Пепел внутри нас

Время шло, а Тарталье по-прежнему нечем было похвастаться перед Педролино. Лидер Фатуи уже недвусмысленно намекал, что ждет от него результатов как можно быстрее, но приказывать из своего кабинета намного проще, чем попытаться вытянуть из Дилюка хотя бы слово, не пропитанное ненавистью и желанием уничтожить Снежную. Иногда Чайльду казалось, что сквозь эту стену ему никогда не пробиться. Что Рагнвиндр действительно предпочтет скорее умереть в своей камере, чем стать шпионом Фатуи в Мондштадте. Однако признать это означало принять свое поражение, а проигрывать Тарталья ненавидел еще больше, чем лгать и плести интриги. Возможно, следовало изменить свои методы – ведь одной силой здесь действительно ничего не добьешься. Но Чайльд слишком привык на нее полагаться, чтобы за неделю отказаться от излюбленной и прежде не подводившей тактики. Как бы все стало легко, будь у него возможность просто победить его в сражении и добиться желаемого… «Может, Синьора действительно справилась бы лучше», – порой мелькало в его мыслях, однако эта секундная слабость быстро разбивалась о доводы разума. Нет, не справилась бы. Она неплохо и довольно жестко умела вести переговоры, но Дилюк скорее перегрызет Розалине глотку, чем клюнет на ее уловки. И Чайльд бы только сказал ему за это спасибо. Но, несмотря на все сложности и вызовы, Тарталья не хотел, чтобы это задание поручили кому-то другому. Внутри медленно, но в то же время весьма стремительно, разгорался огонек любопытства, и интуиция подсказывала, что Дилюк еще сможет его удивить. Глупо отрицать очевидное – Чайльд испытывал к нему неподдельный интерес. Как к сопернику и как к человеку. Любимый всеми капитан кавалерии бросает на стол начальства Глаз Бога и убегает из своего обожаемого Мондштадта на другой конец Тейвата, даже не имея четкого плана. Даже не заручившись помощью друзей – да хоть своего брата, в конце концов. Если верить полученной информацией, они с Кэйей Альберихом были очень близки и редко отправлялись на сложные миссии друг без друга. Но что это за близость такая, если он отпустил своего единственного родного человека невесть куда? Тарталья не мог этого понять, потому что сам бы никогда не позволил Тевкру справляться со всем в одиночку. И теперь Альберих вообще вряд ли сможет увидеть Дилюка живым. Даже не узнает, где и как он погиб. Лишь потухший глаз бога сообщит ему, что искать и ждать больше некого. Чайльд тяжел вздохнул. Абсолютно напрасная смерть. Столько лет, усилий, борьбы – и все зря. Дилюк никогда не отомстит убийцам своего отца – даже если бы он все еще был на свободе. Даже если бы узнал имена тех, кто отдал приказ и исполнил его. Полный провал. Но это упорство, граничащее с глупостью, все равно в глубине души встречало одобрение и даже восхищение Тартальи. Интересно, как посмотрит на него Дилюк, если он однажды это скажет? «Надо обязательно проверить», – ухмыльнулся своему отражению Предвестник. Насколько ему не хватало искренности в столице, если даже такое ее проявление казалось ему почти отдыхом? Не было нужды гадать об истинным помыслах Дилюка – он прямо признается, что с радостью прикончил бы его на месте, а заодно – Царицу. Временами Чайльда эти угрозы даже веселили, и тогда появлялся соблазн освободить Рагнвиндра и посмотреть, на что он действительно способен. Идея крайне глупая, но в своей победе Тарталья ни на секунду не сомневался. *** – Эй, – окликнул он Дилюка, захлопнув за собой тяжелую дверь камеры. Захотелось сразу же укутаться в меховой воротник своей накидки – так сильно ощущался резкий спад температуры. На мгновение Чайльд нахмурился. Отвернувшись к стене, Дилюк лежал в самом углу камеры на ледяных, впитавших в себя морозы Снежной камнях без единой возможности согреться. Возможно, не стоило так издеваться над ним в первые дни. Он бы и так не смог никуда спрятаться от холода. Его плечи крупно подрагивали, а кожа, местами покрытая красноватыми кровоточащими пятнами, приобрела еще более бледный, почти синеватый оттенок. Дилюк не подал никаких признаков того, что услышал своего посетителя. Он не развернулся, не метнул в него свой гневный взгляд, не стиснул кулаки в порыве бессильной ярости, не приказал проваливать вместе со своим предложением. Рагнвиндр, обхватив свое тело руками, оставался неподвижен. –Дилюк! – еще раз позвал его Тарталья, присаживаясь рядом с ним на корточки. Ответа не последовало. Рагнвиндр лишь забормотал что-то невнятное и крепче вцепился ногтями в свои плечи, оставляя на них небольшие ранки. – Так ты умереть точно не можешь! Еще как можешь. И я это только ускорил. От прикосновения холодной ладони Чайльда Дилюк вздрогнул. Его кожа была горячей. Неестественно горячей для такой температуры вокруг. Тарталья заметил, что Дилюку стало хуже во время их последнего «разговора», но тогда не смог оценить насколько. Ситуация действительно была тревожной. Предвестник прекрасно понимал, что обморожение в Снежной – это не шутка, и нужно было предпринять что-то прямо сейчас. В его подсумке лежало несколько согревающих зелий. Достав одно из них, Чайльд приподнял голову Дилюка и поднес ко рту мутновато-красную жидкость. Однако, стоило ему сделать глоток, как содержимое склянки тут же оказалось на идеально чистой одежде Предвестника. – И почему я должен спасать тебя после этого? – возмущенно выпалил Чайльд. На этот раз, когда Дилюк сделал маленький глоток, Тарталья крепко прикрыл его рот ладонью и сжал пальцами нос, ограничивая доступ к кислороду. Рагнвиндр вяло пытался его оттолкнуть, но хватка Чайльда была намного сильнее. Предвестник ослабил ее, лишь когда половина склянки с согревающим зельем оказалась наполовину пуста. – Дурак, потом мне еще спасибо скажешь. Нет, не скажет. Вариант превратиться в ледяное изваяние точно показался бы ему более привлекательным, чем принять помощь от одного из лидеров Фатуи. Чайльд усмехнулся. Вот бы увидеть, как скривится лицо Дилюка, когда он узнает, кто его спас. Вот бы услышать его недовольное ворчание и пожелания скорейшей смерти. Все лучше, чем нянчиться с ним вот так. На это он точно не подписывался. В момент слабости противника Тарталья всегда наносил решающий удар, а не помогал восстановить силы и уже точно не отпаивал целительными зельями. Но они еще не закончили – и до тех пор у Рагнвиндра не было права умирать. Но, когда все разговоры и попытки достучаться до животного инстинкта самосохранения останутся позади, Чайльд обязательно предоставит ему такую возможность. Тяжело вздохнув, он принялся обрабатывать следы обморожения целебной мазью – в Снежной без этих подручных средств лучше вообще не выходить из дома. Все тело Дилюка было покрыто шрамами – самыми надежными свидетелями его побед и поражений, ожесточенной борьбы за выживание и месть. Некоторые из них выглядели отталкивающе, почти уродливо, но Тарталья не мог заглушить интерес и невольное восхищение, представляя сколько захватывающих историй сокрыто в каждом ранении. Вот это похоже на топор митачурла. Если судить по глубине и рваным контурам, Дилюк вообще не должен был пережить этот удар – как минимум, от болевого шока. Можно только догадываться, сколько крови там было… Шрам на груди, вероятно, оставил агент Фатуи. Он был почти идеально ровным – нападавший неплохо владел клинком. Скорее всего, он целился прямо в сердце, но не учел, что загадочный незнакомец в черном плаще умеет не только махать своим огромным мечом и цепями, но и неплохо уворачиваться. – Сколько же раз ты оказывался на самом крае, Дилюк? – хмыкнул Тарталья, в очередной раз сожалея, что они не встретились немного раньше. Когда Глаз Порчи еще не настолько сильно потрепал его организм. Когда Рагнвиндр был на самом пике своих сил и ярости. Какая бы битва могла разгореться между ними! – Тебе это нравилось, да? Можешь не отвечать, я знаю это чувство. Дилюк и не думал отвечать. Его глаза оставались закрытыми, а затрудненное дыхание иногда прерывалось кашлем. Так дело не пойдет. На этом ледяном полу практически без одежды никакое согревающее зелье не поможет, и все усилия покатятся прямиком в Бездну. Спустя целую минуту тяжелых сомнений и раздумий, Чайльд отстегнул от плаща свою накидку и набросил ее на Рагнвиндра, надежно кутая застывшее горло в мех. – Надеюсь, ты не подумаешь, что я забочусь о тебе, – с ноткой раздражения произнес Предвестник. – Не хочу потом выслушивать гадости от Педролино, если ты так быстро подохнешь. Потом я обязательно потребую с тебя новую накидку. Ты же у нас богатенький мальчик, да? Не разоришься, если компенсируешь мои убытки хоть немного. И это я еще молчу о потраченных силах и времени. Хотя, тебе точно на них плевать. Ты же чертов эгоист. Еще больший, чем я. Иначе ты бы подумал о тех живых, кому, может быть, небезразлично твое существование. Или таких людей просто нет, а, Дилюк? Что насчет твоего братца, Кэйи? – отреагировав на знакомое имя, Рагнвиндр открыл глаза. По его взгляду, затуманенному болью и лихорадкой, нельзя было что-то прочитать, но, зацепившись хоть за какую-то ответную реакцию, Тарталья продолжил: – Как думаешь, он будет тебя искать? Или твой ужасный характер надоел даже родне? Очень могу его понять… Все же ты не очень приятный собеседник. Но я могу это вытерпеть. Может, мы бы с тобой стали неплохими товарищами? Как думаешь? Тарталья провел ладонью по лицу. Чем он вообще занимается? Надо заканчивать с этой бестолковой болтовней. Если бы Дилюк осознавал действительность, уже давно бы попытался ударить его или вцепился бы зубами в глотку. – Ладно, – выдохнул Чайльд, поднимаясь с пола. – Оставлю тебя ненадолго. Постарайся не умереть за это время, хорошо? Однако, стоило Предвестнику развернуться к двери, как он почувствовал на своей ладони слабую хватку. На губах заиграла улыбка – неужели все же очухался? Он ожидал услышать что-то вроде «зактнись, ублюдок, и проваливай на дно Бездны», но последующие слова Рагнвиндра оказались совершенно иными. – Не уходи, – совсем тихо прошептал Дилюк, с трудом приподнявшись на дрожащих локтях. – Не уходи… Произнеся эту странную – совсем неожиданную просьбу – Рагнвиндр раскашлялся, падая обратно на пол. Тарталья застыл на месте. Что он только что услышал? Дилюк попросил его… остаться? Дилюк, который проклинал его и огрызался примерно на каждое слово? Пускай его состояние сейчас действительно оставляло желать лучшего, Предвестник в тот момент скорее был готов поверить, что безупречный слух его подвел. Или в секундное помутнение – да во что угодно! Только не в Дилюка, который с таким отчаянием просил его остаться. – Кэйа… Удивление во взгляде Предвестника быстро сменилось пониманием. Все вставало на свои места. Знакомое имя пробудило воспоминания, и Дилюк обращался вовсе не к нему, а к своему брату. – А, – протянул Чайльд, снова присев рядом. Он испытал странное облегчение. Никто из них не сходит с ума, и Дилюк по-прежнему его ненавидит. Теперь это казалось правильным. – Я не Кэйа, Дилюк. Но совсем скоро вернусь и принесу тебе лекарства. Кто знает, может быть, ты еще сможешь его увидеть. Можешь не верить, но я понимаю тебя. Я тоже скучаю по своей семье. Тарталья говорил это, так как знал, что Дилюк все равно не вспомнит эти слова. Когда он, наконец, придет в себя, они вернутся к прежним отношениям, и секундная слабость не напомнит о себе даже маленьким лучиком света посреди бесконечного презрения и гнева. Где-то внутри заплескалось до невозможности противное чувство. Горечь, смешанная с сожалением и даже состраданием. Чувство, которое Чайльд не позволял себе в присутствии врагов. Но мог ли он назвать Дилюка своим врагом? Да, тот ни на секунду не заколеблется убить его. Да, он был готов причинить вред Снежной и уничтожить всех Фатуи на своем пути. Но настоящими врагами Тарталья считал только тех, с кем он сталкивается на поле боя. И, как бы Предвестник ни пытался убедить себя в обратном и запечатать все эмоции, он не мог не сочувствовать Дилюку сейчас. Ему предстоит умереть здесь, вдали от родины, ее бескрайней зелени и неукротимых ветров, среди холодных снегов, а там, в Мондштадте, все еще оставались люди, которым он нужен и которые нужны ему. Какая же злая ирония. Ребенок города свободы встретит свои последние дни в ледяной клетке. Тарталья продолжал приносить Дилюку согревающие зелья, мази и лекарства. Через несколько дней его температура стабилизировалась, и тело уже не содрогалось от холода. Большую часть времени Рагнвиндр спал, а в редкие моменты бодрствования не проявлял к своему спасителю никакого интересна и по-прежнему с ним не говорил. Сложно было сказать, насколько восстановилось его здоровье, но стало однозначно лучше. Чайльд почти гордился результатами своих трудов, но состояние Дилюка было похоже на затишье перед бурей. Кто знает, что взбредет ему в голову после такого унизительного лечения? Но, что бы он ни выкинул, Предвестник был уверен, что сможет ему ответить. – Зачем ты это делаешь? – хрипло спросил его Дилюк, отпивая зелье. Тарталья усмехнулся – ну вот это уже напоминало старого доброго Рагнвиндра. Скоро снова начнет плеваться желчью. –Тебе еще рано покидать нас, – с веселой непринужденностью ответил он. – Я уже сказал, что никогда не приму твою чертову сделку! – почти прорычал Дилюк, но голос подвел, из-за чего прозвучало не столь убедительно. – Тогда я просто скрашу твои последние деньки нашими чудесными беседами, – многообещающе произнес Чайльд. Дилюк сокрушенно вздохнул, потерев пальцами переносицу. Было заметно, что столь жалкое положение терзает его. – Надеюсь, ты расскажешь мне все о своих шрамах. Я в предвкушении. – Я ничего тебе рассказывать не собираюсь, – раздраженно сказал он. – Ты можешь болтать, сколько угодно. Это ничего не изменит. А свое тряпье можешь забрать, – с этими словами Дилюк бросил Чайльду его накидку. – Слабоват бросок для всех этих громких фраз, – рассмеялся Предвестник. – Где же была твоя гордость, когда ты утыкался в нее носом и покорно пил отвары из моих рук, которые убили столько невинных людей? Где было твое чувство справедливости, Дилюк? – Что бы ты себе там ни напридумывал, я не собираюсь так быстро умирать, – криво усмехнулся Дилюк. – И, если в тебе оказалось достаточно глупости, чтобы помочь мне восстановиться, это не мои проблемы, Чайльд. – Неважно, собираешься ли умирать ты. Важно, решу ли убить тебя я, – напомнил Тарталья. – Не забывай, что моя благосклонность может закончиться в любой момент. – Я так не думаю, – прищурился Рагнвиндр. – Ты не осмелишься убить меня без приказа своих хозяев. Педролино, Царицы… Или кто там еще тобой пользуется? Для них ты всего лишь послушный пес. Чайльд сделал глубокий вздох, мысленно перечисляя причины, почему он не может перерезать глотку этого идиота прямо сейчас. Нужно отдать Дилюку должное – ему, наконец-то, почти удалось его разозлить. – Дилюк, – Тарталья приблизился к нему, разворачивая к себе лицом за подбородок и сильно сжимая его пальцами. – Льды Снежной не растают, если под ними однажды окажется твой труп. Как показала практика, без своего Глаза Бога ты не настолько горяч. Но здесь условия ставишь не ты. И произойдет это тогда, когда я захочу. Но пока потенциал нашего общения не исчерпан. – В этом ты прав, – согласился Дилюк, отвечая ему пристальным взглядом. – Он будет исчерпан, когда я своими руками прикончу тебя. – Полагаю, ты идешь на поправку, – хмыкнул Тарталья, с силой отталкивая его. Дилюк ударился спиной о стену, подавляя очередной приступ боли. – Мне даже стало не хватать этих любезностей, пока ты валялся тут, как овощ. Но мы еще обязательно наверстаем упущенное. – Не сомневайся, – сквозь зубы прошипел Рагнвиндр. *** Следующие их беседы не многим отличались друг от друга. Накидкой Дилюк больше не пользовался – она валялась на том же самом месте в середине камеры, но лекарства, которые ему оставлял Тарталья, не игнорировал. Чайльд с нетерпением ожидал того момента, когда Рагнвиндр уже перейдет от слов к делу. В противном случае, все его угрозы лишь окажутся проявлением крайней степени отчаяния, что станет большим разочарованием. Должен же человек, который смог выдержать такой зверский удар митачурла, удивить его хоть чем-то? Интуиция подсказывала, что должен. Но пока Дилюк предпочитал просто отмалчиваться, лишь изредка бросаясь колкими фразами. – Лекарства тебе больше не нужны, я так понимаю? – спросил Чайльд, в очередной раз переступая порог камеры. Ответа не последовало. Дилюк лежал, отвернувшись лицом к стене и обняв свои плечи руками. Прямо как в тот раз. Был большой соблазн окатить его холодной водой, но это бы означало похоронить все свои труды вместе с Рагнвиндром. – Дилюк, ты все равно не будешь спать, пока я здесь, поэтому лучше проснись по-хорошему. Тишина. Сокрушенно фыркнув, Тарталья подошел ближе и дотронулся до его плеча ладонью. В этот момент Дилюк резко развернулся и быстрым рывком прижал его к стене, отбрасывая синий Глаз Бога в противоположный угол. Стекляшка со звоном упала на каменный пол, а рука Рагнвиндра крепко сжала шею Чайльда, из груди которого вырвался приглушенный хрип. Он усмехнулся – крепко схватил, однако. Крепче, чем он мог себе представить. – Я же говорил, что ты идиот, – прорычал Дилюк. В его глазах разгоралось на этот раз действительно опасное, всепоглощающее пламя, а рука сдавила горло Предвестника еще сильнее, перекрывая путь спасительному воздуху. – Тебе конец.