Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Если раньше люди были в смятении, то теперь они практически устроили бунт. Стражи, которые до этого так внимательно наблюдали за нами, теперь бросились на сцену. Среди них я увидел Филлипса и Хантера, двух моих бывших охранников. Хантер посмотрел на меня с шоком узнавания, и я понял, что была сброшена не только маскировка Роуз. Когда они сомкнулись вокруг нас, Михаил и Джанин шагнули вперед, чтобы помешать им задержать нас. Когда я увидел, что один из стражей потянулся к своему бедру с пистолетом в кобуре, я собрался с духом, чтобы тоже присоединиться к драке. — Не надо! — раздался голос Розы, обращенный не к нашим нападавшим, а ко мне. Я оглянулся через плечо и увидел, что она стоит совершенно неподвижно, подняв руки в знак покорности. Я знал, от чего она предостерегала меня — любой признак нападения с нашей стороны дал бы им зеленый свет делать все, что они сочтут необходимым, чтобы защитить себя, — но это не означало, что я был готов отдать себя на их милость. Она внимательно посмотрела на меня, и в конце концов я сдался. Я тоже медленно подняла руки. — Подождите, — на этот раз Роза обращалась к стражам. — Сначала выслушайте нас. Они замедлили шаг, но я не был уверен, было ли это из–за просьбы Роуз или потому, что перед нами появились еще два человека — Джилл и Эйб. Я не сомневался, что стражи уничтожили бы Джанин и Михаила, если бы почувствовали, что это необходимо, но даже случайное нападение на двух мороев, особенно на того, кто мог быть королевской крови, сделало ситуацию намного более опасной. Не помогло и то, что Адриан тоже был рядом, возможно, выступая в качестве щита для тех, кто пытался напасть на нас сзади. Даже если это было непреднамеренно, он тоже давал нам небольшую защиту. — Арестуйте нас позже, если захотите. Мы не будем сопротивляться, — крикнула Роза. — Но сначала вы должны дать нам поговорить. Мы знаем, кто убил королеву. — Мы тоже, — ответил страж, держа руку наготове к пистолету. — А теперь, остальные… отойдите, пока вам не причинили боль. Это опасные беглецы. — Им нужно высказаться. У них есть доказательства, — голос Эйба звучал слишком непринужденно для кого-то, стоящего в кругу стражей, которым не терпелось избавиться от угрозы. Он также звучал невероятно уверенно для того, кто на самом деле не слышал ни единого слова из наших показаний. Его вера в Роуз и ее безумный план была безумной. Но нормальной для отца верящего в свою дочь. — Пусть они говорят, — мое сердце учащенно забилось, когда я увидел, как Лисса толкает себя в самое сердце опасности. Я не знал, как стражи позволили ей проскользнуть мимо них, но когда один из них грубо схватил ее за руку, чтобы оттащить назад, я увидел, что она покраснела. Мне потребовалось немало усилий, чтобы не отдернуть его руки. Я был не единственным. Я увидел, как Роуз сердито посмотрела на этого мужчину. — Они зашли так далеко, — сказала Лисса, поморщившись. Мужчина, наконец, ослабил хватку, и она потерла это место. — Они были правы насчет… Джилл. Они здесь. Они никуда не могут уйти. Просто дайте им выговориться. У меня тоже есть доказательства в поддержку их версии, — она все еще с опаской относилась к новостям о своей сестре, но, казалось, была уверена во всем остальном, что могла предложить Роуз. Глаза Розы метнулись к ее партнеру по узам. — Я бы воздержалась от того, чтобы делиться этим, Лисс. — Давайте выслушаем их, — знакомый голос стража слева от меня застал меня врасплох. Ганс — капитан охраны Двора и человек, который лично подписал смертный приговор Розе после того, как мы ее освободили, — был готов выслушать. На самом деле, он казался почти заинтригованным тем, что говорила Роуз. — После побега, подобного тому, который они совершили, мне бы действительно хотелось знать, что привело их обратно. Но я уверен, вы двое поймете, что нам придется задержать вас, прежде чем вы сделаете свое великое открытие. Я повернулся к Роуз. Учитывая все обстоятельства, пара наручников оказалась лучше, чем мы ожидали. Роза кивнула, и я последовал ее примеру. — Хорошо, — сказал я, соглашаясь с ограничениями. Когда Джанин, Михаил и остальные не двинулись с места, я тоже заговорил с ними. — Все в порядке. Пропустите их. Они по-прежнему не двигались. — Сделайте это, — решительно потребовала Роуз. — Не становитесь нашими сокамерниками. Один за другим остальные отступили в сторону и позволили отвести себя в сторонку, вне пределов досягаемости. Джанин и Эйб двигались последними, но в конце концов они позволили стражам пройти. Единственной, кто оставался рядом с нами, была Лисса, но мы с Розой переместились так, чтобы она оказалась в безопасности позади нас. Мы оба защищали ее, даже если казалось, что мы вообще не обращаем на нее внимания. Несколько стражей шагнули вперед и завели нам руки за спину, застегивая наручники на запястьях. Даже сдерживаемые, они не отодвинулись. Больше никаких грандиозных побегов для нас. Ганс встал рядом с Розой, положив руку ей на плечо, и сказал: — Продолжай. Роуз оглядела нас, посмотрев на Лиссу, а затем сквозь толпу. Ее лицо немного вытянулось, и я понял, что она нашла того, кого искала, — Ташу. Кристиан был в нескольких дюймах от нее, совершенно не подозревая о том, что должно было произойти. Мое собственное сердце дрогнуло. Если я почувствовал, что моя подруга предала меня из-за ее действий, как бы отреагировал на эту новость ее племянник? Роуз глубоко вздохнула и затем заговорила. — Я не убивала Татьяну Ивашкову. Она мне не нравилась, но я ее не убивала, — она посмотрела на Ханса, все еще сжимавшего ее руку. — Вы допросили уборщика, который дал показания о том, где я была во время убийства, верно? И он опознал человека, напавшего на Лиссу, как того, кто заплатил ему за ложь о том, где я была? Ганс выглядел удивленным, но только на мгновение. Я думаю, в этот момент он привык к тому факту, что Роуз всегда умудрялась быть там, где ей быть не следовало, и знать то, чего ей знать не следовало. Он кивнул, принимая неизбежное. — Нет никаких записей о его существовании, — призналась Роуз. — По крайней мере, не у стражей. Но алхимики знают, кто он такой. Они видели его на одном из своих объектов — в качестве чьего-то телохранителя. Телохранитель человека, которого впустили к Татьяне в ночь ее смерти: Таши Озера. Таша мгновенно вскочила со стула. — Что, черт возьми, ты говоришь, Роза?! Ты что, с ума сошла? Губы Роуз слегка задрожали, когда она уставилась на женщину. Я тоже чувствовал боль в своем собственном сердце. Таша быстро защитилась. Слишком быстро. Она точно знала, что собиралась сказать Роуз, и уже была готова дать отпор обвинению. Боль в ее голосе была ощутима, когда Роуз торжественно сказала: — Я бы хотела, чтобы это было так… но это правда. Мы оба это знаем. Ты убила Татьяну. — Я никогда, никогда не верила, что ты убила ее, и я боролась за тебя. Зачем ты это делаешь? — так же быстро, как и умно, Таша сыграла грязную партию, которая явно поколебала решимость Роуз. — Ты играешь на заражении стригоями в нашей семье? Я думала, ты выше такого рода предрассудков. — То, что я говорю, не имеет никакого отношения к стригоям. Я почти жалею, что это не так, — конечно, все было бы проще, если бы мы сражались с этими монстрами, а не с другом, который подставил Роуз, чтобы она взяла вину за измену на себя… даже когда она, казалось бы, боролась за невиновность Розы. Роза стояла твердо, несмотря на видимое отчаяние на ее лице. — Ты ненавидела Татьяну за ее закон о возрасте и отказ позволить мороям сражаться. Другой человек, какой-то член семьи Озер, который только что в течение многих лет был изгоем Таши, наконец, казалось, был готов выступить в защиту чести своей семьи. — Половина Двора ненавидела Татьяну за этот закон. Ты была среди них. — Я не приказывала своему телохранителю подкупать свидетеля или нападать на Лис… принцессу Драгомир, — ее внимание вернулось к Таше. — И не притворяйся, что ты не знала этого парня. Он был твоим телохранителем. Вас видели вместе. Таша всплеснула руками, с каждым словом выглядя все более взволнованной. — Роуз, я даже не могу поверить, что это происходит, но если Джеймс — так его звали — сделал то, о чем ты говоришь, то он действовал в одиночку, — я увидел, как ее глаза расширились, когда она раскрылась. Мы никогда не называли имени ее сообщника по заговору. Она попыталась сменить направление, чтобы замести следы. — У него всегда были радикальные идеи. Я знала это, когда нанимала его в качестве постороннего помощника, но я никогда не думала, что он способен на убийство, — Таша посмотрела в сторону Совета. — Я всегда верила, что Роуз невиновна. Если Джеймс тот, кто несет ответственность за это, то я более чем счастлива рассказать вам все, что знаю. Таша была великолепна. Не имело значения, боролась ли она за права других или за свою собственную свободу, она всегда умела овладеть ситуацией и обернуть ее в свою пользу. Прямо сейчас это означало найти кого-то другого, кто взял бы вину на себя. Мертвый мужчина был идеальным подозреваемым. Я видел, что Роуз пришла к тому же выводу: позволь мертвецу взять вину на себя, и все это исчезнет. Нерешительность — не сомнение, а именно нерешительность — отразилась на ее лице. Она переступила с ноги на ногу. Ее руки напряглись и расслабились за спиной. Она прикусила губу и потеребила ее между зубами. Ее глаза…ее глаза опустились в пол, когда она сделала свой выбор. Честь привлекла ее на сторону правды. — Джеймс не мог заколоть Татьяну, — сказала она с явным раскаянием. — У него была повреждена рука. Морою нужны обе руки, чтобы проткнуть кого-то колом. Я уже дважды видела, как это происходит. И я держу пари, что если ты сможешь получить прямой ответ от Итана Мура… — Роза посмотрела в сторону задней стены на стража, которого я никогда раньше не видел, и заметно побледнела, когда все стало проясняться. Она адресовала свои слова прямо ему. — Джеймса не было там в ту ночь, когда умерла Татьяна, не так ли? И я не думаю, что Даниэлла Ивашкова тоже была там, несмотря на то, что принцессе Драгомир сказали ранее. Но Таша была. Она была в покоях королевы — и вы не сообщили об этом. Мужчина запнулся на своих словах и посмотрел на Ташу в поисках помощи. — Таша никого бы не убила, — в его заявлении, казалось, была некоторая неуверенность. — Роза! Прекрати это! — Кристиан теперь стоял рядом со своей тетей, выглядя в равной степени обиженным и возмущенным. Я не был уверен, что происходило у него на уме, но я знал, что он, должно быть, был так же шокирован и сбит с толку, как и все остальные. Возможно, даже больше. Он разрывался между любовью к своей семье и уважением к Роуз. Я не знал, видел ли он правду, стоящую за обвинением Роуз, но я сочувствовал его потребности защитить человека, которого он считал своей единственной семьей, оставшейся в мире. Я услышал тихие шаги Лиссы, когда она нерешительно направилась к нам. — Я знаю, что это неправильно…но если бы мы применили принуждение к подозреваемым… Глаза Таши вспыхнули гневом при этой мысли. — Даже не предлагай этого! Держись от этого подальше, — Кристиан посмотрел на свою тетю с видимым огорчением. Ее реакция была не совсем в ее пользу, и в нем произошел очевидный сдвиг, когда он начал это осознавать. Голос Таши немного смягчился, когда она снова заговорила с Лиссой. — На кону твое будущее. Будущее, которое могло бы сделать тебя великой и достичь того, в чем нуждается наш народ. — Будущее, которым ты могла бы манипулировать, — я покачал головой от стыда, потому что Роуз была права; если бы Лисса выиграла корону, Таша была бы в идеальном положении, чтобы формировать моройскую политику в соответствии со своим видением. Роуз объяснила все это, когда продолжила, — Лисса верит во многие реформы, которые ты проводишь… и ты думаешь, что смогла бы убедить ее в тех, в которые она не верит. Особенно если она с твоим племянником. Вот почему ты так упорно боролась за изменение закона о кворуме. Ты хотела, чтобы она стала королевой. — Это идиотизм, — возразил Кристиан, но внезапно он уже не казался таким уверенным. — Если она хотела, чтобы Лисса стала королевой, зачем заставлять этого парня Джеймса нападать на нее? Роза колебалась. Это была одна из причин, которая мучила нас обоих в мотивах Таши. Зачем ей посылать убийцу за Лиссой? — Потому что никто не должен был умереть, — сказал я, внезапно осознав это. — Ты не ожидала, что с ней будет страж. Джеймс, вероятно, собирался инсценировать нападение и сбежать… достаточно, чтобы вызвать сочувствие и большую поддержку Василисы. Что, безусловно, и произошло — просто немного более сурово. Когда Таша посмотрела на меня, я понял, почему Роуз колебалась в своей попытке пролить свет на правду. Я понимал, почему Кристиан не хотел верить ничему из этого. Я точно знал, как больно говорить то, что никто не хотел говорить. Было ужасно узнать, что кто–то, о ком ты заботишься, кого ты уважаешь и кому доверяешь, способен на такие ужасные вещи. — Димка, только не ты тоже, — использование моего детского прозвища было для меня как удар ножом в сердце. Она посмотрела на меня так, словно я предал ее, а не наоборот. Она надеялась найти во мне союзника, но я не мог спасти ее за счет другого… особенно когда этим человеком была Роуз. — И именно поэтому виноватой оказалась я, — слова Роуз были такими мягкими и печальными, что я почти не понял их. — Хмм? Она отмахнулась от моего вопроса, но я все еще мог видеть, что тяжесть ее комментария сохраняется. Вместо этого она повернулась к Гансу. — Вы можете взять меня под стражу, я серьезно. Но тебе не кажется, что у тебя достаточно доказательств, чтобы арестовать и ее — и Итана — тоже? Ганс уставился на нее, но Роза не дрогнула под его пристальным взглядом. Роза и Ганс были похожи больше, чем, я думаю, кому-либо из них хотелось бы признать. Да, Ганс был строг и играл по правилам, в то время как Роза была более безрассудной, но, в конце концов, они были сделаны из одного теста. Роза и Ганс всегда боролись за то, что, по их мнению, было правильным. Даже если бы они боролись за это совершенно разными способами, они всегда делали бы то, что, по их мнению, было необходимо для воцарения истины и справедливости. Наконец, Ганс кивнул. — Арестуйте леди Озера. И Мура. Мы их допросим. Стражи двинулись к Таше и Муру почти так же быстро, как они набросились на нас раньше. Страж Мур не сопротивлялся, но, похоже, реакция Таши «сражайся или беги» подействовала. Она в отчаянии огляделась вокруг, пытаясь найти какой-нибудь выход. Люди рядом с ней бросились врассыпную, а стражи порядка двигались так быстро, как только могли, между тесными рядами стульев, но только после того, как Таша ударила первого человека, попытавшегося задержать ее, все начали по-настоящему паниковать. Другие стражи пытались схватить ее, на самом деле не причиняя ей вреда, но она упорно сопротивлялась. Ее обучение боевым искусствам было неожиданным для большинства из них, и вскоре они, казалось, меньше беспокоились о том, чтобы причинить вред моройке, чем о том, чтобы удержать ее, прежде чем она причинит вред им, окружающим ее людям или самой себе. Я хотел крикнуть ей, чтобы она остановилась. Я хотел сказать ей, чтобы она перестала сопротивляться. Однако она зашла слишком далеко. Она сбила с ног одного стража и упала вместе с ним вне поля моего зрения. Секундой позже раздался отчетливый выстрел из пистолета. Я удивленно отступил назад. Они застрелили ее. Они застрелили Ташу, чтобы сбить ее с ног. Даже зная то, что я знал о ней и ее роли во всем этом, я никогда не хотел, чтобы ее убили. Задержали. Да. Привлекли к ответственности? Да. Заключили в тюрьму за свои преступления? Да. Но не застрелили посреди бального зала. Было почти облегчением увидеть, что она стоит, когда стражи отступили. Это облегчение быстро сменилось ужасом. Это был не страж, который нажал на спусковой крючок пистолета. Это была Таша. Она подержала его в воздухе полсекунды, прежде чем схватить молодую блондинку, стоявшую рядом с ней, и приставить дуло к ее голове. Кто-то ахнул и вполголоса произнес имя женщины. Миа. Я внезапно узнал в ней одну из студенток Академии, которую захватили вместе с Роуз и другими в Спокане. — Не двигайтесь, — предупредила Таша. Я видел страх в глазах Таши. Она была похожа на животное, загнанное в угол. У нее оставалось не так уж много вариантов, но я без сомнения знал, что она сделает все, что в ее силах, чтобы сбежать. Мне хотелось верить, что она не причинит вреда девочке, но в тот момент я ни в чем не был уверен, кроме того, что Таша больше не была тем человеком, которым я ее когда-то считал. Стражи, окружавшие Ташу, внезапно отступили, многие из них забрали с собой граждан, чтобы уберечь их от опасности. Кристиан был среди тех, кто был спасен от непредсказуемой истерики своей тети. На его лице застыло выражение ужаса и неуверенности, когда его тетя использовала своего заложника, чтобы медленно пробраться к двери. Миа выглядела неестественно спокойной для человека с пистолетом у виска. Она позволила увлечь себя вместе с Ташей, но у меня возникло ощущение, что она долго этого не допустит. Выражение ее глаз подтвердило это. Я понял, что девушка была бойцом, но это была драка, в которой ее, вероятно, убили бы. Все, что произошло после этого, произошло так быстро. Я услышал шаги позади себя, и кто-то окликнул Ташу, когда Миа высвободилась. Стражи порядка начали приближаться к ней, но пистолет Таши был направлен не на них. Он был направлен на сцену. На нас. На меня. На Лиссу. На Розу. Вспышка темных волос промелькнула у меня перед глазами, когда я освободился от стража рядом со мной. Крики эхом разнеслись по коридору, когда я прыгнул на пути летящей пули. И когда пронзительный звук выстрела эхом отразился от стен бального зала, я закрыл глаза и приготовился к боли. … … ...... ......... ..... … Я ждал боли. Сильный толчок. Жгучий укус. Я ждал огненного ожога от пули, пронзившей мою плоть. Этого так и не произошло. Крики людей казались далекими. Движение вокруг меня, казалось, замедлилось, когда я понял, что выстрел Таши промахнулся. Должно быть, пуля пролетела мимо и ударилась о стену позади нас или, может быть, о сцену под нами. Я был жив. Я осторожно открыл глаза только для того, чтобы поймать взгляд Таши с открытым от ужаса ртом. Стражи порядка набросились на нее, вырвав пистолет из ее рук без особого сопротивления. Она больше не сопротивлялась им. Когда они приблизились, она встретилась со мной взглядом, полным шока, смятения и, возможно, даже неверия в то, что только что произошло. Она посмотрела на меня почти извиняющимся взглядом. Затем она посмотрела мимо меня. Я повернулся и проследил за ее взглядом, и мой мир остановился. Роза лежала на земле. — Роза? — я застрял в своем неверии. Она не ответила. — Роза! Густая красная жидкость растеклась вокруг нее, когда она хватала ртом воздух и задыхалась. Кровь брызнула из ее рта, когда она закашлялась. Пуля, возможно, и не попала в меня… но она нашла ее. Я побежал, мои ноги подкосились в тот момент, когда я оказался рядом с ней. Лисса держалась за нее, выкрикивая ее имя, а затем, в свою очередь, зовя на помощь. Ее руки были перепачканы кровью Розы, когда она пыталась остановить кровотечение. Я потянулся, чтобы помочь, но мои руки зацепились за что-то у меня за спиной. Я все еще был в наручниках — совершенно бесполезный, в то время как Роуз истекала кровью прямо у меня на глазах. — Давление! Тебе нужно надавить на рану, — Лисса бросилась выполнять мою команду, но крови было так много, что никто из нас не мог точно сказать, куда в нее стреляли. Роза морщилась при каждом прикосновении. — Держись, Роза. Помощь идет. Просто держись, — было очевидно, что мои слова не были услышаны. Я тщетно попытался снова освободить руки, потянув достаточно сильно, чтобы почувствовать, как металл врезается в мои запястья, а затем потянул еще сильнее. Браслеты держались крепко. Я не мог прикоснуться к ней. Я ничем не мог ей помочь. Боже милостивый, я ничем не мог ей помочь. Глаза Розы были широко раскрыты и остекленели, когда она искала что-то или кого-то. Слезы текли по ее щекам, а глаза отчаянно метались, в то время как она продолжала бороться за дыхание. Затем они остановились на Лиссе. Внезапно она, казалось, успокоилась. Я все еще слышал ее тихие вздохи и видел темно-бурую лужу, растущую вокруг нее, но любая паника с ее стороны прекратилась. Это было похоже на то, что ее подруга была своего рода спасательным кругом, удерживающим ее здесь, в нашем мире. Как будто Лисса была единственным, что удерживало ее в этом мире с нами. Лисса заплакала и откинула волосы Роуз с ее лица, оставив красную полосу на щеке. Это зрелище заставило меня задохнуться от поднимающейся во мне боли, но Роуз улыбнулась. Это была маленькая и шаткая улыбка, но ей все равно каким-то образом удалось осветить ее лицо. — Помощь приближается. С тобой все будет хорошо, Роуз, — искренне сказала Лисса. Можно было сказать, что она тоже действительно в это верила. Она прижала руку к груди Роуз, и я практически мог видеть магию, которую она пыталась использовать, чтобы исцелить ее. Это не сработало. По крайней мере, не так быстро. Ничего не работало. Слишком сильным было кровотечение. Она умирала слишком быстро. Я мог поклясться, что видел, как смерть и тьма надвигались на нее. Тени танцевали в ее глазах, кружась и приближаясь все ближе и ближе. Ее дыхание стало поверхностным и еще более напряженным. Боль и изнеможение от ран тянули ее вниз, в небытие. Я терял ее. Я хотел обнять ее. Я хотел заключить ее в свои объятия и сделать так, чтобы все стало лучше. Я отчаянно хотел, чтобы все это исчезло. Я хотел извиниться за то, что не был достаточно быстр, чтобы спасти ее. Я хотел попросить прощения за ее боль и за то, что меня не было рядом, когда я должен был быть. Я хотел вымолить у нее прощение за каждый раз, когда причинял ей боль, и за каждый момент, когда меня не было рядом с ней. — Роза. Пожалуйста. Я… я… пожалуйста, — мои извинения были бессильной мольбой обо всем, что мы потеряли, и обо всем, что, как я знал, теперь никогда не наступит. Потом она посмотрела на меня. Даже в своей агонии она смогла удержать меня этим взглядом. Ее губы, теперь окрашенные в красный цвет, приоткрылись. Она попыталась что-то сказать, но все, что вышло, было молчанием. Я мог видеть ее боль. Я мог видеть ее разочарование, поскольку эта боль сдерживала ее. Мы оба знали, что секунды для нее быстро отсчитывались, и мы были бессильны остановить их. Я увидел момент, когда она просто приняла это. Она смирилась со своей смертью. Это читалось в ее глазах. В ее глазах было еще одно сообщение — на этот раз только для меня. — Все в порядке, Дмитрий, — сказала она в успокаивающей тишине, глядя на меня так, как будто это был последний раз, когда она меня видела. — Все в порядке. Я в порядке. Все будет хорошо. И, наконец… — Я люблю тебя. Я никогда не забуду этот взгляд. В одно мгновение все, что делало Роуз той, кем она была, — эта борьба, этот огонь, эта страсть — казалось, исчезло. Я услышал, как последний вздох слетел с ее губ, когда искра в ее глазах погасла. Роза, моя Роза, пропала. С этими тремя словами и одной прощальной улыбкой…она исчезла. Пуля уничтожила все это. Ее глаза медленно закрылись. Я почти умолял ее сказать что–нибудь, что угодно, просто чтобы убедиться, что внутри нее все еще что-то есть — какое-то пламя, искра, боже милостивый, что угодно! — но она этого не сделала. — Роза? Роза? — я окликнул ее, когда она обмякла. — Пожалуйста, Роуз. Пожалуйста, открой глаза. Она соскользнула на землю, когда кто-то яростно оттащил Лиссу подальше от кровавой бойни, оставленной следом от пули. — Нет! Стоп! Я могу спасти ее! РОЗА! Крики Лиссы потонули в остальном шуме позади меня. Это не имело значения. Ничто не имело значения. Было слишком поздно. Я еще не был готов принять это. Ещё нет. — Давай, Роуз. Останься со мной, — я прижался щекой к ее груди, надеясь услышать биение сердца, которого, как я уже знал, там не будет. Когда я отстранился, то почувствовал липкий жар ее крови на своем лице. — Пожалуйста, не оставляй меня, Роуз. Ты не можешь оставить меня. Ты мне нужна. Открой свои глаза. Вернись ко мне. Она оставалась неподвижной. — Врача! — я закричал, мой голос срывался от собственных криков. — Врач! Пожалуйста. Кто-то. Кто угодно. Когда никто не пришел, я просто прижался своим лбом к ее лбу и заплакал. — Пожалуйста, Роза. Пожалуйста. В конце концов, кто-то оттащил меня от нее. Люди в темно-синих комбинезонах начали прикасаться к ней. Они кричали что-то вроде «потеря крови» и «не дышит». Были выкрикнуты и другие слова. Я ничего этого не слышал. Кто-то, наконец, снял наручники, которые все еще сковывали ее руки за спиной. Я потянул за свою, и тот, кто теперь оттягивал меня от нее, переложил Розу на каталку. Путь расчистился, когда они начали двигаться к двери, убегая, когда уводили ее. Потом я больше не мог ее видеть. Она ушла. Ушла…