Последняя жертва. Взгляд Дмитрия

Напряжение в моих плечах отказывалось ослабевать, когда я возвращался в больницу. Я был измучен после моего разговора с Ташей. Вдобавок ко всему прочему, это было просто чересчур, и, как бы печально это ни казалось, я был готов оставить свою бывшую подругу и ее предательство в прошлом, чтобы двигаться дальше. Я не хотел больше думать о ней. Я просто хотел сосредоточиться на Роуз и снова увидеть ее здоровой. Я был избавлен от необходимости искать Розу, когда увидел Джанин и Эйба, выходящих из одной из послеоперационных палат. Небольшой укол беспокойства пронзил меня, когда я понял, что, возможно, пропустил какие-то установленные «часы посещений». Однако я не планировал уходить, не повидавшись с ней, и если бы мне пришлось умолять или подкупать медсестру хотя бы на пять минут побыть с Роуз, я бы это сделал. — Как она? — спросил я. Усталость в моем теле не могла перебороть тревогу в моем голосе. — Спит, — просто ответила Джанин. Она выглядела такой же усталой, как и я, и это о чем-то говорило. Хотя она не казалась такой обезумевшей, как в больничной приемной, было очевидно, что ей все еще не удалось вернуть себе маску стража. — Могу я ее увидеть? Где все? — Лиссы, Кристиана и остальных нигде не было видно. — Они ушли некоторое время назад. Несколько членов Королевской гвардии подошли и спросили о Лиссе и Джилл. Я полагаю, Совет собирается продолжить голосование, и, скорее всего, утром у нас будет новый монарх, — последние слова Джанин прозвучали немного приглушенно, поскольку они перетекли в продолжительный зевок. — Мы возвращаемся домой на ночь, — сказал Эйб, кладя руку на плечо Джанин. На мгновение я задался вопросом, что именно означает «дом». Каким-то образом я почувствовал, что в какие бы четыре стены они оба ни планировали отправиться сегодня вечером, они сделают это вместе. — Вернемся где-нибудь завтра утром. Я кивнул, позволяя им пройти без дальнейших помех. Джанин позволила Эйбу вести себя без какого-либо сопротивления, и в любое другое время я бы рассмеялся при мысли о том, что Страж Хезевей последует за Змеем. Оба они сами по себе были несомненной силой, но в то же время полными противоположностями. Она была законом, в то время как он нарушал все правила в книге. Но по какой-то причине сегодня вечером они выглядели идеальной парой. Прямо перед тем, как двери лифта закрылись, я увидел, как Эйб обнял Джанин, а она прижалась к его груди. Мне пришлось скрыть ухмылку при виде этого безумного, но абсолютно естественного образа. Войти в послеоперационную палату Роуз было все равно что попасть в ночной кошмар. Она лежала на кровати, окруженная пищащим оборудованием. Трубки и шнуры были разбросаны по всему ее телу. Ее лицо было наполовину закрыто аппаратом искусственной вентиляции легких, и маленький насос открывался и закрывался при каждом вдохе. Цифровой экран на аппарате рядом с ней показывал линию, которая поднималась и опускалась в такт биению ее сердца. Было приятно видеть, что он прочный и устойчивый, но я не сомневался, что если потревожить даже один из разноцветных шнуров, сработают всевозможные сигналы тревоги. Я медленно приблизился к ней. Окруженная медицинским оборудованием, она казалась такой маленькой. Ее кожа выглядела бледной и желтоватой. Ее тело было неестественно неподвижно. Волосы вокруг ее лица намокли от холодного пота, а длинные пряди были перекинуты через одно плечо. Было ясно, что кто-то пытался немного привести ее в порядок, но никто не позаботился расчесать ей волосы, и теперь мягкие локоны спутались друг с другом. Я осторожно провел пальцами по прядям, чтобы разгладить некоторые из самых крупных узлов, но не осмелился распутать их все. Вместо этого я сорвал резинку со своих волос и аккуратно собрал ее волосы в простой конский хвост, убедившись, что не потревожил ни один из подключенных к ней проводов. Мои руки коснулись ее шеи, когда я закончил укладывать ее, и легкий холодок ее кожи немного шокировал меня. Я позволил своим пальцам мягко скользнуть вниз, пытаясь найти в ней хоть немного знакомого тепла, на которое я привык полагаться. Мое прикосновение проложило дорожку по ее ключице и плечу, а затем я заметил белое пятно, едва выглядывающее из-под светло-голубого больничного одеяла. Поколебавшись, я немного откинул простыню и увидел большую повязку, закрывавшую ее рану. Я не мог дышать. Моя попытка вылилась в судорожный вздох, я не мог вынести вида того места, куда попала пуля. Я почувствовал слабость и схватился за перила ее кровати, чтобы не упасть. Я знал, что она жива, но я все еще видел, как она лежит на полу бального зала, и ее жизнь медленно покидает ее. Я не думал, что когда-нибудь забуду этот образ. Я закрываю глаза, отгоняя вихрь мыслей, опускаюсь рядом с ней и кладу голову на колючие простыни. Запах крови и звуки выстрелов все еще звучали в моей голове, но они немного утихли, когда я потянулся к ее руке. Она никак не отреагировала, но быстрый взгляд в сторону одного из мониторов убедил меня, что ее пульс все еще бьется. Я сконцентрировался на ритмичном писке автоответчика, чтобы успокоиться. Все начало немного проясняться, когда мой большой палец провел успокаивающим движением взад-вперед по ее пальцам. Ощущение ее руки в моей помогло мне немного успокоиться и напомнило, что она была здесь. Она была в безопасности. Даже знание того, что она жива, не избавляло от боли от того, что я чуть не потерял ее. Я попытался вспомнить звук ее голоса, но все, что я мог слышать, был ее болезненный хрип. Я попытался вспомнить цвет ее глаз, но все, что я мог видеть, это… …то, как она смотрела на меня. Мое тело замерло при этом воспоминании. Прямо там, в тот момент, прежде чем я подумал, что потерял ее навсегда, в ее глазах что-то было. Это была любовь. Чистая, безусловная любовь. Даже без слов это было ясно. Она не использовала свои последние секунды, чтобы осудить меня. Она не использовала свои последние вздохи, чтобы усомниться в том, что у нас было, или что это значило, или что-то в этом роде. Нет, она использовала этот последний момент, чтобы сказать мне, что любит меня, и убедиться, что это не вызывает у меня сомнений. И у нее это получилось. Даже в этом страхе и боли я знал, что она любит меня. Я почувствовал это по ее взгляду. И теперь я почувствовал это в своем собственном сердце. Любовь Розы ко мне никогда не ослабевала. Ни на одну секунду. Даже когда она испытывала самую сильную боль, какую только можно вообразить. Боль от пули в груди не изменила ее любви ко мне. Как и боль от бессердечных слов. Даже мой укус и жестокость, которая за ним последовала, ничего для нее не изменили. Она все равно любила меня. И она всегда будет. Даже до самого ее последнего мгновения я знал, что она будет любить меня. Я покачал головой, удивляясь собственной глупости. Я был единственным, кто стоял у нее на пути. Не то, что я сделал или что сказал. Нет, это были только симптомы более серьезной проблемы. Настоящим препятствием, которое отдаляло Роуз от меня, был мой страх, что ее безусловная, ничем не ограничиваемая, недвусмысленная любовь может каким-то образом закончиться. Я не решался принять ее прощение, потому что это означало, что она все еще любила меня, несмотря ни на что. И я еще больше сомневался, стоит ли прощать себя за все те ужасные вещи, которые я совершил — как по отношению к ней, так и по отношению к другим, — потому что это означало, что я должен был принять все, что было между нами, включая эту невообразимую любовь. Если бы я принял это, я бы уступил этому. А если я проиграю… это уничтожило бы меня. Это почти произошло. Я чуть не потерял ее и ее любовь в своей жизни, и это было мучительно. Ничто из того, что я когда-либо чувствовал раньше, даже близко не было так больно, как в тот момент, когда я подумал, что Роуз ушла. Это был мой худший страх, воплощенный в жизнь, и вызванное самим собой чувство вины, из-за которого я сдерживал себя, ни на йоту не защитило меня от этой боли. Я был эгоистичен в своей ненависти к себе и глуп в своих упрямых оправданиях этому. Прощение самого себя никогда не оправдает и не сотрет с лица земли те ужасные вещи, которые я совершил тогда. Прощение себя не позволило бы мне забыть эти жестокие воспоминания. Но Роуз была права: отказ простить себя не привел ни к чему, кроме как встал на пути признания того, что любовь между нами была удивительной, меняющей жизнь, пугающей и чудесной одновременно. Она любила меня безоговорочно. Я знал это без малейшего сомнения. Она всегда будет любить меня, что бы ни случилось между нами. И я любил ее, но я знал, что не смогу честно назвать эту любовь безусловной, пока не избавлюсь от чувства вины, боли и страха, которые стояли между нами. Так что я оставил все как есть. Я отпускаю это и позволяю себе любить ее безоговорочно. Я простил себя за все и смирился с тем, что, хотя прошлое изменить нельзя, я мог бы идти с ней вперед, и каким-то образом у нас все получилось бы. Потому что, если бы она была в моей жизни, тогда ничто другое не имело бы значения. — Вернись ко мне, Роза. Ты мне нужна, — я перенес свой вес на одно колено и прижал ее ладонь к своему лицу. Я знал, что она, возможно, не в состоянии меня услышать, но это не помешало мне признаться во всем, что происходит у меня в голове. — Я так сильно люблю тебя. Я думал, что невозможно любить кого-то так сильно, но потом я встретил тебя, и все изменилось. Ты воплотила эту несбыточную мечту в реальность. Я хочу большего, Роза. Я еще не готов расстаться с тобой. Я не готов отказаться от нашего «невозможного» будущего. Ровный звуковой сигнал заполнил тишину между нами, пока мое воображение рисовало, что могло бы быть в нашем будущем, если бы только она открыла глаза и произнесла мое имя. Я поцеловал ее ладонь и продолжил: — Я хочу жить с тобой. Я хочу быть с тобой вечно. Я хочу быть рядом с тобой и никогда не покидать тебя. Я хочу, чтобы с тобой было все, — горько-сладкая улыбка расплылась по моим губам, когда мой большой палец снова коснулся ее пальцев, и я понял, что на самом деле хотел сказать. — Я хочу жениться на тебе. Это звучало почти нелепо. Может быть, это было бы до всего этого. Мы были стражами. Она была еще молода. Я причинил ей боль, и она напугала меня. Наше прошлое было сложной смесью радости, боли, тоски, оправданий, надежды и разбитого сердца. Но это было и наше дело. И, несмотря на все это, любовь, которую следовало бы считать безрассудной, безответственной и совершенно невозможной, все еще была там. Безусловная. Я любил ее безоговорочно. Я улыбнулся, снова прошептав просьбу моей прекрасной девочке. — Выходи за меня замуж, Роза. Я продолжал стоять на коленях рядом с ней, довольный ее безмолвным покоем и моей вновь обретенной надеждой, пока не услышал, как позади меня открылась дверь. Когда я встал, на лице медсестры отразилось легкое удивление. — Прошу прощения. Я и не подозревала, что здесь еще кто-то есть, — она указала на Розу. — Я просто собираюсь проверить ее жизненные показатели. Я кивнул и отошел в сторону, внимательно наблюдая, как молодая женщина проверила разные показатели на аппаратах, сделала несколько заметок в компьютерной системе и кое-что подправила с помощью шнуров и капельницы Роуз. — Как у нее дела? — спросил я, заинтересовавшись информацией, которую, казалось, понимала только она во всем этом медицинском наряде. — С ней все будет в порядке? — Ее показатели в норме, — она улыбнулась и направилась к одному из шкафов. — И у нее есть люди, которые, очевидно, любят ее. Что-то подсказывает мне, что с ней все будет в порядке, — она вытащила стопку постельного белья и подтолкнула сверток ко мне. — Вон тот диван раскладывается в кровать. Он не очень большой, но добро пожаловать, если хочешь остаться с ней. Я вернусь через несколько часов, чтобы снова проведать ее. Я поблагодарил и расстелил постельное белье на виниловом диване у окна. В конце концов, даже это расстояние между диваном и койкой Роуз показалось мне слишком далеким. Я подтащил к ней один из стульев, завернулся в одно из одеял и держал ее за руку, пока усталость не одолела меня.

***

Меня разбудил Ганс. Он потряс меня за плечо, и я резко проснулся, немного напугав нас обоих. — Страж Крофт, — я быстро поднялся на ноги, дважды проверив, что Роуз все еще спит и что все оборудование отбивает тот же ритм, что и прошлой ночью, прежде чем повернуться к нему лицом. — Дмитрий. Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал он с дружелюбной улыбкой. — Медсестра снаружи сказала мне, что она идет на поправку. Я рад. — Я тоже, — даже стряхнув с себя последние остатки сна, невозможно было не заметить счастливого облегчения в моем голосе. — Ты здесь только для того, чтобы увидеть ее или… — Не совсем. Совет просит о даче показаний. Они хотели бы допросить тебя. Они встречаются примерно… — он взглянул на часы, — через полчаса. Так скоро? Что ж, теперь они не теряли времени даром, не так ли? Я хотел спросить, можно ли это отложить, но я знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Совет мороев проводил свою повестку дня в соответствии со своим собственным графиком, и это не включало ожидание, пока любовь всей моей жизни, в конце концов, выйдет из комы. — У меня есть время переодеться? Он опустил взгляд, заметив мои испачканные джинсы и приподняв бровь. Даже если бы моя одежда не была все еще в беспорядке со вчерашнего вечера, я вряд ли был бы в состоянии предстать перед Советом в чем-то столь повседневном. — Если мы будем действовать быстро, — ответил он. Хорошо. Чем быстрее все это закончится, тем лучше. Я еще раз взглянул на Роуз, не решаясь оставить ее, но мое беспокойство немного улеглось, когда в комнату вошли Джанин и Эйб. По крайней мере, она не будет одна, пока меня не будет, и, надеюсь, меня не будет слишком долго.

***

Я сумел добраться до своей старой квартиры, у меня было достаточно времени, чтобы принять душ, переодеться и собрать небольшую сумку, прежде чем поспешить в зал заседаний Совета. Вместо того чтобы собираться в большом зале, меня направили в конференц-зал поменьше. Двенадцать кресел королевской семьи были заняты, и Лисса заняла одно в дальнем конце. Тринадцатое кресло монарха в центре все еще оставалось вакантным, и я наполовину задался вопросом, действительно ли совет продвинулся с голосованием, как предсказывала Джанин. Стражи окружили комнату, но Ганс отошел в сторону после того, как подвел меня к стулу напротив Совета. Очевидно, сегодня для меня не будет наручников. Хорошо. Я никогда больше не хотел быть обремененным всем этим. Не после… Я отогнал эту мысль прочь. Сейчас я не мог сосредоточиться на этом. Не тогда, когда меня собирались допрашивать о том, кто что знает. Список доступных вариантов был бесконечен. — Мистер Дмитрий Беликов, — представитель семьи Водэ обратился ко мне с коротким кивком. Перед всеми ними стояли маленькие таблички с именами, но я была достаточно знаком с принцами и принцессами королевской крови, чтобы в них не было необходимости. — Я полагаю, что страж Крофт объяснил суть этой встречи? — Да, сэр. — Хорошо. Тогда давайте начнем, — принц Вода и еще несколько человек потянулись за ручками или переложили лежащие перед ними бумаги. — Я хотел бы начать со дня похорон Татьяны. Несколько свидетелей опознали вас как того, кто вызволил мисс Хезевей из тюрьмы. Это правда? — Да, — было бы почти невозможно опровергнуть этот факт, имея, должно быть, десятки свидетелей. Он кивнул, нисколько не удивленный. — А были ли у вас какие-нибудь сообщники? Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не смотреть на Василису. Тем не менее, боковым зрением я заметил, что она немного сдвинулась с места от этого убийственного вопроса. — Нет. Никаких сообщников. — Нет? — на этот раз он действительно казался немного удивленным. — Многие свидетели утверждают, что видели других людей, возможно, даже стражей, с вами и мисс Хезевей в день ее побега. Мне потребовалось время, чтобы придумать какую-нибудь ложь, чтобы прикрыть Эдди, Михаила и всех, кто был необходим для того, чтобы вытащить Роуз из суда. Они были хорошо замаскированы Духом, но это не делало их полностью невидимыми. Я быстро остановился на самом простом оправдании, которое пришло мне в голову. — Было много стражей, готовых остановить нас, когда мы убегали. Возможно, возникла какая-то путаница относительно того, чего они пытались достичь. Роуз и я действовали самостоятельно. Он казался настроенным скептически, но прежде чем он смог продолжить, вмешался Руфус Ивашков. — А как насчет девушки-алхимика? Это была опасная территория. Сидни, должно быть, допрашивали, когда стражи поймали ее, и если моя ложь не совпала бы с ее ложью, то я был уверен, что с ее стороны будет адская расплата. Чем меньше я буду говорить, тем лучше, поэтому я решил продолжить: — Я мало что о ней знаю. Роуз сказала, что они познакомились, когда она была в России. — И она была вовлечена в этот план? — спросила принцесса Озера. — Нет. Только не с побегом. Роуз связалась с ней позже, — я был благодарен, когда они не спрашивали обо всем остальном, частью чего была Сидни, но я предположил, что сказал достаточно, чтобы подтвердить ее собственную историю, и они больше ни о чем не беспокоились. Прошло мгновение, прежде чем принцесса Селски задала вопрос, который, вероятно, имел значение больше, чем что-либо другое. — Почему вы помогли сбежать мисс Хезевей? Вы, должно быть, знали, что она была заключена в тюрьму за государственную измену, и что помощь ей также была бы актом государственной измены. Я почувствовал, что все взгляды устремились на меня, прежде чем заговорил. — Я знаю Роуз. Я доверяю ей. Я тренировался с ней, сражался бок о бок с ней и обязан своей жизнью тому факту, что она была готова сделать все возможное, чтобы освободить меня от того, кем я был. И, несмотря ни на что, я люблю ее, — я был совершенно уверен, что признания в любви вряд ли будет достаточно, чтобы освободить кого-то из нас от чувства вины, но я все равно чувствовал необходимость сказать это. — Роза — это бурлящий котел. Она дикая, безрассудная, крикливая и самоуверенная. А еще она преданная и заботливая. Она не убийца. Я знал, что она не убивала королеву Татьяну, и я не собирался позволять ей умереть за преступление, которого она не совершала. Удивительно, но принцесса Сельская, казалось, немного смягчилась от моих слов. — Хотя я не оправдываю ваши действия по нарушению законов, которые мы ввели в действие, в конце концов, вы были правы. Кроме того, вы смогли найти потерянного представителя рода Драгомиров и поймать настоящего убийцу. Я считаю, что мы в большом долгу перед вами за это. — И я тоже обязана им своей благодарностью, — Лисса встала, и остальные члены совета отнеслись к ней со странным почтением. — Я была бы мертва, если бы не Розмари. И мы знаем, что Дмитрий также предпринял шаги, чтобы защитить меня, даже если он не был тем, кто в конечном счете получил пулю. Я медленно вздохнул, отгоняя образы Розы, лежащей на земле, в то время как Лисса тщетно пыталась залечить свои раны. Я мог видеть по ее глазам, что Лисса тоже пыталась подавить это воспоминание. Роза была жива, и это было главное. — Из-за этого, — продолжила Лисса, — я предлагаю полностью помиловать мистера Беликова и мисс Хезевей. Один из мужчин на другом конце стола пробормотал что-то вроде опровержения, но Лисса заставила его замолчать твердым, но профессиональным взглядом. — Возможно, это последний раз, когда вы можете возразить против одного из моих предложений до официального голосования, лорд Ивашков, но я советую вам этого не делать. Он закрыл рот, на мгновение с горечью поджав губы, прежде чем смягчиться. — Да, избранная Королева. Ваше предложение имеет смысл, и я поддерживаю его, чтобы поставить на голосование. Мои глаза расширились от шока при звании, которым он ее назвал. Очевидно, прошлой ночью они проголосовали за нового монарха, и хотя она, очевидно, еще не приняла на себя эту роль, другие уже подчинялись ее решениям, как если бы она уже была провозглашенной Королевой. Политически подкованный шаг с их стороны, но, тем не менее, удивительный, учитывая, что всего несколько часов назад они отказывали ей даже в месте в Совете. И тогда я увидел. Несмотря на ее внешнюю невозмутимость, на лице Лиссы читалась некоторая тревога. Она говорила с царственным видом, но в ее голосе чувствовалась хорошо замаскированная дрожь. Она приняла результаты голосования, но, по-видимому, все еще сомневалась в себе на этом посту. Но я не сомневался. Ей было бы трудно служить такой молодой, но я не сомневался, что у нее все получится чудесно. Она изменила бы наш мир к лучшему. Одна за другой поднимались руки в поддержку предложения Лиссы о нашей с Роуз свободе. В конце концов, решение было единогласным, хотя я был уверен, что многие с радостью проголосовали бы против, если бы в данный момент не пытались выслужиться перед ней. Сразу же после того, как вопрос был улажен, Лисса заговорила снова. — Более того, я прошу, чтобы страж Беликов и страж Хезевей были восстановлены в своих полных званиях и должностях в рядах стражей. Я считаю, что их героические поступки хорошо говорят об их преданности клятве стража, которую они дали, — запрос был направлен Гансу в обход какого-либо голосования. — Я согласен, ваше высочество, и был бы более чем счастлив сделать это. Легкая усмешка тронула ее губы. — Хорошо, давайте считать, что вопрос решен. Страж Крофт, если вы не возражаете немного задержаться, я полагаю, мне нужно обсудить с вами еще один вопрос. Дмитрий, останься, пожалуйста, тоже. Я был уверен, что Лисса знала, где бы я предпочел быть — на самом деле, я был почти уверен, что она тоже предпочла бы быть там с Роуз, — поэтому я знал, что все, что ей нужно, было достаточно важно, чтобы удержать меня от побега прямо в ту секунду. Пока остальные члены Совета перекладывали личные вещи в кошельки и портфели, мы с Гансом подошли к Лиссе. — Спасибо, — сказала она, прежде чем повернуться к Гансу. — Я считаю, что имею право сам выбирать себе королевскую гвардию. Я уверена, что нынешняя гвардия полностью боеспособна, и я была бы рада оставить их на службе, но я бы хотела добавить в их ряды и Дмитрия, и Роуз. Как вы знаете, они должны были стать моими стражами перед выборами… Я не стал напоминать ей, что мы оба лишились этой привилегии задолго до выборов. — …и я доверяю им по этой и множеству других причин. Мы оба знаем, что у них есть целеустремленность и способности. Это возможно? Губы Ганса на мгновение скривились, когда он задумался. — Хотя официальное назначение обычно требует тестирования, я считаю, что в данном случае мы можем обойти его. Если я правильно помню, страж Беликов уже проходил эти испытания раньше. Я кивнул. После смерти Ивана меня выдвинули и дали шанс пройти испытания в Королевской гвардии. Я прошел все испытания, но в конечном счете отказался от этой возможности, когда вместо нее мне предложили должность личного стража принцессы Василисы. — И, — продолжил он, — Роуз не только обучалась лично у Дмитрия, но и стала лучшей в своем классе, на удивление хорошо сражалась с охраной, когда они попытались задержать ее, и безоговорочно продемонстрировала свою преданность делу. Я полагаю, это все, что нам нужно знать о ее назначении. — Идеально, — Лисса улыбнулась, что было гораздо более уместно для ее возраста. Счастливый, жизнерадостный и полный гордости как за меня, так и за Роуз. Мне очень не хотелось ее подводить. — На самом деле принцесса… Избранная королева… — Лисса, — настаивала она с видом «не смей». Этот взгляд на мгновение усилился, когда я отвесил ей небольшой полупоклон в знак уважения, но быстро угас, когда я продолжил: — Для меня это честь, но я вынужден отказаться. — Что? — и Лисса, и Ханс выглядели немного шокированными, но только Лисса спросила: — Почему? Половина этого ответа была простой. Другая половина…что ж, если бы все получилось так, как я надеялся, тогда это действительно было бы нелегко само по себе, но, по крайней мере, это было бы возможно. На данный момент я решил остановиться на более простом ответе. — У вас потрясающая королевская гвардия, которая обучена и готова защищать вас. Тебе не нужно, чтобы я был рядом с ними, — прежде чем она успела возразить, я продолжил. — Но если ты собираешься стать королевой, тогда есть кое-кто еще, кому потребуется свой личный страж. Ее брови на мгновение нахмурились. Ганс мгновенно понял, что я имею в виду, но Лиссе потребовалось немного больше времени. Однако в тот момент, когда она это сделала, ее лицо просветлело. — Кристиан? Я кивнул. — Если он согласен. — Это было бы идеально, — она одарила меня благодарной улыбкой, и я открыто ответил ей тем же. Это действительно было бы идеально. Таша попросила меня присмотреть за ее племянником, и я не мог придумать лучшего способа сделать это. Лисса могла быть спокойна, зная, что мужчина, которого она любила, был защищен во время ее правления. И в этом случае…что ж, у нас с Роуз наконец-то появился бы шанс, на который мы так давно надеялись. Лисса протянула мне руку для рукопожатия и заявила: — Я официально принимаю твое предложение от его имени. Взяв ее за руку, я усмехнулся и ответил: — Что ж, тогда я пойду дальше и приму будущую должность Роуз в Королевской гвардии от ее имени. Она рассмеялась, крепко сжимая мою руку, заключая сделку. — Я надеюсь, они не будут слишком расстроены из-за этого, — пошутила она. Я не был уверен на сто процентов насчет Кристиана, но что касается Роуз? — Она точно не будет.