Двенадцать альтернативных способов применения крови дракона

      « …Впервые мне довелось увидеть опаловоглазого антипода лишь на третью неделю пребывания в Новой Зеландии. В долине Холлифорд, где обитает этот вид дракона, я оказался совершенно неожиданно: министр Магии оказал нам честь увидеть уникальное существо после того, как я и мой новый знакомый из магического детективного агентства раскрыли довольно необычное дело с проклятым железнодорожным вокзалом.       Но начну с самого начала. Чуть больше месяца назад ко мне — через «А.М.», естественно — обратился бывший однокурсник. Как выяснилось, близкий родственник моего однокурсника был министром Магии Новой Зеландии и искал помощи в расследовании одного загадочного дела. Вот уже несколько месяцев, как вокзал Веллингтона, — который, как и Кинг-Кросс, имеет скрытую волшебством платформу, — потрясает череда подозрительных самоубийств волшебников. Ситуация весьма плачевна: местные авроры бессильны — этот факт меня, кстати, не удивляет, — общество в панике, слухи, набирая жирок из глупостей, провокаций и опасений, распространяются со скоростью пожара, а у министра Салливана приступ истерики, ведь через полгода будут новые выборы, и он намеревается в них победить. В страну приглашены несколько десятков специалистов — но больше, конечно, «специалистов» — ликвидаторов проклятий и прочих личностей, которые отчего-то решили, что разбираются в тёмной магии. Итог один: пятеро из них погибли, спрыгнув под волшебный поезд, два сошли с ума, а один и вовсе пропал без вести.       Именно в этот момент ко мне и обратился мой однокурсник. Дело показалось достаточно занимательным, чтобы разогнать нагрянувшую в очередной раз скуку, поэтому я тут же согласился и с помощью безумно дорогого портключа — почему-то в виде золотого кольца, — прибыл в столицу Новой Зеландии вместе с «А.М.». После рождения сына мой друг захотел немного развеяться и вспомнить времена, когда он не был привязан к дражайшей супруге мастерским заклинанием пут.       Для этого небольшого приключения я использовал старый, придуманный еще во время путешествия в Тибет, псевдоним «Манфред Гонт».       По прибытии на вокзал выяснились два интересных момента. Во-первых, мне не удалось обнаружить никаких следов тёмной магии, проклятия или чего-то отдалённо на него похожего. Во-вторых, кроме меня, за дело взялось и агентство «Лисье логово». Я не раз слышал об этих американских волшебниках: их услуги были дорогостоящими, они соглашались только на дела, которые сами находили интересными, а их репутация была безукоризненней, чем белые перчатки, которые так полюбил носить в последние годы мой дорогой друг.       Судя по информации от «А.М.», хозяин агентства, Каспиан Фоксглав, оставил работу детективом больше пятнадцати лет назад после гибели жены и дочери во время какого-то расследования. Все дела он передал сыну. С тех пор старший Фоксглав сосредоточился на политической карьере, а младший, Томас Фоксглав, — именно с ним мы встретились на вокзале, — на агентстве.       Совместно с Фоксглавом нам удалось — не без тёмного ритуала с кровью девственницы, бутылки совместно выпитого американского бурбона и парочки мастерских «Империусов» — выяснить, что никакого проклятия не существует. А виной всему были обитающие на месте вокзала духи «аиту». Эти злобные, мстительные, но разумные привидения, напоминающие невидимых полтергейстов, пробудились после того, как министерство в прошлом году использовало огромное количество магии для создания «скрытой платформы». Словно боггарты, они принимали формы всевозможных страхов, а затем, влияя на разум и силу воли, доводили до самоубийства любого, кто попадался им под руку. Как оказалось, местный смотритель вокзала прекрасно знал о том, что происходит, и даже специально организовывал всё таким образом, чтобы как можно больше волшебников оказывалось в одиночестве на вокзале. Он мечтал о том, что полтергейсты станут настолько сильными, что сначала примут физическую форму, затем завоюют местное министерство магии и, наконец, сделают его самого Министром.       Я ведь уже упоминал, что волшебники в большинстве своем тупы, как пробки?..       Не сразу, но нам удалось остановить духов аиту. Оказалось, как и Пивзу, им не по душе, когда их обильно поливают бадьяновым раствором. Об этой особенности докучливого хогвартского полтергейста я узнал на втором курсе, когда шел в больничное крыло: профессор С. попросил меня передать медсестре свежесваренный экстракт бадьяна. Я левитировал сразу три подноса с зельями, когда из стены показался Пивз. Полтергейст, очевидно, решил, что мой вечер будет чудовищно неполноценным, если мне в голову не прилетит гипсовый бюст Бриджит Венлок. К сожалению, беспалочковой магией пользоваться я научился только ближе к концу пятого курса, поэтому одновременно левитировать и колдовать взрывающее проклятие я не смог бы, даже если бы очень захотел. Так что я поступил так, как подсказали мне рефлексы: запустил все три подноса с зельем в Пивза. То, как он кричал и извивался от боли, кажется, снилось мне еще несколько дней подряд. В хорошем смысле: этот идиотский полтергейст давно заслужил хорошей трепки. После этого случая, даже Кровавый Барон выразил мне своё уважение. Только медсестра была не очень довольна, ведь она ждала зелья, чтобы вылечить покалеченных во время матча со Слизерином гриффиндорцев. Не стоит говорить, что на факультете мой поступок ещё долго превозносили, как героический?       Но я отвлекся.       Когда мы остановили аиту, раскрыв планы смотрителя, нас с «А.М.» и Томасом Фоксглавом вызвал к себе в кабинет Министр. Расшаркиваясь, — ведь перед ним были такие великие волшебники, — он выделил нам по немалой сумме звенящих галлеонов и портключ на троих в долину Холлифорд. Именно там находится волшебный заповедник, где обитают одни из самых красивых и редких драконов в мире — опаловоглазые антиподы.       Драконы всегда меня поражали, хотя прежде мне доводилось их видеть только издалека или на картинках. Безусловно, степень их воздействия на меня куда ниже, чем у змей, — по очевидным причинам, — но всё же я считаю, что если существует что-то, что является телесным олицетворением силы магии, то это именно эти огромные огнедышащие ящеры.       За годы странствий я встречал самые разные верования и убеждения, связанные с драконами. В Южной Америке их боятся, так как они приносят с собой оспу и смерть. В Европе и США драконы полностью подчинены волшебникам; они отлавливаются и ради безопасности — не в последнюю очередь собственной — загоняются в заповедники. В этом есть смысл, так как на черном рынке ингредиенты — кровь, кожа, рога, внутренние органы, яйца и их скорлупа — появляются не из «воздуха», и на данный момент браконьеры уже истребили несколько редких и очень ценных видов драконов. Вместе с тем, я уже несколько раз встречал в газетах статьи, где магозоологами и волшебными активистами задавался вопрос в духе: «Контроль над драконами — ущемление их прав?»       Как минимум, я могу сказать, что такие статьи нашли бы поддержку в Полинезии. Многочисленные культы и верования этих отсталых волшебных народов прямо говорят о том, что драконы — не просто твари с уровнем опасности «XXXXX» по классификации Британского Министерства Магии, но разумные существа, обладающие собственным языком, культурой и чёткими иерархиями. Мне довелось пообщаться с одним колдуном с острова Ниуэ, и он уверял, что драконы обладают даром предвидения будущего; а сопровождающий нас в заповеднике волшебник с Самоа и вовсе был готов поставить собственную жизнь на кон за убеждение, что драконы терпеливо выжидают момента, чтобы стереть с лица земли род людской за все годы, что мы делали из их кожи огнеупорные перчатки.       Страх перед этими невероятными волшебными машинами для истребления овечек — и, если не повезет, людей — был иррационален, но вполне объясним. Ведь драконы прекрасны, как сама магия. И, как и магия, в неправильных руках они являются чудовищно опасной силой.       Когда мы оказались в долине Холлифорд, я был поражен территорией местного заповедника. Словно тусклая зелено-голубая лента, долина извивалась между величественных, покрытых снегом, гор на десятки, сотни километров вперед и назад. В отличие от куда более широких шотландских — раздолья для туманов и ветров, — долины Новой Зеландии более узкие, компактные, и от этого же кажутся и более неуютными и неприветливыми. Когда мы перемещались по чуть влажной, болотистой земле, горы нависали над нами, будто молчаливые великаны, и за их седыми, заснеженными головами невозможно было разглядеть солнце даже в полдень.       А потом с неба на нас спикировал опаловоглазый антипод, и от вида этого невероятного существа я окончательно потерял дар речи. Дракон был так близко, всего в паре метров — протяни руку и дотронешься до сверкающей жемчужными чешуйками кожи, — что я почувствовал исходящей от него жар. Внутри его живота, его груди — черт его знает, где именно и, главное, как, — зарождалось магическое пламя. Этот огромный, сверкающий дракон с многоцветными переливчатыми глазами нарушал своим существованием законы физики и логики и в то же время был до смешного осязаемым. Таким же реальным, неопровержимо существующим, как овсянка, которой вот уже двадцать лет ежедневно завтракает «А.М.», или как старинное фортепиано, на котором до боли в пальцах играет своего любимого Моцарта «Л.Н.», или как очередная бутылка «самого лучшего Огдена», которую открывает «Л.Л.», чтобы отметить победу любимой квиддичной команды. Этот дракон такой же осязаемый, как волшебная палочка в моей руке, как Дневник, как любой из других моих артефактов. Разве может магия перестать удивлять?..       Аматага, так дракона звали сотрудники заповедника, — «начало жизни» на языке жителей Самоа, — жила в этой долине уже две сотни лет. В тот момент, когда я её увидел, пообещал себе, что однажды обязательно вернусь сюда. Через пару лет, через пару десятков лет или через сотню… Но я вновь вернусь, чтобы увидеть восхитительное существо, будто специально созданное магией, чтобы посмеяться над магловскими законами физики и логики.       Когда через несколько дней мы с «А.М.» и Фоксглавом отправились обратно в Веллингтон, Министр Магии опять вызвал нас к себе. Прощаясь, он выразил восхищение моими способностями и предложил остаться в стране, чтобы помочь ему и министерству открыть школу магии в Новой Зеландии для юных волшебников из Океании. Местным магам негде было учиться, и лишь избранным везло отправиться в Японию или США для получения систематизированного волшебного образования. Признаться, это было весьма неожиданное предложение. Еще несколько лет назад я бы схватился за эту идею и несомненно вложил бы в нее всю душу, но сейчас, когда последней осталось не так уж и много, вкладывать душу я предпочитаю в другие — более осязаемые — объекты.       В любом случае, я обещал мистеру Салливану, что подумаю. Всю дорогу до поместья «А.М.» с энтузиазмом убеждал, что я должен согласиться: ничего, по его словам, так не увековечит имя волшебника, как собственная школа магии.       И ведь правда, разве не об этом я когда-то мечтал?.. Вести за собой таких же талантливых, таких же влюбленных в магию волшебников, каким был сам? Я обязательно подумаю об этом предложении. Просто не сейчас, просто не сегодня…»

***

      День Первого задания выдался удивительно теплым. С самого утра из-за туч вылезло солнце, и температура стала едва ли не на десять градусов теплее обычного. После уроков и обеда все студенты и гости школы отправились к загону. Вся школа гудела и волновалась.       В Большом зале почти не осталось студентов, когда Гризельда Лестрейндж закончила обед — в честь праздничного дня эльфы приготовили её любимый пастуший пирог — и тоже покинула школу. За десять минут до этого она краем глаза заметила, как Макгонагалл увела с собой Поттера: мальчик был бледным, напряженным, сильно подавленным. Зельда бы не удивилась, если бы он и правда думал о том, чтобы послать всех и сдаться. Диггори она видела только на завтраке: в отличие от Поттера, он казался более расслабленным и даже улыбался, когда слушал однокурсников. В какой-то момент у Лестрейндж возникло безрассудное желание подойти, чтобы пожелать Седрику удачи, но она быстро себя одернула: на кой черт ему нужны её пожелания? Все, чего она добьется — вызовет очередную ссору, в которой ее обзовут «змеюкой» или «пожирательской дочуркой», а она кого-то в ответ проклянет. Классика.       А ведь Гризельде совершенно не хотелось портить себе — и ему — настроение в этот и без того сложный день.       По дороге она встретила близнецов Уизли. Парни нагнали её на половине пути к лесу. Приблизившись к однокурснице с двух сторон, они подхватили ее под локти.       — Эй! — только и успела возмутиться она.       Так они и пошли к загону: втроем, в обнимку, как неразлучные друзья или, — что куда больше походило на правду, — как полнейшие дураки. Как же будет неловко, если кто-то увидит её идущей в обнимку с двумя гриффиндорцами. Особенно, если этим «кем-то» окажется Лисандр Лестрейндж. Дедуля ее просто засмеёт! Сначала проклянет. А потом засмеёт.       — Гризельда Лестрейндж, наша скользкая подруга… — тем временем проговорил ей на ухо один из близнецов. Судя по чуть более длинным волосам и торчащей вправо челке, это был Джордж Уизли.       — … ядовитейшая из змей Слизерина… — прошептал в другое ухо Фред. Его челка всегда торчала в строго противоположную от брата сторону — левую.       По крайней мере, именно так она их различала.       — …первейший ужас подземелий…       — …самый смертоносный зельевар в Британии…       — Чего надо, Уизли? — фыркнула она и резко остановилась. Крепко держащие её за локти парни по инерции протащили её ещё целый метр, пока не остановились сами. — Я же сказала, пока заказы не принимаю: у меня сбои с поставками ингредиентов.       Парни переглянулись и приложили руки к подбородкам. Один — левую, второй — правую. А затем дружно хмыкнули.       Такая синхронность даже пугала.       — Как насчет ставочки на победу одного из чемпионов, Лестрейндж?       — Всего сотня галлеонов, сущий пустяк для тебя, и мы гарантируем, что они легко превратятся в тысячу!       — Сплошная…       — …выгода!       Зельда по привычке закатила глаза.       — Не интересно, — отмахнулась она и быстро зашагала в сторону леса.       Близнецы догнали её за три шага.       — Где твой азарт, Лестрейндж?       — Где жажда риска?       — Привычная вашей семье дерзость и непослушание?       — И свойственное всем людям желание подзаработать?       Не сбавляя шаг, она повернулась к одному из близнецов. Судя по челке — Джорджу Уизли.       — Что во фразе «не интересно» вам не понятно? — прошипела она, а затем повернулась ко второму близнецу. — Поверьте, если бы мне захотелось сделать ставку, я бы обратилась к профессионалам с Лютного, а не к таким шутам гороховым, как вы.       Парни переглянулись и снова хмыкнули.       — Мой брат Фред, — присвистнул один из них, — мне показалось или Лестрейндж хотела нас оскорбить?       — Мой брат Джордж, — покачал головой второй близнец, — по-моему, Лестрейндж просто не очень сильна в комплиментах!       — Согласен, ведь ни в шутах, ни в горохе нет ничего предосудительного.       — Подожди, брат Джордж, в горохе все же есть… Помнишь, как малыш Ронникинс объелся маминого супа?..       Они на мгновение замолчали.       — Ты думаешь о том же, о чём и я, Фред?       — Да, определенно, думаю, Джордж, — парень щёлкнул пальцами. — Добавим горох в наши блевательные батончики…       — …и будет двойной эффект!       Зельда сокрушенно покачала головой. И это её кто-то считал отвратительной?       — Мерлин, хватит, — девушка закрыла уши обеими руками и ускорила шаг.       Но близнецы не отставали.       — Фред, я тут подумал…       — О том же, о чём и я, Джордж? — как заведенный, вновь повторил Фред Уизли.       — Безусловно, Фред, — согласился его брат.       Может, просто заколдовать их? Проклятье исчезающих ртов заткнуло бы их минимум до конца дня.       — О, коварнейшая из наших подруг…       — ….кошмарнейшая из гарпий… — вторил ему брат.       — …если на победу ты ставить не хочешь…       — … как насчет того, чтобы поставить пару сотен галлеонов….       — …на смерть одного из участников?       Услышав вопрос, она резко остановилась. Близнецы сделали то же самое и теперь, растянув губы в улыбках, с пристальным интересом её рассматривали. Раньше, на младших курсах, Гризельде казалось, что лица у них абсолютно одинаковые — будто одного из них скопировали с другого с помощью заклинания умножения, — но теперь, повзрослев, она четко понимала, что была не права. У одного близнеца были голубые глаза, а у второго скорее серо-голубые. У одного шире челюсть и подбородок, а у второго более длинный нос. У одного была приятная мягкая улыбка, а второй закручивал губы в какую-то хитрую загогулину. Лишь цвет волос — ярко-рыжий, почти оранжевый, как огонь при варке «зелья смеха» — был у братьев совершенно одинаковый.       Зельда строго сложила руки на груди.       — Уизли, по-вашему, я похожа на человека, который ставит ставки на чью-то смерть?       Близнецы переглянулись.       — Ну да, — пожал плечами один из них. Гризельда даже рот открыла от негодования.       — Да мы никому не скажем, Лестрейндж! Все строго конфиденциально!       — Даем гарантию!       — Мы честные люди!       Видит Мерлин, с Шафиком ей стоило знакомить не Диггори, а близнецов Уизли. Хотя далеко не факт, что подпольный мир магической Британии выдержал бы нахождение в нём этих двух гриффиндорских оболтусов.       — Что ж, Уизли, уговорили, — ухмыльнулась Гризельда. Глаза парней зажглись. — Я готова поставить сто галлеонов на то, что сегодня никто не умрет. Согласны?       Джордж и Фред одновременно фыркнули.       — Звучит, как дерьмо тролля, Лестрейндж, — покачал головой один из них. Судя по челке влево — Фред.       — Причем перемешанное с дерьмом йети, — добавил второй близнец. — Впрочем…       Он задумчиво посмотрел на брата и тот, поймав его взгляд, кивнул и щёлкнул пальцами.       Какая-то гребаная магия! Может, они владеют легилименцией?.. Какой-нибудь особенной близнецовой легилименцией. Иначе сложно объяснить их поразительную синхронность.       Или они и правда были одним человеком, скопированным заклинанием умножения.       — Ты прав, Джордж… если мы как-то разозлим его, чтобы он поджарил кого-то из чемпионов…       — Запустим ему в глаз солнечного зайчика?..       — Превратим землю под ногами дракона в лёд, чтобы он как следует шмякнулся?..       — Дракона? — спросила она нарочито удивленно. Парни тут же замолчали.       И каким это образом эти двое узнали о том, что на первом задании будут драконы?       Кажется, Лестрейндж что-то припоминала о том, что один из старших братьев Уизли работал в драконьем заповеднике… Уильям или Чарльз, как-то так их звали. Когда она начала учиться в Хогвартсе, первый уже закончил школу, а второй был сильно старше. Скорее всего один из них и поделился с родственниками информацией. А затем об этом узнал и Поттер, ведь он дружит с младшим из рыжего семейства.       Интересно, если бы Поттер не был таким до противного благородным гриффиндорцем, а Гризельду Лестрейндж драконы не наградили личным квестом по спасению мира, узнал бы Диггори о том, что его ждет в первом туре?       — О каком драконе речь? — переспросила Гризельда.       Парни переглянулись. На лицах обоих возникло смущение.       — А знаешь, Лестрейндж, забудь! — отмахнулся Фред. — Ты ведь взрослая девушка, зачем тебе эти ставки?       — Да, Лестрейндж, — поддакнул Джордж. — Азартные игры приводят к долгам и разрушению семейных связей!       — Вы невыносимы, — Зельда приложила руку к лицу.       Только зря потратила на них десять минут своего времени!       — Джордж, мой дорогой брат, смотри, не Стеббинс ли это с Фоссеттом? — парень указал куда-то за спину Лестрейндж. Второй близнец со знанием дела хмыкнул.       — Фоссетта можно узнать даже с Луны, мой дорогой брат Фред, — он козырьком приложил руку к лицу, чтобы лучше рассмотреть. — Да, ты определенно прав. Такой клюв не у каждого гиппогрифа найдешь!       Они по-шутовски раскланялись Лестрейндж и с деловым видом унеслись окучивать хаффлпаффцев. Гризельда очень надеялась, что гриффиндорские шутники обдерут этих мерзких барсуков до последней нитки. И им после этого не поможет ни одно «Репаро».       Послышался громкий шум с трибун, и Лестрейндж поспешила в сторону загона.       Кажется, на трибунах собралась не только вся школа, но и весь магический мир. Зельда не удивилась бы, если бы у загона — хотя если судить по размеру, это было почти что поле для квиддича — было не меньше тысячи человек. Кроме студентов школы, было очень много взрослых волшебников — всевозможных министров со всех частей света, важных аристократов с надменными лицами — и просто куча фотографов и журналистов. Лестрейндж также заметила немало волшебников в алой аврорской форме: по всей видимости, министр Фадж не хотел повторно опростоволоситься после ужасающего инцидента с «пожирателями» на Чемпионате мира по Квиддичу.       Зельда долго не могла найти свободное место — сидеть рядом с хаффлпаффцами ей не хотелось, а остальные студенты сами не горели желанием видеть рядом слизеринскую змею. Через несколько минут блужданий она заметила одиноко сидящую на третьем ряду Луну Лавгуд. Девочка надела на волосы странный ободок с торчащими из него антеннами, на которых громоздилась, будто в магазине, огромная вывеска: «Вперед, Седрик!». Лавгуд словно почувствовала на себе взгляд Лестрейндж и, повернув к ней голову, приветливо помахала. Зельда несмело подняла руку в ответ, и девочка жестом подозвала её присоединиться. Когда слизеринка подошла, Луна подвинулась в сторону, освобождая ей немного места. Зельда пожала плечами и, нагло подтолкнув бедром сидящего рядом гриффиндорца, села между ребятами.       — Здравствуй, Лестрейндж! — широко улыбнулась Луна.       — Здравствуй, Лавгуд, — кивнула ей Зельда. Она указала на голову девочки. — Болеешь за Диггори?       Лавгуд подняла вверх глаза, будто бы это могло помочь ей увидеть ободок у себя на голове, а затем взмахнула палочкой. Надпись окрасилась в алый цвет и сменилась на «Вперед, Гарри Поттер!».       — Я болею за них обоих! — Лавгуд хлопнула в ладони. — Они оба очень достойные люди!       — Очень мило, — искренне улыбнулась Лестрейндж.       — Хочешь, я и тебе такую создам? — девочка подняла волшебную палочку, но Зельда отрицательно помахала рукой.       — Не нужно, я как-нибудь по старинке, — уверила она Лавгуд.       В ответ девочка безразлично пожала плечами, а затем достала из сумки омнинокль и принялась с интересом изучать зрителей и арену. Зельда тоже перевела туда взгляд: огромная круглая арена напоминала крутой скалистый утес, тут и там валялись острые камни и массивные валуны, а в нескольких местах торчали странного вида полуразрушенные арки и колонны. На одной из скал Лестрейндж увидела круглое, словно бы свитое гигантской птицей, гнездо. В его центре поблескивало золотой скорлупой драконье яйцо.       — Дамы и господа волшебники! — раздался громкий голос сбоку от Зельды. Она повернулась и увидела у дальней трибуны — министерской, если судить по строгим мантиям собравшихся внутри волшебникам — маленькую фигурку в светлой мантии. — С вами неизменный Людо Бэгмен, и сегодня мне оказана великая честь комментировать это великолепное событие! Поверьте, вас будет ждать очень жаркое зрелище!       Трибуны взорвались аплодисментами.       — Да начнется первый тур! — радостно воскликнул Бэгмен. — И наш первый чемпион… прошу любить и жаловать… СЕДРИК ДИГГОРИ!       Трибуны окончательно сошли с ума: люди орали, визжали, пищали, смеялись и скандировали имя хогвартского чемпиона. Лестрейндж почувствовала лишь то, как у неё внутри всё заледенело. В голову закралась навязчивая идея вернуться в школу и узнать результаты уже после окончания первого тура.       Какие глупости, Зельда! Из всех чемпионов Диггори меньше всех грозит быть испепеленным драконами.       Диггори и дракон — парню досталась самка шведского тупорылого — оказались на арене одновременно. Этот тип дракона был не самым привлекательным среди своих собратьев: у него была очень короткая морда, торчащие, как ирокез, рога на макушке и очень толстая шея, переходящая в такое же толстое тело. Своими тонкими, кожистыми крыльями он напоминал летучую мышь с излишним весом. Лишь цвет его кожи — серебристо-голубой, сверкающий будто бы от капель росы — всё же говорил о том, что перед зрителями было существо куда более прекрасное, чем кажется на первый взгляд.       Когда зрители увидели дракона, то улюлюканье и ликование вмиг стихло. Дракон насмешливо фыркнул — ярко-голубые всполохи огня вырвались из его носа — и с интересом осмотрелся по сторонам. Массивная цепь, сковавшая шею существа, тянулась внутрь, под арену, но едва ли эта удавка стала бы большим препятствием, если бы дракон захотел убраться из этого цирка куда-нибудь подальше. В конце концов, как теперь знала Лестрейндж, эти волшебные ящеры были умными и хитрыми существами и только по им одним известным причинам предпочитали изображать из себя полуразумных.       Диггори довольно быстро заметил гнездо с яйцом: оно располагалось примерно в тридцати метрах от парня и в пятнадцати от самого дракона. Парень пригнулся и сделал несколько медленных, осторожных шагов. Дракон, все еще рассматривающий окружающие его скалы, кажется, всё ещё не заметил, что на арене находился кто-то, кроме него. Седрик сделал уже пять шагов, когда напряженную тишину арены разорвал голос Людо Бэгмена:       — И Диггори начал движение в сторону гнезда! С ума сойти, дракон его пока не заметил!       От резкого голоса волшебника драконица буквально подорвалась и, запрокинув назад голову, с ожесточением выплюнула струю синего пламени в сторону министерских лоджий. Зрители сделали один общий «о-о-х», а затем такой же совместный «а-а-ах». Диггори со всех ног рванул в сторону скалы. Дракон тут же заметил мельтешение ярко-желтой точки слева от себя. Он резко повернул голову и заревел, как стая взрывопотамов. Надувшись, — Зельда была готова поклясться, что увидела, как синий живот покраснел от закипающего внутри огня, — драконица сделала несколько неуклюжих шагов к хаффлпаффцу и принялась обстреливать его мощными залпами. Парень петлял, перепрыгивал с камня на камень, отскакивал и уворачивался от огненных выстрелов. Было ли дело в его выстраданных в квиддиче рефлексах или нечеловеческой удаче, но шведскому тупорылому не удавалось задеть хогвартского чемпиона. Руки Лестрейндж отчего-то тряслись, и она сжала их в кулаки, спрятав в карманы мантии.       — Вот это скорость, вот это реакция! — кричал тем временем Бэгмен. Лестрейндж захотелось его немедленно проклясть, потому что голос волшебника и его комментарии раздражали. Зрителей, Диггори, но больше всего — дракона.       — Еще чуть-чуть! Полпути пройдено! Но у дракона тоже есть достойный ответ! Вы только посмотрите, Диггори и от этого увернулся…       Когда Седрик добрался до одной из полуразрушенных арок, — до гнезда оставалась всего пара метров, — он тут же за ней спрятался: в первую очередь, чтобы перевести дыхание, а во-вторую, чтобы обдумать тактику.       А вот драконица, кажется, устала играться и готова была переходить к более серьёзным шагам по устранению раздражающего ее волшебника. С каждым залпом её попытки достать Диггори становились всё опаснее, всё точнее и всё смертоноснее. Диггори выглянул из-за укрытия и, судя по выражению лица, ругнулся: дракон медленно, но уверенно пополз в его сторону. Парень осмотрелся по сторонам и, кивнув самому себе, поднял палочку. Дракон вновь открыл пасть: синее пламя лизнуло арку, за которой прятался Диггори, но самого парня не задел, так как тот успел вовремя податься вперед. Зрители, как заведённые, скандировали: «Седрик! Седрик! Седрик!».       Несколько уверенных взмахов волшебной палочкой, и валяющиеся у ног парня валуны трансфигурировались в трех симпатичных беленьких овечек. Они ошарашенно переглянулись, впервые в жизни осознав, что такое быть живыми существами.       — Потрясающая трансфигурация! Какой умный ход! Но хватит ли ему времени?       Предупреждающе фыркая, дракон почти приблизился к хаффлпаффцу. Парень поднял палочку и кинул в одну из овечек бирюзовое заклинание. Овечка жалобно пискнула и принялась на глазах зрителей увеличиваться в размере: через секунду она была в два раза больше своих приятельниц. Диггори поднял ее заклинанием «Вингардиум Левиоса» и, выглянув из-за укрытия, отлевитировал прямо к лицу приближающегося дракона. Ящер резко остановился — Зельда услышала, как когти существа заскребли по камням — и пораженно уставился на огромную овцу перед глазами. Та в ответ жалобно заблеяла. Седрик несколько раз дразняще провел овцой перед глазами дракона, развернул её жирным бочком и вновь игриво повертел из стороны в сторону. Драконица довольно зарычала и, раскрыв пасть, бросилась на парящую перед ней закуску. В самый последний момент Седрик увел трансфигурированное существо резко в сторону, и на всю арену раздалось громкое — и разочарованное — клацанье драконьих зубов.       Шведский тупорылый дракон такой наглости прощать не собирался. Подняв голову и распахнув крылья, он воспарил на несколько метров и начал поливать землю под собой синим пламенем. Седрик взмахнул палочкой, и левитирующая овечка с глухим шлепком упала прямо перед драконом. Дракон снова надулся и, запрокинув голову, плюнул прицельным огнем прямо в распластавшуюся на горячих скалах овцу-переростка. От воплей, которые она издавала, кровь стыла в жилах. Дракон сжёг существо за секунду — Лестрейндж даже моргнуть не успела. Опустившись на землю, дракон подхватил поджаренную тушку пастью и, подкинув высоко над головой, сожрал, противно хрустя костями.       Поражённые зрители замерли, и даже Бэгмен не сразу нашелся, как прокомментировать случившееся.       — Ну, думаю, нам стоит порадоваться, что закуской для дракона стал не мистер Диггори! — всё-таки проговорил комментатор. — Что же дальше будет делать наш чемпион?       Седрик времени зря не терял: он увеличил заклинанием еще две овцы и, стеганув их по задницам «флиппендо», отправил прямиком к дракону. Испуганные шумом и отталкивающим сглазом, овечки стремительно побежали в противоположные друг от друга стороны. Драконица ошалело вертела короткой башкой, не зная к кому из них дернуться первой. В конце концов, она выбрала ту, что побежала вправо, и ринулась за ней. Удостоверившись, что дракон отвлекся, Диггори вышел из укрытия и, накинув на себя «дезиллюминационные» чары, тут же слился с окружающей обстановкой.       — Гениальный ход! Превосходно!       С целеустремленностью ребенка, который хочет поймать бабочку, дракон носился по арене за овцой: в отличие от своей почившей сестрички, это трансфигурированное существо не собиралось так быстро сдаваться. Каким-то чудом ей каждый раз удавалось уворачиваться от залпа магического огня. Третья овца и вовсе унеслась куда-то к краю арены и, замерев у стены, сделала вид, что она всего лишь никому не интересный валун.       Через несколько минут Седрик Диггори скинул с себя заклинание «маскировки»: он стоял на вершине скалы и, широко улыбаясь, триумфально держал над головой золотое яйцо. Арена просто утонула в оглушительном реве зрителей.       Зельда почувствовала, как внутри нее разлилось облегчение. Она выдохнула и чуть заметно улыбнулась. Луна Лавгуд громко хлопала, но в уголках её глаз стояли слезы. Интересно, это она так волновалась за Диггори? Или ей стало жалко трансфигурированные в овец валуны?       На арене появился десяток волшебников. Они начали обстреливать заигравшуюся с овцой драконицу оглушающими заклятиями. Когда она, устало опустив голову, ушла с волшебниками в сторону загона, Бэгмен вновь взял слово:       — Превосходное выступление, Седрик Диггори! — закричал он. — Молодец! А сейчас оценки судей!       Зельда посмотрела на министерскую лоджию, — судьи тоже там располагались, — и увидела, что первой в воздух палочку подняла директор академии Шармбатон, мадам Максим. Из кончика артефакта выскочила длинная серебристая лента и нарисовала в небе большую цифру семь. Зрители зааплодировали, но со стороны хаффлпаффской трибуны послышалось заметное негодование: в принципе, Лестрейндж его разделяла, ведь Диггори удалось не только перехитрить дракона и выйти из столкновения без единой царапины, но и неплохо так развлечь всех присутствующих.       — Боюсь, она сняла три балла за смерть бедной овечки… — тихо проговорила Лавгуд. Она всхлипнула.       — Лучше овечка, чем Диггори, — Лестрейндж положила руку на плечо девочки. Та кивнула и вытерла глаза рукавом. — К тому же, это была не настоящая овечка, Луна. Уверена, она уже трансфигурировалась обратно в валун, и у бедного дракона весь вечер будет тяжесть в желудке.       Луна хихикнула и указала пальцем на лоджию судей. Там свои оценки выставили и остальные судьи: Дамблдор и Бэгмен — по девятке, а Крауч дал Диггори целую десятку. Один лишь Каркаров — директор школы Дурмстранг — прежде, чем выдать оценку, долго думал, но все же взмахнул палочкой, и из ее кончика вырвалась серебристая лента, принявшая вид «пятерки». Трибуны просто разорвало от возмущения.       — Вот же ушлёпок! — не сдержалась Зельда. Луна засмеялась, прикрыв рот рукой. — Почему соревнования вообще оценивают директора школ участников? Уверена, своему дорогому Краму Каркаров поставит десятку, даже если тот позорно обделается при виде дракона.       Второй из чемпионов вышла к дракону — валлийскому зеленому — Флер Делакур. Дракон был каким-то странно неагрессивным, и в отличие от шведского тупорылого — даже не попытался полить огнём девушку. Она почти сразу применила к нему какие-то усыпляющие чары и сделала невозможное — погрузила дракона в транс. Это было удивительно: обычно для того, чтобы наложить подобные чары на дракона, требовалось совместное усилие как минимум пяти-шести волшебников. Делакур же умудрилась сделать это одна, да ещё и с первой попытки. Удивительно! Однако, когда девушка пробиралась мимо существа, дракон всхрапнул, и из его пасти вырвалось пламя. Оно опалило юбку чемпионки Шармбатона, и, хотя ей удалось быстро его погасить и схватить яйцо, это стоило ей нескольких баллов. Даже мадам Максим — её собственный директор — поставила ей лишь восьмерку. Отвратительный Каркаров и вовсе влепил француженке тройку.       Третьим участником был Виктор Крам. Его противницей была Китайский огненный шар. В отличие от двух предыдущих драконов, этот ящер сразу направился в сторону своего гнезда. Ревностно осмотрев яйца, будто бы даже пересчитав каждое, она с гордым видом уселась в гнездо. Подобравшись к дракону — ящер пару раз лениво запустил в дурмстрангского чемпиона огненные шары, — Крам сначала спровоцировал существо подняться и чуть отойти от гнезда, а затем применил к нему заклинание «Коньюнктивитус». Это было довольно умное решение, но дракон заметался от боли и ярости и придавил половину настоящих яиц. Крам быстро подобрался к дракону и, ловко уворачиваясь от её хвоста, схватил золотое яйцо и отбежал подальше.       Когда Луна Лавгуд увидела, что пострадали бесценные яйца, она спрятала лицо в ладонях и горько всхлипнула. Зельда неловко погладила её по плечу, не зная, что лучше сказать: ей и самой было неприятно от того, что это произошло. Она очень сильно надеялась, что яйца в гнезде не были настоящими, а лишь искусно их имитировали.       Судьи тоже были недовольны таким стечением обстоятельств и единодушно снизили Краму оценки. Только Каркаров — кто бы сомневался — поставил своему чемпиону десятку.       В результате, первое место пока делили между собой Диггори и Крам. Если бы кто-то спросил Лестрейндж — это было чертовски несправедливо.       Наконец пришло время самого младшего чемпиона. Судьба посмеялась над Гарри Поттером, потому что ему досталась самая опасная из четырёх драконов — венгерская хвосторога. Саэрлиссант, далекая от своего царственного вида женщины-драконицы, восседала, словно огромная курица, на гнезде с яйцами. Крылья полураскрыты, жёлтые глаза смотрят на Поттера, огромный, утыканный острыми рогами, хвост бьет по камню. Зельда многое отдала бы за то, чтобы узнать, о чем сейчас думала мятежная драконица.       Она обязательно спросит её об этом в их следующую встречу.       Гарри Поттер выпрямился и поднял волшебную палочку.       — Акцио «Молния»!       Зельда снова почувствовала, как внутри натянулся канат. Получится или нет? Драконица медленно, лениво поднялась. На её морде будто застыла саркастичная улыбка.       Прошло почти полминуты… Во рту Лестрейндж пересохло. Где же дурацкая метла? Отчего-то страх за Поттера был даже сильнее, чем за Диггори. У хаффлпаффца было много вариантов, как обойти дракона. У Гарри Поттера был только этот.       А затем она услышала свист. Подняла голову и увидела, как по небу летит, мчит к мальчику, со свистом рассекая воздух, верная подруга-метла. Зрители загалдели, когда метла остановилась перед наездником. Поттер проворно залез на неё и взлетел.       Он был в своей стихии. Будто это был очередной матч по квиддичу, где соперником был дракон. Он пикировал, отвлекал драконицу поворотами и разворотами, уворачивался от её хвоста, словно от бладжера. В какой-то момент он переоценил свои силы, и длинный шип на хвосте существа задел его плечо, но мальчик даже не скривился.       Когда настанет время побеждать Лорда Волдеморта, нужно будет посадить Гарри Поттера на чёртову метлу.       Поттер долго парил перед драконом, но Саэрлиссант не собиралась — хотя и видно было, что ей очень хотелось — покидать гнездо, чтобы прихлопнуть раздражающего, как комара, ребёнка. В конце концов, через несколько минут назойливого верчения и кручения перед жёлтыми глазами, мальчику удалось вынудить хвосторогу раздраженно зарычать и, расправив крылья, подняться над землей. В этот же момент он стремглав рванул к гнезду, схватил золотое яйцо одной рукой и на огромной скорости взмыл вверх. Дракон яростно заревела, когда поняла, что Поттер обвел её вокруг пальца.       Это было впечатляющее зрелище. Зельда присоединилась к аплодисментам. Она была искренне рада, что из всех чемпионов Диггори и Поттер показали самые зрелищные выступления. Её брала гордость за Хогвартс и за своих — в какой-то степени — приятелей.       Судьи высоко оценили выступление самого юного чемпиона. Каркаров, конечно же, опять смалодушничал и поставил Поттеру «четверку», благодаря чему гриффиндорец набрал столько же баллов, сколько Диггори и Крам. Французская участница отставала от парней на четыре очка.       После выступления последнего чемпиона и прощальной речи Бэгмена, волшебники начали покидать трибуны. Зельда же, наоборот, направилась в сторону министерской лоджии: именно там она договорилась встретиться с дедулей Лестрейнджем.       Каково же было её удивление, когда, добравшись до лоджии, она встретила там не опекуна, а самого Люциуса Малфоя. От него она узнала, что Лисандр спустился в палатку к чемпионам и ожидал, что двоюродная внучка немедленно к нему присоединится. Люциус выглядел так, будто Лестрейндж-старший кинул в него перед этим парочку «пыточных»: сиятельному господину явно не нравилось то, что он вынужден был не только дожидаться Гризельду, но и ещё что-то ей передавать. Будто бы он какой-то слуга или грязный домовой эльф. Но сила денег и влияние Лисандра Лестрейнджа была сильнее чувства собственного достоинства Люциуса Малфоя.       — Спасибо, — кивнула Зельда, а затем растянула губы в паскудную улыбочку. — Можете идти, мистер Малфой.       Мужчина сузил глаза и раздраженно сжал в руке трость, но никак не отреагировал на дерзость девчонки. Высоко подняв голову, он зашагал в сторону выхода из лоджии.       Зельда поспешила к лестнице, ведущей в загон и прилегающей к нему палатке чемпионов. Спустившись, она сначала услышала голос дедули Лестрейнджа, а затем и увидела его самого: мужчина, одетый в чёрную парадную мантию, стоял к ней спиной и разговаривал с Седриком Диггори. В руках парень держал золотое яйцо.       — Прекрасная работа, мистер Диггори, рад, что в этой школе еще не разучились преподавать трансфигурацию… — старший волшебник красноречиво хмыкнул. — Был у меня в школе один друг, вы не поверите, мистер Диггори, но он как-то на уроке ЗоТИ сражался сразу с тремя перуанскими змеезубами и использовал для победы просто умопомрачительные чары иллюзии…       — Перуанские змеезубы на уроке ЗоТИ? Чары иллюзии?       Если Диггори и не поверил, он даже вида не подал, настолько искренне восхищённым звучал его голос.       — Это было умопомрачительное зрелище! — Лисандр ностальгически вздохнул. — Да, мой друг когда-то поражал разнообразием заклинаний, пока не ограничился тремя непростительными.       — Дедушка! — возмутилась такими громкими откровениями Зельда. Она быстро обошла мужчин и, сложив руки на груди, с осуждением посмотрела на Лисандра.       — Гризельда! — Лисандр развел руки в стороны, будто собирался ее обнять. — Оставь «дедушек» Дамблдору, я мужчина в самом расцвете сил.       Он подарил хищную улыбку проходящей мимо Флер Делакур. Девушка пораженно вылупилась и, чуть покраснев, улыбнулась.       — Вот видишь? — Лисандр самодовольно хмыкнул и указал на француженку пальцем.       Зельда закатила глаза и повернулась к Седрику. Чуть приподняв золотое яйцо, парень счастливо улыбнулся. Девушка не смогла не улыбнуться в ответ, но быстро взяла себя в руки и превратила искреннюю улыбку в саркастичную ухмылку.       — Отличное выступление, Диггори, — она покачала головой. — Жаль только, моя ставка на твою смерть пошла по одному месту…       — Прости, что разочаровал, Лестрейндж, — он наигранно нахмурился. — В следующий раз буду больше стараться.       Зельда приложила руку к груди и прочувственно кивнула.       Лисандр с интересом оглядел ребят, но ничего не сказал. Хорошо знающая своего опекуна, Зельда не могла не заметить, как его глаза зажглись знакомым огнём.       — Мистер Лестрейндж, вы хотели меня видеть? — перевела она разговор, пока дедуля не начал предлагать Диггори взять его замечательную двоюродную внучку в жены. Здесь и сейчас.       — Верно, Гризельда, вас обоих, — согласился он, посмотрев сначала на неё, а затем на её однокурсника. Лицо Седрика приняло серьёзное выражение. — Это касается сами-знаете-какого контракта. И есть еще пара вещей, которые я бы хотел с тобой обсудить, Гризельда.       — Ладно, — пожала она плечами. — В чём дело?       — Не здесь же! — возмутился Лисандр, будто бы сам минуту назад не рассказывал Диггори про удивительные приключения молодого и сильно привлекательного Лорда Волдеморта. Задумчиво почесав бороду, Лестрейндж-старший посмотрел на часы на руке. — Сейчас все директора и шишки из министерства пойдут в Три метлы, и мне нужно к ним присоединиться. Через три часа я вернусь в Хогвартс, тогда мы и встретимся, — он повернулся к Гризельде. — Нужно место, где нас не побеспокоят.       — Мой магазинчик вполне подойдет, — ответила она. Лисандр и Седрик синхронно подняли брови, не понимая, о чем речь. — Коридор на третьем этаже. Я буду ждать вас у портрета Бориса Бестолкового. Знаете, где это?       Диггори и мистер Лестрейндж кивнули.       — Отлично, — Лисандр посмотрел на Седрика. — Мистер Диггори, вам лучше поспешить в школу, однокурсники ждут не дождутся отметить победу своего чемпиона. И не жалейте огневиски!       Седрик улыбнулся и, вежливо попрощавшись с обоими Лестрейнджами, направился к выходу из палатки. Там его уже нетерпеливо ждала профессор Спраут. Зельда слышала, как она обеспокоенно спросила у парня: «Что мистеру Лестрейнджу нужно от тебя, Седрик? Все хорошо?». Ответа Диггори она не услышала.       — А это тебе, двоюродная внучка, — Лисандр взмахнул волшебной палочкой, и перед ним возникла большая квадратная коробка. — С собой в паб я её не потащу, поэтому забирай сейчас. Я и так возился с ней больше, чем мне бы того хотелось.       — Что это? — Гризельда повертела коробку в руках. На вес она была довольно тяжелой.       — Твой подарок, я же писал об этом. Будет тебя охранять. От вампиров и прочих влюбленных психов.       Зельда хмыкнула и с любопытством потянулась к крышке.       — Э, нет! — Лисандр движением руки остановил внучку. — Откроешь, когда будешь одна.       — Спасибо, мистер Лестрейндж, — закусив губу, неловко поблагодарила девушка.       Дедуля Лестрейндж редко делал ей подарки. Куда чаще он просто давал ей деньги на одежду, школьные принадлежности, ингредиенты и развлечения. Не особенно много, но вполне достаточно, чтобы часть из них откладывать на «чёрный день».       — Все, беги праздновать с мистером Диггори, — ухмыльнулся Лисандр. Он чуть отстранился и лукаво осмотрел внучку с головы до пят. — И да, Гризельда… Спасибо, что Хогвартс всё ещё на месте.       Вернувшись в лабораторию, Зельда села на кровать и поставила коробку перед собой. Когда она подняла крышку, то увидела, что внутри, мерно посапывая во сне, свернулся кружочком миленький чёрный котёнок.