Двенадцать альтернативных способов применения крови дракона

      Пробуждение вышло, мягко говоря, непростым. Когда Гризельда Лестрейндж приоткрыла глаза, то поняла, что кроме пульсирующей боли в затылке, её беспокоит неприятный металлический привкус во рту и затёкшая спина.       Вечер в баре начал казаться ей смазанным пятном где-то после первых пары стопок нового пойла мистера Шафика, а к концу и вовсе превратился в калейдоскоп быстро сменяющихся картинок. Она смутно припоминала, как ближе к полуночи они с Диггори вышли из бара вместе с Ангвой и девушка проводила их до ворот школы. Потом они долго и не очень успешно искали тайный проход, местоположение которого Зельда никак не могла вспомнить, а когда нашли, едва не попались праздно шатающемуся по коридорам Пивзу.       А затем Гризельда проснулась в своей лаборатории: судя по тому, что она всё ещё была в пальто и сапогах, спать она завалилась, как только перешагнула порог спальни.       Интересно, как там Диггори?       Лестрейндж стянула с себя пальто — оно воняло так, будто на него помочились те самые семь драных книзлов — и поднялась с кровати. Засунув пальцы в волосы, она помассировала затылок. На нетвердых ногах — каждый шаг отдавался в висках — девушка прошла в небольшую ванную комнату и взглянула в зачарованное зеркало. Зеленоватое лицо, покрасневшие, и от этого еще более жуткие, чем обычно, светло-серые глаза и всклокоченные, будто змеиное гнездо, волосы. Кажется, скоро в перечне её кличек появится новая, ибо сейчас она больше всего напоминала себе Медузу Горгону.       — Свет мой зеркальце, скажи… — усмехнулась Гризельда, доставая палочку, чтобы привести себя в более-менее приличный вид.       — Всё ещё без шансов, дорогая, просто смирись, — ответил ей артефакт хриплым голосом. В школе таких говорящих зеркал было много: их зачаровывали, чтобы они давали студентам советы по приведению в порядок внешности и повышали самооценку. Зельде, по всей видимости, зеркало досталось бракованное: за все годы их взаимодействия она не удостоилась даже самого скромного комплимента.       — Когда-нибудь я перевешу тебя в туалет гриффиндорской квиддичной раздевалки, так и знай.       — Скорее бы, — со вздохом ответило ей зеркало.       Гризельда прошла в лабораторию и, вытащив из шкафа небольшой сундучок, нашла в нем два флакона с анти-похмельным зельем. Она достала пробку из одного из них и залпом выпила половину флакона. Жидкость была горькой и неприятной на вкус. Девушка закашлялась, но заставила себя проглотить зелье. Через десять минут оно должно было снять все симптомы: личная наработка Северуса Снейпа, сваренная его лучшей ученицей.       Умывшись и переодевшись в чистую одежду, Зельда вышла из лаборатории и поспешила в Большой Зал. На часах было почти десять, и до конца завтрака оставалось меньше четверти часа.       Когда она открыла тяжелые двери, то сразу увидела Седрика Диггори: в Зале оставалось всего несколько студентов, и староста был одним из них. Он сидел с самого края факультетского стола и, подперев голову рукой, с кислым видом ковырялся в тарелке. Перед парнем стоял наполовину пустой кофейник.       Зельда завернула в сторону стола Хаффлпафф и, сделав вид, что завязывает шнурок, нагнулась прямо напротив сидящего к ней спиной Седрика.       — Жив? — тихо произнесла она. Спина парня выпрямилась, и он развернулся. Когда Диггори увидел склонившуюся рядом девушку, его глаза расширились и на губах возникла легкая улыбка.       — Отвернись, — шепотом приказала девушка, — ты привлекаешь слишком много внимания.       Не сразу, но он медленно повернулся обратно к столу. Вставая — она уже и так подозрительно долго ковырялась со шнурком и обратила на себя внимание какой-то барсучьей барышни со сверлящим взглядом, — Лестрейндж незаметно положила на скамейку рядом с Седриком флакончик с зельем.       — Снимет головную боль, — так же тихо пояснила она. — Жду тебя в аудитории «1Е» через полчаса. И контракт захвати.       Позавтракав — зелье наконец подействовало, и Гризельда снова чувствовала себя человеком, — девушка отправилась в совятню, чтобы отправить дедуле письмо с предупреждением, что его дорогую внучку разыскивает вампир по имени Обсидиан. Герцог Совингтон не был особенно счастлив лететь в другую часть Британии в дождливый ноябрьский день, но выбора ему никто не предоставил: накормив птицу его любимыми крекерами с перцем, Зельда отдала ей письмо и отправила в поместье Лестрейнджей.       Неторопливой походкой она спустилась на первый этаж и дошла до аудитории «1Е», где её уже ожидал Седрик Диггори. Он сидел на парте и с интересом перечитывал развернутый наполовину пергамент.       — Диггори, — сказала Зельда, проходя вглубь аудитории. Десяток деревянных парт и профессорский стол на возвышении — вот и весь кабинет. Лишь паутина на старинных канделябрах и грязные окна указывали на то, что он давно заброшен.       — Лестрейндж, — парень оторвался от пергамента и посмотрел на приближающуюся однокурсницу. — Как ты себя чувствуешь?       Зельда пожала плечами.       — Как после чистки котлов у профессора Снейпа, — с улыбкой сказала она. — Только пальцы не болят.       Седрик озадаченно почесал затылок.       — Тебе виднее, я никогда не был у него на отработках.       Лестрейндж встала напротив парня и слегка отклонила голову назад.       — Да ты, барсук, я смотрю, жизни не видел.       Парень весело засмеялся.       — Ну, кое-что все же видел, Лестрейндж, — он задумчиво покрутил пергамент в руках. — Вот вчера, например, у меня был весьма интересный опыт. Правда, я мало что помню, но вроде было весело…       — Поверь, это к лучшему, что не помнишь, Диггори, — Лестрейндж махнула рукой. — Я, может, и хотела бы забыть, как ты танцевал в обнимку с Сифом, да не могу!       У Седрика в прямом смысле отвисла челюсть.       — Не было такого!       — Было-было! — она хихикнула, с легкостью увернувшись от удара пергаментом. — Насилие не заткнет мне рот, мистер Диггори! Скоро все узнают, как добропорядочный хаффлпаффский староста проводит свои вечера…       Упомянутый староста спрыгнул с парты и сделал несколько осторожных шагов к Зельде, делая вид, что собирается за ней погнаться. Девушка со смехом убежала в другую часть аудитории: запрыгнув на возвышение, она подошла к профессорскому столу. На старой грифельной доске мелом было написано: «СЛИЗЕРИНЦЫ ПРАВЯТ МИРОМ А ГРИФФИНДОР СОРТИРОМ».       — Мы с тобой, конечно, отчаянные, Диггори, — сказала Гризельда. Она взяла в руки кусочек мела и схематично нарисовала на доске хитро улыбающуюся змею в короне. Учитывая таланты Лестрейндж к рисованию — нулевые, — вышло довольно неприлично, но девушка даже не подумала стирать свои художества.       — Нам что-то угрожало? — Диггори поднялся к однокурснице на постамент и с улыбкой оглядел доску с коллективным творчеством слизеринских студентов.       — Пока мы в компании Сифа, нас бы никто не тронул. Да и сами оборотни ко мне хорошо относятся, я иногда варю им аконитовое зелье, — ответила девушка. Отодвинув стул от профессорского стола, она уселась в него, сложив ногу на ногу. — Но впредь нам стоит быть осторожнее. В этом баре собираются опасные преступники, Диггори, и даже твои очаровательные шуточки не превратят их в милых котиков.       — Я контролировал ситуацию, — повернулся к ней Седрик. — По крайней мере, пока мы не начали пить.       Зельда согласно кивнула.       — Вот именно! — она подняла палец. — Больше никаких бездумных попоек, Диггори! Мы могли проснуться без внутренних органов или вообще в одной постели!       Седрик окинул девушку заинтересованным взглядом.       — И часто с тобой такое случается, Лестрейндж?       — Продолжай ходить со мной по злачным местам и сам узнаешь, Диггори.       — Обещаешь? — он дерзко улыбнулся.       Гризельда сжала губы в прямую линию. Как же он её бесил!       — Так сильно хочешь проснуться без органов?       Он хохотнул, а затем покачал головой.       — Взглянешь на контракт? — парень протянул пергамент, когда Зельда кивнула. — Мистер Шафик сказал, что после первого тура мы с ним отправимся в Гринготтс, чтобы его заверить.       — Верно, но перед этим его следует хорошенько изучить, — глянув на первые несколько строк пергамента, сказала Лестрейндж. — Я не сильно разбираюсь, но могу дать своему опекуну, если хочешь. Он на таких вещах шишугу съел. В моем контракте он сразу нашел несколько интересных, написанных мелким шрифтом, пунктов.       — Например?       — Например то, что при их несоблюдении я должна была бы отдать своего первенца мистеру Шафику на пожизненное служение.       Диггори вытаращил глаза.       — Ну а что ты думал, дружочек? — фыркнула Лестрейндж. — Тёмная сторона не просто так называется «тёмной». Да и Шафик тот еще прощелыга.       Седрик нахмурил брови.       — Знаешь, Лестрейндж, я думаю, было бы хорошо, если бы твой опекун изучил контракт до того, как он вступит в силу.       Гризельда свернула пергамент и убрала его в карман мантии.       — Будет сделано.       — И какова цена вопроса? — Диггори сложил руки на груди. — Не думаю, что мистер Лестрейндж будет делать это бесплатно.       Лестрейндж отмахнулась.       — Пачка с лучшими на Косой аллее перечными крекерами: моя сова будет в ярости, когда узнает, что придется опять лететь в поместье. С опекуном я сама разберусь.       Диггори внимательно посмотрел на девушку, но, не заметив в её словах ни капли сарказма или ехидства, кивнул.       — Спасибо, Лестрейндж, — сказал он, и девушка отмахнулась. — Кстати, я забыл тебе вчера сказать: я поговорил со своей знакомой из Рейвенкло. Кажется, она знает, что это за диадема.       — Отличные новости! — довольно хлопнула в ладони Гризельда.       — Я встречусь с ней сегодня после обеда на берегу озера.       — Прекрасно! — на сей раз она показала Седрику большой палец.       — Пойдешь со мной?       Зельда запоздало подняла голову и посмотрела на парня. Судя по серьезному выражению лица, он не шутил.       — А я там зачем нужна? — ошарашенно спросила она.       — Мне казалось, тебе интересно, что за диадему облюбовал твой ненаглядный Риддл.       — Конечно, мне интересно, Диггори, — девушка развела руки в стороны. — Но будет странно, если на ваше свидание завалится мерзкая слизеринская карга, не находишь? — она язвительно фыркнула. — Или ты предлагаешь мне марать руки заклинанием «забвения»?       Парень улыбнулся.       — Во-первых, это не свидание, Лестрейндж, не ревнуй, — он усмехнулся, когда она закатила глаза. — Во-вторых, не нужно никому стирать память. Я сказал ей, что мы с однокурсницей делаем совместный доклад по истории магии, поэтому она не удивится, когда тебя увидит.       — Ну ты и болтун, Диггори! — искренне возмутилась девушка. — Ладно уж, пойду с тобой, у меня все равно не было планов после обеда.       Как только Гризельда оказалась на улице, она вдруг поняла, что, если очень хорошо подумать, то планов после обеда у нее не так уж и мало: сварить какое-нибудь запрещенное Министерством Магии зелье, сделать уроки на две недели вперед, почитать — в очередной раз — один из блокнотов «Т.М.Р.», провести по нему какой-нибудь смертельно-опасный ритуал или просто-напросто завалиться спать до понедельника.       Всё лучше, чем хлюпать по грязи в мелкий, непрекращающийся дождь. Холодный, промозглый ветер пронизывал насквозь пальто, а волосы, наэлектризованные, топорщились во все стороны. Зельда подняла воротник и, спрятав в нем лицо, двинулась к ожидающему её у моста Диггори. Хаффлпаффца, кажется, мало волновал ветер и дождь: он приложил руку ко лбу, закрывая глаза от назойливых капель, и с жизнерадостной улыбкой смотрел на сгорбленную фигуру однокурсницы.       — Лестрейндж! — весело помахал Седрик.       — Что, опять эйфорийный эликсир, Диггори? — она подошла к парню и, содрогнувшись от очередного порыва ветра, обхватила себя за плечи. Ее вопрос заставил Диггори засмеяться. — Ты с этим кончай, барсук, а то еще пару флаконов и тобой можно будет отпугивать дементоров.       — Я тоже рад тебя видеть, Зельда, — он достал волшебную палочку и махнул ей резко вверх. Из кончика артефакта начали вырастать полупрозрачные ручка и каркас, которые через мгновение приняли форму широкого зонта. Парень подошел к Гризельде и поднял палочку так, чтобы наколдованный зонт защищал ее от дождя. — Идём?       Минут десять они шли молча. Лестрейндж старалась держаться от Диггори как можно дальше, в результате чего левая половина ее пальто сильно промокла. Парень это, конечно же, заметил, но решил не комментировать.       — Поклонники тебя вчера не потеряли? — через какое-то время все же спросила Зельда. Тишина ее раздражала.       — Нет.       — Неужели? — удивилась она. — Ты пропал из Хогсмида после обеда и не пришел в спальню до отбоя. Разве они не должны были броситься к Спраут?       — Я сказал друзьям, — он сделал заметный акцент на последнем слове, — что хочу побыть один: повторить заклинания и потренироваться перед первым заданием. Им этого хватило, чтобы они за меня не беспокоились.       Лестрейндж повернулась и в упор посмотрела на однокурсника.       — И часто ты такое практикуешь, Диггори?       Он усмехнулся.       — Думаю, после подписания контракта с мистером Шафиком это станет моим новым образом жизни, — довольным голосом ответил он.       Довольным! Безумец.       — Даже не знаю, мне порадоваться за тебя или посочувствовать?       — Ты же как-то уже полгода справляешься… — ответил он. — К тому же мистер Шафик прав: это поможет моей будущей профессии! Да и мысли шире, Лестрейндж, возможно, это поможет нам с тобой разобраться с крестражами.       Девушка сокрушенно покачала головой.       — И почему у меня плохое предчувствие на этот счет, Диггори?       Внезапно Седрик остановился.       — Вот и она, — он кивнул в сторону озера.       В десятке метров от них Гризельда увидела стоящую по щиколотку в озере светловолосую девочку. Когда она наклонилась — что-то поднять? — край ее ярко-розового магловского пальтишка утонул в поросшей зеленоватыми водорослями воде. Вокруг девочки прыгали какие-то странные, похожие на рыбу с длинными тонкими ножками, существа.       — Послушай, Лестрейндж, — Диггори повернулся к девушке. — Она может показаться тебе немного странной, но, поверь, она замечательный человек и я очень хочу, чтобы ты была с ней вежливой, — добавил он с самым серьезным видом, который Зельда видела у него за последние дни.       — Да разве я бываю другой? — картинно возмутилась девушка, но тон однокурсника и его нахмуренные брови заставили ее потерять всю насмешливость. — Ладно-ладно, Диггори, обещаю быть лапочкой.       Когда девочка увидела приближающихся к ней старшекурсников, она весело — совсем как сам Диггори, когда Зельда к нему шла — помахала ладошкой. Кроме ярко-розового пальто у нее были такие же ярко-розовые резиновые сапоги и очень длинный шарф в цветах факультета Рейвенкло.       — Здравствуй, Седрик! — со счастливой улыбкой сказала девочка. Гризельда запоздало обнаружила, что на её ушах болтаются серьги то ли с клубничками, то ли с редисками.       — Здравствуй, Луна! — с не менее счастливой улыбкой ответил ей Диггори.       В другой ситуации, Гризельда Лестрейндж уже бы прыснула немного своего саркастичного яда в окружающее пространство — от такого количества умиления на квадратный метр её подташнивало, — но, к несчастью, она уже пообещала Диггори, что будет вежливой. Лестрейндж накинула на лицо нейтральную улыбку и помахала девочке рукой.       — Луна, знакомься, это Гризельда… — начал Седрик.       — Лестрейндж! — радостно закончила за него девочка. — Я знаю тебя! Ты — «младший ужас подземелий»!       Слизеринка неловко почесала бровь.       — Она самая, — с ухмылкой согласилась она. — Вторая, после великого и ужасного мистера Эс.       Луна засмеялась приятным переливчатым смехом, а затем наклонилась и подхватила одного из дрейфующих рядом с ней существ. Его ноги были связаны замысловатым узлом.       — Бедненький шлёппи… — озабоченно проговорила девочка, погладив существо по плавнику. — Русалки относятся к ним, как к вредителям, и завязывают ноги, чтобы их унесло течением.       Девочка приподняла правую ногу, положила на нее волшебную рыбину и, чуть пошатываясь из стороны в сторону, принялась развязывать узел, в который были завязаны тонкие лапки.       — И ты им помогаешь развязаться? — участливо спросил Седрик.       — Да, ведь сами они бы пару часов мучались…       Закончив с узлом, она радостно подкинула существо, будто ребёнка, над головой и поймала обратно. Лестрейндж готова была поклясться, что рыба довольно улыбнулась. Девочка выпустила шлёппи на воду и легким хлопком под зад отправила в плавание. Перед девочкой было ещё три таких же существа, и каждый смотрел на свою спасительницу с почти человеческой надеждой.       — Поможете? — дружелюбно спросила Луна.       Зельда сделала шаг назад. Она не горела желанием ни трогать этих странных рыб, ни лезть в воду в дождливый день.       — Конечно, поможем! — решительно заявил Диггори.       — Моя обувь стоит целое состояние, прошу понять и простить … — Гризельда указала рукой на свои замызганные грязью кожаные ботиночки. А ведь она за них почти полтысячи магловских фунтов отдала… — А в носках я туда не полезу!       Седрик приблизился к Зельде и взмахнул палочкой. Через секунду ее ботинки трансфигурировались в резиновые сапоги. Они были такого же ярко-розового цвета, как у Луны.       — Хорошо, что мы волшебники, да, Гризли? — шепнул он, подтолкнув ее локтем в бок.       — Я тебя ненавижу, Диггори, — топнула ногой Зельда. Грязь под ее сапогом разлетелась в стороны, вымазав заодно и подол пальто. Она закатила глаза.       — А мне кажется, всё с точностью да наоборот, Лестрейндж, — парень подмигнул и, трансфигурировав свои ботинки в такие же розовые сапоги, как у девушек, полез в озеро вслед за Луной. Девочка тут же принялась показывать хаффлпаффцу, как правильно хватать шлёппи и развязывать им ноги.       Зельда вздохнула и нехотя вступила в грязную мутную воду озера. Стоило ей сделать два шага по направлению к существам, как они бросились врассыпную. Даже те, что были связаны и не могли нормально передвигаться, отчаянно задвигали плавниками и засеменили прочь от волшебницы. Лестрейндж пораженно почесала лоб, смотря им вслед.       — Кажется, ты их напугала… — заметила Луна.       Зельда развела руки в стороны.       — Отлично, теперь я еще и «Ужас Черного Озера».       Оба — Седрик и Луна — весело рассмеялись.       — А по-моему, «Младший ужас подземелий» — это самая милая кличка, которую только можно придумать… — с воодушевлением сказала девочка. — Ведь это так почетно… И так поэтично.       Она вздохнула.       — Куда лучше, чем «полоумная Лавгуд».       У Лестрейндж в голове что-то щелкнуло: да ведь это Луна Лавгуд! Младшекурсница из Рейвенкло. Она ведь слышала уже эту фамилию от однокурсников… И, кажется, не только от однокурсников.       — А Ксенофилиус Лавгуд не твой родственник? — Гризельда задумчиво почесала подбородок.       — Это мой папочка! — просияла Лавгуд. — Ты его знаешь?       О да, Зельда его знала.       Прошлым летом она отправилась в свое любимое кафе Флориана Фортескью, чтобы полакомиться новым видом мороженого и заметила за соседним столиком брошенный кем-то журнал с ярко-желтой обложкой. Название «Придира» ей ни о чем не говорило, но девушка решила пролистать журнал, пока ждала заказ. И чуть не умерла от смеха, пока читала: сначала она подумала, что это какой-то юмористический журнал, высмеивающий всякие теории заговоров и досужие домыслы, но очень быстро поняла, что главный редактор — и единственный журналист — и правда верит в то, что пишет. Кроме забавных предположений о том, что Альбус Дамблдор — это оказавшийся в будущем из-за неудачного ритуала Годрик Гриффиндор (или наоборот: Гриффиндор — это отправившийся в прошлое Дамблдор), ей запомнилась огромная статья, которая раскрывала «Великий хаффлпаффский заговор». Согласно этой теории, существовало тайное магическое правительство — состоящее из одних лишь бывших выпускников факультета Хаффлпафф, — которое не только подчинило себе Гринготтс и Международную конфедерацию магов, но и использовало тиранию Гриндевальда и появление Лорда Волдеморта для того, чтобы установить всемирное барсучье господство. Автор приводил кучу доказательств: имена волшебников, разные исторические события, какие-то письма и даже интервью с каким-то гоблином — но всё это, конечно же, звучало абсурдно.       По крайней мере, тогда Зельда была куда больше впечатлена уровнем фантазии мистера Лавгуда, чем самой теорией.       Сейчас же все было не так однозначно. Сначала говорящие драконы попросили её спасти самого хаффлпаффского из хаффлпаффцев, Седрика Диггори, а затем он предложил ей уничтожить Волдеморта. И это даже если опустить тот факт, что Диггори каким-то магическим образом очаровал тёмных завсегдатаев «Драных книзлов».       Жуткая жуть.       — Читала парочку статей твоего отца, — отмахнулась Гризельда, покосившись на Седрика.       Парень почти закончил с развязыванием шлёппи: он нахмурился и от старания даже по-детски высунул язык. Существо в его руках хлопало плавниками и закатывало глаза от удовольствия.       И какой из этого барсука тайный властелин мира? Не смешите.       Лестрейндж заметно расслабилась. Она достала из кармана волшебную палочку и кинула в сторону уплывшего от нее шлёппи «Вингардиум Левиосу»: существо воспарило в воздух и, когда Зельда махнула на себя палочкой, полетело прямо на открытую ладонь слизеринки.       Она развязала существо даже быстрее Диггори: рыбина так испугалась, что сжалась в тугой комок и даже не посмела рыпнуться. Разделавшись с узлом и опустив шлёппи на воду, девушка все же решилась погладить его за большой плавничок на спине. Когда она поднесла руку к спине рыбы, осмелевшая от свободы фантастическая тварь резко развернулась и клацнула острыми зубками возле руки Лестрейндж. Зельда думала не очень долго: словно загонщик бьет бладжер, она с силой пнула шлёппи ногой под зад. Существо отлетело от неё, как пробка из бутылки шампанского.       — Не стать мне магозоологом, — она засунула руки в карманы и посмотрела на Луну и Седрика. Никто из них не выглядел особенно расстроенным тем, как грубо слизеринка поступила с волшебным существом.       — Мы закончили, отлично! — от обилия чувств Луна захлопала в ладоши. Закрутив длинные светлые волосы в узел на затылке, она засунула в него волшебную палочку, как заколку. — Теперь моя очередь вам помочь!       Весело зашлепав по воде, девочка выбралась на берег. Вприпрыжку — на сей раз разбрызгивая лужи грязи под ногами — Лавгуд подбежала к небольшому пню в паре метров от озера. Она присела на корточки и принялась искать что-то в лежащей на пне сумке. Учитывая, что девочка влезла в нее с головой почти до плеч, сумка была явно зачарована на расширенное пространство.       — Да где же она… — послышался ее голос. Зельда и Седрик подошли к Луне.       Она вынырнула из сумки и озабоченно осмотрелась.       — Ох, кажется, у меня опять пропали вещи…       Седрик нахмурился.       — Кто-то из однокурсниц опять крадет у тебя вещи, Луна?       Девочка быстро покачала головой.       — Они не крадут! Просто прячут их от меня… Им кажется это очень забавным.       Она почесала лоб, высматривая что-то под ногами.       — Я ведь говорил об этом с Чжоу… — скулы Диггори напряглись. — Кажется, пора донести это и до профессора Флитвика.       — Не нужно, Сед, ну пожалуйста! — девочка сложила руки на груди и с мольбой посмотрела на хаффлаффского старосту. — Вещи ведь все равно рано или поздно возвращаются…       Седрик помрачнел.       — Луна, это не прекратится, если…       — Прошу прощения, что влезаю… — подняла руку молчавшая до этого Лестрейндж. — А что, собственно, случилось?       — Однокурсницы Луны воруют её вещи, меняют местами страницы в книгах, портят домашнее задание, — покачал головой парень. — И это лишь то, о чем я знаю.       — Сед, они не виноваты… все дело в мозгошмыгах! В мозгах моих однокурсниц их в этом году столько завелось, что мне их даже жаль. В смысле девочек, не мозгошмыгов… — Лавгуд вздохнула и пожала плечами. — Если игры с моими вещами уменьшат их страдания хоть немного, я не против!       — Мозгошмыги? — спросила слизеринка у Луны.       — Да, — кивнула девочка. — Это такие существа! Они невидимые, летают в воздухе, забираются через ухо в голову и вызывают размягчение мозга.       Она загадочно улыбнулась обомлевшей Зельде, а затем вновь погрузилась в свою сумку. Слизеринка и хаффлпаффец переглянулись: парень выглядел очень обеспокоенным.       — О, нашла! — обрадованно воскликнула Лавгуд, а затем вытащила из сумки огромный фолиант. «История Хогвартса» — было написано на обложке. — Видите, я зря обвинила девочек в воровстве! Уверена, что я часто сама виновата в том, что мои вещи пропадают…       Она села на пенёк прямо на свою сумку и принялась медленно листать страницы книги. Седрик чуть слышно кашлянул и, когда Лестрейндж перевела на него удивленный взгляд, красноречиво кивнул в сторону девочки.       — Что? — одними губами спросила Зельда.       Диггори вновь указал головой в сторону Лавгуд.       — Поговори с ней, — так же беззвучно ответил парень.       С каких пор Гризельда Лестрейндж стала главным в Хогвартсе душевным лекарем? Сначала Грейнджер, потом Поттер, теперь вот Лавгуд! Её саму почти шесть лет кошмарили дорогие однокурснички, и что-то никто не чесался поговорить с ней и успокоить.       И знаете что? Ей пришлось взять инициативу в собственные руки и стать «Ужасом Подземелий». И то помогало не всегда.       Но Седрик смотрел на нее сейчас с такой надеждой, что она не могла проигнорировать его просьбу. Если Лавгуд после ее советов решит вступить в злодейскую организацию Гризельды Лестрейндж, последняя в этом не виновата!       — Эй, Лавг… Луна, — она кашлянула, подходя к девочке. Та подняла на нее серые, как грозовые тучи, глаза. — Я могу сварить одно зелье… если кто-то из однокурсниц и правда берёт твои вещи, то после него они никогда в жизни этого делать больше не смогут…       Луна чуть нахмурила брови. Скорее в размышлении, чем в недовольстве.       — Это потому что они умрут? — как-то мило и по-детски спросила она, и Зельда не смогла сдержать смешок.       — Необнаруживаемые яды, безусловно, эффективны, но слишком радикальны, — торопливо сказала она. — Зато пара капель моего зелья на твои вещи, и любой, кто захочет их себе присвоить, получит сильнейшую красную сыпь на руки. Если вовремя её не вылечить, то у вора навсегда отвалятся большие пальцы на руках. А без больших пальцев, поверь мне, подруга, очень сложно что-то нормально взять в руки. Тем более… — Зельда подняла палец вверх, — …украсть!       Седрик и Луна пораженно переглянулись.       — Что? — подняла бровь Лестрейндж. — В Полинезии за воровство вообще руки магией отсекают. Видите, у меня всё не настолько радикально.       Лавгуд смущенно улыбнулась.       — Если будет нужно, я обязательно обращусь к тебе, Гризельда Лестрейндж, — с благодарностью в голосе сказала девочка. А затем быстрым движением перевернула сразу несколько сотен страниц и, открыв на середине фолианта, указала на нарисованную там женщину в темно-синем платье. — Судя по описанию, вы ищете информацию о диадеме Ровены Рейвенкло.       Она повернула к ним книгу, и Зельда увидела на странице красивую темноволосую женщину в длинном средневековом платье. На её волосах поблескивала массивная бронзовая диадема с блестящим синим камнем в форме яйца в сердцевине.       — А вот и уродливые крылышки! — Диггори ткнул пальцем в портрет волшебницы, и та, приподнимая юбку, оскорбленно отскочила на соседнюю страницу. — Прошу прощения, Ровена!       Неужели Риддл и правда использовал артефакт одного из Основателей для крестража? Вот это самомнение!       — Что известно об этой диадеме, Луна?       — Это — самый известный артефакт, который остался после волшебницы. Но, увы, уже много-много веков никто не знает, где диадема, — ответила Луна. Она погладила портрет Рейвенкло по волосам, и нарисованная волшебница вернулась на место. — Кажется, её потеряли после смерти Ровены. А еще считается, что любой, кто наденет диадему, вмиг станет очень умным.       — Оу, кажется, теперь я понимаю, как один наш общий знакомый стал таким умным, — выразительно посмотрев на Гризельду, заметил Седрик. Девушка состроила ему гримасу.       — Некоторым и диадемы не помогут, Диггори, — кисло ответила она.       — А вы о чем? — непонимающе подняла голову Луна.       — Диггори просто шутит, не обращай внимания, — отмахнулась Лестрейндж. — Значит, диадема принадлежала Рейвенкло. Интересно.       Внезапно в голову пришла довольно простая, но очевидная мысль.       — А у других основателей случайно не было каких-то известных украшений?       Седрик резко повернулся к ней.       — Ты же не думаешь?..       — Именно это я и думаю, Диггори, — она кивнула.       Луна вновь с интересом посмотрела на стоящих рядом с ней однокурсников, но через пару секунд безразлично пожала плечами. Пролистав пару страниц толстой книги, она указала на нарисованного там пожилого волшебника: на его груди висел золотисто-изумрудный медальон со змеей в центре.       — У Слизерина был медальон, но о нем известно еще меньше, чем о диадеме.       Старик Салазар на картинке осмотрел студентов с таким видом, будто перед ним была куча свежего драконьего навоза. Хотя даже драконий навоз был бы для него куда предпочтительнее их тройки.       — Видишь, Диггори, уродливые украшения — это бич волшебного мира! — развела руки в стороны Лестрейндж. — Так что у нашего с тобой общего знакомого со вкусом всё в порядке.       Седрик закатил глаза и покачал головой.       — Спорим, у Хельги всё будет в барсуках? — хохотнув, добавила Зельда. — Барсучьи сережки!       — Все знают, Лестрейндж, что единственный артефакт, который остался после Хельги — чаша, — со знанием дела протянул однокурсник.       Девушка хмыкнула.       — Чаша — значит чаша. Но на ней точно есть барсук!       Лавгуд хихикнула и, пролистав пару страниц книги, повернула ее изображением к Зельде. Привлекательная светловолосая женщина в желтом платье держала в руках необычной овальной формы золотой кубок.       И да, на нем был выгравирован барсук.       Гризельда с самодовольной улыбкой повернулась к Диггори.       — Прошу, ни слова о барсуках, Лестрейндж, — он решительно махнул рукой. — Про чашу Хаффлпафф известно не больше, чем про остальные артефакты. На факультете болтают, что она хранилась в семье Смит — они были прямыми потомками Хельги, — но где сейчас чаша, никому неизвестно.       Как любопытно! Возможно, с ритуалом Тома Риддла они с Диггори смогут найти эти «потерянные в истории» артефакты! Даже если они и не являются его крестражами, то будет просто невероятно круто их обнаружить и, вернув школе или министерству, получить за это парочку тысяч галлеонов.       Спасибо, «Т.М.Р.»!       — Дай-ка получше рассмотреть, Луна, — Зельда наклонилась к книге Лавгуд. Она уже представляла себе, как потратит деньги на покупку портключа в Новую Зеландию.       Когда Хельга на картинке хвастливо повернула к ней чашу, у Лестрейндж в голове вновь пронеслась внезапная мысль: да ведь она где-то видела очень похожий сосуд! Эта форма, эти округлые токие ручки по бокам… Ножка из какого-то темного камня… Причем не так давно… Но где? Может, где-то у Горбина в магазине? Или у Шафика в кабинете?       Нет, смысла гадать нет. Нужно сварить «зелье памяти» и не мучить себя напрасными мыслями. Если она и правда где-то видела эту или похожую чашу, зелье поможет вспомнить.       — А что после себя оставил Гриффиндор? — тем временем спросил Диггори. Луна улыбнулась.       — О, Годрик — единственный из волшебников, чей именной артефакт не потерялся! — она довольно хлопнула в ладоши. — Меч Годрика Гриффиндора! И он хранится…       — …у Дамблдора в кабинете, — одновременно ответили Седрик и Зельда.       Они молча переглянулись.       Да, вряд ли Том Риддл смог бы сначала добраться до этого артефакта, а затем еще и сделать из него крестраж. Дамблдор давно бы понял, что с артефактом что-то не так. Да и Саэрлиссант сказала, что в школе хранятся только два крестража.       Значит, Гриффиндора вычеркиваем. А вот медальон Слизерина и чаша Хаффлпафф выглядели, как вполне правдоподобные варианты. Стоит уточнить у драконицы, когда та в очередной раз почтит её сон своим царственным присутствием.       — Ты нам очень помогла, Луна, — Седрик сердечно улыбнулся девочке. — Теперь мы с Лестрейндж сделаем прекрасный доклад и получим высший балл.       Гризельда хмыкнула. Профессор Биннс умер бы во второй раз, если бы узнал, как сначала один из его учеников превратил бесценные исторические объекты в темномагические артефакты, а потом двое студентов их уничтожили. Или продали на черном рынке.       — Рада была помочь, Седрик! — жизнерадостно воскликнула Лавгуд. Она встала с пенька и, сложив книгу в сумку, повернулась к Лестрейндж. — Но я так и не поняла, если честно, на какую тему вы пишете доклад?       Зельда отмахнулась.       — Уродливые артефакты и их влияние на искалеченные души волшебников, — с улыбкой проговорила она. Услышав слова однокурсницы, Диггори подавился воздухом.       — О-о-о, — задумчиво протянула Лавгуд. — Тогда мне не терпится на шестой курс! Мы на уроках только гоблинские восстания изучаем…       Она с грустью вздохнула.       — Вынуждена вас оставить, — Луна посмотрела на свою руку так, будто бы на ней были часы. — Сейчас самое время кормить морщерогого кизляка!       Лавгуд улыбнулась старшекурсникам и, развернувшись, вприпрыжку поскакала вглубь леса. Она напевала красивую мелодию, отдаленно напоминающую какой-то вальс.       — Милая девочка, — Зельда покачала головой, смотря вслед удаляющейся спине Лавгуд. Затем перевела взгляд вниз на свои ноги, и неприязненно поморщилась. — Верни мне мои сапоги, барсук, а то от этого розового у меня почти возникло желание немедленно пойти к мадам Паддифут и съесть клубничный эклерчик.       Седрик взмахнул палочкой и вернул ее ботинкам прежний вид.       — Значит, теперь у нас есть изображение диадемы, — сказал он.       — Верно, нужно сходить в библиотеку и сделать колдокопию картинки. Возможно, если хорошо поискать, сможем найти более детальные рисунки. Кто знает, насколько подробным должно быть изображение для ритуала.       Диггори кивнул и неловко прочистил горло.       — Зельда, — сказал он, и, когда девушка повернулась, улыбнулся. — Спасибо, что была лапочкой.       Гризельда на секунду опешила. Придя в себя, она растянула губы в мерзенькой улыбочке.       — Это не потому что ты попросил, ясно? Просто я очень люблю детишек.       Они пошли в сторону школы. Дождь закончился, и солнце показало из-за тучки свой ленивый бочок. Пахло травой, мокрой грязью и вылезшими на свет Мерлинов дождевыми червями.       — Кстати, Диггори, ты уже придумал, как будешь побеждать драконов? — они почти вернулись к мосту, когда Лестрейндж вспомнила, что еще вчера хотела уточнить это у однокурсника. — Не то, чтобы мы знали, в чем будет заключаться само задание, но…       — Буду импровизировать, — усмехнулся парень в ответ. — Моя палочка всегда со мной, а что еще нужно волшебнику?       — Трансфигурируешь камни в кучу сокровищ? — предположила Лестрейндж. — Создашь иллюзию симпатичного самца-дракона? О, может, подойдешь к Саэрлиссант и, накинув на нее какой-нибудь усиленный «Петрификус», почешешь драконье пузико? Я готова многое отдать, чтобы узнать её мысли в этот момент…       Седрик искренне засмеялся. При виде его счастливой улыбки у Зельды внутри внезапно что-то дрогнуло, и она быстро отвернулась.       — Или просто им улыбнешься… Этого хватит, — тихо произнесла она.       — Что ты сказала? Прости, Зельда, я тебя не расслышал… — Диггори остановился и, почесав шею, посмотрел на однокурсницу.       Зельда живенько хлопнула в ладони.       — Говорю, на сегодня с меня хватит! — она посмотрела в сторону школы и вздохнула. — Предлагаю тут и разделиться, Диггори: не хочу, чтобы кто-то в школе видел нас вместе.       Гризельде Лестрейндж вполне хватит того, что про них двоих уже, должно быть, болтает весь бар «Семь драных книзлов». Она очень сильно надеялась, что Сиф и его компания были достаточно пьяны, чтобы не заметить — не запомнить — их с Диггори… непредвиденно близких взаимодействий.       Она искренне радовалась, что второй герой их ночных похождений ничего не помнит. Или делает вид, что не помнит, чтобы не смущать однокурсницу. В конце концов, он воспитанный барсук. Пускай и немного наглый.       О Мерлин, Мордред и Моргана…       Ее немедленно бросило в жар от мысли, что в баре она в какой-то момент расслабилась настолько, что позволила Седрику Диггори из всех людей на свете так прикасаться к ней. Не то, чтобы она собиралась это вообще кому-то позволять. Зельда давно осознала — с того случая, когда гребаные гриффиндорские семикурсники решили, что хотят познакомиться со слизеринской змеей чуточку поближе, — что она ненавидит, испытывает отвращение и просто боится, когда до нее дотрагиваются без её разрешения.       Но в этот раз не было ни отвращения, ни желания немедленно проклясть Диггори. Ну может только немножко, в воспитательных целях. Скорее всего, дело было в количестве выпитого, но в баре Гризельда чувствовала себя до противного счастливой.       Жалкое зрелище!       — Хорошего дня, Диггори, — не поворачиваясь, она сделала то, что у нее отлично выходило все шесть лет учебы в школе: сбежала с места преступления.       — Зельда, пожалуйста, подожди! — крикнул ей вслед Седрик, но она уже на всех парах неслась в сторону школы.       Ты посмотри, Гризельда Лестрейндж, во что ты превратилась? Помогаешь деткам, разговариваешь с драконами, спасаешь мир и — хуже всего — обжимаешься по барам с хаффлпаффцами!       Кажется, и в её голове в какой-то момент обосновались лавгудовы мозгошмыги.