Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Объявление о том, что мы остаемся на ночь, казалось, зажгло что-то в других, и хотя вокруг раздался шепот волнения, едва мы начали расходиться, мы поняли, что волнение только начинается, довольно много семей тоже стали расходиться. Когда мы последовали за женщиной, которая представилась мне как Сара, она повернулась к Сидни и спросила: — Ты нам что-нибудь принесла? Я был несколько сбит с толку странным вопросом и тем, что это могло означать. Между этим и опознанием ее как «Девушки-лилии» начинало казаться, что у этой группы были, по крайней мере, какие-то отношения с Алхимиками. — Нет, — ответила Сидни, слегка сконфуженно, — Я просто сопровождаю их. Пожилая женщина хмыкнула, разочарованная новостями. — Да, это важное задание. Нерешительно Сидни спросила: — Когда крайний раз мои люди приносили что-нибудь? — Несколько месяцев назад, — ответила Сара через несколько мгновений, и по какой-то причине Сидни не выглядела взволнованной этой новостью. В конце концов, мы направились к одному из больших домов. Он выглядел довольно грубым и не выглядел таким неустойчивым, как некоторые другие, которые я видел, когда мы бродили по деревне. — По крайней мере, это не пещера, — напомнил я себе. Петли заскрипели, когда дверь открылась немного неровно, но внутри дом действительно выглядел несколько уютно. Это, конечно, не был современный дом — похоже, там не было никакого электричества, — но он был довольно чистым и ухоженным, учитывая все обстоятельства. В центре комнаты стояла старомодная железная плита с чайником на ней. Стол с несколькими стульями, все они, казалось, были сделаны вручную, стояли в одном углу, в то время как несколько кресел-качалок были установлены в другом конце комнаты. Потолок там был немного ниже, и мне потребовалась секунда, чтобы понять, что над зоной отдыха было построено что-то вроде мансарды, возможно, для хранения вещей. Большая комната, несмотря на то, что была освещена всего несколькими керосиновыми лампами, была не такой темной и унылой, как вы могли бы подумать. Повсюду были узорчатые стеганые одеяла, занавески в цветочек, травы, свисающие с потолка, и даже несколько букетов полевых цветов в маленьких вазочках, разбросанных повсюду. Это было необычно, но можно было сказать, что здесь было тепло. — Ты можешь спать в комнате девочек, — предложила Сара, указывая небольшим поленом на одну из трех дверей вдоль задней стены. Затем полено было бесцеремонно брошено в печь. Я повесил два рюкзака на плечо и направился в комнату. — Спасибо, — сказала Роуз, хотя и с некоторой неохотой. Она остановилась на мгновение, снова внимательно оглядывая дом, прежде чем с любопытством посмотреть на Сару. — Вы экономка Рэймонда? Дерево под нами заскрипело, когда мы с Сидни остановились. Ответ не имел значения. Вопрос сам по себе был слишком агрессивным, чтобы быть приемлемым. Я наполовину ожидал, что она вышвырнет нас вон, но вместо этого Сара казалась почти удивленной. — Я его жена, — усмехнулась она. Думаю, я был так же ошеломлен, как и Роуз. Сидни не выглядела совсем ошеломленной, но она определенно выглядела смущенной. Взгляд, который она бросила на Роуз, ясно означал: — Молчи. Я практически мог видеть, как в голове Роуз зреет все больше вопросов, слова беззвучно слетают с ее губ и так же быстро проглатываются. Я сам был более чем немного сбит с толку, но Сидни была права: не было никакой возможности вежливо продолжить этот разговор. Некоторые вопросы пришлось бы оставить без ответа, а с некоторыми вещами (какими бы странными они нам ни казались) нужно было бы просто смириться на время. Напряжение, которое потрескивало в комнате, становясь таким же устойчивым, как огонь в плите, было нарушено снова открывшейся дверью. Рэймонд прибыл с несколькими другими, в том числе женщиной-мороем примерно моего возраста и двумя детьми: мальчиком-дампиром и девочкой-мороем, обоим около восьми. Я пытался разобраться в какой-то семейной динамике, но, кроме того, что все живут под одной крышей, у меня не было ответов. Очевидно, это была просто еще одна вещь, с которой мне пришлось бы здесь смириться. Прямо перед тем, как дверь закрылась, кто-то еще проскользнул внутрь. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что это был тот же самый человек, которого я раньше видел высоко на утесах. Я попытался сосредоточиться на том, как Рэймонд представлял новичков, но единственное имя, которое действительно запомнилось, было имя того молодого блондина, Джошуа, который не потрудился бросить на меня больше, чем мимолетный взгляд, пожимая мне руку. Он был слишком сосредоточен на Розе. Роуз слегка, натянуто помахала ему рукой и неловко улыбнулась, и я ухмыльнулся незначительному отвлечению. К сожалению, он не понял намека и, казалось, воспрянул духом от всеобщего внимания. — Я предложила им твою комнату, — сказала Сара другой девушке, которую, я был почти уверен, звали Полетт. — Остальные из вас могут делить чердак. — Мы не хотим причинять вам неудобства, — вмешался я. Тот чердак, который я видел ранее, конечно, был недостаточно велик, чтобы вместить четырех человек. — Нам здесь будет хорошо. — Не беспокойся об этом, — Джошуа, в очередной раз, не потрудился посмотреть на меня, когда ответил. Он слегка улыбнулся Сидни, но было очевидно, что он был зациклен на Роуз, беззастенчиво улыбаясь и заверяя ее, — Я не возражаю. Ангелина тоже. Голова Розы наклонилась. Нас еще не представили Ангелине. — Кто? — Моя сестра, — ответил он. Она кивнула и посмотрела в сторону чердака. Я знал, что мы разделяем схожую мысль. Пятерым людям там наверху было бы совсем не комфортно. Прежде чем мы смогли еще раз протестовать по этому поводу, Сидни приняла предложение. — Мы ценим это. И мы действительно не задержимся надолго. — Очень жаль. Я стиснул зубы от дерзости Джоша, но вмешалась его мать. — Прекрати флиртовать, Джош, — она хлопнула его по плечу, а затем снова обратила свое внимание на нас. — Вы трое хотите что-нибудь съесть перед сном? Я могла бы разогреть немного рагу. Мы съели немного раньше с хлебом Полетт. — В этом нет необходимости, — ответ Розы прозвучал быстро, почти до того, как Сара смогла закончить свое предложение. — Я бы просто не отказалась от хлеба. — Я тоже, — согласился я. Я не хотел расстраивать наших хозяев, особенно так поздно ночью для них. Несколько минут спустя мы сидели в отведенной нам комнате с целой буханкой хлеба и маленькой миской масла. Хлеб был немного острым на вкус, и в нем было что-то смутно узнаваемое. Откусив несколько кусочков, я понял, что это какая-то закваска. Моя мама пекла похожий хлеб, хотя у нее он обычно был темнее, чем этот. Я бы не удивился, если бы масло тоже было домашнего приготовления, и я не мог отрицать, что оно намного лучше, чем что-либо купленное в магазине. Роза, казалось, согласилась; она проглотила свой хлеб и теперь доедала последний кусочек. — Это напоминает мне некоторые узоры, увиденные в России, — задумчиво произнесла Роуз, проводя рукой по одеялу с замысловатым рисунком рядом с ней. Оно было накинуто на один из двух матрасов, лежавших прямо на полу. Кроме этих матрасов и одинокого комода, комната была практически пуста. Стеганые одеяла были здесь единственным ярким пятном, но их было более чем достаточно, чтобы в маленькой комнате чувствовался уют. Я некоторое время изучал его, вспоминая некоторые одеяла, которые были в моем собственном доме. На этом было несколько ярких тканевых треугольников, сшитых в красивый узор из геометрических звезд. На стеганом одеяле на другом матрасе были маленькие квадратики в виде плитки, чередующиеся белые и цветные кусочки. Слишком аккуратно. Для создания изображения в одних и тех же местах, здесь и там, использовалась одна и та же ткань. Это делало дизайн суровым. Те, с кем я вырос, всегда, казалось, каким-то образом подстраивались. Даже если узоры были в чем–то похожи — звезды, ромбы, квадраты, — при взгляде на них чувствовалась явная разница. Те, что были дома, были похожи на картину. Каждый мазок краски (или крошечный кусочек ткани, в данном случае) был другим, но когда вы отступали назад, они создавали изображение, полное жизни. Иногда рисунки тоже были реальными изображениями. Здания, пейзажи природы или просто струящиеся цвета. Эти одеяла были произведениями искусства, передававшимися из поколения в поколение. Не поймите меня неправильно, одеяла, на которые я сейчас смотрел, были прекрасны. Однако это были не те, кого я помнил по дому моего детства. Ничто не могло быть так прекрасно, как мои воспоминания. Я посмотрел на Роуз и улыбнулся. — Похоже. Но не совсем то же самое. — Это эволюция культуры, — зевнула Сидни и прислонилась головой к стене. — Традиционные русские узоры были заимствованы и в конечном итоге слились с типичной формой американского лоскутного одеяла. Она казалась измученной. — Эм, приятно это знать, — подождав пока утихнет шум снизу, Роуз продолжила, — Ты готова объяснить, кто, черт возьми, эти люди? Часть меня хотела дать Сидни поспать, но другая часть меня жаждала получить как можно больше информации о наших текущих договоренностях. Если это означало еще пять минут не давать ей уснуть, так тому и быть. — Хранители, — ответила Сидни, на мгновение закрыв глаза. — Да, я поняла это, — Роуз слегка фыркнула. — А мы — Испорченные. Звучит как лучшее название для стригоев. — Нет, стригои — это Потерянные, — пояснила Сидни. — Ты испорчена, потому что присоединилась к современному миру и оставила позади их отсталые пути ради своих собственных испорченных обычаев. — Эй! Это не мы носим комбинезоны и бандо. — Роза, — пожурил я, кивая в сторону двери, как быстрое напоминание о том, где мы были. — Осторожнее. И, кроме того, мы видели только одного человека в комбинезоне. Я был почти вознагражден смехом, прежде чем Сидни снова заговорила. — Если это заставляет тебя чувствовать себя лучше, я думаю, что твои методы лучше. Видеть людей, смешивающихся со всем этим… — она слегка вздрогнула. — Это отвратительно. Без обид. — Не стоит, — Роза скорчила гримасу, почти в точности передразнивая Сидни. — Поверь мне, я чувствую то же самое. Я не могу поверить… Я не могу поверить, что они так живут. — Мне больше нравится, что вы, ребята, придерживаетесь себе подобных. То, как Сидни продолжала говорить о нас, «таких, как мы», начинало немного задевать. Конечно, мы не разделяли тех же взглядов, что и алхимики, и мы отличались от людей в целом, но иногда она говорила так, как будто мы были животными, а не…ну, не совсем людьми. Но мы все еще были ими и заслуживали того, чтобы к нам относились с таким же уважением. Мы не были чем-то меньшим только потому, что не были одинаковыми. — За исключением… — нос Сидни слегка сморщился, когда ее слова затихли. — За исключением чего? — настаивала Роза. Она выглядела немного робкой, но села и посмотрела нам прямо в глаза, когда в конце концов ответила. -Хотя вы и не заключаете браков с людьми, вы по-прежнему взаимодействуете с ними и живете в их городах. Эти парни этого не делают. — Что, конечно, предпочтительно для алхимиков, — категорично заявил я, изо всех сил стараясь не ощетиниться при мысли о том, что каждый город за пределами Двора, по-видимому, был «их», несмотря на присутствие и вклад дампиров и мороев. — Вы не одобряете обычаи этой группы, но вам нравится, что они удобно спрятаны от основного общества. Она кивнула, к счастью, не уловив раздражения с моей стороны. Я тоже устал и знал, что мои эмоции по этому поводу, вероятно, делают незначительную проблему гораздо более серьезной, чем следовало бы. Ее учили остерегаться нас. Почему бы ей не захотеть, чтобы мы держались на расстоянии? Вряд ли она была виновата в том, что так себя чувствовала. — Чем больше вампиров, которые остаются в одиночестве в лесу, тем лучше — даже если их образ жизни сумасшедший, — продолжила она. — Эти люди держатся особняком — и не подпускают других. — И поэтому они такие враждебные? — Роза недоверчиво посмотрела на нее. — Ну, не такие уж и враждебные, — поправила Сидни. — Они пропустили нас, — заметил я. — Они знают алхимиков. Почему Сара спрашивала о том, что ты приносишь им вещи? — Потому что это то, что мы делаем. Время от времени для таких групп, как эти, мы доставляем припасы — еду для всех, лекарства для людей. Дело в том, что, если Сара права, они ждут приезда алхимиков. Это просто «везенье» — оказаться здесь, когда это произойдет. Роза выглядела так, как будто собиралась что-то сказать, но внезапно остановилась. — Подожди. Ты сказала «группы, подобные этой». Сколько таких коммун существует? — она бросила на меня слегка обвиняющий взгляд. — Это не похоже на алхимиков, не так ли? Делать что-то тайне от нас? Я покачал головой и заметил, как Сидни слегка закатила глаза. Очевидно, они обе все еще были немного обижены тем, что я забыл упомянуть алхимиков и их важную роль в нашем обществе. — Я так же поражен всем этим, как и ты, — заверил я Роуз. — Некоторые из ваших лидеров, вероятно, смутно знают о Хранителях, — вмешалась Сидни, предоставив ответ для нас обоих. — Но никаких подробностей. Никаких местоположений. Эти люди довольно хорошо прячутся и могут переместиться в любой момент. Они держатся подальше от ваших людей. И не любят вас. — Вот почему они не выдадут нас, — Роуз тихо рассмеялась. — И почему они так взволнованы тем, что я, возможно, убила Татьяну. Кстати, спасибо, что подкинула им эту идею. — Это наша защита, — ответила Сидни, ее слова медленно перетекли в еще один зевок. — И что теперь? Я устала. Я не смогу следовать чьим–либо безумным планам — твоим или Эйба, — если я немного не высплюсь. Сидни уже начала проскальзывать под одно из узорчатых одеял, когда Роуз посмотрела в мою сторону. — Посменно? — спросила она, отражая мои мысли. Даже если это место должно было стать для нас безопасным убежищем, она была единственной, кому я по-настоящему доверял. — Ложись первой, — настаивал я. — А я… Мои слова были прерваны «свистом» и «хлопком», когда дверь распахнулась. Я мгновенно схватился за свой кол и увидел, как рука Роуз тоже обхватила кол, как раз перед тем, как мы поняли, что нашим агрессором была молодая девушка лет пятнадцати, а не армия стражей, готовых притащить Роуз обратно ко Двору, живой или мертвой. Однако это не означало, что она не была зла и не выполняла задание. — Итак, вы большие герои, занимающие мою комнату, — она практически выплюнула эти слова в наш адрес и выглядела значительно менее впечатленной нашим присутствием, чем кто-либо другой, кого мы здесь встречали. — Ангелина? — спросила Роуз, и я вспомнил, что последний человек, о котором упоминал Джош, будет спать на чердаке, пока мы будем в гостях. — Да, — прошипела она, растягивая «а». Она перевела взгляд с меня на Роуз, прежде чем презрительно усмехнуться нам. — Я в это не верю. Ты слишком слабая. Слишком нарядная. Глаза Розы быстро метнулись в мою сторону, и я понял скрытое, недоверчивое послание. Я сомневался, что кого-либо из нас когда-либо описывали как «слабый» или «нарядный». — Внешность обманчива, — предостерегающе сказала Роуз. — Да, — ответила девушка, в точности соответствуя ее тону. — Так и есть. Ангелина протопала к комоду и выдвинула один из ящиков, не сводя с нас глаз, пока вытаскивала длинный кусок светло-голубой ткани. Скорее всего, что-то вроде спальной одежды. — Тебе лучше не пачкать мою кровать, — сказала она, указывая предметом на Роуз. Секунду спустя она бросила мимолетный взгляд в сторону Сидни. — Мне все равно, что ты сделаешь с кроватью Полетт. Когда Анджелина направилась к двери, Роуз спросила: — Полетт — твоя сестра? Девушка почему-то выглядела еще злее, чем раньше. — Конечно, нет! — огрызнулась она. Секундой позже дверь хлопнула, заставив стены задребезжать вместе со всем остальным. Сидни перевернулась в постели, как будто всей этой сцены вообще не было. — Полетт, вероятно, … не знаю. Любовница. Вторая жена. — Что? — потрясение Розы повторило мое. — И живет с его семьей? — Не проси меня объяснять это. Я не хочу вникать в ваши извращенные представления о жизни больше, чем это необходимо. — Это не представления о жизни, — возразила Роуз, выглядя потрясенной. Это, конечно, тоже было не по-моему. Я не мог представить себе мужчину, причем женатого, спящего с другой женщиной. Некоторое время спустя Сара извинилась за Анджелину, и мы все настаивали на том, что в этом не было никакой проблемы. В конце концов, мы были теми, кто вышвырнул ее из постели. Она имела право быть немного расстроенной по этому поводу. Роуз предложила дежурить первой, и я снова заверил ее, что со мной все в порядке, прежде чем мы назначили время для смены. Возможно, то, что она отключилась через несколько минут, свидетельствовало о том, как много отдыха ей действительно было нужно. Как только я убедился, что она крепко спит, и в остальном доме тоже воцарилась тишина, я, наконец, был готов успокоиться сам. Я потянулся за своей книгой, оставив свой кол лежать рядом со мной на всякий случай, но мне было трудно осознавать слова на страницах. Что-то еще (или, скорее, кто-то другой) продолжало отвлекать меня, отвлекая мое внимание, пока я не удовлетворился тем, что просто наблюдал за ней вместо этого.