Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Помимо того, что она была мне смутно знакома, я никак не мог вспомнить, кто эта девушка. Я был уверен, что когда-то встречал ее в кампусе, но она явно была моложе Роуз как минимум на год, а скорее всего, на два. Однако было ясно, что Роуз была хорошо знакома с этой девушкой. Девушка поприветствовала Роуз как подругу, практически попытавшись ее обнять, в то время как Роуз стояла ошеломленная. Казалось, девушка была довольно проницательна и отстранилась, когда поняла, что, каким бы ни был этот визит, он точно не был дружеским, скорее еже неприятным. Прежде чем Роуз успела по-настоящему собраться с мыслями, из-за спины ее дочери появилась новая женщина. В отличие от своего мужа, в тот момент, когда она увидела Соню, у нее был не просто шок, она впала в защитный страх. Она потянула дочь за собой и попыталась силой закрыть дверь. Я ничего не мог расслышать, но, конечно, мог сложить несколько простых фрагментов воедино. Кем бы ни была эта женщина, она узнала Соню. Она также знала, кем стала Соня, она просто не знала, кем Соня стала сейчас. Ее страх был оправдан, но мои инстинкты призывали меня вмешаться и сгладить ситуацию. Однако в этом не было необходимости; Соня протянула руку и несколькими словами сама успокоила женщину. В следующий момент Соню, Сидни и Роуз втолкнули в дом, и все, что мне было предложено, — это быстро оглянуться, прежде чем Роуз исчезла за дверью. Я наблюдал за этим дверным проемом, как ястреб. Неспособность слышать, видеть или знать, что происходит по ту сторону, была пыткой. Я мог только предположить, что женщина, которая была так шокирована присутствием Сони, была любовницей Эрика Драгомира, которую мы искали, и это делало ее дочь тем ребенком — внебрачным Драгомиром — которого мы искали. — Интересно, сколько времени это займет? — Виктор рассеянно размышлял с заднего сиденья. Я изо всех сил старался не обращать на него внимания, но его протяжное «хмммм» потребовало моего внимания. Он до боли ясно давал понять, что не собирается сдаваться, пока я ему не отвечу. Это была более коварная версия ребенка, пинающего спинку вашего стула — такая же раздражающая, но несколько более огорчительная, потому что его вспыльчивый характер обладал способностью полностью разрушать жизни, если он того пожелает. Я поддался его подталкиваниям. — Я не уверен, но, надеюсь, ненадолго. Роза вернется, как только у нее будет для нас какая-нибудь информация. Его голос немного оживился, довольный тем, что ему действительно удалось вывести меня из состояния молчания. — О, я говорю не о нашей дорогой маленькой Розе. Мне интересно, сколько времени потребуется стражам, чтобы добраться сюда. Я сделал глубокий вдох, целенаправленно стараясь не реагировать на его слова. Если честно, я думал, что вероятно, совсем недолго. Я не был невеждой в отношении риска разоблачения самих себя. Если бы Роуз всем сердцем не верила, что риск стоит награды, то нас бы здесь не было. Если бы я всем сердцем не верил в Роуз, нас бы здесь не было. Это не означало, что я все еще не беспокоился обо всем этом. Роза пробыла в доме уже семь минут. Если бы кто-то там позвонил властям, стражи порядка, скорее всего, прибыли бы максимум в течение следующих десяти минут. Я оглядел окрестности в поисках каких-нибудь машин, которые могли бы показаться необычными в таком жилом районе, как этот. Там было несколько минивэнов, грязный четырехдверный седан, который был старше и, вероятно, принадлежал какому-нибудь подростку, только учившемуся водить, и несколько других непритязательных транспортных средств. Единственным, что могло принадлежать стражам, был серебристый внедорожник, но он быстро проехал мимо нас, даже не потрудившись притормозить. Кроме того, большинство автомобилей стандартного выпуска были черными. Еще через несколько минут входная дверь снова приоткрылась, и я почувствовал, как тугой узел в моей груди ослаб. Роза осмотрела улицу, вероятно, в поисках тех же угроз, что были у меня, а затем направилась к машине, а Соня следовала за ней по пятам. Сидни, должно быть, осталась внутри. Быстрый и наклонный кивок заставил меня выйти из машины, и я направился к ней, убедившись, что у меня все еще есть приличный обзор улицы вокруг нас. Мы еще не выбрались из леса. — Ну, мы нашли их, — в ее голосе не было такого восторга, как я мог бы подумать после нашего путешествия, но она все еще казалась довольно решительной. — Нам удалось убедить Эмили позволить Джилл обратиться ко Двору и заявить о своих правах по рождению, но это было нелегко. И…у нас есть другие проблемы. — О? — я почувствовал, как у меня сжался желудок. Губы Роуз слегка поджались, когда она приготовилась сообщить мне плохие новости. — Джилл знает меня со школы, но Эмили и ее муж Джон тоже узнали меня…из обвинений в убийстве. — Они кому-нибудь звонили? — мое сердце бешено заколотилось. Я был готов бросить ее в машину, независимо от того, поедет ли новый Драгомир или нет. С того момента, как взорвались эти статуи, с того момента, как открыли ее тюремную камеру, с того момента, как я практически затащил ее в машину и включил зажигание, Роуз и ее безопасность были моим приоритетом. Я бы оставил всех и вся позади, чтобы убедиться, что она в безопасности, и я бы сделал это абсолютно без сожалений. Она покачала головой. — Нет. Эмили убедила его не делать этого. Поскольку Соня и Джилл знают меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не хожу и не убиваю людей, она доверяет их суждениям. Эмили разрешила нам остаться на ночь. — Ты уверена? — что-то было не так. Отель, хотя и был заполнен незнакомцами, давал мне немного контроля. Я мог бы следить за маленькой комнатой с единственной точкой входа и выхода. Я не был знаком ни с этой семьей, ни с этим домом, ни с этой ситуацией. — Мы могли бы пойти куда-нибудь еще и вернуться утром. Она оглянулась на дом и на мгновение задумалась над этой идеей. — Нет. Эмили и Джон все еще немного нервничают из-за отъезда Джилл ко Двору. Я боюсь, что если мы уйдем, их здесь не будет, когда мы вернемся. Нам лучше остаться. — Хорошо, — я решил довериться ей, полагаясь на свою интуицию. Роза знала этих людей лучше, чем я. Она бросила быстрый взгляд назад, в сторону машины. — Однако нам нужно решить, что делать с Виктором и Робертом. Я не думаю, что они будут слишком удивлены, увидев тебя со мной, поскольку ты тот, кто предположительно вызволил меня… — Я действительно вытащил тебя. — Ты неохотно освободил меня, — сказала она с ухмылкой. — В любом случае, ты не будешь иметь большого значения. Однако Виктор будет, и я думаю, что он — один из слишком многих беглецов, с которыми они не смогут справиться. — Мы все еще не можем бросить их. Пока нет, -мне не хотелось признавать этот факт, но ничего не поделаешь. — Если мы останемся здесь на ночь, они смогут выдать нас в тот момент, когда у них появится шанс поговорить со стражами. Завтрашний день — наш лучший выбор. Мы найдем место, чтобы задержать их, попросим Сидни или кого-нибудь другого позвонить, и мы будем далеко, прежде чем стражи доберутся туда. Если мы все спланируем правильно, то, возможно, даже сможем добраться до Двора до того, как у Виктора действительно появится шанс поговорить с кем-либо из начальства. Роуз вздохнула. — Так… значит, ждем? Кроткий голос раздался у меня за спиной. — Я могу помочь. Я могу использовать немного магии, чтобы спрятать его. — Тебе действительно не следует использовать… — начала Роуз в то же время, когда я спросил: — Ты уверена? Соня кивнула. — Да, это не должно быть слишком сложно. И с помощью Роберта это тоже не потребует слишком много энергии. Вот так, пять минут спустя, мы сидели в доме Мастрано с Робертом и Виктором, оба окутанные магией, и принимали их любезное предложение присоединиться к ним на их еженедельном вечере тако. Роуз, казалось, была исключительно довольна выбором ужина. Джон настороженно смотрел на меня с того момента, как я пожал ему руку. Несмотря на заверения его жены, я не винил его за беспокойство по поводу того, что в его доме находятся двое разыскиваемых преступников, плюс еще один, о котором он совершенно не подозревал. Тем не менее, я уже планировал не спускать с него глаз. Со всех них, честно говоря, но особенно с него. Те, кто наблюдает за вами, часто являются теми, за кем вам тоже нужно следить. Эмили, с другой стороны, была очень любезна, настояв на том, чтобы послать за кормильцем из местной службы в дополнение к ужину и жилью. Сначала я попытался отклонить ее предложение, не из вежливости, а потому, что эти услуги обычно предоставлялись с другим мороем или дампиром -"помощником», который помогал с уходом за кормильцем во время сеанса. Поскольку я не мог точно изложить ей свои доводы, не вызвав у нее еще большего беспокойства, она была настойчива, и в конце концов я сдался. Плюс, было ясно, что наши спутники-морои сильно нуждались. У Сони были темные круги под глазами, которые не были вызваны недосыпанием, и быстрое замедление Виктора не было вызвано тем, что его стареющее тело не справлялось с нагрузкой. Пока Эмили готовила ужин, я отвел Роуз в сторону. — Ранее ты упоминала, что во время первого разговора с семьей возникли некоторые трудности. Ты не хочешь рассказать мне, что произошло? — я не беспокоился о том, что Роуз сможет справиться с ситуацией, но у Роуз все еще был немного затравленный взгляд, который заставлял меня волноваться. Что-то все еще беспокоило ее. Она пожала плечами. — Просто тяжелый разговор, понимаешь? Как можно раскрыть тайный роман, говоря кому-то, что человек, которого они считают своим отцом, на самом деле не является их отцом, и в дополнение бросаешь бомбу, что они морои королевской крови, и все это на одном дыхании? — Как можно быстрее? — зная Роуз, она, вероятно, просто сорвала пластырь. Я не хотел сказать, что она поступила жестоко, на самом деле, она, вероятно, сделала это быстро, чтобы попытаться избавить их от боли долгого, затянувшегося разговора, но она была права, предполагая, что это причинит боль любым способом. — Сначала Эмили не хотела ни в чем признаваться — она не отрицала этого, но не решалась вообще что-либо говорить. Если бы там не было Сони, я думаю, меня бы сразу же выгнали, — она опустила голову. — Однако хуже всего было сказать Джилл, что ее отец не был подлецом, который просто бросил ее. Что он на самом деле был кем-то, кто мог бы быть рядом и, возможно, даже хотел быть, но не был. А теперь он не может. Дмитрий… она такая милая, я никогда не хотела причинить ей боль. Я посмотрел на молодую девушку, которая резала лук рядом со своей матерью. Она уже улыбалась и смеялась. На самом деле, я еще не видел никакого реального беспокойства по поводу того, что ее ждет. Конечно, это могло быть блаженством юношеского невежества, но я чувствовал, что в этой девушке было что-то большее. — Она кажется жизнерадостной. Я думаю, с ней все будет в порядке. Роза прикусила губу и потеребила ее между зубами. — Я думаю, важно то, что мы действительно подтвердили, что Джилл является сестрой Лиссы — или сводной сестрой, я думаю — и убедили ее мать позволить ей явиться ко Двору. Эмили это не нравится, но Джилл лично решила помочь Лисс, и я думаю, что если бы Эмили не дала разрешения, то Джилл нашла бы какой-нибудь другой способ добраться туда сама. Я приподнял бровь. — Ты думаешь, она сбежала бы? — Я не сомневаюсь, что она бы так и сделала, — Роза рассмеялась с оттенком самоуничижительного веселья. — Ее образцы для подражания — это я и Кристиан. Она влюблена в Адриана. Честно говоря, вероятно, ее спасает только то, что она родственница Лисс. Генетика, возможно, единственное, что удерживает ее от слишком больших неприятностей. Я старался не рассмеяться вместе с ней, но сумел скрыть это только за плотно сжатыми губами. — Да ладно тебе, ты не так уж плоха. Она недоверчиво посмотрела на меня. — Меня обвиняют в убийстве королевы. Я в бегах. В моем послужном списке больше не просто нарушение комендантского часа. Я повышена до уровня государственной измены. Я неопределенно махнула рукой туда, где на диване сидел Виктор, листая какой-то случайный журнал. — Да, насчет этого… — Мы не собираемся говорить об этом, — ее лицо мгновенно стало серьезным, смягчившись только тогда, когда она заметила мой шок от ее почти непостоянной реакции. — Не прямо сейчас. Хорошо? Я оставил эту тему, по крайней мере на сегодня. Внезапно включилась музыка, и я услышал чей-то смех. Джилл начала танцевать со своей матерью на кухне, пока они готовили, и я мог видеть именно то, о чем Роуз упоминала ранее. Это была прелестная картина. Это были молодая девушка и ее мать, наслаждавшиеся простым и домашним действом. Я видел, как мои сестры вот так танцевали с моей матерью. Иногда я, возможно, даже присоединялся к этому действу, когда был совсем маленьким. Но у жизни есть способ выбить из нас простоту юности. Это случилось со мной, когда я выгнал своего отца. Это случилось с Роуз в ту ночь, когда она наблюдала, как Мейсона убивают у нее на глазах. Это случилось с Василисой в тот день, когда она в полной мере облеклась в мантию своей фамилии. Для Джилл это мог быть день, когда она откроется миру как незаконнорожденный Драгомир. Немного покружившись, девочка оказалась в объятиях матери, и я увидел, как Эмили пригладила волосы своей дочери, прежде чем зарыться лицом в каштановые кудри, как будто почувствовала надвигающуюся смерть детства девочки. Она наслаждалась этими последними мгновениями, запечатлевая воспоминания навсегда. — Я все еще не могу поверить, что это была Джилл. И я не могу поверить, что не видела этого раньше. Эти глаза. Я должна была увидеть это по глазам, — сказала Роуз больше себе, чем мне. Еще тише она прошептала, — С ней все будет в порядке. Она крутая. Она жизнерадостна. Все будет хорошо. Я опустил руку, чтобы положить ее на плечо Роуз. — Так и будет, Роуз. Все будет хорошо. Она посмотрела на меня снизу вверх и улыбнулась. В другой жизни я, возможно, заключил бы ее в свои объятия. Я мог бы поцеловать ее в лоб и сказать, как я ею горжусь. Нет, насколько же она меня поразила. Я бы сказал ей, что люблю ее. Но это была не такая реальность. В этой реальности я просто позволил себе это маленькое прикосновение и эти несколько слов, потому что если бы я сказал что-то еще, я бы сказал все это. И все же я почему-то надеялся, что она услышит это сквозь тишину. Эта маленькая надежда расцвела, когда она опустила подбородок всего на мгновение, ровно настолько, чтобы положить его на мою руку, прежде чем быстро коснуться щекой костяшек моих пальцев. Это не был поцелуй или обещание, но что-то знакомое. Это было знакомо и совершенно неожиданно одновременно. Там, где она прикоснулась ко мне, расцвел жар, и я неохотно отстранился. Казалось, она ничего не замечала, ни своих действий, ни моих собственных. Я не знал, стало ли мне от этого хоть немного легче. Какая-то часть меня была утешена тем, что она сделала что-то подобное так естественно и невольно. Было приятно сознавать, что она чувствовала себя достаточно комфортно рядом со мной, что на нее не подействовали мои прикосновения. Другая часть меня была потрясена тем, что на нее, казалось, не повлияли мои прикосновения, особенно когда каждое из ее прикосновений, казалось, пронзало меня до глубины души.

***

Ужин был несколько неловким мероприятием, когда казалось, что мы одновременно и гости, и незваные гости. Джон вознес за трапезой молитву, которую я давно не слышал, и никогда прежде не слышал на английском. Блюда и приправы передавались из рук в руки. Разговор был вынужденным, поскольку мы пытались обойти темы, которые не включали текущие политические события, обвинения в уголовных преступлениях или предстоящие семейные катастрофы. Учеба Джилл в школе казалась самым безопасным вариантом действий. Я почувствовал почти облегчение, когда всего через несколько минут после начала трапезы раздался звонок в дверь. Когда появилась кормилица, трапеза для всех приостановилась. Морои кормились по очереди, один за другим, возвращаясь к официальной трапезе. Несмотря на то, что столовая была отделена от гостиной, мы с Розой решили, что для нас будет безопаснее полностью спрятаться наверху. Сидни предложила остаться внизу, чтобы присмотреть за братьями Дашковыми, хотя и на расстоянии. Я потянулся к руке Роуз в тот момент, когда все ушли поприветствовать кормилицу. Но она ее не взяла. Вместо этого она надулась, переводя взгляд с меня на недоеденный тако на своей тарелке в молчаливом сожалении о принесенном в жертву ужине. — Оно будет здесь, когда все закончат, — сказал я, мягко покачав головой, отчаянно пытаясь не поддаваться на ее выходки. — Ты проживешь час без еды. Ее надутые губы медленно превратились в широкую улыбку, а в голосе зазвучали дразнящие нотки. — Я не знаю, товарищ. Ты же знаешь, какой я становлюсь, когда голодна. Я знал. — С другой стороны… — я пододвинул к ней тарелку, прежде чем она успела встать. — У тебя есть десять секунд. Она закончила за пять минут. Мы с Роуз скользнули по коридору, когда Соня потянула меня назад. — Дмитрий, — у нее было испуганное выражение лица, которое мгновенно насторожило меня. Я не видел никаких непосредственных угроз, но это меня нисколько не успокоило. — Что не так? — Я не могу этого сделать, — она начала дико трясти головой, и я начал замечать в ее глазах то же выражение, которое появилось, когда она начала разваливаться на части в своем собственном доме. — Сделать что? — она уже привела нас к Джилл и ее матери, что еще могло ее беспокоить? Она оглянулась через холл в сторону гостиной, звуки разговора постепенно усиливались по мере того, как происходили представления и приготовления. — Я не могу…кровь… Что, если… Все встало на свои места. Я глубоко вздохнул, внезапно осознав, чего именно она боялась. К сожалению, это была борьба, по поводу которой я не мог дать особых указаний. Мне больше не нужна была кровь, чтобы выжить. Что касается меня, то этого искушения можно было полностью избежать. Воспоминания, конечно, все еще были там, и в самых ужасающих и темных уголках меня иногда я почти чувствовал, как что-то шевелится при этих воспоминаниях. Что-то, что не было полным отвращением. Я не жаждал крови так, как раньше, я не нуждался в ней так, как раньше, или так, как до сих пор нуждалась Соня, но что-то во мне помнило. Это было ужасно для меня. Для Сони это должно было быть еще более ужасающим. — С тобой все будет хорошо, Соня, — попытался я заверить ее, зная, что мои слова, вероятно, звучат неубедительно. Правда заключалась в том, что я не знал. Я знал, что она никого не убьет, но это не означало, что она не запаникует во время процесса или случайно не потянет немного больше, чем необходимо, и не оглушит комилицу. Однако я дал ей лучший совет, какой только мог дать в данной ситуации. — Выпей немного меньше, чем, по твоему мнению, тебе нужно. Просто прими достаточно, чтобы восстановить силы. Я уверен, что со временем это станет легче. Ты знаешь, как это сделать правильно. Ты делал это за много лет до того, как все случилось. Доверяй себе, хорошо? Она кивнула, выглядя немного более успокоенной, и когда разговор, казалось, немного утих, я отошел. — Мне нужно идти. С тобой все будет в порядке. Я обещаю Ты можешь это сделать, — я развернул ее в сторону гостиной и легонько подтолкнул, прежде чем подняться наверх. — Все в порядке? — Роза прислонилась к косяку одной из дверей гостевой комнаты, нахмурив брови. — Да. У Сони был вопрос, — мне не нравилось что-то скрывать от Роуз, но некоторыми истинами я делиться не мог. Страхи Сони были частью этого. Она наклонила голову и спросила: — О поездке? Я думала, мы отправимся рано утром. Если мы сумеем выехать рано, то, вероятно, успеем до вечера. И пока мы ждем всех, может быть, нам удастся найти здесь компьютер и выяснить, где мы можем высадить братьев, — она одернула свою рубашку, глядя на то, что теперь было довольно грязной и изодранной вещью. — Но сначала нужно принять душ. — Ты иди первой, — настаивал я, но она отмахнулась от этого. — Нет, все в порядке. Увидев на прикроватном столике четвертак, я схватила его пальцами. — Бросим монетку? — она кивнула, и я подбросил его в воздух. — Назови. — Решка, — сказала она, наблюдая, как она на мгновение завертелась в воздухе. Когда он снова упал, я поймал его ладонью и тыльной стороной ладони. Быстрый взгляд показал профиль головы Вашингтона. — Решка. Она скептически посмотрела на меня, но не уличила во лжи. — Отлично. Увидимся через пять минут. Я приподнял бровь, но решил тоже не уличать ее во лжи. Как раз перед тем, как она ушла за своей одеждой, я игриво похлопал ее по плечу. — Эй, на этот раз никакого пения. Она выглядела совершенно сбитой с толку, и я чуть не рассмеялся. — Что? — Ничего, Роза. Иди в душ.