***
Как и было оговорено, Гризельда Лестрейндж поднялась на третий этаж ровно в шесть часов вечера. У картины Бориса Бестолкового её уже ждал Седрик Диггори. Он сменил чемпионскую форму, в которой принимал участие в турнире, на голубые джинсы и серый свитер. Если бы не покрытое золотом «драконье» яйцо под мышкой да вздыхающий волшебник в забавной шляпе на портрете за его спиной, парень бы ничем не отличался от обычного магла из центрального Лондона. — Ты теперь везде будешь его с собой таскать, Диггори? — подходя к однокурснику, спросила Лестрейндж. Парень улыбнулся и любовно похлопал яйцо по блестящей скорлупе. — Хотел показать тебе, ведь это наша общая победа. Он взял драконье яйцо двумя руками и протянул Зельде. Она неловко ухватила его ладонями чуть выше середины; когда ребра их ладоней прикоснулись, по коже девушки пронёсся приятный озноб. Диггори поднял свои руки чуть выше, накрывая своими пальцами пальцы Зельды, и легким толчком подтолкнул к ней волшебное яйцо. Она обняла артефакт и аккуратно прижала его к груди. — Жду не дождусь узнать, что об испытании думает Саэрлиссант, — с милой улыбкой заметил Диггори. — Ты обязана мне рассказать, Зельда. — Как думаешь, драконы знают грязные ругательства? — опустив голову, рассмеялась она. За шуткой Лестрейндж попыталась спрятать возникшее внезапно смущение. — Даже если не знают, ты их быстро научишь, — Седрик весело подмигнул. — Шутки в сторону, Диггори, ты ведь уже узнал, зачем вообще нужно это яйцо? — перевела тему разговора Зельда. Она с интересом покрутила в руках волшебный артефакт. Седрик сокрушенно вздохнул. — Нет, пока у меня не было времени даже рассмотреть его, как следует. Видишь ту кнопку наверху? — он указал пальцем на странную конструкцию на верхушке яйца. — Если ее нажать, золотая скорлупа раскроется, и яйцо заорет, как сотня обезумевших корнуэльских пикси. Зельда тут же потянулась к кнопке, и Седрик остановил ее быстрым взмахом руки. — Не стоит, если не хочешь, чтобы здесь собралась вся школа, — покачал головой он. — Откроем, когда будем наедине в тайной комнате. — Ладно, — безразлично ответила Зельда, хотя внутри неё возникло странное желание схватить Диггори за руку и сию же минуту потащить в тайную комнату. Конечно же, чтобы узнать, как именно орет сотня обезумевших корнуэльских пикси, а не чтобы остаться с парнем наедине. Они простояли в тишине несколько минут. Лестрейндж думала о том, как же глупо она, должно быть, выглядит стоящей в обнимку с огромным золотым яйцом, а Диггори, сложив руки на груди, бросал взгляд то себе под ноги, то в сторону лестницы, то — быстро, но часто, — на однокурсницу. — Подумать только, — с лестницы послышался сухой голос, — старый и не очень добрый Хогвартс вызывает у меня ностальгию. Повернув голову, Зельда увидела приближающегося к ним Лисандра Лестрейнджа. Мужчина улыбался, оглядывая стены и потолок. — А-а-а, да, помню этот коридор, как же, как же, — он с чувством постучал ладонью по одной из стен. — Кажись, именно тут мы с Нотти прокляли того гриффиндорца… Как же звали-то скорбного… Он задумчиво почесал лоб, но, видимо, так и не вспомнив, сокрушённо вздохнул. Приблизившись к Гризельде и Седрику, он улыбнулся. — Мистер Диггори, — он протянул руку для рукопожатия. Когда мужчины пожали руки, Лисандр повернулся к двоюродной внучке и, оглядев её с ног до головы, хмыкнул и вновь посмотрел на Седрика. — Друг мой, я бы на вашем месте был поосторожнее. Боюсь, женщины из семьи Лестрейндж понимают выражение «схватить за яйца» чаще всего только фигурально. Седрик и Лисандр со знанием дела переглянулись, а затем одновременно засмеялись. Зельда закатила глаза — скорее по привычке, чем из осуждения: к шуточкам дедули она давно привыкла и обижалась на них скорее из вредности, чем по-настоящему. — Я вам не мешаю, господа? — кисло спросила она. — У меня есть дела поважнее, чем слушать нелепые разговоры. — Не будь колючкой, Гризельда, — Лисандр протянул к ней руку и щёлкнул по носу. — Кто еще научит молодое поколение премудростям жизни, как не старый морской волк Лисандр Лестрейндж? — Скорее уж «старый слизеринский кот», дедуля, — чуть слышно фыркнула в ответ его внучка. Лисандр хохотнул, закинув голову назад. — Ну разве можно не влюбиться в эту тентакулку, мистер Диггори? — с залихватской улыбкой спросил мистер Лестрейндж. Зельда бросила в дедулю убивающий всё сущее взгляд, но он мастерски его проигнорировал. — Совершенно невозможно, мистер Лестрейндж, — с такой же улыбкой ответил ему Седрик. — Да вы издеваетесь! — возмущённо прошипела Зельда и чуть ли не кинула в Диггори волшебным драконьим яйцом. Он с извиняющейся улыбкой перехватил из её рук артефакт и засунул его под мышку. Девушка развернулась, — конечно же эффектно махнув полами мантии, — и быстро пошла в сторону своего магазинчика. Она приблизилась к стене и, достав из кармана волшебную палочку, постучала в правильном порядке по торчащим из кладки камням. Камни в стене зашевелились и через пару секунд разъехались в стороны. Лестрейндж указала на замок и наколдовала на него самую обычную «Алохомору» — в отличие от её клиентов, для того, чтобы попасть или выйти из магазина, хозяйке кровавых жертвоприношений совершать было не нужно. Она зашла в заброшенную аудиторию и, стоило её гостям оказаться внутри, тут же махнула палочкой и закрыла за ними дверь. — Кстати о котах, Гризельда, — с любопытством осматривая её магазинчик, сказал Лисандр. — Как тебе мой подарок? — Очаровательный, сэр, но не стоило утруждаться. — А кто сказал, что я утруждался? — хохотнул дедуля. Зельда присела за свой рабочий стол. Мужчины придвинули к нему стоящие у стены старые табуретки: мистер Лестрейндж тут же трансфигурировал свой в роскошное кресло, а вот Седрик решил испытать удачу и, положив волшебное яйцо на стол, сел на колченогий табурет просто так. — Я выиграл этого монстра в карты пару дней назад, — сказал Лисандр с улыбкой. — Зевс просто до усрачки испугался, когда её увидел… ты представь, полдня с Кнутом искали его в лабиринте! Вот же трусливое создание. Домой вернулись, а кошара сидит на моем кресле! Разве что огневиски из стакана не лакает. Сначала я хотел схватить её за шкирку и выкинуть в окно, но ты же знаешь, дорогая, у меня для такого слишком мягкое и доброе сердце, — он осклабился и театрально приложил руку к груди. — Поэтому я решил — отдам эту прелесть любимой двоюродной внучке! Если кто-то и сможет ее воспитать, то это ты, Гризельда. — Вот уж спасибо, мистер Лестрейндж, — покачала головой девушка. За пару часов нахождения в её комнате, малюсенькая на вид Тринадцать сожрала столько еды, сколько Зельда бы не съела за неделю. Лестрейндж пришлось дважды ходить к эльфам на кухню, чтобы взять для котенка еды с запасом: кроме того, что существо было прожорливым, оно было еще и очень-очень привередливым и предпочитало всем видам еды только свежую говядину. Возможно, Гризельде стоило попросить у дедули отдельное содержание для нужд этого маленького кошачьего монстра. Хогвартские домовики не выглядели особенно счастливыми, когда она утащила у них из-под длинных носов пару килограммов мяса. — Для протокола, Гризельда: если кошка вдруг кого-то убьет, мне писать не стоит, это теперь твоя ответственность, — безразлично заметил Лисандр. Седрик удивленно поднял брови и перевел взгляд с одного Лестрейнджа на другого. — Ты ведь уже поняла, что это за существо? Зельда покачала головой. Она была не особенно сильна в знании волшебных существ: кроме зверского аппетита и пронзительных неоново-голубых глаз, кошка ничем не отличалась от обычного чёрного котёнка. — Могу с уверенностью сказать, что это не книзл, — щёлкнула пальцами Гризельда. — О, тогда не буду портить сюрприз, — хитро ухмыльнулся Лисандр, а затем деловито хлопнул в ладони и повернулся к Седрику. — Пора перейти к делам, детишки. Мистер Диггори, я изучил договор Шафика и сразу начну с хорошего: ни вам, ни вашим будущим детям не грозит закончить жизнь в магическом рабстве. Контракт составлен идеально, там даже комар носа не подточит. Он достал из кармана свиток и протянул Диггори. Парень с благодарностью улыбнулся. — Это радует, мистер Лестрейндж. А какие тогда плохие новости, сэр? Лисандр поднялся на ноги и подошел к окну. Вздохнув, он устремил взгляд в сторону Чёрного Озера. — Плохие новости в том, что я не могу понять, нахрена ты ему сдался, Диггори, — отбросив всякую официальность, ответил мистер Лестрейндж. Он резко повернул голову к хаффлпаффцу. — Идеи? Предположения? Соображения? Седрик отложил в сторону контракт и выпрямился. — Это взаимовыгодное сотрудничество, сэр, — спокойно ответил он. — Мне интересны тёмные проклятия, а у мистера Шафика есть клиенты, которым нужен тот, кто сможет их бесстрашно ликвидировать. Лисандр насмешливо хмыкнул. — Ну конечно, Шафику же больше не к кому обратиться, кроме сопливых школьничков. Зельда заметила, как челюсть Диггори напряглась, но он промолчал. — Старый джинн не просто так считается королем подпольного мира, Диггори, — мистер Лестрейндж задумчиво почесал шею. — Он играет крупно и строит долгоиграющие планы. Если ты не хочешь оказаться в ловушке или с ножом в спине, Диггори, рекомендую выяснить, какое место тебе уготовано в его планах. — Я понимаю, сэр, — задумчиво кивнул Седрик. — Спасибо. Мистер Лестрейндж сел обратно в кресло. Сложив ногу на ногу, он побарабанил пальцами по подлокотнику. — Я отправлюсь к Шафику вместе с тобой, Диггори, — мужчина вздохнул. — Отправь ему письмо сегодня же, назначь встречу у входа в Гринготтс в субботу в полдень. Напиши, что будешь не один, но меня не упоминай. И обязательно уточни, что изучил контракт и согласен на все пункты. Он безразлично махнул рукой в сторону контракта, лежащего на столе. — Можешь сам перечитать, Диггори, но я подтверждаю, что он безукоризненней, чем репутация старого маразматика Дамблдора. — Я доверяю вашим словам, сэр, — улыбнулся Седрик. — Спасибо за вашу помощь. — Поблагодаришь, когда дело будет сделано. — Я пойду с вами! — влезла в разговор молчавшая все это время Зельда. Её раздражало, что уже пять минут никто из мужчин не обращал на неё внимание. — Нет! — воскликнули Седрик и Лисандр. Осознав, что они сделали это одновременно, мужчины с интересом переглянулись. — Что значит «нет»? — возмутилась Гризельда. Она поднялась со своего места и окинула их раздраженным взглядом. — Я взрослый человек и сама могу решать, куда ходить, а куда нет. — Зельда, тебя ищет толпа вампиров, — возразил Седрик. — Не стоит рисковать. — Диггори прав, Гризельда, — поддержал хаффлпаффца Лисандр. — Пока я не разберусь с этой проблемой, покидать Хогвартс неразумно. Лестрейндж зарычала и сокрушенно повалилась на стул. — Да вы издеваетесь… — она зарылась лицом в ладони. — Спелись за моей спиной. — Наступает неспокойное время, Гризельда, — услышала она голос опекуна и медленно подняла голову. — Будет лучше, если моя наследница будет находиться как можно дальше от эпицентра событий. — В каком смысле, сэр? — подняла бровь Зельда. — Сначала инцидент на Чемпионате, потом более мелкие, но довольно распространенные случаи нападения на маглорожденных и маглов. — Пожиратели смерти, — кивнул Диггори. — Я собственными глазами видел, что случилось летом. Это был какой-то ад. Гризельда перевела взгляд на дедулю. Лисандр был задумчив и очень мрачен: между кустистых бровей залегла глубокая морщина, а всегда яркие карие глаза, казалось, потухли. — Диггори, на чемпионате они просто развлекались. Конечно же, Зельда слышала о том, что произошло летом на Чемпионате по квиддичу: несколько последователей Лорда Волдеморта решили вспомнить молодость и устроить вечеринку в стиле поздних «Пожирателей Смерти». В перечень развлечений вошли пытки маглов, тёмные заклинания и — вишенка на торте — внушающий ужас символ Лорда в небесах. Отвратительная безвкусица. — Люциус сказал, что клеймо ещё летом окрасилось в чёрный и постоянно жжёт предплечье. Думаю, не стоит уточнять, что это значит? Зельда и Седрик переглянулись: и без информации о чёрной метке они прекрасно понимали, о каком неспокойном времени говорил мистер Лестрейндж. — Я всегда знал, что он не исчез навсегда, — протянул Лисандр. — Вопрос времени, когда он снова появится… Он был достаточно хитер, чтобы обыграть смерть. Мужчина насмешливо хмыкнул. — Увы, безумие все равно оказалось хитрее. Еще летом, когда Зельда совершила ритуал из записей «Т.М.Р.», Лисандр Лестрейндж — налив себе по привычке огневиски и усевшись у камина — поведал ей, почему однажды перестал поддерживать своего лучшего друга и верного лидера «Вальпургиевых рыцарей». После школы они дружили еще без малого пятнадцать лет, Том даже стал крёстным отцом старшего сына Лисандра — Родольфуса. Однако с каждым годом Риддл уходил все дальше и дальше в своих магических экспериментах. Он менялся — его взгляды, интересы, даже его внешность, и со временем от того талантливого, любопытного, могущественного друга, которым все эти годы восхищался Лестрейндж, не осталось ровным счетом ничего. Вокруг Риддла начали собираться подозрительные личности и откровенные отбросы, которые — в отличие от школьных друзей и чистокровных сторонников из «Рыцарей» — не задавали вопросы и не ставили под сомнения его часто странные решения. Каждый из его новых сторонников получал на предплечье знак отличия и избранности — черную метку. В конце 1960-х Лисандр Лестрейндж, Леонард Нотт и Абраксас Малфой вызвали школьного товарища на откровенный разговор, который не закончился смертоубийствами лишь благодаря навыкам дипломатии Малфоя. Это был последний раз, когда Лестрейндж и Нотт говорили с Риддлом. Из них троих лишь хитрому и осторожному Абраксасу удалось усидеть на двух стульях. Лорд Волдеморт — он больше не признавал своего магловского имени — поклялся отомстить бывшим соратникам за предательство. Своё слово он сдержал: словно покорных овец, он забрал к себе на заклание детей Лисандра и Леонарда. Малфой же своего отдал ему сам: такой была плата за относительно спокойную жизнь с болезненной супругой-француженкой. Лучше, чем колдовать, Том Марволо Риддл умел только одно: вливать в уши своим сторонникам сладкую ложь. Молодые наследники чистокровных семей купились на харизму и могущество новоявленного Тёмного Лорда, а он принял их в свои распростертые объятия, после чего с отеческой любовью отправил на убой к «Ордену Феникса» и министерским аврорам. Итог их многолетней службы оказался плачевным: сыновья Лестрейнджа отправились отбывать пожизненное в Азкабан, а единственный сын Нотта погиб от смертельного проклятия одного из «сторонников света». Лишь Малфой-младший, как и следовало ожидать, умудрился выкрутиться и пострадал лишь от того, что его счёт в Гринготтс похудел на пару сотен тысяч галлеонов. Не раз и не два Лисандр Лестрейндж — человек, который никогда не любил рефлексировать — задавался вопросом: когда же его удивительный школьный друг прошел точку невозврата? Когда произошел тот момент, который исказил его и обезобразил? И мог ли Лисандр вовремя заметить и повлиять на эти изменения? Смогли бы они с друзьями дать Тому Марволо Риддлу то, что возвеличило бы его, а не растоптало? Вряд ли кто-то, кроме самого некогда прекрасного слизеринского старосты, мог ответить на эти вопросы. — Ладно, детишки, это тема для другого разговора и другой обстановки, — Лисандр деловито хлопнул в ладони и поднялся. Он указал пальцем на внучку. — Никаких глупостей, поняла? — Я? Глупости? — картинно оскорбилась девушка. — Да как вам такое в голову пришло, сэр? Мистера Лестрейнджа её слова ни капли не впечатлили: он строго покачал пальцем, а затем посмотрел на Седрика и ухмыльнулся. — Не знаю, какие у вас с моей дорогой двоюродной внучкой отношения, Диггори, но если ты ее обидишь, то обещаю: смерть покажется тебе благословением. Седрик встал и гордо поднял голову. — Я никогда её не обижу, мистер Лестрейндж, — сказал он, и от твердости в его голосе у Гризельды сжалось сердце. — Что касается наших отношений, мы с Зельдой дружим с первого курса. Лисандр поднял бровь и хмыкнул. — Гризельда, дорогая, да у тебя оказывается есть друзья! И даже не воображаемые! — Я бы не спешила называть это дружбой, — фыркнула Лестрейндж, проигнорировав издевательскую шутку дедули. — Хорошо, мы дружили на первом курсе, так тебе нравится больше, Гризли? — Диггори повернулся к однокурснице и сверкнул глазами. — Более-менее, — пожала плечами она в ответ. — Но я бы все же предложила слово «общались», Диггори. Пока ты не предпочел мне блеск и скуку жизни самого популярного студента школы. Худшее твое решение, если бы кто-то меня спросил. — Я не… — Седрик быстро втянул в себя воздух, будто собирался горячо возразить, но резко осекся и покачал головой. — Что ж, твоя правда, Зельда, предпочел. Парень сжал губы и опустил голову. Мистер Лестрейндж перевел взгляд с Диггори на внучку. — А-а-а, значит, тем мальчишкой, по которому ты тогда так убивалась, был Диггори? — насмешливо протянул мужчина. Гризельда почувствовала, как ее лицо и шея покрылись ярко-красными пятнами. — О да, помню-помню, так залила письмо слезами, что даже «Репаро» не помогло мне понять, зачем ты хочешь, чтобы я забрал тебя из школы. — Что? — одними губами произнес Седрик. Он поднял голову и неверяще вытаращил глаза. Зельда вскочила из-за стола и быстрым шагом подошла к дедуле. — Это неправда, не заливала я ничего слезами! — выкрикнула она. Впрочем, признавалась Гризельда сама себе, выкрик вышел не очень убедительным. — Ну хорошо, не слезами, а соплями, — отмахнулся мистер Лестрейндж. — Да, теперь-то все встало на свои места… — он усмехнулся и подошёл к Диггори. — Эх, молодёжь, в наше время всё было намного проще. Приблизившись к парню, он что-то прошептал тому на ухо. Седрик пораженно открыл рот, но через секунду широко улыбнулся. Лисандр дружелюбно постучал хаффлпаффца по плечу, а затем повернулся к Зельде. — Повторяю еще раз: никаких глупостей, ритуалов и убийств, Гризельда, — он сузил глаза. — По крайней мере, пока об этом тебя не попрошу лично я. — Ладно, как скажете, дедушка, — ответила она, покорно склоняя голову. Иногда с опекуном было проще согласиться, чем затевать спор, который она все равно проиграет. Мистер Лестрейндж скривился. — Ещё раз назовешь меня «дедушкой» и я отправлю тебя в Шармбатон учиться вежливости, несносная девчонка! Зельда подняла руки в сдающемся жесте. — Отправь мне сову, когда свяжешься с Шафиком, — на прощание он подал Седрику руку. — Будет сделано, сэр, — вежливо улыбнулся Диггори. Лисандр хмыкнул и, указав пальцем на парня, повернул голову к Зельде. — Вот, учись у мистера Диггори, раз уж вы друзья. Он хитро осклабился и, развернувшись, пошел в сторону двери. Лестрейндж не собиралась предлагать дедуле кровавый ритуал выхода из магазинчика, — он бы закруциатил её за такое и был бы абсолютно прав, — поэтому она и сама поспешила к двери. Взмахнув палочкой, она отворила её, позволяя опекуну выйти без препятствий. — Будь осторожна, — тихо сказал он уже с другой стороны дверного проема. Когда Гризельда и Седрик остались наедине, в очередной раз повисло молчание. — Зельда… — протянул Диггори. Он подошел к девушке и нахмурился. — То, что сказал мистер Лестрейндж… Я бы хотел это обсудить. — Диггори, хватит, — она сложила руки на груди и смело посмотрела ему в глаза. — Нечего тут обсуждать. Что было, то прошло. — Если бы я знал тогда, что ты… — О, и что бы ты сделал? — она презрительно фыркнула. — Неужто пошел бы против всех и выбрал бы тогда меня? Он открыл было рот, но тут же его закрыл. Гризельда насмешливо хмыкнула. — Вот именно, Диггори. Было бы тогда в школе два изгоя вместо одного, и кому бы от этого стало легче? Внезапно Седрик поднял руку и осторожно дотронулся до запястья девушки. В этом движении было столько нежности, что Зельда почувствовала странный трепет внутри. — Давай дадим нашим отношениям второй шанс. Она неверяще уставилась на однокурсника. — Диггори, маленькой наивной девочки, с которой ты хотел дружить, больше нет. Она умерла шесть лет назад: скончалась в соплях, слезах и ненависти к себе. Вместо неё теперь я. — Я тоже изменился, Зельда, — очень тихо произнёс — прошептал — Диггори. — Мы с тобой давно не дети. Он придвинулся к ней на шаг, его рука требовательно скользнула вверх по её запястью, предплечью, плечу, коснулась ключиц и впадины на шее. Зельда взволнованно выдохнула. Карие глаза Диггори не сводили с её лица цепкого взгляда. Он осторожно приобнял её за шею и, проведя кончиком большого пальца — плавно и мучительно медленно — вдоль ее челюсти, зарылся ладонью в непослушные завитки на затылке. От его тела исходил жар, но он не мог сравниться с тем жаром, какой испытывала сама Лестрейндж. Она будто позабыла, как это — дышать; казалось, вот пройдет секунда — и она упадет от бессилия прямо в горячие объятия Седрика Диггори. Мерлин, Мордред и Моргана, о чем она думала, когда позволила ему подобраться к себе так непозволительно близко? А ведь она не думала. Вторая рука Седрика опустилась к ней на талию и сжала в пальцах край школьной мантии. Его лицо оказалось прямо перед ней. Он чуть повернул голову, и волосы упали ему на глаза — именно так, как ей всегда нравилось. Он мягко улыбнулся. Зельда прекрасно понимала, что произойдет дальше. Инстинкты кричали немедленно проклясть грёбаного барсука, но тело отказывалось подчиняться. Словно тряпичную куклу, парень сжал её в объятиях и потянулся к её губам. — Кхе-кхе, — послышалось у двери. Не размыкая объятий, ребята одновременно повернулись и увидели ухмыляющегося Лисандра Лестрейнджа. — Меня восхищает скорость, с которой ты кинулся следовать совету, Диггори, но в следующий раз проверь, закрыта ли дверь, если не хочешь, чтобы вам помешали. Очередной совет из личного опыта, кстати говоря. Зельда покраснела и быстро отстранилась от Седрика. Не сразу, но он убрал руку с её талии. — Что-то случилось, сэр? — хриплым голосом спросила Лестрейндж. Она не могла найти в себе силы, чтобы поднять глаза ни на дедулю, ни тем более на Диггори. — Совершенно забыл передать тебе очередной привет от Пинки, — мужчина достал волшебную палочку и, взмахнув ею, наколдовал перед собой небольшую коробку. Еще один взмах, и коробка прилетела прямо к Лестрейндж в руки. Девушка открыла её и в отвращении отпрянула: в нос ударил едкий, резкий запах, вызывающий слёзы на глазах. — Бедняжка так перепугался, что его любимую хозяйку собираются сожрать вампиры, что приготовил противовампирный пирог: минимум сыра, максимум чеснока. Лисандр хохотнул с собственной шутки. — И да, детишки, рекомендую сначала поцеловаться, а потом уже его пробовать, — он весело подмигнул и, что-то напевая себе под нос, пошел в сторону выхода. Судя по всему, дедуля Лестрейндж был счастлив, как ребенок, дорвавшийся до сладостей. И Гризельде это очень не нравилось. Хорошо, что он им помешал… Они с Диггори зашли слишком далеко. — Зельда… — Седрик почесал заднюю часть шеи и неловко улыбнулся. — Продолжим? — Сегодня был тяжелый день, Диггори, — тихо ответила она. — Пора по норкам. Нарочито громко закрыв коробку с пирогом, Лестрейндж подошла к камину. На его полке стояла неглубокая миска, наполовину заполненная ярко-зеленым порошком. — Конечно, хорошо, — Седрик кивнул несколько раз и, подхватив в руки волшебное яйцо, улыбнулся. — Я провожу тебя. — Не нужно, — решительно отрезала Зельда. Она набрала в руку летучего пороха и подняла ее над миской. Из неплотно сжатых пальцев посыпались блестящие песчинки. — У меня есть экспресс до спальни. Седрик удивленно поднял брови. — Если камин вашего факультета включен в сеть, можешь и сам воспользоваться, — она кивнула на миску с порохом. — Если нет, просто закрой дверь, когда будешь уходить. И, не дожидаясь, когда парень ей ответит, Гризельда быстро вошла в камин и бросила под ноги горсть пороха. Оказавшись в лаборатории, она устало повалилась на кровать. Тринадцать подобралась к хозяйке и, сев рядом с её головой, принялась мыть лапки. Стоило Зельде закрыть глаза, как в мысли — непрошеные, но такие приятные — лезли воспоминания о его прикосновениях. Она сокрушенно застонала и уткнулась лицом в холодную подушку. Сколько еще она сможет вот так убегать от него? От себя? Как же проще было, когда до неё никому не было дела.***
Одна бессонная ночь, наполненная размышлениями, и на утро Гризельда Лестрейндж поняла, что больше не может себя обманывать: по какой-то неведомой причине — ну просто какая-то глупость, честное слово — ей нравился Седрик Диггори. Нет, конечно же, не нравился… Он был ей симпатичен. Это было самое подходящее слово. Ничего больше. Просто симпатия, рожденная тем, что они в последнее время часто проводили время вместе. Это было естественно, в конце концов, они подростки, у которых гормоны бьют ключом! Зельда признавала то, что Седрик был красив и хорошо к ней относился, и разве можно было этому сопротивляться?.. Любая другая девушка бы не просто симпатию к Диггори испытывала, а совершенно непорядочно бы влюбилась. К счастью, Зельда была выше таких глупостей. Она чувствовала досаду из-за того, что угодила в эту неоднозначную ситуацию. Девушка всегда ставила себя выше сверстниц-однокурсниц, которые только и делали, что обсуждали парней и горячие сцены из романтических книжонок Фифи ЛаФол… Кто бы мог подумать, что однажды и сама Гризельда Лестрейндж будет едва ли не таять от того, как грёбаный Седрик Диггори — более банального кандидата на эту роль сложно было себе представить — смотрит или дотрагивается до неё. Отвратительно! И вместе с тем прекрасно. Зельда ненавидела себя за эти мысли. Может, летний ритуал из записей «Т.М.Р.» имел побочный эффект и размягчил ей мозг? С другой стороны, ну нравится и нравится… в смысле симпатичен он ей, ну и что? Ей много, что нравится… Варить тёмные зелья, читать блокноты Тома Риддла, совершать по ним ритуалы, проклинать чем-нибудь мерзким однокурсников… Диггори был не худшим из её увлечений. Хуже было бы, если бы она вдруг стала испытывать нечто подобное к какому-нибудь Уоррингтону или, не дай Мерлин, к Малфою. Тут только «Обливиэйт» и палата в Мунго. Так что всё не так уж и плохо у Гризельды Лестрейндж. Проснувшись на следующее утро, Зельда решила, что ей необходимо поговорить с Диггори. Она даже продумала в голове их диалог и порепетировала его у зеркала, которое, конечно же, в очередной раз высмеяло её внешний вид и предположило, что «Диггори», к которому она обращалась — это тролль или другой какой-нибудь монстр из книжек Скамандера. Уходя из ванной, Лестрейндж мстительно накрыла зеркало полотенцем. Однако стоило ей увидеть в Большом зале весело болтающего с однокурсниками Седрика, девушку тут же покинула не только смелость, но и здравомыслие. Зачем говорить с Диггори, если его можно избегать? Глядишь, и вся её симпатия пропадет, если они будут общаться, как можно реже… Несколько дней она делала это вполне успешно. К счастью для неё, общих уроков у них в эти дни не было, а после ужина и до поздней ночи она занималась подготовкой к Турниру зельеваров с профессором Снейпом. Кроме сложных зелий, которые он с ней варил, они также договорились заниматься дополнительно «Защитой от темных искусств». Едва ли Лестрейндж обратилась бы к профессору Грюму за помощью, а дорогой зельевар давно хотел обучать студентов «Защите». Ничего так не помогало не думать о Диггори, как повторенный в двухсотый раз «Экспульсо». Так что она была благодарна Снейпу за то, что вечерами думала не об улыбке или — О Моргана! — объятиях Диггори, а лишь о том, как бы не рухнуть от усталости по дороге из кабинета Снейпа в собственную спальню. Диггори тоже не пытался с ней поговорить. Зельде хотелось думать, что он просто решил дать ей время, чтобы разобраться в себе, но краем сознания она прекрасно понимала, что дело было скорее в том, что у него просто не было времени и возможности к ней подойти. Его постоянно окружали друзья и поклонницы. После его победы в Первом туре студентки Хогвартса, Шармбатона и даже Дурмстранга просто сорвались с цепи и ходили за Диггори стайками минимум по пять человек. В другое время этот цирк бы её насмешил, но сейчас вид окружающих Седрика восторженных девушек вызывал у Лестрейндж довольно сильное раздражение. Особенно, когда он отвечал им с широкой улыбкой или смеялся с их безусловно дурацких шуточек. Грёбаный барсук. Зельда никогда в жизни не будет так заглядывать кому-то в глаза. Даже если перед ней появится Том Марволо Риддл во всей своей чудовищной красоте с предложением уничтожить хаффлаффских пятикурсниц заклинанием расщепления. Каждый вечер она возвращалась в свою спальню, где её терпеливо ждала Тринадцать. Кошка уже на второй день их совместной жизни привязалась к Гризельде: она всегда спала рядом, громко то ли похрапывая, то ли постанывая во сне. Рядом с существом Лестрейндж чувствовала себя в странной безопасности, будто это был не маленький котёнок с милыми глазками, а мантикора, в которую та могла в любой момент превратиться в случае угрозы или опасности. В принципе, по итогу так почти и вышло. Старый семейный пес Зевс не зря испугался, когда дедуля Лестрейндж принес кошку в поместье. В какой-то момент Тринадцать надоело сидеть в четырех стенах и Зельда разрешила ей покидать лабораторию. Пару раз она видела ее в коридорах играющей в молчаливые гляделки с миссис Норрис, но большую часть дня она где-то пропадала и появлялась у входа в лабораторию лишь под вечер. Всегда голодная, как десяток взрослых взрывопотамов. На третий день после Первого тура Зельда возвращалась от профессора Снейпа. На часах было почти одиннадцать. Она припозднилась, так как они с профессором варили усовершенствованный доксицид, а он требовал безостановочной варки на протяжении четырех часов. Лестрейндж почти дошла до спальни, когда внезапно кто-то зажал ей рот и грубо прижал к стене. Она ударилась лбом о холодный камень и болезненно шикнула. — Что, когда ты одна, уже не такая дерзкая, сука? — раздался мерзкий, нервный голос у ее уха. Гризельда чуть повернула голову, чтобы увидеть, кто же тот умник, что посмел по-крысиному на неё напасть из-за спины, однако руки держали её слишком крепко и она заметила лишь край чёрно-жёлтого шарфа. Зельда раздраженно уставилась в стену перед собой, поджидая момент, когда лучше всего дать отпор хаффлпаффскому психу-самоубийце. Иначе объяснить его решение напасть на Младший Ужас Подземелий в одиночестве и без магии было сложно. Если человеку экстренно не хватает в жизни удара коленом между ног, разве Лестрейндж может пройти мимо? Чья-то рука принялась шарить по её ноге, поднимаясь выше и выше, пока не остановилась на бедре. — Всегда знал, что ты горячая девчонка, Лестрейндж, — хихикнул он и звучно шлепнул её по заднице. — М-м-м, м-м-м, — Зельда промямлила ругательство сквозь потную ладонь напавшего на нее парня. Он резко повернул её к себе лицом, вновь ударив о стену — на сей раз затылком. В глазах Лестрейндж на секунду потемнело. — Фоули… — выплюнула она, когда увидела перед собой лицо хаффлпаффского семикурсника. Этого стоило ожидать, не каждый способен принять отказ с высоко поднятой головой. Особенно, когда его за это высмеяло полфакультета. — Для тебя я «мистер Фоули», Лестрейндж, — он сморщил нос, из-за чего стал еще сильнее походить на крысу. Жирную крысу с ужасным запахом изо рта. — Сегодня ты ответишь за то, что посмела мне отказать. Он переместил руку с её лица на шею и с силой сжал пальцы. В глазах Фоули плясали огоньки, из-за чего он казался безумцем. Зельда замерла, спешно думая, какую порчу лучше применить, когда позади них послышалось тихое, вопросительное «мяу?». Фоули чуть отстранился и повернул голову, и Лестрейндж с удивлением заметила сидящую у стены Тринадцать. Тень от факела превращала тело котенка в гротескно-огромного монстра. — Мяу, — громче и увереннее. Кошка поднялась на лапы и медленно пошла в сторону студентов. Через мгновение она уже стояла рядом с Фоули и с невероятным презрением заглядывала тому в глаза. — Пшла вон, — парень оттолкнул её ногой. Из-за этого движения он на секунду ослабил хватку на горле Лестрейндж, чем девушка незамедлительно воспользовалась. Она резко выхватила палочку и прижала её к щеке хаффлпаффца. — Ноги прочь от моей кошки, недоносок, — прошипела она. Фоули потянулся к палочке, но остановился, услышав, как громко, по-звериному утробно зарычала Тринадцать. На глазах изумленных студентов она начала изменяться: вместо милого котёночка с очаровательными ушками существо превратилось в огромного, поджарого, чёрного монстра-кота с крупным мускулистым телом и выпученными светящимися неоново-голубыми глазами без зрачков. Гибкий хвост напоминал хлыст, а пальцы на лапах заканчивались длинными крючковатыми когтями. Тринадцать оскалила клыки — жёлтые, кривые, очень острые — и медленной, грациозной походкой двинулась к Фоули. Парень не стал ждать, когда кошка на него нападет; он достал палочку и кинул в нее «Конфринго». Зельда не успела даже шелохнуться, как луч ударил существо в тело и вместо одной Тринадцать в коридоре буквально из ниоткуда возникло три одинаковых черных кошки-монстра. Они встали в хищную позу, выгнув спины, и, злобно оскалив пасти, кинулись на Фоули. Он тотчас ринулся в сторону подземелий, оставив Лестрейндж в полном одиночестве. Она слышала, как через десяток шагов кошки нагнали его и повалили на пол. От его душераздирающих криков на душе становилось приятнее. — Тринадцать, только не убивай его! — с улыбкой крикнула Лестрейндж. Она поправила сбившуюся мантию и, удовлетворенно вздохнув, пошла в сторону спальни. Теперь понятно, что за монстра ей подарил дедуля и почему он жрёт за десятерых. Матагот. Ну хоть не мантикора; в самом деле, Лисандр Лестрейндж додумался бы и до такого.***
«Дорогой мистер Лестрейндж! Надеюсь, у вас все хорошо. Я тоже в порядке, усиленно готовлюсь с профессором С. к Чемпионату. Он отличный учитель, но в этом у меня никогда не было сомнений. Вы знали, что единственной слабостью трехголовых собак являются звуки музыки? Любой музыки, даже двух нот, бездарно сыгранных на дудочке таким немузыкальным человеком, как я. Кстати о волшебных существах. Я тут выяснила, что котик, которого вы мне подарили — это матагот. Невероятно! Когда он начал себя множить от заклинания, я потеряла дар речи. И, кажется, у нас с Триной зародилась какая-то ментальная связь, потому что она понимает все мои команды и буквально знает, где я нахожусь. Вы бы видели, во что она превратила Фоули-младшего, когда этот придурок решил поздно вечером поймать меня в коридоре и проучить за отказ пойти вместе на бал. В прошлых письмах вы просили проклясть мальчишку, но вышло даже лучше: Тринадцать его так отделала, что Фоули теперь проведет в больничном крыле все выходные. Зато никаких смертей, как вы и просили! Мне, конечно, попало от Макгонагалл, когда она узнала, что это мой матагот, но злилась она скорее для видимости: уверена, профессор уже приметила себе Трину в кошачьи подруги. Видели бы вы, какие заинтересованные взгляды она бросала в сторону кошки. Ух, я бы посмотрела на их с профессором и миссис Норрис трио. В любом случае, спасибо за подарок, мистер Лестрейндж, теперь мне не страшны не то что вампиры, а даже Сами-Знаете-Какой-Ваш-Друг. P.S. Передайте привет Пинки и Кнуту. P.S.S. Кстати, Трина сожрала чесночный пирог, а потом всю ночь мучилась икотой. Хорошо, что я не решилась к нему притронуться. Мне очень-очень нужен рецепт этого пирога. Могу я попросить вас уточнить его у домовиков? Будет забавно угостить таким деликатесом однокурсников, заменив запах на клубничный. *мило улыбаюсь* С уважением, Г.П.Л.» Зельда отправила письмо дедуле Лестрейнджу ранним субботним утром. Наблюдая, как герцог Совингтон улетает в сторону леса, она лениво облокотилась о столб у окна. Через несколько минут молчаливого наблюдения ей на голову спикировала небольшая коричневая сипуха. Девушка отмахнулась, возмущенная такой дерзостью птицы, но та не унималась. Когда Лестрейндж достала палочку, чтобы кинуть в сову что-нибудь безвредное, типа «Ридикулуса», та резко приземлилась на столб и, раскрыв крылья для равновесия, подняла правую лапку. На ней болталась небольшая записка, связанная куском грязной бечевки. Зельда осторожно потянула за кончик веревки. Когда записка оказалась у нее в руках, птица поднялась в воздух и улетела в сторону обгаженных насестов. Увидев почерк отправителя, у неё даже сердце забилось быстрее от счастья, ведь Лестрейндж уже отчаялась услышать хоть что-то от своего дорогого клыкастого друга. Позывной — упоминание магловской книги о вампирах, которую они с подельниками как-то обсуждали — не оставлял сомнений: письмо и правда написал Арманд. «Зи, Жду тебя на старом месте сегодня в 15.00. Не опаздывай, возьми много денег. P.S. Интервью прошло успешно. P.S.S. Я не шучу, возьми ОЧЕНЬ много денег. А.» Ну что ж, кажется, больше избегать Седрика Диггори у неё не получится, как бы она ни старалась.