Двенадцать альтернативных способов применения крови дракона

      Один поворот, второй, третий — и вот они в самых глубоких подворотнях сонной магической деревни. Здесь, на тёмной изнанке магического мира, о которой не знали — не хотели замечать — добропорядочные местные жители, существовали свои законы и свои порядки. Воздух тут был тяжёлым от разлитой в нём магии, и, кажется, даже солнце, смущённое, встревоженное, садилось раньше положенного, из-за чего узкие улочки большую часть суток утопали в зыбких сумерках.       Лестрейндж и Диггори подошли к небольшому двухэтажному домику с жестяной вывеской в виде выгнувшего худую спину кота. «Семь драных книзлов» считалось злачным местечком, и далеко не все — даже самые тёмные — волшебники находили в себе смелость зайти туда на стопку-другую фирменного кровавого огневиски. После того, как предыдущий владелец — старый Сол Харлоу — скончался от жуткого проклятья, бар приобрел Салим Шафик. Об этом чистокровном волшебнике не было известно ровным счетом ничего, и многие довольно справедливо считали его то ли вампиром, то ли джинном.       Зельда впервые оказалась в баре чуть больше полугода назад по приглашению Валериана Горбина. Именно с того момента девушка вступила в настоящую игру: её многочисленные взаимодействия с Армандом до этого были просто милыми детскими шалостями по сравнению с тем, что и для кого она варила после той судьбоносной встречи. За полгода кропотливой работы Гризельда смогла занять довольно высокое место в темномагической криминальной иерархии Британии. Это было непросто даже при наличии открывающей все двери фамилии Лестрейндж и немалого таланта девушки к зельеварению и темным проклятиям. Однако, когда Зельде было нужно, она становилась ужасно очаровательной особой, поэтому довольно быстро она обзавелась двумя влиятельными покровителями — мистером Горбином и самим хозяином «Драных книзлов», мистером Шафиком.       Для первого она была ценна, в первую очередь, как личный зельевар его супруги, а со временем он и вовсе стал относиться к Зельде чуть ли не как к любимой племяннице. Летом её даже пригласили на закрытое празднование юбилея миссис Горбин, где женщина в благодарность за работу подарила девушке пару потрясающих серег с изумрудами. По признанию Цирцеи, они заставляли всех окружающих без памяти влюбляться в надевшую их волшебницу. Как только Лестрейндж оказалась дома после праздника, она тут же спрятала подарок поглубже в шкатулку. Такие артефакты были очень опасны. По заверению Арманда, серьги стоили как минимум две-три тысячи галлеонов. Пару дней спустя они с дедулей наведались в сокровищницу Лестрейнджей в Гринготтс и оставили украшение там. Возможно, очень скоро ей придется вернуться в семейный сейф, чтобы забрать серьги и потом их продать: деньги на ингредиенты для ритуала Риддла сами себя не найдут.       Как оказалось, быть героем — бесплатная работа.       С Салимом Шафиком — её вторым покровителем — дело обстояло намного сложнее. Кроме того, что волшебник ценил её как ресурс — она получала от него очень много заказов — он наглым образом пользовался тем, что она была похожа на Беллатрикс Лестрейндж. Молодую, красивую и опасную Беллатрикс, а не то существо, в которое она превратилась за четырнадцать лет в Азкабане. В школьные годы и после Хогвартса Шафик был безответно влюблен в бывшую мисс Блэк. Несмотря на то, что Шафики были такой же благородной и богатой семьей, как и Лестрейнджи, тётушка Белла предпочла горячего и темпераментного Родольфуса болезненно-бледному и молчаливому Салиму. Но даже это не убило любовь и страсть волшебника к женщине. После того, как её арестовали и посадили в Азкабан, Шафик потратил немало денег и задействовал все свои связи, чтобы сделать её пребывание в тюрьме настолько благоприятным, насколько это было возможно. Однако, это мало помогло: дедуля Лестрейндж, навещающий семью раз в год, как-то сказал Зельде, что все трое Лестрейнджей окончательно свихнулись и единственное, что им теперь поможет не потерять до конца человеческий вид — милостивая авада. «Corvus oculum corvi non eruit» — говорит девиз их семьи, но от злокачественной опухоли принято избавляться даже у волшебников.       Стоит ли говорить, что при первой встрече Гризельды Лестрейндж и Салима Шафика волшебник был поражен настолько, что почти два месяца закидывал юную девушку пылкими письмами и горячими признаниями. В какой-то момент она так устала от его нелепых ухаживаний — между ними было минимум двадцать лет разницы и он не был ей даже капельку симпатичен (в этом она тоже была похожа на свою тётушку), — что предложила волшебнику сварить оборотное зелье и дать в подарок прядь своих волос. С тех пор она предпочитала не думать о том, зачем Салим Шафик заказывает у неё это зелье минимум раз в месяц. Зато благодаря ему у нее в карманах всегда были блестящие галлеоны, а в приятелях — самые отвязные преступнички магического мира Британии.       По всей видимости, дедуля Лестрейндж где-то сильно просчитался с её воспитанием.       — Если что-то пойдет не по плану — сразу убегай, — спускаясь вниз по небольшой лестнице, ведущей ко входу в бар, сказала Гризельда своему хаффлпаффскому напарнику.       Седрик хмыкнул ей в затылок.       — Я не из тех, кто убегает, Лестрейндж.       Девушка повернула голову и раздраженно на него посмотрела.       — Я для чего тебя спасала, Диггори? Если ты тут позорно сдохнешь, подниму тебя нежитью и скажу драконам, что так и было!       — Не ворчи, Гризли, все будет хорошо, — он положил руку ей на спину и чуть погладил. Даже сквозь толстую ткань пальто прикосновение вызвало колкие мурашки.       Девушка несколько раз вдохнула и выдохнула, прогоняя тревогу и наваждение, а затем, выпрямившись, со всей силы врезала ногой по входной двери. Та с шумом отлетела, распахнувшись. Диггори позади цокнул языком, но все же промолчал.       Когда они оказались внутри, на них направились десятки пар глаз волшебников и прочих подозрительных личностей. Лестрейндж горделиво подняла голову и, криво ухмыльнувшись, уверенной походкой двинулась к барной стойке. Для послеобеденного часа в баре было многолюдно, но в этом не было ничего удивительного: здесь мало кто смотрел на время и если приходил, то часто задерживался даже не на часы — на дни и недели. У бара было собственное — пагубное, опасное, пронизанное въевшимся в воздух запахом пота и крепкой кислой браги, — но все же очарование. Сидя в одиночестве в своей лаборатории, Гризельда порой ловила себя на мысли, что скучает и по бару, и по его колоритным обитателям.       — Глазные яблоки сквиба под сыром? Ты за кого нас принимаешь, дохляк, мы приличное заведение! Подаем только маринованные и по предзаказу!       — Слышал, шо маглы придумали? Летают на небо на артефакте, который называют «звездолёт»! Да не брешу я, мамой твоей клянусь!       — Селезёнка запойного упыря для вашего бодроперцового зелья… Всего пять сиклей за килограмм…       Громкие разговоры и тёмные делишки в баре не утихли и после появления двух молодых волшебников. Пока Зельда и Седрик шли к бару, им досталось немало внимания от волшебников-завсегдатаев. Кто-то приветственно, — но и паскудно — ощерил зубы в улыбке; кто-то низко и подобострастно поклонился — чай перед ними была сама Лестрейндж; пара грозного вида колдунов бросили в сторону её спутника не предвещающие ничего хорошего взгляды-кинжалы, а один волшебник и вовсе упал к ногам Гризельды и, ухватив её за край пальто, начал заливать его слезами и выть, как побитая шишуга.       — Пошел вон, — девушка отпихнула его ногой, и он полетел в сторону двух танцующих — или скорее дрыгающихся — под навязчивое пиликанье расстроенных скрипочек ведьм. Они заливисто захохотали и, подняв юбки, набросились на волшебника. Они кусали его за пальцы и нос, но он визжал так, будто они добрались, как минимум, до печени. Вероятность того, что он покинет бар с полным комплектом конечностей была не очень высокой.       До барной стойки оставалось всего пару шагов. Вусмерть пьяный волшебник с розовато-фиолетовой физиономией и мутными слезящимися глазками не удержал в руках стакан с элем и вылил содержимое на стойку перед собой. Громко икнув, он принялся слизывать языком ценные капли прямо со стола. Безэмоционально наблюдающий за ним бармен как ни в чем не бывало начищал тяпкой стаканы.       — Зи-и-и-и-и-и! — раздался знакомый хриплый голос.       Лестрейндж повернула голову и увидела, как из-за дальнего стола поднялась тройка молодых людей: два парня и девушка. Все трое, как один, развели руки в приветственном жесте.       О Мордред, только абердинской тройки тут не хватало. Сейчас как начнут болтать, сто лет от них не отделаешься! Эти молодые оборотни без стаи и клана доставляли Министерству массу хлопот своими дерзкими грабежами и хулиганством. Во время полнолуния они становились дикими, неконтролируемыми, очень сильными существами, но в остальное время, — по мнению Лестрейндж, конечно же, — оставались довольно приятными ребятами. Только очень уж болтливыми и навязчивыми.       Гризельда кисло улыбнулась.       — Зи, детка, ты прикинь, какие до нас дошли слухи: люди болтали, мол, нашу любимую акулку сожрали твари позубастее, — осклабился один из оборотней, друзья называли его Сиф. Он был самым молодым из тройки: высокий, рыжеволосый, с кровожадной улыбкой.       — Нужно ещё поискать такую тварь, которой я буду по зубам, Сиф, — дерзко ответила девушка, и оборотни весело засмеялись. Заливистым, собачьим лаем.       — Значит, сегодня пьем за крошку Зи! — задорно поднял вверх кулак еще один из оборотней, Гери. Он был огромной неповоротливой кучей мышц с грязно-серой кудлатой шерстью по всему телу. И это до превращения в волка. — Тут Шафиковы умельцы намутили новое пойло… Ты же выпьешь с нами?       Зельда покачала рукой.       — В другой раз, ребята, мне позарез нужен Салим, дело жизни и смерти.       Она повернулась к единственной в компании девушке-оборотню. Из абердинской тройки она хоть немного соображала и не подчинялась одним лишь инстинктам да сиюминутным желаниям. Когда-то Ангва Макмиллан была подающей надежды чистокровной волшебницей, выпускницей Рейвенкло и сотрудницей министерского «Сектора контроля за метлами», а потом девушка встретила двух безалаберных, диких и невероятно привлекательных оборотней, и с легкостью и без сожалений бросила прежнюю жизнь.       — Где он, Ангва?       Девушка в ответ фыркнула.       — Будто бы сама не знаешь, Лестрейндж, — она указала пальцем себе за спину. — Мнёт в постели очередную барышню. Позвать?       — Буду благодарна, — кивнула Зельда. Девушка в ответ подмигнула и легкой походкой подлетела к крутой лестнице. Она грациозно взобралась — вспорхнула — на второй этаж, словно это не стоило ей никаких усилий.       Гризельда улыбнулась. У всего были свои плюсы, даже у ликантропии.       — Так, так, так, а тут у нас что за симпатичный щеночек? — воскликнул Сиф, и девушка резко развернулась.       Оборотни обошли Диггори с двух сторон и, хватая парня за мантию, принялись по-собачьему принюхиваться. Седрик, однако, не подавал даже признаков страха и лишь переводил удивленный взгляд с парней на Лестрейндж и обратно.       Гризельда приблизилась к ребятам и, кашлянув, подняла бровь.       — Этот щеночек со мной, отвалите, — строго сказала она.       Сиф снова осклабился.       — Зи, детка, тебе жалко что ли? А я думал, мы друзья, — он оскорбленно приложил руку к груди. Затем повернулся к Диггори и приблизил к нему свое лицо, причем так близко, что их носы едва не соприкоснулись. Хаффлпаффец нахмурился и отстранился. — Какой хорошенький, ты только глянь, Гери!.. Редко сюда такие заглядывают…       Второй оборотень обошел Диггори и, почесав подбородок, принялся изучать его лицо и фигуру.       Зельда раздраженно закатила глаза. Что эти волчары недоделанные себе позволяют? Она же сказала — приказала им — отвалить!       — Я непонятно выразилась, когда сказала, что он со мной? — она сложила руки на груди и чуть наклонила голову.       Очень многие завсегдатаи в баре знали — испытали на себе, — что это движение значило только одно: Лестрейндж теряла терпение.       — Сегодня с тобой, Зи, а завтра с абердинской тройкой, — философски заметил Сиф и протянул руку с острыми грязными ногтями к щеке Диггори.       Ну молодцы, взяли и довели её. А ведь день так хорошо начинался!       Дальше все было в привычном тумане тёмной магии: Лестрейндж бросила пронизывающий холодом взгляд на руку оборотня и, по знакомой со школьных будней привычке, направила в его сторону поток магии. Она делала это сотни раз: проклинала надоедливых, злобных, загнавших ее в угол и просто неудачливых студентов. Никакой волшебной палочки, лишь чётко выраженное желание — намерение — и сильная эмоция. Горечь, раздражение, страх, боль, ярость — всё это заставляло проклятие работать так же хорошо, как брошенные в топку печки дрова.       И в этот раз оно вышло на славу: пальцы и ладонь Сифа начали покрываться мерзкими кровавыми волдырями и нарывами. Оборотень закричал от неожиданной боли и тут же отскочил от Диггори. Гери бросился к другу, но, увидев его руку, лишь испуганно схватился за голову. Он с ужасом и мольбой посмотрел сначала на Лестрейндж, а затем и на Диггори.       Гризельда запоздало закрыла глаза и отвернулась.       Мерлин, Мордред и Моргана, пускай её магия будет такой же эффективной, когда она встретится лицом к лицу с Волдемортом.       — Лестрейндж, ты больная на голову! — крикнул Гери. — Мы же просто шутили!       Она снова повернулась и увидела, что вокруг лежащего на полу Сифа уже собралось несколько волшебников. Большинство весело смеялось, обсуждая инцидент и показывая пальцем на оборотня, но один пожилой волшебник сначала с ненавистью посмотрел на Гризельду, а затем демонстративно плюнул на пол.       Вот уж оскорбил так оскорбил.       Несмотря на предостережение однокурсницы, Седрик достал волшебную палочку и наколдовал какое-то лечебное заклинание. Когда парень водил палочкой над рукой оборотня, тот смотрел на своего лекаря с нескрываемой жадностью и вожделением. Всего минута заклинания — и рука молодого оборотня стала здоровой, как прежде.       Как это вообще возможно? Мадам Помфри такую порчу пару дней бы лечила! Уж Зельда-то знает свои сглазы, как никто другой. Может, дело было в том, что Сиф оборотень? Или Диггори использовал какое-то необычное заклинание?       — Прости, Сиффи, — Гризельда неловко шаркнула ногой по деревянному полу. — Немного психанула.       Услышав слова девушки, Сиф надрывисто, ударяя второй рукой по собственному колену, захохотал. Даже тёмное проклятие не могло испортить оборотням из Абердина настроение. За это Гризельда их и любила. Насколько это слово применимо в их отношениях.       — Приятель, — обратился он к Диггори, — тебе досталась самая безумная ведьма из всех возможных.       Седрик поднял на него голову.       — Мы с тобой не приятели, — с милой улыбкой сказал он. — С остальным согласен.       В глазах оборотня отразилось столько обожания, сколько и полведра «Амортенции» не подарят.       — Гризельда Лестрейндж, — тихий, но вкрадчивый голос за спиной заставил всех присутствующих повернуться к лестнице. — Пришла уничтожить мой бар?       — Салим, — девушка почтительно склонила голову.       Когда мужчина начал спускаться по лестнице, большая часть завсегдатаев бара повскакивала со своих мест и начала — кому насколько хватало подобострастия, достоинства и здравого смысла — кланяться и здороваться.       Салим Шафик был одет, по всей видимости, в один лишь по-восточному расшитый халат и туфли с забавно загнутыми вверх носами. Его длинные черные волосы были непривычно распущены и спадали спутанными прядями на бледное, не очень привлекательное лицо с узкой козлиной бородкой.       — Сиф, что ты натворил? — следующая за Шафиком Ангва бросилась к своему другу. Тот с извиняющейся улыбкой развел руки в стороны. — Сколько раз я просила тебя не злить Лестрейндж.       — Да оно само как-то вышло… — оборотень состроил умилительное выражение лица, но девушку оно не убедило. Она показала ему кулак.       — Продолжайте развлекаться, друзья, — махнул рукой Шафик, и волшебники вернулись на свои места.       Вновь возобновилось веселое пиликанье скрипочки и танцы ведьм в хмельном тумане. Покусанный ими волшебник лежал под столом и не подавал признаков жизни. Где-то сбоку у стены два волшебника бурно и горячо выясняли отношения. Точнее только один из них — бурно: он поднялся на ноги и, достав волшебную палочку, что-то сердито кричал на незнакомом Зельде языке. Второй же сидел, лениво привалившись спиной к стене. Ругань и угрозы человека напротив, кажется, его не сильно впечатляли. Он делал вид, что безразлично, засунув руки в карманы, смотрит по сторонам, зевает и чешет между ног.       — Гризельда, моя дорогая, — Салим протянул руку, и девушка положила в неё свою ладонь. Он прикоснулся холодными губами к костяшкам пальцев, а затем с чувством крутанул Лестрейндж вокруг оси. — Ты знаешь, как произвести на меня должное впечатление. Я почти готов простить тебе появление в моем баре.       Зельда нахмурилась.       — Не припомню, чтобы ты раньше был против моего тут появления, Салим, — сказала она, насмешливо фыркнув. — Неужели ты наконец перерос любовь к тётушке Белле?       Волшебник закрыл глаза и тихо засмеялся.       — Это вряд ли случится, пока ты маячишь перед глазами, — он с улыбкой покачал головой. — Но при всей моей любви к тебе, Гризельда, я бы предпочел, чтобы ты держалась отсюда подальше. Тебя ищет Обсидиан, и я не хочу, чтобы он пришел в мой бар. Это место дорого мне как память.       — Обсидиан? — хохотнула Лестрейндж. — Этого вампирюгу так зовут? О Мерлин, я думала, хуже его пафосных речей быть ничего не может…       — Дело очень серьезное, Гризельда, — мрачно перебил её волшебник. — Он положил на тебя глаз, и вряд ли тебе удастся отвязаться от него сарказмом и превосходно сваренным оборотным зельем. Пока он не знает, кто ты такая, но, поверь, еще пара дней и весь вампирский квартал будет в курсе, что ты волшебница из семьи Лестрейндж.       Зельда ругнулась. Нужно будет предупредить дедулю Лестрейнджа. Едва ли ему что-то угрожает, но волшебник должен знать, что к нему на огонёк может заявиться одна не особенно довольная его внучкой нежить. А, может, и не одна.       Она вздохнула.       — Прости, что ставлю тебя под удар, Салим, но нам нужна твоя помощь, — Лестрейндж состроила умильные глазки, которые всегда хорошо работали на мистера Шафика.       — Нам? — он заглянул за голову Зельды и, увидев там мирно болтающего с оборотнями Седрика, растянул губы в легкой улыбке. — Мне стоит начать ревновать, милая Гризельда?       Она прыснула со смеху.       — Расслабься, ему не светит так же, как и тебе, — отмахнулась она. — Ничего личного, это мой новый бизнес-партнер. Нам нужен Арманд, и это очень важно, Салим.       Мужчина промолчал. Он не сводил с хаффлпаффца взгляда черных, как уголь, глаз. Сложно было сказать наверняка, о чем Салим думал, но, зная характер этого тёмного волшебника, не стоило ожидать ничего хорошего.       Внезапно он раскрыл руки в приветственном жесте и обошёл Лестрейндж.       — Мистер Диггори, я полагаю? — он подошел к парню и подал ему ладонь для рукопожатия. Седрик перевел на него удивленный взгляд.       — Мы знакомы, сэр? — вежливо спросил он. Ничего в его облике не говорило о том, что его испугало внимание мистера Шафика. В принципе, в этом не было ничего удивительного: Диггори понятия не имел, на что был способен этот с виду спокойный мужчина.       — Волшебник я, может, и тёмный, но в темноте меня не обвинишь: я читаю газеты и прекрасно знаю, чем живет магический мир. Вы не кто иной, как чемпион Хогвартса, Седрик Диггори, — с легкой самодовольной улыбкой сказал Шафик. Все кругом зашептались и посмотрели на Седрика с новым интересом. — А еще я учился на одном курсе с вашей матушкой, обворожительной мисс Селвин. Вижу, вам от Мелиссы досталось только лучшее.       Он вновь протянул Седрику руку.       — Салим Шафик.       Не сразу, но Диггори пожал ее. Зельда не могла не заметить, что со стороны обоих мужчин это было довольно твердое рукопожатие.       — АВАДА КЕДАВРА! — громкий и решительный голос заставил Лестрейндж подскочить. Полутьму бара осветила ярко-зеленая вспышка убивающего проклятия.       Разговоры, смех и пьяные завывания вмиг прекратились, и лишь зачарованные скрипочки продолжили невозмутимо наяривать зажигательную джигу. Взгляды всех собравшихся в баре обратились к двум волшебникам у дальней стены. Тот, что спорил и ругался, теперь бездыханным телом лежал на своем стуле. Его глаза распахнулись в вечном ужасе, а из раззявленного рта вывалился зеленоватый раздвоенный язык.       Напротив него, склонив голову набок, стоял второй волшебник. В кармане его мантии была огромная дырка, и от нее шел едва заметный дымок. Мужчина достал оттуда волшебную палочку, лихо провернул её в руках, быстро подхватил какие-то бумаги со стола и, натянув на лицо бандитскую бандану, подошел к Шафику.       — Извини за беспорядок, босс, — он бросил хозяину увесистый мешочек, а затем крутанулся вокруг оси и исчез в магии трансгрессии.       Стоило волшебнику испариться, как буквально из ниоткуда появились два гоблина и бросились к телу второго волшебника. В отличие от тех добропорядочных джентльменов, что работали в Гринготтсе, эта два существа напоминали два старых пожеванных драконом ботинка.       — Шевелись, Граграк, мозг еще можно успеть продать за пару десятков галлеонов, — доставая гигантский нож, сказал один из них.       — Чур, нос и уши мои, Наглок, я обещал женушке новое украшение ко дню рождения!       — Лучший подарок твоей женушке будет, если я к ней приду, пока ты не в себя бухаешь, — захихикал гоблин.       — Прошу простить, господа, — хозяин «Семи драных книзлов» устало потер переносицу. — Идите в мой кабинет, Гризельда, я скоро к вам присоединюсь. Нужно разобраться с беспорядком.       Зельда дотронулась до рукава Диггори и указала кивком головы, чтобы он следовал за ней. Парень не сразу, но оторвался от разглядывания того, как Салим Шафик схватил одного из гоблинов за шиворот и, размахнувшись, выкинул того в так удачно открытое кем-то окно. Его не зря считали вампиром или джинном: несмотря на хилый внешний вид, он был нечеловечески силен.       Лестрейндж бы не удивилась, если бы это было результатом какого-то зелья или ритуала. На изнанке магического мира никто не стеснялся использовать темную магию. Себе — во благо, а другим — во зло. Иногда, кстати говоря, выходило с точностью до наоборот.       — Я же сказала не доставать палочку, — не оборачиваясь, тихо сказала Зельда, когда они с Диггори поднимались по лестнице на второй этаж.       — Этому бедняге нужна была помощь после твоего проклятия, — с улыбкой ответил Седрик. Мерлин, она что, услышала, что он улыбается?       Зельда резко повернулась. Диггори, будучи хорошим ловцом, успел быстро сориентироваться и затормозить, благодаря чему не врезался в девушку.       И да, этот невыносимый барсук и правда улыбался.       — Диггори, этот бедняга — оборотень! Ему не помощь нужна, а поводок, чтобы не бросался, когда сказано отвалить, — горячо произнесла Лестрейндж.       Седрик наклонил голову, молча рассматривая лицо девушки. Ей захотелось, чтобы пол под ногами разверзся и она провалилась прямо на голову какому-нибудь полоумному волшебнику, продающему из-под пола застарелый пот троллей в виде эффективного любовного зелья. Все лучше, чем стоять вот так беззащитно напротив однокурсника.       — Ты необычайно красива, когда злишься, я тебе не говорил?       Кажется, воздух застрял где-то на пути между ее трахеей и легкими. Она сглотнула, хотя это вряд ли могло помочь ей вновь начать нормально дышать.       — Ещё слово, Диггори, и я тебя прокляну, — сжав губы, она отвернулась и пошла к кабинету.       Кажется, грёбаный Шафик слишком задержался, раскидывая гоблинов по бару. Зачем он только оставил их наедине!       — Милое местечко этот бар, — между тем продолжил Седрик. — Убийственно колоритное, я бы даже сказал.       — Рада, что тебе пришлось по душе, Диггори. Где ты еще найдешь заведение, где сначала тебя облапают оборотни, а затем на твоих глазах убьют человека?       — Точно не у мадам Паддифут, — усмехнулся Седрик.       Зельда содрогнулась всем телом: пускай в «Драных книзлах» пахло не чаем с шоколадными конфетами, зато тут точно не было розовых рюшечек, кружевных оборочек и целующихся у всех на глазах детишек.       Они подошли к двери, ведущей в личный кабинет-спальню Шафика. Достав волшебную палочку, Зельда несколько раз постучала по ручке. Когда дверь узнала тайный шифр, она распахнулась. Их глазам сразу предстала богато декорированная комната в темно-фиолетовых оттенках. Роскошная кровать с балдахином была окружена позолоченными зеркалами. На неубранной кровати валялась золотистая шкура ре-эма. Насколько Гризельда могла судить, цена одной такой шкурки из-за своей редкости могла доходить до пары сотен тысяч галлеонов.       — И часто ты тут бываешь? — спросил Седрик, осматриваясь. Было слышно, как он раздраженно втянул в себя воздух, когда увидел наполовину упавшее с кровати одеяло.       Не подумал же он, что Зельда и Салим?.. Отвратительно.       А вот за то, как волшебник использовал сваренное ею оборотное зелье, она не испытывала ни стыда, ни ответственности. В Лютном был целый бордель, в котором оборотное зелье — это самое невинное, что только можно было себе вообразить.       — Я перед тобой отчитываться не обязана, Диггори, — отмахнулась девушка. — Но раз уж ты спросил: я здесь бываю только по рабочим делам.       Он удовлетворенно кивнул, но ничего не ответил.       На несколько минут оба замолчали, пока в кабинет не пришел мистер Шафик. Он выглядел слегка раздраженным, но стоило Гризельде посмотреть в его сторону, как лицо мужчины вмиг разгладилось и он улыбнулся в ответ.       Его любовь к Беллатрикс была выше её понимания.       — Рассказывай, Гризельда, — волшебник подошел к столу у окна и сел, закинув ногу на ногу, в удобное кресло-трон. Седрик встал недалеко от двери: сложив руки на груди, он не сводил напряженного взгляда с Шафика.       — Нам нужны ингредиенты, Салим. Особенные ингредиенты. И достать их может только Арманд, — девушка сразу перешла к делу. Мужчина был не из тех, кто ценил долгие расшаркивания.       — Что ты задумала, Гризельда? — волшебник сложил руки в замок и положил их на живот. Он бросил быстрый взгляд на Диггори. — Это как-то связано с Турниром?       — Нет, — спокойно ответил парень.       — А я уж подумал, мистер Диггори, что вы решили каким-нибудь незаконным способом увеличить свои магические силы, чтобы благодаря этому триумфально победить.       Седрик и Зельда непроизвольно переглянулись.       — Какие глупости, Салим, — фыркнула девушка. — Кому вообще такое может прийти в голову?       Она принялась нервно ходить по кабинету.       — Так ты нам поможешь? — спросила она с надеждой.       — Связываться с Армандом сейчас — это самоубийство, Гризельда, — покачал головой мужчина. — Никто из моих людей не будет рисковать своей жизнью и идти в вампирский квартал. Тем более я: мне моя жизнь, представь себе, очень дорога.       Зельда подошла к его столу и с силой стукнула кулаком по поверхности.       — Не думала, что ты такой трус, Салим!       Покачав головой, волшебник тихо рассмеялся.       — На меня это не действует, милая, ты же знаешь.       — Ну пожалуйста, пожалуйста, — она сменила тактику и состроила просящие глазки, сложив руки на груди. Мужчина поднялся и строго посмотрел сначала на Лестрейндж, затем на Диггори.       — Я не буду рисковать жизнями своих людей ради твоих причуд, Гризельда.       — Но я же тоже твой человек, Салим!       Шафик поднял бровь.       — Поэтому я не хочу, чтобы ты рисковала своей жизнью, влезая в очередную авантюру. Вампиры из клана Обсидиана — абсолютно конченые твари, Гризельда, и они не остановятся, пока не доберутся до тебя, — он вышел из-за стола и подошел к Седрику. — Мистер Диггори, заберите мисс Лестрейндж в Хогвартс и не выпускайте из замка в ближайшие полгода. Если надо, используйте непростительные.       Челюсть Седрика напряглась, но он промолчал.       — Салим, — Гризельда подошла к волшебнику и осторожно дотронулась до рукава его халата. — Это вопрос жизни и смерти, я бы не просила, если бы это не было важно, ты же знаешь. Позволь мне хотя бы увидеться с Лораном… Если кто-то может добраться до Арманда и не выдать себя…       Шафик на секунду задумался, а затем резко повернул к ней голову. В его тёмных глазах зажглись нехорошие огоньки. Он ухватил Зельду за плечо и, повернув к себе, мрачно улыбнулся.       — Ладно, моя дорогая Гризельда, но ты сама знаешь, что будешь мне очень сильно должна, — властно сказал он. Сейчас волшебник и правда напоминал какого-то жуткого джинна.       Седрик отстранился от стены и положил свою руку рядом с рукой Шафика, а затем потянул девушку на себя, требовательно высвобождая ту из хватки волшебника.       — Это наша с Зельдой общая просьба, поэтому должны вам, мистер Шафик, мы будем оба, — решительно сказал Диггори. Он держал Гризельду за плечо перед собой, и она спиной чувствовала его грудь.       Шафик растроганно приложил ладонь к щеке.       — Ну до чего же милые детки, даже хочется сделать вам приятное и не сильно зверствовать, — ядовито проговорил он. — Значит, мистер Диггори, вы готовы отрабатывать долг вместе с Гризельдой?       — Нет, он не готов! — воскликнула Гризельда. — Что ты придумал, Салим? Если тебе нужна я, так и скажи, я сделаю все, что скажешь… Я сварю тебе любые зелья, прокляну, кого скажешь … любые услуги… Я сделаю все, что скажешь, но не нужно его в это втягивать!       Шафик добродушно цокнул языком.       — Зельда, что ты такое говоришь! — разозлился Диггори, поворачивая девушку к себе. — Ты не должна…       — Помолчи, Седрик, — она положила руки ему на грудь и умоляюще заглянула в глаза. — Ты не знаешь, на что подписываешься…       — А ты, очевидно, знаешь, что ему нужно, Зельда, и я не позволю тебе…       — Не позволишь мне? — взвилась Лестрейндж, несильно ударяя парня кулаками. — Да с чего ты решил, что можешь мне запретить?       Седрик хотел было уже что-то возразить, но его прервал деликатный кашель мистера Шафика. Оба — слизеринка и хаффлпаффец — повернулись к волшебнику. Он ехидно улыбался. Гризельда тут же отстранилась от однокурсника.       — Очаровательно до тошноты, — Шафик позволил себе слегка закатить глаза. — Мистер Диггори, чем вы планируете заняться после школы, позвольте полюбопытствовать?       — Я собираюсь стать ликвидатором заклятий, — бесстрастно ответил парень.       — О, достойно и очень-очень опасно, одобряю.       Волшебник несколько раз кивнул, а затем задумчиво почесал подбородок.       — Что ж, из этого может выйти толк… — сказал он сам себе, а затем с улыбкой посмотрел на Седрика:       — Предлагаю вам, мистер Диггори, и правда работать на меня. Типовой контракт на два года с заверением у гоблинов в Гринготтс, я ведь честный человек. С меня хорошая оплата и возможность для вас заиметь связи и опыт, которые определенно точно пригодятся в этой непростой профессии. С вас — изучение, уничтожение и ликвидация проклятий с предметов и мест по моей наводке.       Седрик сдвинул брови.       — Я все еще учусь в школе, как я смогу на вас работать?       Волшебник снова тихо засмеялся.       — Думаю, мисс Лестрейндж расскажет вам, как ей удается уже полгода совмещать эти две непростые стороны своей жизни, — он кинул взгляд на Лестрейндж, и она недовольно сжала губы. — Да, будет непросто, но ведь трудности закаляют волю, не так ли, мистер Диггори? Уверен, этот опыт станет бесценным и для успешного выступления на турнире. Я так и быть поставлю на вас пару тысяч галлеонов, уж не подведите.       Он подмигнул Диггори.       — Если вы согласитесь работать на меня, мистер Диггори, я позволю Гризельде встретиться с Лораном Селпи. Даже отпущу его к Арманду, если у вашей подруги получится убедить его сотрудничать.       Седрик посмотрел на Гризельду: она закусила губу и отрицательно покачала головой. Парень помрачнел.       — Все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, мистер Шафик. В чем подвох? — задал закономерный вопрос Диггори. — Вы сказали, что цена за встречу с этим Лораном будет высокой, а теперь предлагаете мне работу и обещаете за неё даже оплату… Что-то не сходится.       Салим расплылся в хитрой улыбке.       — О, это очень хороший вопрос, мистер Диггори.       — Салим, просто скажи, что тебе нужно, — влезла в разговор девушка. — Если это какая-то манипуляция, чтобы я…       Шафик захохотал.       — Милая Гризельда, возможно, тебе будет больно это узнать, но не все в моей жизни крутится вокруг тебя… — сказал он с наглой ухмылкой. — Скажем так: я вижу в мистере Диггори большой потенциал… И хочу, чтобы он максимально раскрылся в том числе под моим руководством.       — Только не говори, что в школе ты и в его мать был влюблен, больной ублюдок, — насмешливо фыркнула Лестрейндж.       Волшебник окинул Зельду холодным взглядом.       — Иногда мне очень хочется использовать на твоём языке «Экскуро», дорогая.       Зельда подняла палец и погрозила им волшебнику.       — Только попробуй и со следующим оборотным получишь в подарок волосы с задницы Хагрида.       Волшебник хмыкнул.       — Хочется попробовать, просто ради того, чтобы узнать, как ты будешь их добывать, — сказал он, задумавшись. Затем повернулся к Седрику. — Ну что, мистер Диггори, вы согласны?       Парень нахмурился.       — Если Зельда получит то, что ей нужно, я согласен.       Девушка приложила ладонь к лицу. Ну не упертый ли идиот? Если бы она знала, чем закончится их поход в этот злополучный бар, она бы законфундила Диггори еще в подворотне и отправила бы его в «Три метлы» счастливо пить сливочное пиво и обсуждать квиддич.       Ну а теперь что поделаешь?       — Мудрое решение, — протянул Шафик и улыбнулся. — Гризельда, оставайся тут, Лоран скоро прибудет. Мистер Диггори, — волшебник указал на дверь, — а вам я предлагаю спуститься в бар и подождать, пока я готовлю контракт. Народ внизу вас уже заждался, поверьте.       Парень нахмурился, посмотрев на Зельду.       — Не волнуйтесь, с Гризельдой все будет в порядке. Да и с головы мистера Диггори не упадет ни один волосок, обещаю, дорогая Гризельда, — добродушно улыбнулся волшебник.       Прежде, чем Седрик ушел с волшебником, Зельда позвала его на короткий разговор:       — Не нарывайся и не доставай палочку, Диггори, — прошептала она, нервно зарываясь пальцами в волосы. — Просто сядь там и молча жди меня, понял?       Кончиком указательного пальца он дотронулся до её подбородка, заставив поднять голову и посмотреть себе в глаза.       — Будь осторожна, — вкрадчиво сказал парень, подарив ей напоследок мягкую улыбку.       Когда она осталась в комнате одна, то тут же уселась в трон Шафика. Других стульев в помещении не было, а садиться на его кровать она бы отказалась даже под «Империо».       Лестрейндж долго — до того момента, как почти двадцать минут спустя открылась дверь и в неё зашел невысокий худой брюнет — пыталась убедить себя, что сердце стучит так сильно из-за тревоги за Диггори, а не потому что он так ей улыбнулся. Почти как на грёбаном первом курсе.       От этого наваждения пора было избавляться.       — Мисс Лестрейндж? — тихим и неуверенным голосом позвал её Лоран Селпи.       Мужчина был настолько худым, что мантия висела на нем, как на вешалке. Зельда знала его уже больше трех лет: когда-то он был близким другом и магом-соратником Арманда, пока однажды не увлекся магловскими наркотиками и едва не погиб от проклятья министерского аврора, которому он сливал информацию о схемах Арманда. С тех пор его взял на поруки кто-то из приближенных к Шафику волшебников, где он стал служить мелкой сошкой на побегушках. Несмотря на пагубное пристрастие, он был всё ещё очень полезен: Лоран превращался в ворона и его анимагическая форма не была зарегистрирована в Министерстве.       А еще он был до ужаса предан чистокровным волшебникам. Скорее всего это был какой-то побочный эффект вызванного наркотиками безумия. Но по какой-то причине для любого из «Двадцати восьми священных семей» он был готов совершить чуть ли не ритуальное самоубийство. Даже странно, что Волдеморт не завербовал его в свои «Пожиратели».       Конечно, пользоваться слабостями больного человека было низко даже для Гризельды Лестрейндж, но и возложение спасения магического мира на хрупкие плечи семнадцатилетней девчонки было далеко от понятия благородства.       — Мисс Лестрейндж хотела видеть Лорана? — спросил он, подходя к ней на полусогнутых ногах. Он по-птичьи склонил голову, рассматривая девушку. От его черных глаз — пускай не таких пугающих, как у Зельды — исходило безумие кокаинового наркомана.       — Здравствуй, Лоран, — она движением руки разрешила ему встать перед столом мистера Шафика. — У меня есть просьба, и выполнить её сможешь только ты.       Его глазки забегали.       — Неужели это так, моя госпожа?       — Да, Лоран, от этого зависит не только существование магического мира, но и моя собственная жизнь, — трагичным голосом добавила Гризельда. Мужчина побелел и поднял руку ко рту. — Ты же не хочешь, чтобы я умерла, Лоран?       Он замотал головой.       — Нет, нет, моя госпожа, конечно же нет! — горячо воскликнул он. — Что Лоран должен сделать? Лоран все сделает ради госпожи Лестрейндж!       Гризельда растянула губы в паскудной улыбке.       — Я запомню твою преданность, Лоран. Мне нужно, чтобы ты нашел своего старого друга Арманда и передал ему одно письмо…       Мужчина подпрыгнул на месте и принялся боязливо пятиться к двери.       — Куда?! — сорвалась на крик Лестрейндж, и он замер с поднятой ногой. Она со вздохом встала и подошла к волшебнику. — Лоран, ты меня разочаровываешь. Ты знаешь, что Лестрейнджи делают с теми, кто их разочаровывает?       Он лихорадочно покачал головой.       — Вот и я не знаю, Лоран, — она развела руки в сторону. — Никто никогда не выживал, чтобы рассказать.       Глаза мужчины расширились.       — Но Арманд же ненавидит Лорана… Да и там эти жуткие вампиры бродят… Они убьют Лорана, если найдут, моя госпожа. Лоран не хочет умирать…       Зельда посчитала про себя до пяти, чтобы успокоиться и не наорать на мужчину. Там, возможно, Диггори превратили в оборотня, а этот гребаный анимаг продолжает сопротивляться!       Она наклонила голову и взглянула на мужчину не предвещающим ничего хорошее взглядом. Её раздражение можно было буквально потрогать. Волшебник сжался.       — Вампиры — там, а я здесь, Лоран. Кого тебе сейчас стоит бояться больше?       — Я… Хорошо, госпожа… — он сглотнул и отошел от неё на шаг. — Я пойду к Арманду… Передам всё, что вы скажете…       Она удовлетворенно хлопнула в ладони. От ужаса Лоран даже перестал говорить о себе в третьем лице. Лечение сумасшествия шоковой терапией: быстро и дорого.       — Ну вот видишь, мой друг, можешь же, когда захочешь.       Она достала из кармана небольшой конверт и передала волшебнику.       — Дождешься ответа и принесешь его в Хогвартс, отдашь моей сове. Ты же помнишь Герцога Совингтона? — спросила девушка, и он кивнул. — Главное — не попадись, и все будет хорошо.       — Я все сделаю, моя госпожа.       Она улыбнулась. Интересно, Том Риддл чувствовал себя так же круто, когда отдавал приказы своим подпевалам?       — Лоран, — позвала она волшебника, когда он понуро подошел к двери, — когда я получу ответ от Арманда, перешлю тебе самое лучшее эйфорийное зелье.       Мужчина искренне улыбнулся и покинул помещение.       — Может, создать свою злодейскую организацию? — размышляла вслух Зельда.       «Прихлебатели Гризельды»?       «Выпиватели зельев Гризельды»?       «СпиноГризли»!       Отлично, завербует к себе в компанию Поттера с Грейнджер, а Диггори станет почетным секретарем. Такой командой и мир поработить не стыдно.       Эх, жаль из её полного имени нельзя создать крутую анаграмму, типа Лорда Волдеморта.       Лестрейндж вышла из кабинета Шафика и быстрой походкой направилась в бар. Там было подозрительно тихо. Даже дурацкие скрипочки стихли.       Она надеялась, почетный секретарь её будущей злодейской организации был еще в состоянии выполнять прямые обязанности.       Когда она спускалась по лестнице, то сначала услышала громкий и уверенный голос Седрика, а затем увидела и его самого. Вокруг парня собрались десятки волшебников и, затаив дыхание, ловили каждое его слово. На красивом лице Диггори светилась счастливая улыбка.       — А он смотрит на нас и говорит… — парень сделал театральную паузу и внимательно осмотрелся по сторонам. Заметив Зельду, он едва заметно подмигнул, — …добрый вечер, барышни-волшебницы!       Слушающие парня волшебники тотчас сорвались на смех. Они так громко и искренне смеялись, что Зельда даже на секунду подумала, что ей все это снится. «Семь драных книзлов» было местом, где люди обычно умирали от «Авады», а не от шуточек в духе пьяного Лисандра Лестрейнджа. Она заметила стоящего в углу и улыбающегося Салима Шафика. Оборотни так и вовсе завалились на пол и поскуливали от смеха.       Девушка подошла к барной стойке и прислонилась спиной к столу. Диггори скромно улыбался, получая в этот момент свою порцию славы: волшебники и прочие подозрительные личности дружелюбно били его по плечам, пожимали руки и желали удачи на Турнире. Зельда смотрела на эту картину с заметным умилением.       — Гризли, ты мне чуть шутку не испортила, — качая головой и улыбаясь, Седрик подошел к ней через несколько минут.       Она сложила руки на груди.       — Значит, Лестрейндж там волнуется, места себе не находит, думает, по каким подпольям его органы искать, а Диггори тут цел и невредим, хохмит шуточками для младшекурсников. Такие, знаешь ли, и испортить не грешно.       Парень назидательно поднял палец.       — Это была хорошая шутка! Просто ты начала не слышала.       К ним подошел мерзкого вида бугай с наполовину обгрызенным кем-то носом.       — Парень, ты просто лучший, если нужны глаза рыбы-собаки по хорошей скидке, обращайся к бедовому Уилли, — он ударил Диггори по спине и ретировался в сторону танцующих ведьмочек.       Зельда проводила его хмурым взглядом.       — Тёмные волшебники, нарушители закона, мерзкие личности… и каждый смотрит на тебя, как на грёбаного Мерлина, создавшего магией источник вечного огневиски, — цокнула она языком. — Что ты с ними сделал, Диггори?       Он облокотился о стойку локтями. Теперь их головы были максимально близко друг к другу.       — Задействовал все свои чары, — дерзко улыбнулся парень. — Видишь, природа не зря старалась, когда меня создавала.       Лестрейндж искренне засмеялась, но для вида все же закатила глаза.       — Так старалась, аж перестаралась, — она повернулась лицом к стойке.       Бармен тут же оторвался от чистки стакана.       — Чего желает юная мисс?       — Юная мисс желает уснуть на годик-другой, пока все проблемы не решатся сами собой.       Бармен потянулся к одной из бутылок.       — Могу предложить лягушачьего абсента, — он достал бутылку с мутной зеленоватой жидкостью. Внутри, раскинув лапы в стороны, плавала небольшая лягушка. Когда бармен поболтал бутылкой, лягушка высунула фиолетовый язык и заморгала. — Уснуть не уснешь, но галлюцинации будут классные.       — Нет, спасибо, — скривилась Зельда. — Мне в последнее время галлюцинаций хватает с лихвой.       Она повернула голову к Диггори.       — Ну что, возвращаем тебя в норку?       — А вот и наши милые деточки! — Зельду и Седрика одновременно схватили с двух боков за плечи и сжали в объятиях. Запах перегара и рыжая шевелюра не оставляли места сомнениям: это был Сиф собственной волчьей персоной. — Вижу, вопросики с Шафиком вы порешали и теперь готовы оттянуться с реально крутыми ребятами…       — Сиф, нам нужно идти, — она постаралась вырваться из хватки оборотня, но он ещё сильнее сжал в объятиях Лестрейндж и Диггори. Последний даже не сопротивлялся: вытянув руки на стойку перед собой, он отбивал пальцами ритм играющей в баре мелодии.       — Да не боись, скоро пойдете, но сначала попробуете стопочку-другую нового пойла, — настойчиво сказал Сиф. — Рецепт просто улет, подруга. Ты обидишь папочку Салима, если откажешься.       Стоящий недалеко от них Шафик хитро улыбнулся и махнул бармену. Тот достал из-под стола здоровенную бутылку ярко-красного напитка.       — Кровь дракона, — сказал бармен.       Зельда и Седрик переглянулись.       — Ну, от такого мы точно отказаться не можем, — со смехом сказал Диггори.       — Но не больше одной, Сиф! — решительно заявила Гризельда и села на неудобную деревянную табуретку.       Перед однокурсниками возникли две небольшие стеклянные стопочки. Бармен наполнил каждую из них чуть больше, чем наполовину. Сиф подставил под нос мужчине свою здоровенную чашку. Бармен вздохнул и налил туда раза в четыре больше жидкости, чем в стопочки ребят.       — Сегодня мы пьем за двух самых офигенных — ПОКА ЕЩЁ не оборотней — в этом баре! — он поднял чашку над головой Лестрейндж. — За акулку и щеночка!       — О Мерлин! — зарывшись лицом в ладони, Зельда сокрушенно упала на стол. Она услышала веселый смех Диггори.       — ЗА АКУЛКУ И ЩЕНОЧКА! — довольно дружно вторил им зал.       Лучше бы их тут замучили и запытали, как обычно и происходит в подобных барах, чем этот позор.       — Пей давай, Гризли, — Седрик пнул ее локтем в бок. — Если я умру во вторник, так хоть расслаблюсь перед этим, как следует.       Она убрала руки от лица и, приподняв стопку с напитком, быстро влила содержимое в себя. Подержав жидкость во рту меньше секунды — десны, язык и гортань горели от огня и какого-то странного металлического привкуса — она не без усилий ее проглотила. Из горла в прямом смысле слова вырвалось небольшое пламя. Она в ужасе уставилась на бармена.       — Это еще что за?.. — вытирая губы и подбородок, спросила она.       — Фирменное огне-огневиски, — пожал он плечами. — И кровь дракона.       Она пораженно замерла.       — Кажется, в способы «Т.М.Р.» пора добавить новый, тринадцатый, — со смешком шепнул ей на ухо Седрик.       — Я думала, это просто название… — Зельда взяла стеклянную стопку в руку и поднесла к носу. Отдаленно пахло кровью. — Ну как «Кровавая Мэри»…       Бармен почесал затылок.       — Мэри в сентябре уехала в Дорчестер, мы теперь готовим «Кровавую Мэгги».       На волшебника направились десятки молчаливых взглядов.       — Что? — как ни в чем не бывало пожал он плечами.       — Ну что, продолжим? — влез между ребятами Сиф. Он опять подставил бармену кружку. — Хороша чертовка, да?       — Нам нужно возвращаться, Сиф, если вдруг из школы пропадёт чемпион Хогвартса, Дамблдор нас с вами с того света достанет. Оно вам нужно?       Оборотень дурашливо отмахнулся.       — Ещё же детское время, лапушка! Эй, Гери, — он свистнул, привлекая внимание второго оборотня, — неси малышку Зи к нашему столу.       Гери ухмыльнулся и, поиграв мышцами, подошел к девушке.       — Что ты делаешь?! — закричала Лестрейндж, когда оборотень поднял её вместе с табуреткой. — Диггори, помоги!       Хаффлпаффец засмеялся, запрокинув голову.       — Ты просила не нарываться, Лестрейндж, как я могу тебя ослушаться.       Сиф и Седрик одновременно подняли руки и весело хлопнули один другого в ладони.       — Предатель!       Гери поставил стул с Зельдой перед небольшим столом, где уже сидела Ангва и обгладывала что-то отдаленно напоминающее гигантские куриные крылышки. Девушка-оборотень примирительно погладила Лестрейндж жирной рукой по предплечью.       — Друг мой, я тебе такую сейчас историю про Зи расскажу, закачаешься… — Сиф уселся напротив Зельды, нагло положив ноги в грязных сапогах на стол. Диггори сел рядом с однокурсницей. — Заходит как-то в наш бар один кентавр…       — Только не эту историю, Сиф… — взмолилась девушка.       Хаффлпаффец вскинул бровь.       — Кентавр?       — Я знаю, чувак, звучит, как начало анекдота, но это правда, клянусь мамулей Пегги! Так вот…       — Если ты не заткнешься, Сиф, я тебя так прокляну, что мамуля Пегги вовек не узнает!       — Тише, Гризли, дай послушать.       — Какая красивая музыка, Гери, пошли танцевать…       — Новая порция кровавых стопочек для обворожительной компании за пятым столиком!       — Лестрейнджи же все отбитые, ты знал? У них с кентаврами уже многие годы какие-то личные терки…       — Пьем за победу щеночка на турнире!       — …А она и говорит кентавру…       — Серьезно, так и сказала?!..       — Хватит! Я вас всех прокляну! Отравлю! Отдам вампирам на съедение!       — Отвечаю, мы с вами должны стать «абердинской пятеркой»! Бросайте вы эти трансфигурации-шмегурации!       Фраза за фразой, стопка за стопкой, и спустя время даже история с кентавром начала казаться Зельде забавной, а не постыдной. В какой-то момент — где-то после четвертой или пятой порции кровавого огне-огневиски — она поняла, что рука Седрика Диггори оказалась у нее на коленке. После шестой она была даже не против. После восьмой Лестрейндж перестала думать о том, что наутро, скорее всего, умрет: если не от стыда перед Диггори, то от похмелья.       В конце концов, им двоим и правда было необходимо как следует расслабиться.