Двенадцать альтернативных способов применения крови дракона

      Новость о Турнире Трёх Волшебников застала Гризельду за завтраком. Непривычно взволнованный, Лисандр Лестрейндж ворвался в столовую, где девушка наслаждалась уже третьей кружкой неприлично сладкого капучино, и принялся мерить комнату широкими шагами. Из его страстной речи, изобилующей незнакомыми именами и сочными ругательствами, девушка, как ни старалась, не смогла понять ни слова.       — Так что случилось-то, дедуля? — подняла бровь Зельда, наблюдая, как Лисандр щедро плещет себе в стакан огневиски и садится во главе стола.       — Я просил не называть меня «дедулей», Гризельда, — нахмурился мужчина, строго указав на Зельду пальцем.       В один быстрый глоток он осушил янтарную жидкость и скривился. Девушка непроизвольно поежилась — она даже не хотела представлять, как себя после такого чувствует горло деда.       — Простите великодушно, мистер Лестрейндж, — добавив в голос побольше яда, сказала Зельда и невинно похлопала ресницами, когда Лисандр перевел на нее кислый взгляд.       — Твой отец убил бы меня, если бы видел, кого я из тебя вырастил, — вздохнул мужчина и вновь приложился к стакану.       Гризельда хмыкнула на правдивость слов своего двоюродного дедушки. Дорогие дядюшки Рабастан и Родольфус не дадут соврать: Лисандр Лестрейндж был настоящим профессионалом в воспитании монстров.       — Просто скиньте все косяки воспитания на дурную наследственность, сэр, — заметила девушка с вежливой улыбкой. Лисандр с интересом поднял на нее глаза. — Блэки всегда так делали.       Дедуля Лестрейндж насмешливо фыркнул в стакан, из которого делал очередной глоток.       — Иногда ты мне даже нравишься, Гризельда, — ответил мужчина и отсалютовал ей стаканом. — Когда я выпью достаточно, чтобы не видеть в тебе собственного брата.       Зельда сконфуженно уткнулась в кружку с остывшим кофе, не желая смотреть в глаза родственнику. Она прекрасно помнила, — о, дедуля никогда и не дал бы ей этого забыть! — что Лисандр Лестрейндж всю жизнь ненавидел лишь одного человека на свете — своего старшего брата. Хороший сын, талантливый маг и всеобщий любимчик, Деметриус Лестрейндж занимал в сердцах родителей всё возможное пространство, оставляя для младшего сына, Лисандра, лишь жалкие крохи внимания. В достаточно молодом возрасте дедушка Зельды вместе с женой и маленьким сыном уехал в США, где занял высокую должность в Магическом Конгрессе. Там же он через несколько лет и умер от неизвестного проклятия, которое буквально за несколько дней превратило его в живой труп. Зельда не знала, имел ли к этому проклятию отношение непосредственно сам Лисандр Лестрейндж, но то, что милый кружок под названием «Пожиратели Смерти», взял на себя ответственность за преступление, было неоспоримым фактом. В конце концов, именно Деметриус был одним из тех, кто не позволил идеям Лорда Волдеморта получить распространение в США.       Тем трагичнее (и вместе с тем и забавнее) было то обстоятельство, что после смерти Роланда и Присциллы Лестрейндж их дочь отправилась на попечение к единственному живому родственнику в далекую Великобританию — Лисандру Лестрейнджу. Зельде тогда было чуть больше семи, и в первые месяцы проживания с дедулей она до ужаса боялась попасться тому на глаза — при виде девочки у мужчины глаза наливались кровью, а руки сжимались в кулаки. Ничего удивительного, что вплоть до поступления в Хогвартс Гризельду воспитывали в основном домашние эльфы Пинки и Кнут, пока прямо перед посадкой на Хогвартс-экспресс дедуля Лестрейндж не вызвал внучку к себе в кабинет и не наказал «поступить на лучший факультет, не порочить фамилию и не умереть позорной смертью, упав, например, с летающей лестницы». С тех пор их отношения заметно потеплели.       — Что всё-таки произошло, сэр? — перевела разговор в более безопасную сторону Зельда. — Кажется, вы не были особенно довольны, когда пришли. Бюро магического законодательства опять одобрило промагловские законы?       — Давай ты не будешь портить мне настроение еще больше, Гризельда, — сокрушенно покачал головой Лисандр.       Он вызвал Кнута и распорядился подать обед, хотя на часах едва перевалило за десять утра. Домовик поклонился, касаясь ушами пола, и аппарировал на кухню.       — Турнир Трёх Волшебников, — внезапно сказал дедуля Лестрейндж. — Слышала о таком?       — Естественно, — кивнула Зельда.       Она не понимала, почему он вспомнил это старинное состязание. Насколько она помнила, этот опасный Турнир упразднили в конце XVIII века после трагической гибели всех участников.       — Международная конфедерация магов решила, что будет просто восхитительно провести его в этом году в Хогвартсе, — сквозь зубы проговорил Лисандр.       — Вы ведь шутите, сэр? — не поверила Гризельда.       — Я серьезен, как никогда. Вот же ублюдки! — горячо воскликнул мужчина.       Зельда вопросительно подняла бровь, удивленная реакцией деда.       — Простите мне мое любопытство, сэр, — осторожно начала она, — но что-то мне подсказывает, что вы так расстроены совсем не из-за того, что могут пострадать невинные детишки…       Лисандр Лестрейндж кинул на внучку холодный взгляд, от которого она непроизвольно поежилась. Подчас Зельда забывала, что он все же был могущественным темным волшебником.       — Ты права, дорогая внучка, — согласился он с дерзкой кривой улыбкой, которая сразу скосила ему добрый десяток лет, — мне абсолютно плевать на детишек. И я не расстроен, а скорее зол. А знаешь почему?       Гризельда отрицательно покачала головой.       — За историю турнира Лестрейнджи становились его победителями семнадцать раз! — с гордостью воскликнул Лисандр. Преисполненный эмоциями, мужчина вскочил со своего места и принялся ходить перед столом, размахивая руками.       — Семнадцать гребаных раз наши с тобой предки, Гризельда, поднимали над головой кубок. Я вырос на именах этих волшебников, они были моими героями и примерами для подражания. Больше всего на свете я мечтал стать с ними в один ряд, представлять школу на Турнире, победно поднять над головой кубок… Обратить, наконец, на себя внимание родителей…       Мужчина тут же замолчал, осознав, что сболтнул лишнего. Он нахмурился и повернулся к Гризельде.       — Турнир хотели провести, когда я был семикурсником, но из-за войны с Гриндевальдом все отменили в последний момент. Когда в школе учились твои дяди, мы с Малфоем вновь поднимали вопрос Турнира перед Министром. Но нам было отказано в связи с тем, что Турнир, видишь ли, «слишком опасен для неокрепших юнцов», — презрительно фыркнул Лисандр, копируя чью-то интонацию. Его тёмно-карие глаза сверкали от гнева.       — О, по всей видимости, за двадцать лет школьники стали куда крепче… Да, почему бы и не провести Турнир сейчас, когда больше нет ни одного Лестрейнджа, который легко взял бы то, что принадлежит ему по праву. Это заговор против Лестрейнджей! Это заговор против всех чистокровных! Помяни мое слово, Гризельда, школу будет представлять какой-нибудь недоносок-грязнокровка, который сдохнет в первом же туре от неосторожного чиха дракона! Это всё старый маразматик Дамблдор, как пить дать! Я прямо вижу, как из всего этого торчит его борода с бубенцами.       — А какой… какой приз за победу? — как можно менее заинтересованно спросила Зельда, прерывая стенания дедули Лестрейнджа.       — Да тысяча галлеонов, — отмахнулся он.       Для Лестрейнджей это была, конечно, смешная сумма. Но не для Гризельды, которой эти деньги очень неплохо помогли бы начать независимую жизнь подальше от Великобритании и женихов, которых Лисандр ей подыскивал уже который год подряд.       — Да кому нужны эти деньги, когда на кону вечная слава и звание абсолютного чемпиона турнира?!       — Вечная слава? — насмешливо переспросила Гризельда. — Сомневаюсь, что кто-то, кроме вас, сэр, помнит имя хоть одного чемпиона прошлого.       Лисандр презрительно сузил глаза.       — Род волшебников захирел из-за прихода грязнокровок, — сделал свой вывод из слов девушки Лестрейндж и вновь потянулся к стакану. — Но ничего, мы найдем тебе достойного мужа, и, возможно, кто-то из твоих детей или внуков сможет возвеличить наш прекрасный род…       Гризельда закатила глаза, полностью отключаясь от разговора с Лисандром. Она слышала все это уже миллион раз — вряд ли дедуля придумает что-то оригинальное и интересное. Вместо этого она отложила в сторону чашку и облокотилась о стол, обдумывая все, что только что услышала.       Турнир Трёх Волшебников… А ведь это неплохой шанс не только заработать собственные деньги, но и доказать всем вокруг, что «младший ужас подземелий» — звание, которое она получила не только за свои красивые глазки. От мысли, как одноклассники в прямом смысле слова удавятся от зависти и злости, когда Кубок Огня назовет ее имя, ей стало на несколько градусов теплее в душе. И ведь дедуля Лестрейндж, вечно варящийся в рагу из ненависти и презрения, даже на секунду не подумал о том, что противоречит сам себе: среди студентов Хогвартса есть Лестрейндж, который возьмет то, что принадлежит ему по праву.       Гризельда станет восемнадцатым Лестрейнджем, который поднимет над головой Кубок Турнира Трёх Волшебников.

***

      До середины июля Зельда, по ускоренной программе повторяющая школьный материал за пять лет учебы, чувствовала себя достаточно уверенно. В двадцатых числах сова из Хогвартса принесла ей результаты С.О.В.: девять «превосходно» из девяти. Это маленькое обстоятельство настолько обрадовало девушку, что она даже выбралась из поместья Лестрейнджей и отправилась на Косую Аллею, чтобы побаловать себя порцией фисташкового мороженого в кафе Фортескью.       Щурясь от яркого летнего солнца, девушка наслаждалась десертом и лениво перелистывала толстый томик «Турнир Трех Волшебников: полная хронология смертей», который приобрела буквально за бесценок в лавке «Горбин и Беркс». С хозяином этого злачного заведения Зельда была знакома достаточно близко: она уже полгода с небольшим варила для супруги мистера Горбина укрепляющие зелья на основе темных и запрещенных Министерством Магии ингредиентов. Цирцея Горбин — добрейшей души женщина, научившая Гризельду парочке действенных тёмных сглазов, отчаянно мечтала стать матерью. Все осложнялось уже не молодым возрастом супругов и довольно специфическим проклятием, которое женщина получила в подарок от бывшего супруга — все дети, которых она вынашивала, тянули из нее магические силы, превращая в сквиба. Женщина настолько отчаялась, что готова была даже потерять магию ради жизни ребенка, но каждая беременность заканчивалась неминуемым выкидышем, а сама миссис Горбин получала такую сильную магическую отдачу, что долгое время могла колдовать без палочки. Мистер Горбин, будучи владельцем известной тёмной лавки и хорошим знакомцем многочисленных тёмных магов, сумел однажды найти несколько старинных рецептов, которые могли помочь его супруге выносить здорового ребенка и при этом остаться полноценной волшебницей. Так, благодаря одному общему знакомому вампиру, он вышел на Гризельду Лестрейндж — подающего надежды зельевара, ученицу знаменитого Северуса Снейпа и, если говорить в общем и целом, девушку, не особенно обремененную моральными дилеммами.       Мистер Горбин пользовался её умениями зельевара, а Зельда — его покровительством. Да, в Хогвартсе у Лестрейндж не было друзей, зато за его пределами она была весьма популярна и даже по-своему любима. Пускай и в узких тёмномагических кругах.       Зельда вздохнула и перевернула очередную страницу книги. Как и следовало из названия, это многостраничное исследование некоего Крамера Кубертена было подробным перечислением всех турниров, начиная с 1294 года. Автор смаковал подробности каждого из них, не забывая весьма красочно рассказывать, с какими волшебными существами и проклятиями участники встретились прежде, чем погибли «отвратительно-мучительной смертью». С каждой прочитанной страницей настроение Гризельды Лестрейндж портилось все сильнее: если турнир в этом году будет хотя бы частично похож на то, что происходило за семьсот лет его существования, то максимум, на что может рассчитывать девушка — еще в раздевалке умереть от ужаса перед перспективой быть разорванной на части кровожадным кокатрисом.       Именно тогда, сидя в кафе Фортескью и наслаждаясь игрой солнца на бледном лице, Лестрейндж впервые задумалась о том, что ей необходимо найти действенный способ усилить магические способности. О том, где же можно найти такой способ она думала не долго — о знаменитой библиотеке Лестрейнджей уже много веков ходили легенды. Как удобно, что вход в нее располагался на том же этаже, что и спальня Гризельды.       Если бы волшебники решили однажды составить свой список чудес света, то семейная библиотека Лестрейнджей легко заняла бы в нем место в первой тройке. Конечно, при условии, если бы Лестрейнджи позволили кому-то вне семьи попасть внутрь, выбраться и рассказать об увиденном. Таких счастливчиков в истории было всего десять, и половина из них оказанную семьей честь всю оставшуюся жизнь считали проклятием и предпочитали лишний раз эту тему не поднимать.       Фредерик и Мелисенда Лестрейнджи основали Библиотеку в одиннадцатом веке. С тех пор неполные десять веков предки Зельды бороздили мир в поисках уникальных книжных экземпляров, часто прибегая к грабежам, насилию и убийствам, чтобы получить их в своё распоряжение. Грандиозная коллекция редчайших книг, рукописей, фолиантов и свитков располагалась в запутанной, как лабиринт, и увеличенной специальными чарами расширения пространства библиотеке. Попасть туда без ведома Лестрейнджей было невозможно. Выбраться тоже. А попытка украсть даже самую нейтральную книгу активировала изощренное проклятие — у воришки в прямом смысле слова отсыхали руки.       Впервые Гризельда попала в Библиотеку, когда ей было девять. Она была настолько поражена, что едва не заплакала от увиденного: за дверью ее встретил настоящий книжный город. Стоящие друг напротив друга многометровые деревянные шкафы, словно домики, петляли и змеились, образуя своеобразные улицы. На полу и стенах — мраморные мозаики и барельефы, подробно изображающие события из жизни семьи и магического мира. Изящные деревянные лестницы парили прямо под стеклянным куполообразным потолком. Тусклый магический свет кружащихся в воздухе светильников и лампад превращал библиотеку в мистическое логово, наполненное тайнами и загадками. В самом центре библиотеки висел гигантский скелет дракона. Более удивительного места она не видела до тех пор, пока не оказалась в Хогвартсе.       Книжная коллекция в Библиотеке делилась на общую и «тёмномагическую», и именно последняя была необходима Гризельде: едва ли существовали законные «светлые» способы совершить то, что планировала сделать она.       Вход в эту секцию преграждала двустворчатая железная дверь. Невидимая, но лишь до тех пор, пока волшебник не докажет, что он — Лестрейндж.       Девушка выдохнула и, приложив ладонь к небольшому углублению в стене, надавила. Ощутив сильное покалывание в кончиках пальцев, которое через секунду превратилось в нестерпимую боль, Гризельда одернула руку и увидела, как от пальцев до выемки в стене тянутся едва заметные алые линии. Чертыхнувшись про себя, она несколько раз махнула рукой, чтобы унять неприятные ощущения. Механизм скрипнул, и, засветившись красным, дверь сначала проявилась в стене, а затем с гулом отворилась.       Помещение встретило оглушающей тишиной и непроглядной темнотой: Гризельда в очередной раз подумала, что мания волшебников делать запретные секции и прочие тайные комнаты мрачными и пугающими иногда доходила до абсурда. Девушка зажгла лежащую у входа керосиновую лампу и, шире отворив скрипучую дверь, протиснулась внутрь. Каждый ее шаг отражался от каменного пола гулким зловещим эхо.       Гризельда прежде не бывала в этой части библиотеки и понятия не имела, чего ожидать. Посветив по сторонам, девушка смогла рассмотреть лишь очертания тесно жмущихся друг к другу шкафов. Она наугад сунулась к одному из них и, изучив несколько корешков, с удивлением обнаружила, что все они посвящены магии джиннов. В соседнем шкафу она увидела многочисленные гримуары по некромантии, магии крови и магическим мутациям. Осторожно вытащив одну из книг — в изящном ярко-красном переплете, очень тяжелую — Гризельда пролистала несколько страниц и ужаснулась: не жалея красок, автор описывал как с помощью специальных зелий, ритуальных рун и темной магии превратить «магловских выродков» в послушных рабов, а внутренности одних магических существ срастить с телами других. Рисунки детально и очень графично демонстрировали стадии превращения живых существ в отвратительных мутантов. Лестрейндж покачала головой и, засунув книгу обратно на полку, двинулась вглубь библиотеки.       Целые ряды ломились от книг по телепортации и открытию врат в другие миры. Огромная секция с тысячами фолиантов и свитков была посвящена разнообразным манипуляциям: тьмой, временем, звуком, душой, сновидениями и даже вероятностью. Лестрейндж пришлось бы прожить несколько жизней, чтобы прочитать даже половину из них, не говоря уже о том, чтобы научиться колдовать. Однако пару книг — о создании големов и горгулий — она все же взяла с собой, чтобы потом внимательно почитать в спальне: выглядели они наименее опасными из всех, а заклинания и формулы внутри не были особенно сложными. В будущем ей такой магический помощник очень бы пригодился.       Её также заинтересовали труды по «магии иллюзий», но фолиант оказался обманом: стоило прикоснуться к корешку книги, как из книжного шкафа исчезла вся полка. Лестрейндж потом случайно нашла ее в другой части секции — прямо на полу, — но опять не смогла дотронуться до книг — полка исчезла прямо у нее на глазах и появилась в отдалении. Девушка махнула рукой и пошла в другую сторону: меньше всего ей хотелось играть в прятки с артефактом, который зачаровали тёмные волшебники. Зная скверное чувство юмора своей семьи, она боялась по итогу оказаться загнанной в ловушку.       Несколько раз Лестрейндж проходила мимо отделов, таинственно названных «Магия кровавого затмения» и «Колдовство погибающей луны». Открыв парочку таких книг, она вместо текста обнаружила лишь нацарапанные на кожаном пергаменте каракули, сильно напоминающие следы птиц на снегу.       Однако самой пугающей для Лестрейндж в тот день оказалась секция, закрытая на массивную, узорчатую решетку. В самом её центре светился кроваво-красным светом крупный крест. Бегло осмотрев фолианты за прочно закрытой решеткой, Гризельда обнаружила, что все они были посвящены гоэтии — вызову и подчинению демонов. Когда девушка подошла достаточно близко, чтобы свет лампы охватил полки, она внезапно услышала у себя в голове сонм голосов, настойчиво шепчущих как можно скорее приложить к кресту волшебную палочку и выпустить несчастных узников из проклятой лестрейнджской темницы.       Осознав, что в ее мозг настойчиво стучится кто-то чужой, Гризельда тут же отскочила от решетки. К счастью, высокая врожденная способность к окклюменции и многочисленные занятия с профессором Снейпом преградили существам путь к ее сознанию. Спина покрылась гусиной кожей, а кончики пальцев закололо. Робкий огонек в лампе шелохнулся и, кажется, стал светить тусклее. Девушка выдохнула и поспешила прочь из библиотеки. Она не горела желанием оставаться в подступающей со всех сторон темноте в полном одиночестве.       По крайней мере пока она все как следует не обдумает.       В течение недели Гризельда возвращалась в Библиотеку еще три раза. Необъяснимым образом ее туда тянуло.       Довольно быстро ей удалось найти то, ради чего она изначально пришла в легендарное книгохранилище — способы увеличения магических сил. Впрочем, использовать их она не стала бы даже в крайнем случае — все они были связаны с массовыми убийствами, природными катаклизмами или подчинениями демонических тварей (а чаще всего — одновременно). Был еще вариант «загадать желание джинну», но он тоже быстро отпал: кроме того, что сосуд с существом нужно было еще найти, никто не мог гарантировать, что хитрый дух не извернет ее желание таким образом, что Лестрейндж сама превратится в джинна или что-то похуже.       Каждую свободную минуту она проводила в запретной секции, и чем дольше она там оставалась, чем глубже располагались шкафы с фолиантами, которые она изучала, тем сильнее внутреннее чутье Зельды Лестрейндж ей говорило: «Ты не хочешь знать, как далеко волшебники заходили в изучении магии».       Почти все чистокровные семьи Британии могли похвастаться коллекцией тёмномагических артефактов и книг. После падения Тёмного Лорда в поместьях многих из них проходили обыски. Тем, кому не хватило хитрости и способностей запутать следы, получали штрафы, а «запрещёнку» конфисковали в пользу Министерства, а позже уничтожали.       Лестрейнджам хитрости было не занимать.       Если бы в Министерстве Магии узнали, что семья хранит в своей знаменитой библиотеке… Они с дедулей вряд ли бы отделались штрафом. Им бы не светил даже Азкабан.       Костру, в котором бы их сожгли, позавидовали бы даже маглы.       В один из вечеров, вернувшись из библиотеки, где она прочитала про отвратительный ритуал воскрешения из кости, плоти и крови, подавленная Гризельда даже не старалась делать вид, что слушает дедулю Лестрейнджа. Все её мысли были об одном — если бы знания семьи попали в неправильные руки, миру бы пришел бесславный конец.       — Гризельда, — Лисандр обеспокоенно пощелкал пальцами перед лицом внучки, — ты здорова?       — А? — она изумленно уставилась на дедулю, все еще не до конца вынырнув из своих мыслей. — Здорова? Конечно, я в полном порядке!       — Неужели? — мужчина скептически выгнул бровь. — Я только что предложил тебе обручиться с сыном Мэйнарда Трэверса и ты не только не закатила на это глаза, но и сказала «почему бы и нет»!       Гризельда медленно моргнула. Вот это ее затянуло в пучину размышлений.       — Простите, мистер Лестрейндж, я задумалась о рецепте умострильного зелья и все прослушала.       Дедуля Лестрейндж несколько секунд смотрел на внучку с подозрением, но затем пожал плечами и отстранился, с удобством привалившись спиной к креслу.       — Старина Северус на тебя плохо влияет. Спелись, как два авгурея.       Внезапно карие глаза мужчины заговорщицки заблестели.       — Так может вас со Снейпом и свести? — он хлопнул в ладони. — Сама подумай, Гризельда, наш дорогой профессор потомок знатной семьи, известный мастер-зельевар, да и вообще мужчина в самом расцвете сил… Устроим…       — Хватит! — от негодования девушка вскочила на ноги. Сжав руки в кулаки, она немигающим взглядом исподлобья уставилась на дедулю Лестрейнджа. Температура в столовой уменьшилась на несколько градусов.       Будь на месте Лисандра любой студент школы, он бы немедленно пал жертвой сглаза или проклятия. За годы учебы Зельда в них изрядно поднаторела. Чаще всего ей для этого не нужны были ни волшебная палочка, ни инкантация — кипящая в жилах ярость заставляла магию работать лучше любого артефакта. Несчетное количество раз мадам Помфри вылечивала проклятых Лестрейндж студентов от сглазов разной степени серьезности: от раздувания головы и разжижения мозгов до кровавой слизи из глаз и изощренной сыпи в виде крокодильей кожи.       Гризельду Лестрейндж не просто так боялись и ненавидели.       Но Лисандр Лестрейндж и сам был тёмным волшебником и таких, как Гризельда, он щёлкал, как орехи.       Встретившись с кислым взглядом двоюродной внучки, мужчина хмыкнул и, закинув назад голову, раскатисто расхохотался.       — Напугала нарла голой задницей, — вытирая слезу, осипшим голосом заметил мужчина. Он по-профессорски поднял указательный палец. — Что касается умострильного зелья, главное как следует растолочь скарабеев, иначе оно сведет с ума и даже в «Мунго» не помогут.       Зельда сложила руки на груди.       — Поразительная осведомленность для человека, который презирает зельеварение.       Лисандр насмешливо хмыкнул.       — У меня был исключительный напарник на уроках.       Улыбка мужчины померкла и он, задумавшись, сокрушенно покачал головой. Когда он поднял голову на Гризельду, в глазах заплясали опасные чертики.       — Пинки сказал, ты последние дни пропадаешь в библиотеке, — от его слов сердце Зельды сделало кульбит. — Ищешь что-то?       — Ничего определенного, — отмахнулась девушка. — Профессор сказал, мы будем изучать долголетние эликсиры, и я решила поискать дополнительную информацию.       Лисандр плеснул себе огневиски из бутылки и, отсалютовав им внучке, выпил.       — Правильно, кхе-кхе, — поморщился он, — изучай, пока есть возможность. Как замуж выйдешь, будет не до того.       Зельда красноречиво закатила глаза и молча встала из-за стола. Когда она подошла к двери, чтобы выйти из столовой, тихий голос Лестрейнджа заставил ее повернуться:       — Гризельда, — сказал мужчина. На губах застыла легкая улыбка. — Если нужно, я всегда помогу.       На пятый день Гризельда заблудилась. Повернув назад, она не смогла найти нужной дороги и уперлась в стенку. Пришлось вновь положиться на чутье и идти, куда ведут ноги: чем глубже в запретную секцию она заходила, тем запутаннее были повороты. За одним из них уже знатно взволнованная девушка обнаружила то, чего ожидала меньше всего — не плотно запертую дверь.       Посудив, что хуже в ее положении уже быть не может, Лестрейндж зажгла «Люмос Максима» и, раскрыв дверь пошире, прошмыгнула внутрь.       Помещение с другой стороны напоминало изящную танцевальную залу — высокий потолок, огромные витражные окна, блестящий паркетный пол. Единственное отличие — вместо рояля в центре зала стоял массивный письменный стол. Он был завален пожелтевшими от времени пергаментами и сломанными перьями. На блюдце у самого края стояла кружка: выпитый наполовину кофе высох, облепив дно замысловатым узором. Профессор Трелони точно нашла бы в линиях предвестие скорой смерти.       Зельда зажгла свечи на стенах, и помещение залил теплый желтый свет. Неужели тут кто-то и правда работал? Так глубоко внутри библиотеки? С другой стороны, не тащить же тяжелые фолианты обратно в общий зал… Но ведь она нашла этот рабочий кабинет совершенно случайно…       Девушка изучила шкафы у стен, но все они были запечатаны магически и не отвечали ни на одно из известных Лестрейндж заклинаний. Полки в столе были закрыты, и Зельда не нашла нигде и намека на ключ. В одной из стен она обнаружила дверь в небольшую комнатку, которая скорее всего использовалась, как зал для ритуалов. По крайней мере на это намекал начерченный в центре круг со свечами по краям. Зельда очень надеялась, что начертившего его волшебника постигла неудача и он не впустил в мир ничего разрушающего и смертоносного.       Когда Гризельда уходила из залы, ее взгляд привлек сундук под окном. Она подхватила его двумя руками, чтобы отнести в первую комнату и как следует рассмотреть.       Небольшой, сделанный из какого-то светлого металла, сундук опасно поблескивал в свете свечей. По всей поверхности были выбиты замысловатые переплетения рун. Девушка попыталась поднять крышку, но как бы сильно она не тянула, открыть не получалось. Когда она наколдовала «Алохомору», сундук засветился и на верхушке крышки в маленькой квадратной рамке начал проявляться текст, написанный изящным почерком:       «Я заставлял людей ошибаться, я побеждал сильных мира и оставлял мудрецов смиренными. Некоторые не одолеют меня, как бы сильно ни старались. В сражении со мной не поможет ни меч, ни волшебная палочка. Чтобы узнать мое имя, нужно мыслить нестандартно.       Кто я?»       — Хм, — Гризельда отстранилась. Она села перед сундуком на колени и задумчиво почесала правую бровь. — Интересно.       В отличие от студентов Рейвенкло, она никогда не была сильна в таких логических играх. Иносказаниям и метафорам Лестрейндж предпочитала прямой и честный вопрос. Но если она хочет узнать, что скрывает в себе таинственный сундук, придется принять правила игры и ответить на вопрос.       — Время? — попробовала она сказать первое, что пришло в голову. Сказанный вслух ответ ничего не дал. Зельда приложила волшебную палочку к сундуку и, изобразив знак «отпирающего» заклинания, повторила ответ:       — Ты — Время.       Сундук засветился. Обрадованная Гризельда потянулась к его крышке, когда кто-то со всей силы влепил ей оплеуху. Подскочив, девушка одной рукой схватилась за щеку, а второй — с трясущейся палочкой — направила на невидимого врага справа от себя. Рядом не было никого.       Она бросила быстрый взгляд на сундук и остолбенела:       «Я же сказал — нужно мыслить нестандартно».       — Мерлин, Мордред и Моргана, — ругнулась девушка. Щека горела. — Да ты у нас шутник, я смотрю.       Странным образом осознание того, что за неправильный ответ ее будет ждать наказание, лишь подзадоривало.       — Ты — Смерть.       Еще одна магическая оплеуха. На сей раз по левой щеке. Зельда раздраженно сжала губы.       «Какая несусветная глупость», — ответил ей сундук.       Лестрейндж перепробовала еще несколько вариантов, каждый из которых заканчивался пощечиной и фразой, полной презрительной насмешки.       Ее настроение портилось. Посмотрела бы она, как бы заговорил этот умник, если бы встретился с Лестрейндж лицом к лицу. Щупальца, которые выросли бы на его голове после ее сглаза, было бы видно с другого конца света.       — Ненавижу загадки, — тихим голосом проронила девушка, и тут же ударила себя по лбу ладонью.       Все кусочки мозаики встали на место.       Она крепче схватилась за волшебную палочку и, направив ее на сундук, уверенно произнесла:       — Ты — Загадка.       Сундук в ответ не засветился — это был однозначный прогресс. Текст на крышке замерцал и сменился:       «Не каждому я позволяю себя узнать. Используй знания с умом».       Что-то крякнуло, и сундук открылся.       Зельда приблизилась и аккуратно заглянула внутрь. Она ожидала от артефакта подвоха, ловушки или очередной загадки, но внутри были лишь небрежно лежащие блокноты и пергаменты. Девушка бросила на сундук простейшее сканирующее заклинание, но оно ничего не выявило.       Сундук был увеличен с помощью чар расширения пространства. Десяток кожаных блокнотов и несколько скрученных в трубочку пергаментов — вот и весь её улов. Гризельда достала один из блокнотов и увидела, что кожаная обложка была закрыта на потертый ремешок. Расстегнув зажим и открыв блокнот, на форзаце она увидела надпись: «Собственность Т.М.Р.». Задумавшись, но так и не вспомнив никого с такими инициалами, девушка пожала плечами и принялась перелистывать страницы.       Уже через минуту Лестрейндж поняла, что сидит с открытым ртом. Она взяла в руки второй блокнот, и от его содержимого ее сердце забилось втрое быстрее.       Какая-то гребаная магия.       Кем бы ни был этот «Т.М.Р.», он оставил после себя удивительную коллекцию. Все страницы блокнотов были заполнены многочисленными записями, магическими формулами и набросками рисунков. Почерк был тем же, что и в «загадке» — изящные, витиеватые буквы с легким нажимом танцевали на страницах, оставляя по сторонам место для заметок и рисунков.       Магические существа, движения палочкой для создания заклинаний, ингредиенты для зелий, артефакты, произведения искусства, элементы интерьера и даже вполне узнаваемые пейзажи, вроде Хогвартса или мавзолея Тадж-Махала — все это волшебник рисовал с маниакальной внимательностью к деталям. Иногда рядом с зарисовками присутствовали пометки, остроумные комментарии и вопросы, будто заданные самому себе. Кое-где вместо рисунков, автор прикладывал к странице высушенный цветок, драконью чешую, кусочек карты или даже колдографию. Случалось и противоположное — на протяжении десятков страниц волшебник забывал иллюстрировать то, что видел и вместо этого предавался долгим философским размышлениям о магии, своих путешествиях, встреченных по дороге людях и прочитанных книгах. Светлая магия, темная, луизианская или полинезийская — маг писал обо всем, с чем сталкивался, с восторженным упоением и искренней любовью.       Сдержанный юмор, красочные описания, незаурядный ум и широкий кругозор — Гризельда очень быстро поняла, что не может оторваться от чтения. Каждая строчка, каждая страница была для нее откровением — никогда прежде она не читала ничего настолько полезного и интересного одновременно. Если бы «Т.М.Р.» выпустил хотя бы кусочек из своих заметок, он бы вмиг обрел славу, о которой Гилдерой Локхарт не смел бы и мечтать. Любой мог найти в его словах что-то для себя: и заметки о зельях и зельеварении, и разработанные «Т.М.Р.» заклинания с подробными инструкциями, и улучшения для уже существующих заклинаний, и удивительные истории о забавных и опасных приключениях, и встречи с известными волшебниками и волшебницами, и поражающие своей чудовищностью и красотой ритуалы. «Т.М.Р.» открывал магический мир, и давал Зельде Лестрейндж возможность насладиться этими минутами вместе с ним.       Закончив с чтением первого из блокнотов, Гризельда ощутила, что сильно проголодалась. Она бросила взгляд на часы, и обомлела: было давно за полночь, а это значило, что она провела в библиотеке больше двенадцати часов. Домашний эльф Пинки обязательно наябедничает дедуле Лестрейнджу.       Взяв с собой один из блокнотов, девушка отправилась в спальню. Однако как бы она ни старалась, уснуть не получалось — все ее мысли возвращались к таинственному волшебнику.       Как было бы здорово узнать его имя. Как было бы здорово узнать его самого. Как было бы здорово стать такой же, как «Т.М.Р.».       У Гризельды Лестрейндж не было сомнений, что он был великим волшебником. И ещё более великим человеком. Одиноким, да. Но великим.       Впервые она попробовала наколдовать заклинание из записей «Т.М.Р.» через неделю после того, как нашла его сундук. Чары «Щит возмездия», как назвал их автор, позволяли вызвать магический щит, который не только рассеивал попавшие в него заклинания, но усиливал их в несколько раз и отправлял обратно в заклинателя. Простому «Протего» Зельда научилась еще на втором курсе: когда дорогие однокурсники способны проклясть тебя смеха ради, всегда нужно быть наготове. Новое заклинание «Т.М.Р.» было хорошей альтернативой щитовых чар, и главное — неожиданной. Гризельда с радостью взглянет на гриффиндорцев, когда усиленный в три раза «Фурункулюс» полетит кому-нибудь из них в лицо. Наколдовать чары с первого раза у девушки не получилось, как собственно и с пятого, и десятого: формула и движение палочкой были сложными и требовали концентрации и большей по сравнению с «протего» осознанности. Через полтора часа тренировок у девушки вышло наколдовать щит, и, довольная, она решила испытать его в первый же день, когда вернется в школу. Ходить далеко не нужно было: обязательно какой-нибудь умник с младших курсов решит, что проклясть мерзкую слизеринскую змею — дело чести.       Еще два заклинания Лестрейндж выучила за несколько дней — одно из них позволяло призвать целую кучу плотоядных летучих мышей (к счастью они слушались заклинателя и уничтожить их можно было обыкновенным «эванеско»), а второе — весьма коварное — вызывало появление из волшебной палочки оппонента магических жуков-древоточцев, которые тут же начинали пожирать корпус артефакта. Его Гризельда собиралась использовать только в крайнем случае и ни в коем случае не против студентов. После такой магии простой чисткой трофеев она не обойдется, придется возмещать студентам испорченные палочки. Зато заклинание будет весьма полезно, когда нелегкая занесет ее в Лютный — пока жуки отвлекают волшебников, можно незаметно сбежать, избежав стычки.       Как будущего мастера зельеварения, больше всего Лестрейндж интересовала эта область магии. В одном из блокнотов она нашла сразу с десяток неизвестных ей зелий, и некоторые из них она тут же попробовала сварить. С зельем трансформации в летающий черный туман её ждало полнейшее фиаско — рецепт был настолько сложен, что некоторые из ингредиентов Зельда не то, что не имела под рукой, даже не знала об их существовании. Следовало осторожно обсудить их с профессором Снейпом, когда начнется учёба. Кроме того, что он был первоклассным зельеваром, он никогда не задавал лишних вопросов.       В эффекте сваренного ею зелья «изменения восприятия» Лестрейндж не была уверена до конца: по записям «Т.М.Р.» оно должно было убедить выпившего, что он добился желаемого, хотя на самом деле даже не брался за выполнение своих планов. После того, как девушка его сварила и выпила, она так и не поняла, не была ли идея зелья просто игрой ее измененного восприятия или оно и правда действовало. Чтобы удостовериться в действии, она собиралась как-нибудь испытать его на дедуле Лестрейндже. Если он позабудет про свои матримониальные замашки, она лично воздвигнет «Т.М.Р.» памятник.       Последним из зелий, что она захотела испытать, было «зелье понимания». Согласно описанию волшебника, оно позволяло выпившему его волшебнику понимать все письменные языки, однако делало его глухонемым на все время действия. Рецепт был сложным, но при должном усердии его можно было приготовить без побочных эффектов. Потратив на приготовление два дня, Лестрейндж отправилась в библиотеку, чтобы отыскать обнаруженную раньше секцию книг о «магии кровавого затмения». Когда она нашла нужный отдел и взяла в руки одну из книг, то с волнением обнаружила, что «птичьи следы» в ней начали на глазах превращаться в слова и предложения на английском. Однако Гризельда не могла понять смысла написанного — будто все буквы были перепутаны, слова просто ничего не значили. Посчитав, что она что-то напутала с количеством помешиванией из-за чего зелье было неправильно сварено, девушка положила книгу на место. Она попробует снова, просто в другой раз.       За две недели с момента обнаружения сундука, Гризельда дважды прочитала все блокноты «Т.М.Р.». Однако ответа на вопрос, кто он такой, так и не получила. Оставался лишь один способ узнать, кем был этот таинственный волшебник. В конце концов, она нашла коллекцию его блокнотов в библиотеке Лестрейнджей. Если кто-то и знал, как в нее попал сундук, то это был Лисандр Лестрейндж.       Зельда нашла мужчину сидящим у камина в зале. Зачарованно уставившись в огонь, дедуля Лестрейндж крутил в руках волшебную палочку. Верный Зевс сидел рядом с хозяином, понуро положив тому голову на колено.       — Мистер Лестрейндж? — собственный голос показался Зельде тихим и каким-то бесплотным.       Мужчина встрепенулся, собака подняла голову и, лениво гавкнув, осмотрелась по сторонам. Гризельда подошла к камину и неуверенно села на пуфик перед креслом деда.       — Белла? — вглядываясь в лицо девушки, неверяще воскликнул он. — Белла!       — Зельда, сэр, — исправила его внучка. Чувствуя себя неловко, она положила руку ему на ладонь. Зевс с интересом следил за развитием событий. — Я Зельда, сэр, не Белла.       Лестрейндж скривился и сокрушенно покачал головой.       — Конечно, Зельда, конечно, это ты, — он вытащил руку из-под ладони Зельды и растерянно почесал ею собаку за ухом. — Смотри-ка, кажись, и я старею. Что случилось?       Девушка неловко заерзала на месте.       — Я хотела спросить, сэр…       — Ну так спрашивай, раз хотела, — он нетерпеливо махнул рукой.       Гризельда внутренне собралась.       — Сэр, вам знакомы инициалы «Т.М.Р»?       Зельда не единожды крутила в голове эту сцену перед камином. Как простой вопрос зажег в глазах Лисандра Лестрейнджа смертоносный огонь. Как мужчина подскочил на месте, напугав и девушку и задремавшую было у его ног собаку. Как молниеносным движением он вытащил волшебную палочку и направил её внучке в грудь. Как в уголках его пронизанных морщинами карих глаз проступили слезы.       — Откуда ты… — сквозь зубы проговорил он.       Зевс заскулил, пятясь к выходу. Девушка судорожно выдохнула. Магия вокруг них клубилась и бушевала.       — Сэр… — она медленно подняла руку и легким толчком отвела в сторону волшебную палочку деда. — Я… нашла в библиотеке несколько блокнотов под авторством «Т.М.Р.», только и всего.       — Только и всего, — с издевкой передразнил ее Лестрейндж. — Какое тебе до него дело, девчонка? Тебя это не касается.       Зельда нахмурилась. Давно дедуля не говорил с ней с таким пренебрежением.       — Записи, которые я нашла… — подбирая слова, начала девушка. — Они мне понравились, и я захотела узнать побольше о волшебнике, который их сделал…       Лисандр хмыкнул.       — Понравились, значит? — спросил он. По тону было сложно понять, чего в нём было больше — злого сарказма или грустного веселья.       Зельда кивнула — не было смысла отрицать очевидное.       — Как ты вообще их нашла? — усевшись обратно в кресло, осведомился Лестрейндж.       Смертоносный огонь в глазах сменился любопытством.       И Зельда рассказала — абсолютно все. С момента, как она решила поучаствовать в Турнире Трех волшебников и отправилась в Библиотеку, до подробного рассказа, как она разгадала тайну магического сундука. Лестрейндж слушал внимательно и не перебивал.       — Ответ был простой — «загадка», — закончила свой рассказ Гризельда. Услышав последнее слово, мистер Лестрейндж залился таким громоподобным хохотом, что к ним трансгрессировал домашний эльф Кнут, чтобы проверить, в порядке ли хозяин.       — Загадка? — сквозь слезы переспросил Лисандр. Зельда неуверенно кивнула. — Ай да чертов сукин сын, ай да Риддл!       — Сэр? — непонимающе спросила Гризельда.       Лестрейндж хохотнул еще раз, а затем поднялся на ноги и подошел к одному из шкафов у стены, где принялся что-то искать.       — Раз уж он позволил тебе узнать секрет, то нет смысла скрывать все остальное.       Мужчина достал из шкафа огромную прямоугольную коробку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась альбомом с колдографиями. Пролистав несколько страниц, он остановился на той, где на верхушке было написано «Хогвартс, ноябрь 1944 года». Он указал на одну из фотокарточек, где были изображены четверо молодых парней в слизеринской форме. Трех из них Зельда прекрасно знала — Леонард Нотт и Абраксас Малфой были закадычными друзьями дедули, и до смерти Малфоя в позапрошлом году часто собирались в поместье Лестрейнджей. Четвертого человека на колдографии она видела впервые в жизни: очаровательный черноволосый юноша обнимал за плечи Лисандра и юного мистера Малфоя. Блеск его улыбки можно было сравнить лишь с тем, как сверкал значок старосты на его мантии. Более счастливых людей, чем запечатленная на фото четверка слизеринцев, ей прежде видеть не доводилось.       — Том Марволо Риддл, — с улыбкой, почти такой же счастливой, как в ноябре 1944 года, сказал Лисандр. — Мой однокурсник, друг и величайший волшебник на свете.       Дедуля Лестрейндж говорил почти час. Он вспоминал истории, которые, скорее всего, никогда и никому, кроме Зельды не рассказывал.       Как Том Марволо Риддл стал его другом, как он заменил ему сначала брата, а потом и родителей. Как он научил юного Лисандра ничего не бояться и следовать за своей мечтой. Как он помог Лестрейнджу раскрыть свой магический потенциал и добиться большего, чем судьба ему уготовила.       Дедуля Лестрейндж был готов пойти на все ради этого человека, он был готов убить ради него и умереть ради него. Молча слушавшая его Зельда знала — Лисандр действительно верил в то, что говорит. Прочитав записи «Т.М.Р.» она чувствовала, насколько тот был особенным — она и сама пошла бы за таким волшебником, лишь бы немного прикоснуться к дарованному магией чуду.       От осознания этого ее сердце сделало кульбит — если вокруг этого Тома Марволо Риддла было столько друзей и сторонников, почему же все его записи проникнуты одиночеством?       — Мистер Лестрейндж, — влезла с вопросом Зельда, когда Лисандр сделал паузу в рассказе, чтобы налить себе огневиски, — я только одного понять не могу… Мистер Риддл ведь очень талантлив, почему его имя не гремит на весь магический мир? Я прочитала все, что он написал… да он бы мог выпустить уже не один десяток учебников или даже открыть собственную школу… Но я никогда о нём не слышала.       Лестрейндж резко повернулся к внучке. Его лицо заметно побледнело, будто он едва сдерживал ярость. Или грусть. В сумерках комнаты, освещенной лишь огнем в камине, было сложно сказать наверняка.       — Какое-то время назад Том сменил фокус внимания, — загадочно сказал мужчина. Он подошел к внучке и дружелюбно потрепал ее по волосам.       — Зельда, при всей моей любви к другу, я хочу, чтобы ты держалась от всего, что связано с Томом Риддлом, как можно дальше. Он много экспериментировал — мы не можем быть уверены, что ты не навредишь себе.       — Но я…       — Если ты хочешь участвовать в Турнире, я сам займусь твоей подготовкой. Тебе не нужны заклинания или сомнительные зелья, чтобы победить.       Он положил руки девушке на плечи и криво улыбнулся:       — Ты — Лестрейндж, Гризельда, ты уже родилась победителем.       Так Лисандр Лестрейндж взялся за подготовку двоюродной внучки к Турниру Трех Волшебников. Каждый день по нескольку часов волшебник занимался с девушкой дуэлями, показывал ей продвинутые заклинания трансфигурации и призыва, обучал своим любимым боевым чарам и рассказывал теорию боя. Некоторые из дедушкиных заклинаний она узнавала, ведь об их использовании в своих блокнотах писал Том Марволо Риддл.       Вместе с дедушкой дело пошло веселее, Зельда чувствовала, как с каждым днём ее навыки становились все лучше и лучше, реакция быстрее, а невербальные заклинания все удачнее и удачнее. Дедуля Лестрейндж хоть и не говорил этого вслух, но очевидно гордился ученицей. Несколько раз он даже разоткровенничался и рассказал, как обучал боевым заклинаниям своих сыновей и будущую невестку — Беллатрикс Блэк. К сумасшедшей ведьме он питал особенную привязанность: собственных дочерей у него не было, его супруга Аталанта умерла в довольно молодом возрасте после неудачных родов, и всю свою любовь и заботу он отдал семье старшего сына. После того, как Тёмный Лорд пал, а Белла и сыновья оказались за решеткой Азкабана, мужчина на долгие годы закрылся в поместье, где вел аскетичный образ жизни, погружаясь в беспробудное пьянство и жалость к самому себе.       Лишь появление в его жизни двоюродной племянницы вернуло в поместье жизнь, а в Лисандра Лестрейнджа веру в то, что великая фамилия не затеряется на страницах истории.       Несмотря на то, что дедуля Лестрейндж помогал Гризельде готовиться к Турниру, она продолжала искать способ увеличить свои силы. Или хотя бы шансы. Она каждый вечер продолжала перечитывать блокноты Риддла, неизменно обнаруживая в них что-то новое и удивительное. В какой-то момент она поняла, что ей мало того, что она уже прочитала. «Т.М.Р.» стал важной частью ее жизни. В один из вечеров она решила прогуляться в библиотеку и заглянуть в заброшенный кабинет, вдруг она не заметила там еще пары сундуков с записями волшебника.       К несчастью, других сундуков не было. Зато в том, который она нашла изначально, девушка обнаружила несколько скрученных в трубочку пергаментов. Быстрый осмотр большинства из них показал, что пергаменты не содержали в себе ничего увлекательного — всего лишь пара реклам от какого-то магазина во Франции, манифест МАКУСА да рецепт зелья от простуды. Зельда бы не удивилась, если бы они попали в сундук по ошибке. Лишь последняя из трубочек оказалась хоть сколько-нибудь любопытной. Девушка развернула пергамент, и при виде знакомого почерка сердце забилось быстрее:       «Прочитал я на днях в «Магическом вестнике» опус Дамблдора, за который министерство решило выдать ему звание «Волшебник года».       Двенадцать способов применения крови дракона.       Мир рукоплещет гению, Гриффиндор заходится в экстазе от гордости, драконы трепещут.       Все, что я хочу на это сказать — ха-ха-ха. Неуважаемый мною профессор Дамблдор предложил использовать бесценную кровь магических ящеров для мытья духовки и выведения пятен от сырного соуса, а весь магический мир с охотой на это согласился?       Жалкое зрелище.       У драконов, естественно, мнения никто не спрашивал. Думаю, они бы нашли куда больше двенадцати способов применения крови никчемных полукровок.       Если уж и использовать что-то настолько ценное, как драконья кровь, то исследования должны приносить реальный результат. Работать на пользу и для процветания магии.       У меня никогда не было цели получить признание. Давно прошли времена, когда мне была интересна пустая слава. Несколько лет я собирал информацию по крупицам, путешествуя по самым отдаленным уголкам мира, и лишь в Перу смог найти ответы на все свои вопросы. Признаю, что мне помогли — местные волшебники издревле работают с кровью драконов и знают ей цену. Основываясь на рассказах местных коллег и собственных экспериментах я систематизировал знания, и готов предоставить двенадцать альтернативных способов применения крови дракона.       Для тех, кто не считает магию пустым звуком».       Ниже «Т.М.Р.» перечислил свои «альтернативные» способы:       «1. Пробуждение способностей к пророчествованию;       2. Смесь пяти видов крови для неуязвимости к огню;       3. Зелье для понимания магических языков;       4. Зелье для повышения фертильности;       5. Биологическое оружие — драконья оспа;       6. Зелье для уничтожения артефактов;       7. Ритуал для поднятия драконьей нежити;       8. Зелье для получения «голоса дракона»;       9. Смола для создания артефактов и големов;       10. Ритуал для увеличения магических сил;       11. Зелья для восстановления затуманенного сознания;       12. Ритуал для поиска «потерянных в истории» артефактов».       Каждый из способов был подробно — с формулами, ингредиентами и рисунками — расписан на отдельной части пергамента.       Гризельда присвистнула. Том Марволо Риддл не собирался ее разочаровывать. Увидав среди способов «увеличение магических сил», Лестрейндж осознала — в этот раз она не отступит. Раз уж удача сама лезет ей в руки.       Она пролистала до пункта «10» и несколько раз перечитала список ингредиентов и рецепт: пол пинты крови валлийского зеленого, пинта крови молодой венгерской хвостороги, и по две пинты крови шведского тупорылого и китайского огненного шара. Смешать в определенной последовательности и вылить смесь на испытуемого во время специального ритуала.       Что, и даже демона призывать не нужно? Блеск!       Под рецептом рукой Риддла было написано:       «Не получилось, никакого эффекта. Не работает? Возможно, хвосторога была недостаточно молода? Перепроверить лично, когда поставщик достанет ингредиенты».       Не было возможности узнать, получилось ли у волшебника перепроверить действие ритуала. Но Зельда уже все для себя решила. Как удобно, что дорогой клыкастый друг Арманд может за умеренную плату достать ей все, что только душа пожелает. Да, придется немного раскошелиться, но ведь в результате это только пойдёт ей на пользу…       Она достаточно сильно доверяла «Т.М.Р.», чтобы попробовать ритуал на себе. В конце концов, она не считала магию пустым звуком.       К счастью или к несчастью, Арманд добыл все ингредиенты в течение недели. Зельде пришлось распрощаться с четырехстами не совсем честно заработанными галлеонами и двумя превосходно сваренными «напитками живой смерти».       Взяв с собой колбы с кровью и парочку флаконов с «рябиновым отваром» на всякий случай, Гризельда Лестрейндж отправилась в Библиотеку. Она быстро добралась до ритуального зала, где когда-то впервые и нашла сундук с записями «Т.М.Р.». Для дедушки Лестрейнджа она придумала легенду, что отправилась за новой мантией в Косую Аллею.       Следуя рецепту, девушка смешала в специальном котле все ингредиенты и начертила на полу руны. С помощью описанного в пергаменте заклинания она зажгла магический огонь под котлом — благодаря ему жидкость не нагревалась, но все равно готовилась. Ровно через шесть минут стоящая в магическом кругу девушка подняла котел и, чуть отклонив голову назад и задержав дыхание, начала медленно выливать содержимое себе на лицо.       Ледяная и тягучая, как смола, драконья кровь текла по ее волосам, шее и плечам. Она попадала в глаза, в нос, в рот, в уши, но Зельда не посмела пошевелиться. На вкус кровь была горькой, как полынь, она жгла глаза и раздражала горло. Гризельда чувствовала, как капли стекают по её обнаженной спине и ногам, оставляя после себя невидимые ожоги. От холода у нее тряслись руки и зуб не попадал на зуб.       Когда кровь дотронулась до начерченных мелом рун, они ярко засветились и, словно призраки, воспарили над полом. Поднявшись на метр, они хороводом закружились вокруг девушки. С каждой секундой их скорость увеличивалась, а диаметр кольца, в которое они заключили Гризельду, уменьшался. Наконец, рунический танец закончился — символы сделали последний круг и, сжав девушку со всех сторон, влетели ей в грудь и солнечное сплетение. От неожиданного удара она выронила котел и упала на колени. В голове помутилось, и Гризельду стошнило.       Тишина в ритуальной зале давила на уши. Лестрейндж просидела в магическом кругу больше получаса, пока не почувствовала, что силы вернулись и она может подняться.       По дороге в спальню она не встретила ни одной живой души. Если бы кто-то увидел ее в таком виде — перемазанную кровью, трясущуюся и обессиленную — привычным печеньем с молоком на ночь она бы не отделалась: Кнут и Пинки трансгрессировали бы ее прямиком на пятый этаж больницы Святого Мунго.       Вернувшись в спальню, девушка быстро умылась и повалилась на кровать. Сложно было сказать, сработал ли ритуал — сейчас она чувствовала лишь опустошение и желание как следует выспаться. Она не была до конца уверена, что вообще сейчас способна даже на самый простой «люмос».       На мысли «не слишком ли далеко она зашла в своих экспериментах» Гризельда Лестрейндж уснула.       За завтраком с дедулей Лестрейнджем настроение Зельды было прекрасней некуда. Мужчина рассказывал о встрече с мистером Ноттом и их плане отправиться через пару недель на Чемпионат Мира по Квиддичу. Внезапно девушка почувствовала, что ей стало тяжело дышать. Каждый вдох был судорожнее предыдущего: будто ей на грудь положили тяжеленный булыжник.       — Гризельда, ты куда? — спросил Лисандр, когда внучка поднялась и неуверенно направилась в сторону выхода.       — Я что-то плохо… — попыталась сказать она, но вместо слов из ее рта вырвалось нечленораздельное рычание.       Девушка повалилась на пол и схватилась за горло. Было невыносимо больно, она закашлялась. На ладони упали несколько капель крови.       — Зельда! — Лисандр бросился к девушке, и последнее, что она увидела прежде, чем отключиться — обеспокоенные карие глаза своего единственного родственника. Кажется, он положил ее голову себе на колени и проводил пальцами по вискам.       Гризельде снился беспокойный сон, в котором она постоянно падала, затем поднималась и снова падала, пока, конец, за ее спиной не выросли огромные железные крылья и она не воспарила к облакам. Каждый взмах крыльев дарил ощущение невыразимого счастья. Она больше не чувствовала себя человеком.       Она была огромной огнедышащей машиной для убийств. Она была драконом.       Когда девушка пришла в себя, она обнаружила, что оказалась в собственной спальне. Лисандр Лестрейндж сидел на кресле недалеко от ее кровати. Сложив руки на груди, он не отрывал взгляда от лица внучки.       — Мистер Ле… — севшим голосом сказала Гризельда. Мужчина махнул рукой, и она замолчала.       — Зельда, что ты сделала?       Девушка вздохнула и кивком указала в сторону письменного стола — именно там она оставила пергамент с ритуалом. Лисандр подошел к столу. Несколько минут он читал текст ритуала, и то, что при этом мужчина не издал ни звука — с его рта не сорвалось ни одного ругательства или проклятия — пугало его внучку больше всего.       Закончив чтение, Лестрейндж отбросил пергамент в сторону. С раздражением, без намека на уважение к труду своего однокурсника, друга и величайшего волшебника.       — Я же сказал тебе не лезть! — прорычал он голосом голодной мантикоры.       — Я не думала… — попыталась защититься Зельда.       — А следовало! — мужчина приблизился к кровати внучки и обличительно ткнул в нее пальцем. — Ты могла погибнуть!       — Я доверяю «Т.М.Р»! Все его закли… — сквозь боль в горле воскликнула Гризельда.       — Доверяешь? — со смехом переспросил дедуля Лестрейндж. — О, сейчас ты узнаешь, моя дорогая, кому ты доверяешь!       Лисандр вытащил из кармана волшебную палочку и начертил в воздухе «Том Марволо Риддл». Затем взмахнул, заставив буквы поменяться местами, пока те не превратились в новое имя.       Зельду обдало жаром. Бордовые буквы висели перед лицом девушки, как смертный приговор.       «Лорд Волдеморт».       — Молись, чтобы ритуал не сработал, девчонка, — сквозь зубы проговорил Лестрейндж. Он сморщился, стирая движением руки имя «Того-кого-нельзя-называть». — В обратном случае, боюсь, тебе не понравятся последствия.       От угрозы в голосе дедушки Гризельда сжалась в кровати.       Возможно, смерть от кокатриса во время Турнира Трех Волшебников показалась бы ей милостью по сравнению с тем, на что она себя обрекла этим ритуалом.