбор. Что еще лучше, там, похоже, не было никаких камер слежения. Я был на краю стоянки, когда услышал приближающуюся ко мне машину. Я медленно проскользнул за одну из припаркованных машин, опустив голову и как можно небрежнее, остановившись у двери со стороны водителя. Машина пронеслась мимо меня и свернула в другой проход стоянки, не сбавив скорости настолько, чтобы заметить меня в тени. К счастью, я был на некотором расстоянии, но я мог видеть несколько других машин, мчащихся к нашему теперь брошенному автомобилю, и я наблюдал, как группа мужчин, предположительно охранников, ворвалась в торговый центр, а несколько других разбежались по периметру, скорее всего, чтобы перекрыть некоторые из других входов. По крайней мере, один или два начали пробираться между машинами, окружавшими нашу старую «Хонду», сигнализируя мне, что пора снова двигаться. Точно так же, как Роуз сделала всего несколько минут назад, часть меня дрогнула. Я знал, что мне нужно было сделать, но я также хотел помчаться обратно, чтобы найти ее. Я хотел спасти ее. Я хотел быть абсолютно уверен, что с ней все в порядке. — Теперь мы наравне. Ее слова были такими же шокирующими сейчас, как и тогда, когда она их произнесла. Действительно ли я настолько контролировал себя, что мне нужно было управлять каждым ее действием? Неужели я действительно не доверял ей позаботиться о себе? Я лучше, чем кто-либо другой, знал, что она была более чем способна защитить себя. Но когда так много было поставлено на карту, так много того, к чему я ее не готовил, я не мог не волноваться. Это был не тот враг, к которому мы оба привыкли. Одно мгновение колебания, и она снова оказалась бы в этой камере — или еще хуже. Она и раньше колебалась… Но я не мог. Я не мог приблизиться к этому зданию, не подвергнув нас обоих опасности. Я должен был придерживаться плана. Я прошелся между машинами, изо всех сил стараясь выглядеть незаметным, заглядывая в окна некоторых самых распространенных моделей. Многие автовладельцы ленились принимать простые меры предосторожности, запирая свой автомобиль, и все, что мне было нужно, это чтобы блокировка двери была опущена, чтобы я мог открыть дверь, не беспокоясь о сигнализации. Наконец, я нашел одну из них. В нескольких рядах сзади стояла маленькая, более старая модель Honda Accord. Темно-темно-синяя. Ночью этот цвет было довольно легко спутать. Я проверил ручку, и она легко щелкнула без звукового сигнала. Я попытался проскользнуть на переднее сиденье, но мне пришлось выйти, чтобы откинуть сиденье назад. Я не мог себе представить, насколько невысокой была женщина (или я предположил, что это была женщина, судя по розовой чашке в подстаканнике, на которой спереди было напечатано «подружка невесты»), но для меня было невозможно разобраться в том, как она была установлена в данный момент. Как только я отодвину сиденье как можно дальше назад, я снял крышку с рулевой колонки. Несколько проводов вывалилось наружу. Прошло много времени с тех пор, как я делал это, и я продолжал прокручивать воспоминания снова и снова в уме, сомневаясь и убеждая себя в свою очередь, что у меня был правильный метод, когда я начал отсоединять провода от разъема жгута проводов. Аккумулятор, зажигание, стартер. Это было бы намного проще с помощью кусачек и изоленты, но я должен был использовать то, что мог. Быстрый осмотр ее центральной консоли выявил довольно много хлама, но также дал мне пару кусачек для ногтей, металлическую заколку для волос и резинку. Это было немного, но этого было достаточно. Это был не тот повод, который заслуживал большой гордости, но в семнадцать я научился водить машину друга в Бийске. Мысль о том, чтобы передать свою жизнь кому-то другому, даже если это был мой лучший друг Иван, заставила меня попытаться вписать в этот короткий год как можно больше своей собственной жизни. Не все это было полностью законно. Я предполагал, что мы с моим другом поедем на машине его родителей, когда он предложил поехать на вечеринку в соседний город. Я не предполагал, что мы возьмем украденный автомобиль. Однако это не помешало мне пойти с ним. Это также не помешало мне точно узнать, как правильно подключать провода, если я когда-нибудь окажусь в машине без ключа. Однако взгляд, которым Ева одарила меня после того, как нас арестовали, удержал меня от того, чтобы сделать это снова. До сегодняшнего вечера. К счастью, машина завелась. Я сделал еще один глубокий вдох, немного снимая напряжение. Очевидно, это и было темой вечера: постоянный баланс того, насколько туго мы могли бы натянуть нить страха и беспокойства, не разрывая ее, а затем позволить ей ослабнуть, чтобы через мгновение натянуть ее еще туже. Неподалеку завыла автомобильная сигнализация, и я вскинул голову. Я ничего не видел вокруг себя, но почувствовал, как волосы у меня на затылке встали дыбом, когда сирена продолжала визжать. Посмотрев на часы в машине, я увидел, что до того момента, когда мы с Роуз должны были встретиться, оставалось всего около пяти минут. Кинотеатр был не слишком далеко, и я молился, чтобы Роуз уже была там. Затем возник вопрос… Что, если ее там нет? Я не хотел думать об этом, но это была реальность. Был шанс, что Роуз там не окажется. А если бы это было не так, я не знал, что бы я сделал. Нет. Я знал. Я бы обыскал торговый центр. Я бы наблюдал за стражами, следовал за ними и бросил бы им вызов сам, если бы это означало, что у нее был шанс сбежать. Это то, что я обещал, и это то, что я сделаю. Но она была бы там. Она должна была быть. За исключением того, что ее там не было. Я проезжал мимо ровно через полчаса после того, как оставил ее у того входа, и не увидел ее среди людей, входящих и выходящих из театра. Я не видел ее между машинами на стоянке. Я не видел ее нигде поблизости от того места, где мы обещали встретиться. Моя нога на мгновение нажала на акселератор, но тут же убрала его, когда пара повернулась ко мне и раздался звук набирающей обороты машины. Я сказал ей уйти без меня, если я не появлюсь, но я не мог сделать то же самое. Я не мог оставить ее. Я повернул обратно к торговому центру, пройдя мимо нескольких входов, прежде чем взять свою жизнь в собственные руки и направиться к машине, которую мы только что бросили. Черный «Чарджер» был припаркован рядом с ним вместе с двумя другими машинами. Несколько стражей слонялись вокруг, и я бы не удивился, если бы там были люди, прикрывающие каждый выход, чтобы наблюдать за тем, как Роуз или я уходим. Насколько я знал, она была просто вне моей досягаемости за этими стеклянными дверями. К счастью, она, похоже, не находилась у них под стражей. Стражи все еще были разбросаны повсюду, активно занимаясь поисками. Один из них, вероятно, был в двух шагах от меня. Если бы они действительно нашли ее, они бы уже работали над тем, чтобы доставить ее ко Двору. Роза была права, когда сказала, что они будут охотиться за ней больше, чем за мной. Я был уверен, что кто-то все равно придет искать ее сообщника, но на поиски нас не было бы столько людей, если бы она все еще не была на свободе. Когда я снова направился к театру, я заметил кое-что необычное — машину с периодически включающейся сигнализацией. Насколько я слышал, это был тот же самый, что и раньше. Возможно, это было не так уж странно, поскольку автомобильные сигнализации иногда срабатывают сами по себе, но мужчина, потерявший сознание рядом с машиной с включенной сигнализацией, определенно вызвал у меня несколько звоночков. Если бы страж заметил это (или любой другой страж, потому что я был совершенно уверен, что человек на земле сам был стражем), у них был бы явный признак того, что один из нас был здесь. И если бы это был не я… Машина снова рванулась вперед, к театру. Там! Она выглядела растрепанной после своей драки, настолько, что не один человек бросал на нее любопытные взгляды, когда она оглядывала стоянку. — Роза! В тот момент, когда она услышала меня, она побежала к машине, увернувшись от двух мальчиков-подростков, которые повернулись, чтобы посмотреть на нее, когда она проходила мимо. Хотя она их даже не видела. Вместо этого она выглядела такой же обрадованной, увидев меня, как и я, увидев ее. Часть меня хотела остановить время, выйти из машины, проверить каждый дюйм ее тела, чтобы убедиться, что она не пострадала, а затем просто прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она действительно настоящая. Однако у нас не было такой роскоши, как время, поэтому, как только она села в машину, пришло время ехать. Я нажал на газ еще до того, как дверь ее машины закрылась. Мы снова были на шоссе, прежде чем наше дыхание пришло в норму. Я знал, что это не имеет никакого отношения к физическим нагрузкам, а все связано со страхом и адреналином. Я мог бы пробежать полный марафон и не чувствовать себя таким измотанным, как в тот момент. Судя по всему, она чувствовала примерно то же самое. Никто из нас не произнес ни слова, но я бросал на нее короткие взгляды, наблюдая за дорогой перед нами и машинами позади нас. Ее руки все еще дрожали, даже двадцать минут спустя, несмотря на ее попытки унять их. — Есть ли кто-нибудь позади нас? — наконец она нарушила молчание. — Не похоже, — я снова оглянулся, беспокоясь, что, возможно, каким-то образом сглазил нас, просто сказав это. — Им потребуется некоторое время, чтобы выяснить, в какой машине мы находимся. Мои слова, казалось, немного успокоили ее, достаточно для того, чтобы она действительно расслабилась на своем месте и огляделась. Я напрягся, когда она внезапно снова села. — Ты завел машину от проводов? Ты что угнал ее? Я остановил ее руку, когда она начала тянуться к кабелям, спрятанным под рулевым колесом. Хотя я спрятал кабель стартера достаточно далеко, чтобы он не представлял опасности ни для кого из нас, случайное отсоединение аккумулятора и зажигания остановило бы нас посреди шоссе. — У тебя интересные моральные устои. Побег из тюрьмы — это нормально, но украсть машину это выше твоего понимания, — на самом деле, на полсекунды в ее голосе прозвучало восхищение и даже любопытство, что, на мой взгляд, было гораздо хуже. — Я скорее удивлена, чем возмущена, — внезапно возмущение, любопытство, удивление и все остальное, казалось, испарились. — Я боялась… ну, на мгновение я испугалась, что ты не придешь. Что они поймали тебя или что-то в этом роде. Мне было знакомо это чувство. Однако я не осмелился сказать ей об этом, и если бы я посмотрел на нее, я знал, что это было бы написано у меня на лице. Я не хотел, чтобы она знала, как мне тоже было страшно. — Нет, — сказал я, твердо глядя в окно и проезжая мимо другой машины, пытаясь оставить эти страхи позади. — Большая часть моего времени была потрачена на то, чтобы тайком выбраться и найти подходящую машину. Последовало еще несколько минут молчания. — Ты не спросил, что со мной случилось, — ее голос был тихим, но раздражение было явным. — В этом нет необходимости. Ты здесь. Вот что имеет значение. — Я ввязалась в драку. — Я знаю, — я кивнул в сторону ее руки. — У тебя порван рукав. Ее рука прикрыла дырку, и она тихонько зарычала. По крайней мере, порванный рукав раздражал ее больше, чем меня. — Ты ничего не хочешь знать об этой драке? — Я уже знаю, — ответил я как ни в чем не бывало. — Ты уничтожила своего врага. Ты сделала это быстро, и ты сделала это хорошо. Ты настолько хороша. И она действительно была такой. Я знал это. Без сомнения, я знал, что она «настолько хороша», и все же я сомневался в ней. Но я ведь волновался, верно? Я боялся за нее. Этот страх оправдывал мое беспокойство, и это беспокойство оправдывало мое желание убедиться, что с ней все в порядке. Она волновалась, когда меня не было на месте встречи, когда она туда добралась. Это было одно и то же, верно? Я хотел спросить, беспокоилась ли она обо мне — то есть до того, как не нашла меня на месте встречи. Каким бы лицемерным это ни было, особенно учитывая то, как я только что отмахнулся от нее, я хотел знать, было ли это беспокойство таким же отвлекающим фактором для нее, как мое собственное беспокойство для меня. У меня не было возможности спросить, потому что выражение ее лица сбило меня с толку. Она выглядела… довольной собой. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять почему, но когда я это сделал, это ударило меня в живот. Она была довольна тем, что я сказал. Я сделал простой, честный комплимент ее умению драться, и она сияла, потому что думала, что я горжусь ею. Я, конечно, гордился ею, но в то же время был ошеломлен. Неужели она думала, что я не только считаю ее неравноправной, но и в чем-то неполноценной? Как будто она нуждалась в моем одобрении? — Хорошо. И что теперь, генерал? — ее вопрос вырвал меня из моих собственных мыслей. — Ты не думаешь, что они будут сканировать отчеты об угнанных автомобилях и узнают наш номерной знак? Я пожал плечами. — Возможно. Но к тому времени у нас будет новая машина, о которой они не будут иметь ни малейшего представления. — Как у тебя это получится? — Мы встречаемся кое с кем через несколько часов. Когда я не предложил никакой другой информации, она раздраженно скрестила руки на груди. — Черт возьми. Я действительно ненавижу быть последним, кто узнает обо всем.

***

— Тебе не следует вот так класть ноги на приборную панель. Она закатила глаза, но опустила ноги. — Извини, просто… если мы попадем в аварию, у тебя, скорее всего, будут сломаны ноги или что похуже. Я услышал, как она тихо рассмеялась. — Ты планируешь разбиться? — Конечно, нет. Но все равно, никогда не знаешь наверняка. Она вздохнула и прислонила голову к стеклу, снова отводя от меня взгляд. С тех пор как я осознал это часом или около того ранее, я не мог думать ни о чем другом. Мы вступали в небольшие светские беседы то тут, то там, но все это было недолгим, и ничто из этого и близко не походило на то странное, почти знакомое подшучивание, в котором мы участвовали до катастрофы в торговом центре. Роуз даже без возражений разрешила мне переключить радио на станцию, которая крутила старую музыку 80-90-х, а не более новые вещи. Вероятно, это было не так странно, как то, что она действительно подпевала некоторым из них, хотя и тихо, но ничего из этого не было достаточно, чтобы отвлечь меня от мысли, что она действительно чувствовала себя ниже меня. Или что она думала, что я чувствую то же самое. — Ты действительно думаешь, что я не вижу в тебе равного? Ее голова вскинулась, и она посмотрела на меня так, словно у меня каким-то образом выросли крылья. — Серьезно? Как ты вообще можешь это спрашивать? — Да! Я серьезно, — в это время ночи шоссе было почти безлюдным, и ничто, кроме луны в небе, не могло засвидетельствовать наш разговор. Возможно, это чувство уединения позволило мне спросить ее так открыто и откровенно. — Дмитрий, я всегда была твоей ученицей, — она не казалась склонной к спорам или даже расстроенной на самом деле. Она просто сказала это так, как будто это был данность. Как будто так уж устроен мир и больше нет смысла пытаться что-то изменить. — Если я не была твоей ученицей, тогда я была, я не знаю, ребенком в твоих глазах или что-то в этом роде. — Ребенком? Роза, я заботился о тебе. Ты была моей… — Кем? Подружкой? Любовницей? Она выжидающе посмотрела на меня, но когда я не ответил — не мог ответить — она резко рассмеялась. — Вот именно. И даже в тот момент, ты был… опытным… — Ты не можешь винить меня за это, — сказал я, быстро обрывая ее. — Я и не виню! Нет. Я просто говорю, что в ту ночь мы были в неравном положении, и это было заметно. Мне было неприятно это признавать, но, честно говоря, она была права; в некотором смысле, мы оба были правы. Нельзя было отрицать, что я был немного более уверен в себе, потому что это был мой не первый раз. Я был тем, кто успокаивал ее и немного подстегивал ее, когда она казалась подавленной. Однако в некотором смысле мы были очень равны в той маленькой хижине. Это было ошеломляюще — на самом деле испытывать к кому-то столько эмоций. Это вывело меня из равновесия и даже заставило занервничать. Было ужасно знать, что я чуть не потерял ее всего несколько минут назад, и еще более страшно думать, как легко было бы потерять ее снова. И тогда я… Я действительно потерял ее. Или она потеряла меня. Или мы потеряли друг друга. Но до этого, до того, как все развалилось, я, честно говоря, думал, что у нас наконец-то все наладилось. Возможно, я был слишком поглощен тем, как я любил ее и мог, наконец, принять и признать это полностью, что я не понимал, насколько я был слеп ко всему остальному. Может быть, это было эгоистично, но в тот момент я действительно верил, что все эти маленькие различия между нами ничего не значат, потому что были только она и я, и это было все, что имело значение. Возможно, я был неправ. — Было ли это так плохо? Неужели мое… руководство…действительно заставляло чувствовать себя ниже? Должно быть, прошло несколько минут молчания, потому что она поерзала на своем месте и нахмурилась. — Мы все еще говорим об этом? — несмотря на жару, ворвавшуюся в машину, она плотнее запахнула розовую куртку, которую достала с заднего сиденья, и закусила губу. Когда я не ответил или пропустил ее вопрос мимо ушей, она вздохнула. — Хорошо. Нет. не совсем. Наверное, мне нужна была помощь, — она отвернулась, но я заметил румянец, вспыхнувший на ее щеках. Я чуть было не сказал ей, что она прекрасно справлялась сама, но она продолжила. — Но сейчас мне не нужна твоя помощь, Дмитрий. Мне не всегда нужно, чтобы ты держал меня за руку. Мне не нужно, чтобы ты защищал меня от всего. — Я не… Она снова положила ноги на приборную панель и посмотрела на меня тем взглядом, который заставил меня поспорить с ней. Вместо этого я прикусил язык и позволил тишине затянуться, какой бы неловкой она ни была, и не важно, насколько сильно мои мысли продолжали мучить меня остаток ночи.