Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Мороженое, безусловно, охладило наши отношения, и если Роуз заметила что-то неладное во мне раньше, кусочка шоколада было более чем достаточно, чтобы отвлечь ее. Однако она немного задрала нос, когда я выбрал мятно-шоколадную стружку. — Ты же знаешь, здесь по меньшей мере шесть разных сортов шоколада. Мало того, что сочетание мяты и шоколада отвратительно…твое мороженое зеленое. Даже я не настолько странная. — Я мог бы взять фисташковое, — возразил я. После этого она больше не делала никаких комментариев. Когда мы вернулись, Сидни все еще сидела за своим ноутбуком, но ее пальцы больше не печатали так бешено, как когда мы уходили. — Как дела — эй! — Роуз была на полпути к своему месту, когда снова вскочила и потянулась к ноутбуку Сидни, пытаясь рассмотреть его получше, прежде чем Сидни успела его убрать. — Ты играешь в сапера! Предполагается, что ты находишь связь с любовницей Эрика. — Я уже сделал это, — она сказала это не хвастливо, но, вероятно, ей следовало бы. Судя по тому, как сложно это звучало по словам Сидни ранее, тот факт, что она нашла того, кого мы искали, в течение нескольких часов, был поразительным. Возможно, ее скромность была вызвана неуверенностью в себе, потому что мгновение спустя она призналась: — Но я не знаю, насколько это будет полезно. — Все, что угодно, будет полезно, — настаивала Роза. — Что ты нашла? — После попыток отследить все эти банковские записи и транзакции — и позвольте мне сказать вам, что это совсем не весело — я, наконец, нашла небольшой фрагмент информации. Банковский счет, который у нас сейчас есть, является более новым. Он был переведен с другого банковского счета пять лет назад. Старый банковский счет по-прежнему принадлежал Неизвестной, но на нем была ссылка на ближайших родственников на случай, если с владельцем счета что-то случится. Роуз пошевелилась и облокотилась на стол, как будто она тянулась к информации, которая вот-вот должна была быть раскрыта. — Настоящее имя? Сидни кивнула, в последний раз проверяя свой компьютер. — Соня Карп. Воздух вокруг нас превратился в лед, разлетевшийся вдребезги, когда мы с Роуз обменялись взглядами и попытались переварить шокирующую информацию. Заметив нашу реакцию, Сидни нерешительно спросила: — Я так понимаю, вы знаете, кто это? — Конечно. Она была моей учительницей, — Роуз сделала паузу на мгновение, все еще ошеломленная, прежде чем продолжить, — Она сошла с ума и стала стригоем. — Я знаю, — конечно, Сидни и другие алхимики знали. Скорее всего, у них были записи о всех, кто добровольно обратился. Возможно, у них не было отчетов обо всех, кто был обращен, особенно если это было сделано против их воли, или если было неясно, были ли они убиты или обращены. Но примечательные ситуации, такие как ситуация с Соней — да, у них была подробная информация о ней. Что касается меня, возможно, меня насильно обратили против моей воли, но опустошение, которое я оставил после себя после смерти, и мое невероятное восстановление, которое последовало впоследствии, безусловно, сделали мою ситуацию «примечательной». К настоящему времени у алхимиков, вероятно, была целая картотека с моим именем. Внезапное выражение ужаса появилось на лице Розы. — Она не… Она не та, у кого был роман с отцом Лиссы, не так ли? — Вряд ли, — сказала Сидни, немного успокаивая Роуз. — Счет был открыт за несколько лет до того, как она была добавлена в качестве бенефициара — это было как раз тогда, когда ей исполнилось восемнадцать. Итак, если мы предполагаем, что учетная запись была создана примерно в то время, когда родился ребенок, то она была бы слишком молода. Соня, наверное, родственница. Я откинулся на красную виниловую спинку кресла, изо всех сил пытаясь осознать все это. Каким-то образом этот дальний выстрел казался на расстоянии удара. Безумный план Роуз становился возможным — с этой выдающейся помощью Сидни, конечно, но все же. Я был ошеломлен этими двумя женщинами, пытаясь понять, как происходило нечто настолько невозможное. — У тебя должны быть какие-то записи о ее семье, — сказал я, все еще немного в благоговейном страхе. — Или, если нет, какой-нибудь морой, вероятно, знает. Кто близок с Соней? У нее есть сестра? — Нет, — Сидни слегка поджала губы и несколько раз нажала на клавишу, вероятно, просматривая какой-то список. — Хотя это был бы очевидный выбор. К сожалению, у нее есть семья — целая куча родственников. Ее родители оба происходят из крупных семей, так что у нее много двоюродных братьев и сестер. Даже некоторые из ее тетушек подходящего возраста. — Мы можем посмотреть их, верно? — рвение Розы было заразительным, но я уже видел, как в этом плане снова появляются дыры. Слишком много людей означало слишком много точек соприкосновения. — Их много, — Сидни не отвергла идею, но неопределенно пожала плечами. — Я имею в виду, да, мы могли бы. Потребовалось бы много времени, чтобы найти историю жизни каждого, и даже тогда — особенно если бы это было достаточно скрыто — нам было бы трудно выяснить, является ли кто-либо из них той женщиной, которую мы ищем. Или знает ли кто-нибудь из них, кто она такая. И одно неверное движение… один неправильный вопрос одному неправильному человеку может поставить под угрозу весь этот план. Хуже того, это подвергло бы нас риску. Мы не могли позволить себе быть разоблаченными. Однако был и другой способ. Способ, который не включал в себя расспросы человека за человеком в надежде, что у одного из них будет необходимая нам информация, и все это в то время, как мы доверяли им хранить наш собственный секрет. Нерешительно, с болью я уступил: — Один человек точно знает, кто такая Джейн Доу. Сидни выглядела любопытной. Хуже того, Роуз выглядела почти взволнованной, услышав, что я могу предложить. — Соня Карп. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Роуз вскинула руки вверх. — Да, но мы не можем с ней поговорить. Она безнадежна. Михаил Таннер потратил больше года на ее поиски и не смог ее найти. Если он не сумел, то и мы не сможем. Я отвернулся, наблюдая, как последний луч солнца опускается за горы и оставляет несколько драгоценных мгновений сумерек, чтобы напомнить миру о его теплом сиянии, прежде чем темнота (и лютый холод, который всегда приходил с ней) захватит верх. Я слишком сильно прикусил щеку, признавая свое поражение, и вкус крови во рту заставил меня поморщиться. Несмотря на то, что это была моя собственная кровь, медный привкус вызвал волну воспоминаний, которые жгли сильнее, чем рана, которую я нанес. Я закрыл глаза, не желая видеть, как свет полностью исчезает в день, который почти… — Теперь это не имеет значения, — печально подумал я, потому что, когда я открыл глаза, меня снова вынудили погрузиться в ночь. — Это потому, что у Михаила не было нужных связей, — вздохнул я. Я мог слышать замешательство в ее голосе, когда Роуз сказала: — Михаил был ее парнем. У него было больше связей, чем у кого-либо другого. Я не обратил внимания на ее слова. Я вообще едва обратил на нее внимание. Зная, что я собирался сделать, я не хотел смотреть ни на одного из них. — Твой телефон здесь ловит? Сидни минуту или две рылась в своей сумке, прежде чем передать мне сотовый телефон, и я взвесил его в руках, еще раз прокручивая в уме варианты. Я не видел другого способа получить необходимую нам информацию, и мне пришло время сыграть свою роль во всем этом. Роуз и Сидни уже вложились в план, теперь настала моя очередь вмешаться, как бы больно это ни было. Я молча жестом отослал Роуз с дороги, чтобы я мог пройти, и хотя она быстро подчинилась, я не предложил ни благодарности, ни объяснений. Я просто вышел на улицу, чтобы сделать то, что должно было быть сделано. Только когда я набрал номер телефона, который помнил слишком хорошо, я понял, что дверь открылась и закрылась во второй раз. Они последовали за мной, но не было времени сказать им, чтобы они возвращались внутрь — линия уже подключилась. Я ожидал услышать своего бывшего заместителя Сэмюэля, но вместо этого обнаружил, что разговариваю с другим человеком по имени Борис. Он был больным человеком, который был ужасен при жизни, но гораздо хуже после смерти. У него была склонность питаться за счет молодых женщин. Во многих случаях слишком молодых. И если убить их было недостаточно плохо, то того, что он, по слухам, сделал с ними перед смертью, было достаточно, чтобы разозлить меня сейчас. Однако этот гнев не мог быть направлен исключительно на него. Он жил под моим правлением, и именно мое безразличие стоило этим девушкам их достоинства и жизней. — Беликов? Мы думали, ты мертв, — его шок был очевиден, как и нотка страха, которая пронизывала его. Слух о моем возвращении, по-видимому, не дошел до Поместья, а если и дошел, то сейчас я разрушил их. Собравшись с духом, я понизил голос и вложил в свои слова каждую унцию злобы, на которую был способен. — Ты что думаешь, меня так легко убить? Разве я не доказал свое превосходство над такими некомпетентными ублюдками, как вы? И у тебя хватает наглости считать меня мертвым? Дай угадаю, ты использовал мое отсутствие, чтобы намочить свой член в клубе и пренебречь соблюдением моих контрактов. Сколько контрактов было нарушено с тех пор, как меня не стало? Сколько их было добавлено? — Нет! У нас… Я имею в виду… Сэмюэль сейчас с клиентом, — его голос дрожал, и хотя когда-то это позабавило бы меня, сейчас меня от этого затошнило. — Ты хочешь, чтобы я позвал его? — Нет, — прорычал я. — Я уверен, что кто-то даже с вашей скудной компетенцией сможет найти для меня контакт. Однако я предупреждаю вас, что если вы не можете справиться даже с чем-то таким простым, то вы мне абсолютно ни к чему. Я вытолкну тебя на солнечный свет, дюйм за мучительным дюймом, в то время как я буду наблюдать, как каждая молекула твоего тела превращается в пыль, когда ты кричишь и молишь о смерти. Я сосредоточился на земле, отчаянно пытаясь оставаться здесь и сейчас, но краем глаза уловил небольшое движение, которое отвлекло меня. Я не осмеливался поднять глаза, но сумел разглядеть две пары туфель. Одна из них, пара аккуратных и темных туфель на плоской подошве, отошла в сторону со здоровой осторожностью. Другая, однако, пара поношенных теннисных туфель, отскочила назад так быстро, что она чуть не споткнулась о край тротуара. Роза боялась меня, и это было правильно. Я был буквальным кошмаром для нас обоих. — Я ищу Соню Карп, — продолжил я, резко отворачиваясь от женщин, которые были свидетелями моего сошествия в ад. — Она была пробуждена несколько лет назад. Ее последним известным подтвержденным местонахождением была Монтана. — Что тебе от нее нужно? — Это не твое дело! — я вздрогнул, как от собственных слов, так и от своего тона. Слишком просто…это было слишком просто. — У тебя нет права подвергать сомнению мои действия. Вы здесь для того, чтобы сделать так, как я прошу, и сделать это быстро. Сможешь ты с этим справиться или нет? — Д-да, — запнулся он. — У нас не будет никаких записей о ней, но, возможно, у Маршалла Кента в Миссуле есть, — он был одним из моих людей возле Академии Святого Владимира, которые следили за любым передвижением Розы и докладывали мне, если она покидала кампус. Я отошел подальше от того места, где она стояла, как будто это могло каким-то образом защитить ее от всего, что я когда-то сделал, чтобы выследить ее и убить. — Свяжись с ним и добудь мне несколько ответов. Если я не получу их к завтрашнему дню, тогда солнце будет слишком милостиво к тебе. Я лично отрежу тебе пальцы на руках и ногах, язык и уши, прежде чем содрать с тебя кожу и бросить ее в огонь. Не волнуйся. Я оставлю твои глаза, чтобы ты мог лично наблюдать, как сгораешь в огне, пока я не решу убить тебя должным образом. Позади меня раздался вздох, и мое горло сжалось. Русский у Роуз был в зачаточном состоянии, но я забыл, что Сидни некоторое время служила там. Она понимала каждое мое слово. Вероятно, она тоже все рассказала Розе. — Я понимаю, сэр, — заикаясь, пробормотал Борис. — Я достану информацию. Я выключил телефон, не говоря больше ни слова, и положил его на ржавый капот грузовика Рэймонда. Однако стресс прошел не так легко, как звонок. Я все еще чувствовал этого монстра внутри себя — того, который, по-видимому, никогда полностью не покидал меня. Не глядя на них, я прошел мимо девушек и прислонился к последним нескольким футам кирпичной стены кафе. Это было настолько далеко, насколько я мог забраться, не отказываясь от них полностью. Мои вдохи были тяжелыми, прерывистыми, но им, казалось, не хватало кислорода, и пятна за моими глазами становились все больше и больше по мере того, как ужасные образы начали мелькать в моем сознании. Я чувствовал себя пойманным в ловушку этой… штуковиной…и это убивало меня так же сильно, как я убивал их. И я убил так много из них. Так много. Мое сердце бешено колотилось, и хотя я чувствовал, как кровь стучит по моим венам с такой силой, что это отдавалось эхом в моей голове, я все еще чувствовал слабость. Меня начало трясти так сильно, что я начал сомневаться в своей способности стоять и соскользнул на землю, пытаясь удержаться на ногах. Однако сидение не остановило дрожь. Во всяком случае, я почувствовал это еще сильнее, когда содрогнулся от удара о твердую землю. Я закрыл глаза, концентрируясь на своем теле и заставляя каждую частичку себя расслабиться и высвободиться. Челюсть, плечи, кулаки и так далее. Мне пришлось повторить процесс три раза, понимая, что я снова напрягся в тот момент, когда подумал, что это достаточно безопасно, чтобы сосредоточиться где-то в другом месте. Как только я смог контролировать свое тело, я попытался успокоить свой разум. — Сосчитай до десяти. Вдыхай и выдыхай, — убеждал я себя. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Внезапный образ руки Розы на моей руке в библиотеке возник в моих отчаянных и мечущихся мыслях, остановив все это всего на мгновение. Это было простое, нежное действие, чтобы дать мне понять, что я не одинок. Она утешила меня и предположила, что все может наладиться. Я попытался вспомнить ее тепло. Ощущение ее ладони. То, как ее большой палец едва коснулся моей кожи, заставило меня почувствовать себя живым. И ее улыбка. Эта улыбка. Однако ее здесь больше не было. Не то чтобы я мог винить ее. Я только что напомнил ей, почему все никогда не будет хорошо. Это было напоминанием нам обоим о том, почему я должен быть один и далеко от нее. В конце концов, я поднял глаза и заставил себя заговорить. — Я послал кое-кого спросить о ней. Это может не сработать. Стригои вряд ли относятся к тому типу людей, которые ведут базу данных. Но они иногда присматривают друг за другом, хотя бы для собственного самосохранения. Скоро мы узнаем, есть ли какие-нибудь совпадения. — Я… вау, — я на мгновение взглянул на Роуз, но мне было невыносимо видеть ее глаза — ее глаза, которые смотрели на меня с опаской — больше чем на полсекунды, когда она продолжила, — Спасибо. Я кивнул, не в силах найти с ней общий язык. Вместо этого я адресовал свои слова Сидни. — Мы должны вернуться к Хранителям… если только ты не думаешь, что это небезопасное место для проживания. — Я бы предпочла держаться подальше от цивилизованных радаров, — сказала она, избегая моего взгляда. — Кроме того, я хочу вернуть ключи от своей машины. Я проскользнул обратно в грузовик, не обращая особого внимания на девушек, когда они проскользнули рядом со мной. Сидни, должно быть, подтолкнула Роуз вперед, заставив ее встать между мной и Алхимиком, но, похоже, Роуз тоже пыталась держаться на расстоянии. Эгоистично, я хотел немного ее утешения. Прикосновение или несколько слов. Может быть, какое-то утешение, или, возможно, чтобы она просто солгала и сказала мне, что все это был ужасный кошмар, и я проснулся бы, сидя рядом с ней на полу в библиотеке. Вместо этого я получил именно то, что заслуживал. Пока я вел машину, Роуз теснее прижималась к Сидни, отказывая мне в утешении в чем бы то ни было — даже в чем-то таком маленьком, как прикосновение ее плеча к моему. И я не слышал ничего, кроме ее молчания. Правда, я видел, как она посмотрела на меня раз или два, но только с беспокойством. Каждый взгляд врезался в меня немного глубже. Возможно, это было моих собственных рук дело, но боль все еще была там. Роза была женщиной, которая когда-то доверяла мне так же сильно, как я до сих пор доверяю ей. Она была женщиной, которая когда-то заботилась обо мне так же сильно, как я…но это не имело значения. Я сломал нас. Все, что касается нас. Это был я и та штука внутри меня.

***

Роза быстро выскочила из машины, почти прежде, чем я успел вытащить ключи из зажигания. Она разговаривала с парой, которая вышла нас встретить, и ни разу не обернулась, пока мы возвращались в лагерь. Был разожжен еще один костер, и многие уже собрались вокруг него, чтобы пообщаться. Однако мы прошли мимо них и направились обратно к дому Рэймонда и Сары, чтобы немного отдохнуть. К сожалению, казалось, что мне придется отложить этот план. Джошуа появился в тот момент, когда мы входили в дверь, подскочив к Розе, как только увидел ее. — Роза! Ты вернулась. Мы уже начали беспокоиться, — я посмотрел через его плечо на его родителей, которые выглядели совсем не обеспокоенными. Я поплелся в нашу комнату, чтобы оставить наши вещи, оттесняя его с дороги, в то время как он продолжал болтать, как будто все беспокоились о нас весь день. — Я имею в виду, не то, что с тобой что–то случилось — не с твоими навыками — но, возможно, ты просто ушла от нас. — Не без нашей машины, — Сидни быстро бросила ключи от позаимствованного грузовика и схватила свои собственные. Она на мгновение сжала их в руках, как будто это были драгоценные камни, а затем сунула в свою сумку, чтобы спрятать подальше от всех нас. Как всегда любезная хозяйка, Сара предложила нам еще немного еды — на этот раз это было что-то вроде жареного мяса с подливкой. Мы отказались, поэтому вместо этого она предложила нам развлечение. — Ну, если ты не собираешься есть, то можешь присоединиться к остальным у костра. Джесс Макхейл могла бы спеть сегодня вечером, если они смогут заставить ее выпить достаточно, и, пьяная или трезвая, у этой женщины самый прекрасный голос, который я когда-либо слышала. Я был измотан. Несмотря на то, что обычно я был способен бодрствовать гораздо дольше, чем сегодня, я просто устал от всего, что произошло, и был готов покончить со всем. Однако Розе, казалось, было несколько любопытно по поводу костра, и я был склонен поощрить ее. Мало того, что она, вероятно, получила бы удовольствие, у меня была бы возможность провести несколько минут вдали от дома, чтобы подумать. Кроме того, у меня не было абсолютно никаких сомнений в том, что эта группа поможет защитить ее, если стражи попытаются ее задержать. С другой стороны, пребывание наедине со своими мыслями не всегда было лучшей терапией. В конечном итоге Сидни стала решающим фактором, и когда она сказала, что хочет пойти, я предложил сопровождать ее. Мне, вероятно, в любом случае не пришлось бы находиться там рядом с Розой. Скорее всего, у нее была бы куча поклонников, как и вчера, а мы с Сидни снова были бы отодвинуты на второй план. Возможно, таким образом, Сидни не чувствовала бы себя так неуютно в одиночестве рядом с Хранителями. Хотя она, казалось, снова относилась ко мне с некоторой опаской (и после моего предыдущего выступления, кто бы чего не боялся), она почему-то не казалась полностью напуганной моим присутствием. Ну, ей еще предстояло сесть в машину и оставить нас после моего шоу ужасов. Самое меньшее, что я мог сделать, это предложить некоторую защиту от других, которые искренне отталкивали ее. Роза еще ничего толком не сказала о собрании снаружи, и прежде чем она успела, вмешался Джошуа. — Ты все еще хочешь увидеть мою пещеру? Снаружи осталось немного света. Так у нас будет лучший обзор, чем если бы нам пришлось использовать фонарик. Я сдержал стон, что было подвигом, учитывая, насколько я был опустошен и раздражен. Это была плохая идея. Я хотел сказать ей об этом, но она уже знала мое мнение по этому вопросу. Казалось, она немного колебалась, но когда она поймала мой взгляд, что-то изменилось. — Конечно, — сказала она, глядя скорее на меня, чем на Джошуа. — С удовольствием.