***
В понедельник после обеда Гризельда Лестрейндж выходила из своего подпольного магазинчика на третьем этаже, когда услышала тихий, но решительный «П-с-с, Лестрейндж». Она резко повернула голову на звук, но в Запретном коридоре, кроме неё, не было никого. Так как на слуховые галлюцинации она не жаловалась, оставался единственный возможный вариант. — Поттер? — она строго сложила руки на груди и огляделась. Через пару секунд перед ней действительно возник «мальчик, который выжил». Он приподнял мантию-невидимку так, чтобы было видно только его лицо и шею. — Лестрейндж, — тихо сказал он и, когда их глаза встретились, смущённо опустил голову. — Она самая, — Зельда подняла бровь. — Поттер, как, во имя подштанников Мерлина, ты меня нашел? Об этом месте известно лишь избранным. — Так это я и есть, Лестрейндж! — он с улыбкой поправил очки. — Ты что, газет не читаешь? — Поттер, я серьёзно, — не впечатлённая его шуточкой, покачала головой Лестрейндж. Свои тайны она предпочитала держать подальше от любопытных гриффиндорцев и прочих любимчиков Макгонагалл. — Как ты меня нашел? — Я… не могу сказать, — он нахмурился, затем приподнял волшебную мантию и поманил Лестрейндж, приглашая присоединиться к нему под её широкими полами. Девушка ошарашенно выпучила глаза. Не спрашивая разрешения и не дожидаясь, когда Зельда сама сделает к нему шаг, Поттер придвинулся и накинул мантию на слизеринку. Звуки за полупрозрачной тканью как будто вмиг притихли. Если Лестрейндж когда-то думала, что ей случается чувствовать неловкость рядом с Седриком Диггори, она еще не знала, что однажды будет стоять один на один под мантией-невидимкой с чёртовым Гарри Поттером. — И что это значит, Поттер? — строго спросила она. — Мне нужна твоя помощь, Лестрейндж, — шепотом ответил гриффиндорец. — Очень нужна. Зельда фыркнула. — А тебе не рановато использовать противозачаточные зелья, Поттер? И, кстати: если дело уже сделано, я ничем помочь не смогу… — Что?! — Поттер ошалело подскочил, забыв, что говорил до этого шёпотом. Не сразу, но он густо покраснел. — Что… что ты несёшь? Девушка пожала плечами. — А какая еще тебе нужна помощь от человека, вроде меня? Сварить «зелье удачи» или «эликсир храбрости»? Проклясть остальных чемпионов? Громче всех кричать завтра «Поттер не смердяк?» Достать проклятый крестраж из твоей шрамоголовой башки… — А ты можешь? — вновь перейдя на шепот, спросил мальчик. — Я всё могу, Гарри Поттер, — осклабилась Гризельда. — Вопрос денег, времени и моего настроения. Она сложила руки на груди и, наклонив голову, посмотрела на Поттера. — Что тебе от меня нужно, Поттер? — Манящие чары, — сказал он. Зельда непонимающе подняла бровь. — Мне нужно научиться манящим чарам. Если бы Лестрейндж была на месте Лорда Волдеморта, то уже открывала бы бутылочку самого дорогого шампанского. Даже возродилась бы пораньше. Потому что Гарри Поттер был поразительно посредственным волшебником. Вот уже два с половиной часа Зельда безуспешно пыталась научить Поттера манящим чарам. Да, непростым. Да, их обычно изучали только к концу четвертого курса. Но перед ней стоял не среднестатистический гриффиндорец, а сам спаситель всея магической Британии. А от его «Акцио» даже перья — ПЕРЬЯ! — падали, не долетев до юного заклинателя и четверти пути. — Бездарность, Поттер! — подойдя к мальчику, Лестрейндж ткнула его пальцем в грудь. Поттер так скривился, будто увидел перед собой профессора Снейпа, а не слизеринскую шестикурсницу. — Это не так, Лестрейндж! — бросилась на защиту лучшего друга Гермиона Грейнджер. Она присоединилась к ребятам после урока арифмантики. В отличие от Поттера, у неё манящие чары и без помощи Зельды получались на отлично. — Гарри с третьего курса умеет вызывать телесного патронуса! Поттер бросил на подругу благодарный взгляд. — Какой же ты молодец, Поттер, — Зельда издевательски потрепала мальчика по волосам. — Жаль только, драконам плевать на твоего патронуса! Как и вообще всем на свете, кроме гребаных дементоров. Не сразу, но довольно быстро Поттер раскололся и рассказал Лестрейндж, зачем ему так срочно понадобилось выучить манящие чары. Этот маленький умник не придумал ничего лучше, чем призвать к себе на помощь метлу и уже на ней достать заколдованное яйцо, которое будет охранять дракон в первом задании. Идея звучала, как изощренное самоубийство, поэтому Зельда посоветовала Поттеру хоть раз в жизни не строить из себя героя, а просто отказаться. — В каком смысле? — не понял её мудрого совета этот милый наивный ребенок. — Поттер, контракт с кубком вынуждает тебя принимать участие, но по-настоящему соревноваться ты не обязан. Этот турнир создан для взрослых и опытных волшебников, а не сопляков, которые даже манящие чары не в силах освоить. Поверь, никто тебя не осудит, если ты просто откажешься. Выйди и скажи: «Я на это дерьмо не подписывался, всего хорошего». Гарри от возмущения даже покраснел. — Но это же нечестно! Я должен участвовать, я не могу поступить иначе, кубок же меня выбрал! Я должен защитить честь Гриффиндора и Хогвартса! Да, по-видимому, Лорд Волдеморт может уже заказывать к шампанскому пару дюжин устриц и готовиться к шумной вечеринке. Гарри Поттер безнадёжен. После ужина все трое вновь вернулись в пустой класс. Гриффиндорцы так испугались, что могут столкнуться с профессорами, что надели мантию-невидимку. На предложение присоединиться к ним Лестрейндж ответила решительным отказом. Ей было смешно от мысли, как они втроем будут гуськом пробираться по коридорам. Уж лучше попасться Снейпу или Филчу, чем такой позор! По дороге, однако, они не встретили никого, кроме Пивза. Увидев одиноко шагающую по коридору слизеринку, школьный полтергейст сначала показал ей язык, а затем умчался куда-то под потолок. Уже несколько лет как он старался держаться от Гризельды Лестрейндж подальше. В какой-то момент он так её достал своими обзывательствами, что она нашла в семейной библиотеке одно занятное заклинание и почти на неделю привязала существо к спальне Макгонагалл. Подобрать к нему контрзаклятие смог — и то не с первого раза! — только Альбус Дамблдор. Директор был так поражён необычными чарами, что вместо наказания подарил Лестрейндж хитрую улыбку и двадцать баллов в копилку Слизерина. Увы, ей также пришлось поделиться с ним и инкантацией заклинания. — Поттер, ты не стараешься! — в очередной раз крикнула Лестрейндж. По всему кабинету валялись перья, учебники, пергаменты и карточки от шоколадных лягушек. Теперь она понимала постоянное раздражение профессора Снейпа: ему со студентами приходилось работать круглый год. Зельда же за пару часов взаимодействия с Поттером едва держала себя в руках, чтобы не проклясть или — что более вероятно — просто не прибить ребёнка. Нет, с таким терпением и дружелюбием карьера профессора зельеварения в Хогвартсе Гризельде Лестрейндж точно не светит. — Сосредоточься, Гарри… — взмолилась Гермиона. Она была бледной и усталой. Учитывая время до ужина, они занимались уже почти шесть часов. — Только это и делаю! — рассердился Поттер. — Но в мыслях только чёртов дракон! Возьму завтра и сдамся, как сказала Лестрейндж! Стану для всех посмешищем, зато не умру. Он с нескрываемой злостью отбросил в сторону какой-то толстый учебник, а затем быстро взмахнул палочкой и, указав на него, крикнул «Акцио дурацкий учебник». Книжка не долетела до каменного пола всего нескольких сантиметров и, резко подскочив вверх, ринулась к Поттеру. Не ожидавший такого поворота, мальчик испуганно пригнулся. Пролетев мимо гриффиндорца, книга врезалась в стену. — Гарри! — воскликнула Гермиона. Её лицо осветила счастливая улыбка. — У тебя почти получилось! — Просто случайность… — почесал затылок Поттер. Зельда задумчиво прикусила щеку изнутри. Возможно, Поттер был не так уж и бездарен, как ей казалось. Просто у него не было правильных стимулов. — Молодец, Поттер, — искренне похвалила она мальчика. — Меняем тактику. Зельда взмахнула палочкой, призывая трансфигурационным заклинанием небольшую стрелу с серебряным наконечником. Она лукаво улыбнулась и направила её на Грейнджер. — Используй на ней «Акцио», — сказала она Поттеру и резко махнула палочкой. Стрела полетела в сторону Гермионы. Девочка испуганно подпрыгнула. — Акцио Гермиона! — с нечеловеческой скоростью взвил палочку Поттер и указал туда, где стояла его подруга. Словно крюком, девчонку подхватила невидимая магия и, оторвав её тело от пола, потащила к Поттеру прямо по воздуху. Секунда — и гриффиндорцы с громким стуком врезались друг в друга. Волшебная стрела влетела в стену и рассыпалась на яркие желтые искорки. — На стреле, Поттер! Я имела в виду на стреле… — Гризельда приложила руку к лицу и покачала головой. — Гермиона, ты в порядке? — Поттер снял треснувшие очки. — В полном! — потирая ушибленный лоб, ответила девочка. Она взмахнула палочкой, применяя на очках друга невербальный «Репаро». — Ты научился, Гарри! Ты правда научился! Поттер чуть улыбнулся, а затем, вскочив на ноги, перевел взгляд на Лестрейндж. Очень сердитый взгляд. — Зачем ты это сделала, Лестрейндж?! Ты могла убить Гермиону! Гризельда насмешливо покачала головой. Подойдя к Грейнджер, она дружелюбно подала ей руку. Когда девочка поднялась, она поправила школьную мантию и смущённо поблагодарила слизеринку. — За кого ты меня принимаешь, Поттер? — фыркнула Зельда. — Ничего бы с твоей дорогой Гермионой не случилось, я же не сумасшедшая убивать кого-то в стенах школы. Просто немного повысила ставки, потому что заметила, что у тебя хорошо получается колдовать во время стресса или злости. Чего ты так распереживался, я бы остановила стрелу, если бы ты облажался. — Ага, конечно… — выплюнул Поттер. — Все вы слизеринцы одинаковые… — Гарри, мы с тобой уже об этом говорили, — спокойно сказала Грейнджер. Она с извиняющейся улыбкой посмотрела на Гризельду. Мерлин, Мордред и Моргана! — Поттер, ты сам попросил меня о помощи. И, попрошу заметить, в методах и фантазии не ограничивал. Получилось же по итогу? — она указала на стоящую рядом с мальчиком Грейнджер. — Ещё как получилось! Теперь на твой зов не только метла прилетит, но и вся квиддичная команда во главе с близнецами Уизли. Поттер с недоверием посмотрел на Грейнджер. Девочка прижалась губами к его уху и что-то горячо зашептала. — Том Риддл тоже строил из себя хорошего студента, Гермиона! — Поттер топнул ногой от раздражения. — И все ему верили! Лестрейндж не знала, от чего опешила больше: от имени своего любимого пока-еще-не-спятившего-лорда или от того, что Поттер сравнил её с ним. — Риддл? — она подняла бровь. Ребята неловко переглянулись. — Один наш знакомый из… прошлого, — отвёл взгляд в сторону Поттер. — Ты его не знаешь. Зельда сложила руки на груди и красноречиво хмыкнула. — Ты не поверишь, Поттер, но я прекрасно знаю, кто такой Том Марволо Риддл. Глаза Поттера расширились. — Откуда ты… — Я много чего знаю, Поттер, умненькая у дедули выросла, — высокомерно сказала она. — Мой вам совет, детишки: пореже упоминайте имя Риддла рядом с подозрительными слизеринцами и людьми, чьи фамилии связаны с «Пожирателями смерти». Такими, как например, Лестрейндж. Она подошла к столу и взяла свою сумку. На часах было почти десять вечера. — Факультатив на сегодня закончен. Грейнджер красноречиво потянула Поттера за рукав, и мальчик нахмурился. — Благодарности не нужно, Поттер, — отмахнулась Зельда, когда гриффиндорец открыл рот. — Меня вполне устроит, если ты завтра не опозоришься перед драконами. Буду считать, что не зря потратила на вас шесть часов своего времени. А если ты ещё и выжить умудришься… Она мило улыбнулась и, отсалютовав ребятам, открыла дверь. — Лестрейндж, подожди, — догнал её голос Поттера. Она повернула к ребятам голову: в сумерках заброшенного класса на неё смотрели два маленьких, испуганных, взъерошенных воробья. Гермиона положила руку Гарри на плечо, и он ответил девочке ободряющей улыбкой. Друзья, соратники, единомышленники, близкие друг другу люди, команда. Сердце Лестрейндж отчего-то грустно сжалось. — Что ещё, Поттер? — с раздражением спросила она. Мальчик деловито поправил очки. — А когда будет следующий факультатив?***
«Гризельда, Я все понимаю, сам попросил тебя писать почаще, но, видит Мордред, не дважды же в день! И раз уж спросила: нет, вампиры ко мне еще не приходили. Когда придут, ты узнаешь об этом первой. Если нужно — громовещателем. Пусть весь Хогвартс знает, что старик Лестрейндж ещё способен уничтожить что-то, кроме запасов огневиски. Я глянул контракт, что ты прислала. На первый взгляд ничего подозрительного, — что странно, — но мне нужно перечитать его ещё несколько раз. Возможно, использовать один семейный артефакт для поиска скрытых строк. Интерес Шафика к мистеру Диггори неожиданен, но не удивителен. Я, конечно, не Абраксас, но и мне кое-что известно. Семья его матери — Селвины — весьма занимательные волшебники. Со мной на одном курсе, но на Рейвенкло, учился его дед — Эдмунд Селвин. Мы с «Т.М.Р.» очень долго пытались заполучить его к себе в «приятели», но Селвина в жизни интересовали только «теория магии» и однокурсница Энид Уоффлинг, по стечению обстоятельств единственная дочь самого известного теоретика этой самой магии. Оба, Эдмунд и Энид, были весьма сильными волшебниками, поэтому ничего удивительного, что и их дочь Мелисса, и внук мистер Седрик Диггори, оказались далеки от посредственности. До твоего письма я об этом даже не задумывался, но сейчас мне не терпится лично познакомиться с мистером Диггори. Думаю, к первому заданию я успею изучить контракт и обсудить его лично с нашим замечательным хогвартским чемпионом. Но у меня все еще остается один вопрос, Гризельда: какое отношение ко всему этому имеешь ты? P.S. Пинки попросил передать твой любимый пирог. Если Герцог будет в настроении его донести, ты найдешь его в коробке. Если нет — значит, он сейчас на голове какого-нибудь зазевавшегося магла. Л.Л.»***
Когда Гризельда спустилась к своей лаборатории — до ее обители оставался всего один поворот, — она услышала смех и голоса. Повернув, она обнаружила стоящего у портрета Квинтии МакКуойд Седрика Диггори. Нарисованная на портрете волшебница смеялась так, будто вместо слов хаффлпаффец использовал на ней чары щекотки. Только Диггори ей для счастья и не хватало. А ведь день был почти нормальным! Когда Седрик увидел появившуюся из-за угла слизеринку, он тут же приветливо ей помахал. — Диггори, ты время видел? Что ты тут делаешь? — строго спросила Лестрейндж, подойдя к однокурснику. — Зельда, дорогая! — воскликнула Квинтия. Она бросила быстрый взгляд на Седрика и зарделась. — Мы с мистером Диггори как раз говорили о тебе! Зельда окинула портрет холодным взглядом. — Ты не оставишь нас, Квинтия? Пожалуйста. Волшебница на портрете неловко поправила мантию. — Ну если ты настаиваешь, дорогая… — она вновь повернулась к Седрику. — Мистер Диггори, желаю вам удачи завтра! Знайте: все портреты школы болеют только за вас! — Приятно слышать, мисс МакКуойд, спасибо и добрых снов! — Диггори мило улыбнулся. Когда волшебница исчезла с портрета, он с беспокойством взглянул на однокурсницу. — Лестрейндж, я весь день тебя искал. Куда ты подевалась? — Ты нашел диадему? — Э-э, нет, — удивленно покачал головой Седрик. — Узнал, как достать «Т.М.Р.» из Поттера? — Нет. — Тогда зачем ты меня искал? — непонимающе спросила Лестрейндж. — Разве ты не должен сейчас…. не знаю, отдыхать, готовиться к турниру, напиваться до беспамятства со своими поклонниками? Седрик покачал головой. — Просто хотел тебя увидеть, — тихо сказал он. — Мы с тобой больше суток не разговаривали. Зельда поперхнулась воздухом. Она подошла к однокурснику и, встав перед ним, строго заглянула ему в глаза. — Пять последних лет ты неплохо с этим справлялся. — Пять лет? — непонимающе переспросил он. — Да, Диггори, мы с тобой не разговаривали пять лет, — с легкой улыбкой пояснила она. — Уж сутки как-нибудь да обойдешься без такой замечательной меня. Он задумчиво нахмурился. — Ты не права, Зельда, конечно же, мы разговаривали, — уверенно покачал он головой. — Как минимум на уроках и в Большом зале. — «Лестрейндж, передай «Словник чародея» — это не разговор, Диггори, — фыркнула девушка. Седрик сжал челюсть. — Я не в обиде, расслабься. Сама не горела желанием с тобой общаться. — Зельда, сюда спускается тот жуткий аврор! — внезапно раздался голос Квинтии. Она снова появилась на портрете и взволнованно показывала пальцем в сторону лестницы. Лестрейндж напрягла слух: судя по тяжелому стуку металлической ноги к ним и правда спускался Грюм. Что ему понадобилось в столь позднее время в подземельях? Она открыла портрет и махнула, чтобы Диггори прошел внутрь. — Проследи за ним, Квинтия, — прежде чем зайти за однокурсником, попросила Гризельда волшебницу, и та решительно кивнула. Лаборатория встретила их холодом и темнотой. Зельда зажгла огонь в камине, и указала на стул. — Присаживайся, если хочешь, — она сняла мантию и повесила её на вешалку у шкафа, а затем повернулась к Диггори. Он отодвинул стул от стола и сел, облокотившись на колени. — Пирога хочешь? Девушка подошла к столу и раскрыла стоящую на нем небольшую картонную коробочку: внутри лежал небольшой шоколадный пирог в аппетитной глазури. Пинки знал, чем порадовать любимую хозяйку. Седрик улыбнулся и кивнул. — Правда, чая у меня нет, — она достала волшебную палочку и с помощью заклинания порезала пирог на несколько частей. — А огневиски я с тобой больше никогда в жизни пить не буду. — Что, даже за победу на Турнире? — он насмешливо склонил голову. — Даже за победу над Волдемортом, — она положила кусочек на салфетку и передала однокурснику. Достав из-под стола второй стул, села за стол напротив Диггори. — Знаешь, Поттер сегодня сказал мне, что на первом испытании будут драконы, — протянул Седрик, задумчиво рассматривая кусок пирога в собственной руке. — Благородный Поттер, — фыркнула Зельда. — Сказал, что Крам и Делакур уже знают… И что будет справедливо, если я тоже узнаю, тогда все мы будем в равных условиях. Как можно быть таким добреньким? Неудивительно, что Волдеморт победил в том будущем, которое ей показали драконы. Она бы не удивилась, если бы Поттер отказался даже непростительные использовать против Тёмного Лорда. Лестрейндж сокрушенно покачала головой и откусила кусок от пирога. Эльфы добавили в тесто чуть кисловатую вишню, и привычно сладкий шоколадный вкус заиграл новыми красками. От удовольствия она даже зажмурилась. — А я ведь даже не подумал о том, чтобы предупредить его о драконах… — продолжал рефлексировать Седрик. Звучал он очень расстроенно. — Диггори, ему четырнадцать и он любимчик магического мира, — прожевав, сказала девушка. — Поттеру и без тебя есть кому нос подтирать. «Например, Гризельде Лестрейндж». Диггори несколько раз кивнул, и затем наконец откусил пирог. Прожевав, он пораженно ахнул. — Как вкусно! — с улыбкой заметил он. — Ты сама его приготовила? Она хохотнула. — Ага, конечно, в одном котле варю тушки заблудившихся в лесу детишек, а во втором сладкий пирог, чтобы этих деток приманивать. Засунув оставшийся кусок в рот, Седрик вытер рот и руки о салфетку. Затем положил локти на стол и опустил подбородок на сплетенные перед лицом руки. Он молчаливо изучал сидящую напротив Зельду, и от его внимательного взгляда ей стало не по себе. — Что ты так на меня смотришь? — грубо спросила она. — Не ешь меня, о прекрасная грозная волшебница, я тебе еще пригожусь, — с улыбкой протянул он. Лестрейндж закатила глаза. — Ладно, Диггори, живи, буду испытывать на тебе свои экспериментальные зелья. Седрик с интересом поднял бровь. — Это которые противозачаточные? Куснувшая в этот момент пирог, Зельда подавилась. Седрик засмеялся, а затем с извинениями поднял руку. — Прости, Гризли, просто очень к слову пришлось… — он встал, чтобы постучать её по спине. Она отмахнулась, не позволяя ему приблизиться. — Твои шутки невыносимы, Диггори, — всё ещё мучаясь кашлем, ответила она. На глазах выступили слёзы. — Напомни, почему люди считают тебя обворожительным джентльменом? Он пожал плечами. — Наверно, потому, что я умею делать так? — он выпрямился и улыбнулся широкой открытой улыбкой. Белые ровные зубы сверкали, как жемчужины в ожерелье. — Отвратительно, — Зельда раздраженно отвернулась. — Посмотрим, как ты будешь улыбаться, когда драконы тебе завтра что-нибудь подпалят. Он снова сел на стул напротив Зельды. — Будешь за меня болеть, Гризли? — Буду, — согласилась Лестрейндж. — И за тебя, и за Поттера. Диггори скривил губы в усмешке. — За Поттера, значит? Зельда кивнула. — За вас двоих, да. Ничего не могу с собой поделать: питаю слабость ко всему скучному и убогому. Парень насмешливо приложил руку к груди, будто её слова его смертельно ранили в самое сердце. — Диггори, я, конечно, понимаю, что за пять лет в Хаффлпаффе ты соскучился по общению с нормальными людьми, но всё же… — она нахмурилась, откладывая пирог в сторону. — Зачем ты меня искал? Он хитро улыбнулся. — Я вчера кое-что нашел, — заговорщицки прошептал он. — Хочу показать тебе. Это что-то невероятное! — Еще более невероятное, чем четыре дракона, требующих, чтобы я тебя спасла? — Клянусь, Зельда, это одна из самых необыкновенных вещей, которые я видел в жизни. Ты должна её увидеть. Она закусила губу. На часах — без четверти одиннадцать. Ему бы выспаться перед первым туром… — Уверен, старикан Грюм уже убрался по своим делам! Я все равно не усну, Зельда, пойдем! — будто прочитав её мысли, ответил Диггори. Он вскочил и подошел к вешалке, где висела мантия Лестрейндж. Взяв её в руки, он приблизился к девушке и повернул мантию так, чтобы ей было удобно её надевать. — Если я завтра умру, хочу провести этот вечер с тобой. Сердце начало носиться в груди Лестрейндж со скоростью кометы. Ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Диггори, да что ты всё заладил, «умру» и «умру»! — разозлилась она. Она поднялась и, строго вытянув палец, покачала рукой перед лицом хаффлпаффца. — Напоминаю: в наши с тобой планы не входит смерть ни завтра, ни в ближайшие годы. Ни твоя, ни тем более моя! Так что уж постарайся собрать волю в кулак и выступить завтра так, чтобы из нас двоих не умерла я — от скуки или стыда. Диггори поднял руку в сдающемся жесте. — Как прикажете, мэм, — обойдя девушку, он накинул ей на плечи слизеринскую мантию и подарил небольшую, но счастливую улыбку. — Ладно, что там насчёт невероятного зрелища, Диггори? — Зельда отвернулась, не в силах больше смотреть на однокурсника. Почему он вечно светится от счастья, как начищенный галлеон? Невыносимо! — Я бы ответил, что оно уже перед тобой… — он указал на себя и многозначительно поиграл бровями, за что тут же получил несильный толчок в бок, — но я же джентльмен. — Барсук недоделанный, вот ты кто, — Лестрейндж закатила глаза и подошла к двери-портрету. Открыв, она указала пальцем на темноту за порогом. — Катись отсюда, Диггори! И болеть я завтра буду за Крама! Он открыл рот от возмущения. — Ладно-ладно, Лестрейндж, что ж ты сразу с непростительных-то дуэль начинаешь… — он подошёл к двери. — Тут недалеко, честно, одна нога здесь, другая там. К полуночи верну тебя в целости и сохранности и даже с обеими туфельками, — посмотрев на её магловские кеды, он весело засмеялся. — А если вдруг тебе не понравится то, что я покажу, Лестрейндж, обещаю делать за тебя историю магии до конца года. Гризельда хохотнула. — Ну, от такого щедрого предложения отказаться было бы преступлением. Они вышли из её лаборатории. Портрет Квинтии мирно спал, тихонько похрапывая во сне. Грюма видно тоже не было: возможно, он и правда отправился по своим делам. — По рукам! — она протянула ему ладонь для рукопожатия. — А если мне вдруг понравится то, что ты покажешь? Седрик на мгновение задумался. — Тогда пойдешь со мной на Святочный бал, — сказал он и быстро пожал её руку. — Эй! — от возмущения Гризельда даже открыла рот. — Ты сама сказала «по рукам»! — он дружелюбно приобнял её за плечи и потащил за собой в сторону лестницы. — Готовь мантию понаряднее, Гризельда. — Ненавижу тебя, Диггори, — сквозь зубы произнесла она, когда они поднимались по лестнице. — Глупости, Лестрейндж, я твой лучший друг. — Это не сложно, когда других в моём окружении нет, — она покачала головой. Седрик даже остановился, когда услышал ее слова. — То есть ты признаешь, что я твой друг? — со счастливой улыбкой спросил он. Пойманная врасплох, она покраснела. К счастью, в коридоре было слишком темно, чтобы он заметил. Вот же! Невыносимый! — Скажем так, я могу тебя терпеть чуть больше, чем остальных, — она повернулась к парню. — Доволен? Он просиял. — Из твоих уст звучит, как признание в любви. — Мечтай, Диггори, — фыркнула она. — Люблю я только себя.***
— Заброшенный класс, оу вау, какое невероятное зрелище, — осматривая помещение, куда её привёл Диггори, саркастично произнесла Лестрейндж. Как и большинство неиспользуемых классов, он превратился в склад для хранения ненужного хлама. Тайная Комната Хельги Хаффлпафф в миниатюре. Зельда давно задумывалась, почему директор не использовал эти помещения для каких-то клубов или факультативов? Просто пустая трата места. — Закрой глаза и дай мне руку, — прервал мысли Лестрейндж Диггори, встав у неё за спиной. — Может, ещё и сердце? — возмущённо воскликнула она, поворачиваясь лицом к однокурснику. — Можно, но не в этот раз, — с наглой улыбкой ответил он. — Доверься мне. Зельда неверяще покачала головой, но все же послушалась Седрика и закрыла глаза. Не зря же она согласилась прийти! Она почувстовала, как его рука обхватила её ладонь, а затем они начали медленно двигаться куда-то вправо. Через пару шагов парень отстранился, и кромешная темнота сменилась светом. Он сочился в глаза даже сквозь закрытые веки. Рука Диггори вернулась на её ладонь. Они сделали ещё несколько шагов. Наконец они остановились. — Открывай, — тихо сказал он. Когда Зельда открыла глаза, то сначала поморщилась от яркого света стоящих на каменном полу свечей, а затем, увидев саму себя, пораженно сделала шаг назад. Перед ними было огромное, метра в два с половиной, круглое зеркало в золотой раме. Оно было невероятно красивым, с удивительным переплетением узоров по краю рамы. И хотя в помещении было пыльно и грязно, зеркало оставалось идеально чистым. Из блестящей, словно озеро, глади на неё смотрели пораженная, с открытым ртом Гризельда Лестрейндж и мягко улыбающийся Седрик Диггори. — Ты привел меня полюбоваться на свое отражение? — она повернула голову, чтобы взглянуть на однокурсника. — А говорил, что терпеть не можешь самовлюбленных нарциссов. — Что ты видишь, Зельда? — он кивнул в сторону зеркала. Лестрейндж перевела взгляд туда. — Симпатичную слизеринку и скучного хаффлпаффца, — пожала она плечами. — Мне для этого и зеркало не нужно, Диггори. Он улыбнулся и отошёл от неё на шаг в сторону. — А сейчас? — он снова кивнул в сторону зеркала. — Смотри внимательно. Она фыркнула, но повернулась к зеркалу. Как и пару секунд назад, Зельда видела саму себя: свое бледное лицо, свои непослушные кудри, безразличный взгляд прозрачных глаз. Гризельда Лестрейндж во всей своей устрашающей красе. Отражение подмигнуло и растянуло губы в приятной, ласковой улыбке. Зельда бы в жизни не смогла так красиво, так дружелюбно улыбнуться. Она поднесла руку к губам, но, конечно же, настоящая Лестрейндж не улыбалась: вместо этого она поражённо открыла рот и хлопала глазами. Лже-Лестрейндж с другой стороны зеркала еще раз улыбнулась, а затем поманила кого-то рукой. Секунда — и к жизнерадостной девушке в Зазеркалье подошли два человека. Не сразу, но настоящая Гризельда их узнала. Её сердце ушло в пятки. Это были её родители. Её мёртвые родители. Мама крепко обняла Зельду, а отец, широко улыбнувшись, подхватил её и закружил на месте. Они смеялись и что-то горячо обсуждали, будто все трое не виделись долгие годы. Через какое-то время девушка по ту сторону зеркала взяла мужчину и женщину под руки и втроем они ушли куда-то вглубь зеркала. На щеку настоящей Лестрейндж упала одинокая слеза, и она быстрым движением руки вытерла влагу. Она забыла, — Мерлин всемогущий! — она забыла, как выглядели её родители. Десять лет — и она забыла их лица, забыла их голоса, не помнила их смеха, и о чём они с ней обычно говорили. Будто их и не было никогда в её жизни. Гризельда резко отвернулась от зеркала и зарылась лицом в ладони. Она не знала, от чего ей было больнее: от того, что вновь видела их такими, — жизнерадостными и любящими, — либо от того, что это было просто навеянное артефактом наваждение. Разбей зеркало, и она больше никогда не увидит их лиц. Но зачем их видеть, терзать свою душу, если эти лица всё равно не настоящие? — Зельда? — Седрик приблизился и осторожно дотронулся до её спины. — Что это за зеркало? — вздохнув, она подняла голову. — Что оно показывает? Какой-то другой мир? Он покачал головой и указал рукой на артефакт. — На раме написано: «Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца», — сказал он. — Глупости какие, — нарочито ядовитым голосом выплюнула Лестрейндж. — Я желаю стать следующим Тёмным Лордом, а не… вот это. Седрик улыбнулся. — Поделишься? — Обойдешься, — решительно отмахнулась она. Зельда надеялась, что он разозлится или ещё как-то выразит своё недовольство, и она сможет переключиться на привычные подколки и подтрунивания, но Диггори лишь понимающе кивнул. Это окончательно выбило её из колеи. — Химера тебя раздери, Диггори… Я видела своих родителей. Он нахмурился и положил руку ей на плечо и слегка сжал пальцы. — Кто бы мог подумать, но они мне до сих пор нужны, ха, — она устало помассировала переносицу. — Я запретила себе о них думать ещё в детстве. Так свыклась с тем, что все называют меня дочерью Беллатрикс и ей подобных, что почти сама в это поверила, представляешь? Диггори улыбнулся. — Твои родители гордятся тобой, Зельда. Она фыркнула. — Ага, ставят ставки, кого я прокляну в следующий раз, — она хлюпнула носом. Затем повернулась к Диггори и сложила руки на груди. — Ну а ты, барсук, чего твоё сердце желает больше всего? — Мое? — он неловко почесал затылок. — Признавайся, Диггори! Готова поспорить, ты видишь, как обходишь Локхарта в количестве призов «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Он весело засмеялся, продемонстрировав однокурснице ту самую обаятельную улыбку. Затем подошел к зеркалу и, сложив руки за спиной, внимательно заглянул в артефакт. — Я вижу нас с тобой, Лестрейндж, — не поворачиваясь, ответил он. Хорошо, что Зельда ничего в этот момент не жевала: она вновь подавилась от его слов. — Прости?! — она выпучила глаза. — Опять ты со своими шуточками! — У нас всё получилось, — продолжил он, не обратив внимание на слова однокурсницы. — Мы живы, и мы очень-очень старые… И наши семьи, друзья, знакомые… Все рядом с нами. Зельда возмущенно фыркнула. — Звучит отвратительно, Диггори, хочу взглянуть! — она подошла к Седрику и, чуть подтолкнув его, встала рядом. Но кроме их двоих в зеркале не было никого. Она со вздохом поправила торчащие волосы. — Лучше бы ты мечтал о призах «Магического еженедельника». Вероятность дожить до старости у нас с тобой сильно меньше. Они простояли у зеркала ещё четверть часа. Как бы Лестрейндж ни убеждала себя, она так и не нашла в себе сил подойти и взглянуть ещё раз на желание своего сердца. Она чувствовала, что если посмотрит в зеркало ещё раз, то будет возвращаться сюда снова и снова, пока не сойдёт с ума. В её жизни и без настоящего сумасшествия хватало безумия. Седрик проводил её до лаборатории. На часах было без десяти двенадцать. — Говорил же, что верну тебя до полуночи, — парень прислонился плечом к стене. — Боюсь, зрелище впечатлило тебя не так сильно, как я надеялся. — С историей магии я справлюсь сама, Диггори, расслабься, — ответила Лестрейндж, и парень улыбнулся. — А что насчет Святочного бала? — с надеждой спросил он. — Абсолютно точно нет, Диггори, — отмахнулась она. — Чтобы меня прокляли потом все твои поклонницы вместе взятые? Я вообще собиралась пригласить Кровавого барона. — Кровавого барона, конечно, — он закатил глаза. — Ещё скажи, своего любимого Риддла из крестража воплотишь и с ним пойдешь. Зельда заинтересованно почесала подбородок. — А знаешь, звучит, как что-то, что я бы могла сделать… — … Если бы не встретила меня? — он наклонил голову, и волосы упали ему на глаза. — Я никогда не позволю Риддлу встать между нами, Гризельда Лестрейндж. Девушка хохотнула, и от её громкого смеха проснулся портрет Квинтии. — Зельда, дорогая! — она потянулась. — Я тут слежу за тем ужасным аврором! Пока всё хорошо! О, мистер Диггори… — Доброй ночи, Диггори. Отворив портрет, Гризельда зашла внутрь. Бросив быстрый взгляд назад, она увидела, что прислонившийся к стене Седрик Диггори опустил голову и печально смотрел себе под ноги. — Седрик, — сказала Зельда, кажется, впервые за очень долгое время назвав его не по фамилии. Имя сорвалось с языка само собой, легко и беззаботно. Услышав обращение, парень вздрогнул. Приоткрыв рот, он поднял голову и посмотрел на однокурсницу. Она улыбнулась. — Спасибо.