Любовь с двойным стандартом

      Даша закрыла глаза, надеясь, что в этот раз всё, наконец, получится, как она хотела. Она действовала инстинктивно, не соображая, что делает. Через секунду после того, как повернула руль, возможно, пожалела об этом, но было уже поздно. У неё не было пути назад. Если ничего не получится, не избежать наказания. Поэтому вцепилась в руль мёртвой хваткой, не выпуская из рук. Машина летела к пропасти. Вряд ли Эдвард успеет так быстро прийти в себя и что-то предпринять. Ведь она шокировала его своим поступком.       Не доехав полметра до пропасти, машина вдруг вильнула в сторону и завертелась на месте. Эдвард всё-таки успел повернуть руль. Это не входило в планы Даши, и она попыталась повернуть снова, но не могла. Однако не выпускала руль из рук, крепко вцепившись в него. Эдвард не мог одновременно удерживать руль и пытаться отобрать его у девочки. Поэтому какое-то время каждый тянул его в свою сторону. Даше было очень трудно, она быстро слабела, теряла силы. Дыхание сбилось, сердце колотилось.       «У меня нет выбора. Если я не смогу это сделать, то меня ждёт психиатрическая клиника или ещё что-то хуже этого. Ведь родители Эдварда придумают самое худшее наказание за то, что пыталась убить их бесценного сыночка, этого придурка-мажора, наследника дворянской династии. И тогда я совершенно нормальная буду в психушке. А ведь не собиралась это делать, просто обида и эмоции взяли верх над разумом. А всё потому, что он тоже посмеялся надо мной, как и другие. Я слишком ранимая, чтобы такое терпеть. Нервы не выдержали. Теперь не должна ни за что выпускать руль, не должна уступать, если не хочу в психушку. Но Эдвард намного сильнее, с ним не справиться. Ему ничего не стоит ударить меня, чтобы отобрать руль. Странно, почему он это не делает? Не жалеет же меня, в самом деле?»       Вместо этого он нажал на тормоз так, что машина замерла на встречной полосе. По ней пока никто не ехал, но если бы проехали, то не заметили их за поворотом. Даша удивилась, почему он ведёт себя с ней так аккуратно, вместо того, чтобы просто отшвырнуть в сторону. Ему это было бы не трудно. Однако он не предпринимал никаких действий против неё.       — Даша, отпусти… Ты не хочешь этого… — услышала она красивый, мелодичный, переливчатый голос.       «Нет, только не это», — девочка почувствовала, как её глаза стали закрываться, а руки слабеть. Пользуясь этим, он начал аккуратно отцеплять её пальцы от руля. Она попыталась сжать руки.       — Не лезь в моё сознание, — зарычала девочка, пытаясь сопротивляться гипнозу.       — Даша… Не надо… Прошу тебя, ты не хочешь это делать… Отпусти… — его голос затягивал.       Она уже почти не могла сопротивляться внушению и быстро теряла силы.       «Правильно, он же сказал, что сопротивление гипнозу вызывает большую затрату энергии. Сколько я ещё продержусь?» — внезапно Даша почувствовала резкую боль в руке, которая заставила её разжать пальцы и выпустить руль. Она закричала от боли и снова провалилась в какой-то туман, а потом наступила темнота…       — Даша, открой глаза, — услышала она встревоженный голос.       «Да это когда-нибудь закончится или нет?»       Она открыла глаза, осторожно пошевелилась, чуть осмотрелась. Машина стояла на обочине дороги. Никто не пострадал, они выжили, с машиной всё было в порядке. Эдвард действительно профессионал во всём. И в вождении, и в гипнозе. И он опять её спас.       «Только для чего? Чтобы оказаться в клинике? Или в тюрьме для малолетних?»       — Ты в порядке? — Эдвард с тревогой посмотрел на неё.       — Я в порядке, — со злостью ответила девочка.       — Ничего не хочешь объяснить? — он почти повторил её фразу, когда она спрашивала про гипноз.       Даша отвела взгляд. Она не хотела ничего ему рассказывать. Он всё равно не поймёт её.       «Что он видел в жизни, кроме денег, веселья и развлечений? Такой не поймёт, как я мучаюсь. Тем более, что я на него обижена».       — Нет, не расскажу, — упрямо покачала головой Даша, — но ты можешь меня заставить. Давай, включай уже свой гипноз. Что ты там обычно говоришь?       Эдвард внимательно посмотрел ей в глаза. Даша внутренне сжалась. Она приготовилась снова испытать состояние транса. Вряд ли у неё будут силы сопротивляться. Он выведет у неё всё.       — Я никогда не буду заставлять тебя делать что-то против твоего желания. И никогда не буду тебя гипнотизировать. Если не хочешь рассказывать, не надо. Но я думал, ты мне расскажешь, как другу. Я могу помочь, — сказал Эдвард.       Даша не поверила. Это отвлекающий манёвр, чтобы усыпить её доверие.       «Он реально думает, что я на это поведусь?»       — Я не верю тебе. У меня нет друзей. Я не могу никому доверять. И ты тем более не сможешь меня понять, у тебя никогда не было таких проблем.       Эдвард посмотрел на неё с сочувствием.       — А если я попробую тебя понять? Я хочу стать твоим другом.       — После того, что ты видел, и после того, что я пыталась сделать? Сомневаюсь, что мы сможем стать друзьями, — возразила Даша.       — А про это тоже не расскажешь? — он посмотрел на её руку.       Даша проследила за его взглядом. И поняла, почему у неё заболела рука, когда она сжимала руль. Повязка была в крови. Оказывается, от напряжения у неё пошла кровь из недавнего пореза. Она почти забыла о нём. На белом платье тоже была кровь, также как и на сиденье машины. Это её потрясло.       — Извини… — прошептала Даша. Ей было очень стыдно. И не хотелось, чтобы он знал про её порезы. Этого никто не должен был знать.       Эдвард смотрел на неё с таким участием, как никто ещё на неё не смотрел. Но она не могла ему поверить, понимая, что он всё время притворяется.       — Пожалуйста, поверь мне. Я беспокоюсь за тебя, — его голос такой добрый, а взгляд затягивающий.       Даша больше не могла это выдержать. Если бы он обвинил её в попытке создать аварию, стал бы угрожать ей или назвал бы её ненормальной, она бы стала защищаться. Но он пожалел её, не затрагивая то, что она могла его убить. От этого у неё разом прошла вся ярость. Она не выдержала и разрыдалась. Как будто вся боль, что была в ней, прорвалась слезами, которые уже невозможно было остановить. В конце концов, она была всего лишь ребёнком. Одиноким, напуганным ребёнком, мечтающем о поддержке. Она рассказала всё. О своём детстве, об обидах и непонимании, об одиночестве и желании иметь друзей. О травле со стороны одноклассников. О том, как чувствовала себя чужой и ненужной. Она уже не могла остановиться, настолько ей необходимо было поделиться с кем-то. Она больше не могла молчать об этом. Пока говорила, задыхалась от слёз, было очень больно вспоминать обиды, нанесённые жестокими людьми. Голос непрерывно срывался.       Всё это время Эдвард внимательно слушал её, не перебивая. Она старалась не думать о том, какое впечатление на него производит её рассказ. Наконец она дошла до порезов и запнулась. Её била крупная дрожь.       — Я слушаю, — сказал Эдвард, осторожно погладив её по руке.       — Когда я это делаю, мне намного легче. Как будто вся душевная боль уходит вместе с кровью. Иногда бывает так трудно заставить себя это прекратить. У меня даже бывают галлюцинации, — Даша не заметила, что сжала его руку.       Если до этого он пытался контролировать эмоции, то сейчас его глаза расширились от ужаса. Даша почувствовала лёгкое торжество.       «Вот будешь теперь знать больше о реальном мире, мальчик из богатой семьи».       — А потом был мост. И я хотела это сделать, все были бы только рады. Но мне помешали. Я не знаю, кто это был, я его раньше не встречала, но он откуда-то меня знал. А потом пришли они и хотели заставить меня сделать это, но я уже не хотела. Одно дело самой, а другое, когда пытаются заставить. Ну, а дальше ты знаешь, — Даша застыла в ожидании реакции.       Она уже жалела о том, что всё рассказала. Мало того, что Эдвард считает её влюблённой дурочкой, так ещё и будет считать спятившей психопаткой.       Эдвард осторожно обнял её и погладил по голове. Очень нежно и бережно, как хрустальную. Она дёрнулась от неожиданности. Такой реакции точно не ожидала. Думала, что он должен презирать её и считать сумасшедшей. Но почему-то, когда он её обнял, стало очень легко и спокойно. Появилось ощущение, что с ним она в безопасности, и он всегда будет её от всего защищать. О том, что ещё совсем недавно она на него обижалась и ненавидела до такой степени, что хотела убить, уже и не вспоминала. Ей это казалось недоразумением. Сейчас чувствовала, что этот человек понимает её, как никто другой, и испытывала безграничное доверие к нему.       — Бедная моя малышка. Сколько тебе пришлось испытать. Дашенька, почему ты мне никогда ничего не рассказывала? Если бы я знал, то мог бы помочь, — в его голосе послышалась боль, смешанная с нежностью.       — Зачем тебе это надо? У тебя своя жизнь. И ты не очень похож на альтруиста, который всем помогает.       — Не, на роль альтруиста я не претендую. Это не для меня. Пришлось бы тогда жалеть всех неудачников, которые по жизни ничего не могут добиться и думают, что им все обязаны.       — А почему тогда мне помогаешь? Если тебе нет дела до простых людей.       — Я же сказал, что ты особенная, необычная, отличаешься от других людей.       — Так ты не думаешь, что я сумасшедшая? После всего, что я сделала и рассказала.       — Нет, сумасшедшие — это те, кто над тобой издеваются. Но это больше не повторится, никто тебя не обидит.       Даша удивилась.       — Но я же только что чуть не убила нас. Как ты можешь простить мне такое?       Эдвард сжал её руку.       — Это я должен извиняться. Сам виноват. Моя проблема в том, что я люблю всех подкалывать. Меня просят быть серьёзнее и не шутить, но это так трудно. Я не могу жить без юмора.       — Для меня это было неожиданно, я думала, ты серьёзно. Меня же все обижают.       — Ты больше не одна. Можешь всегда на меня рассчитывать. Если надо с кем-то поговорить, звони мне.       — Но ты же уезжаешь.       — Не на другую планету же. В Париже телефон работает. Я не хочу уезжать после всего, что ты рассказала, но твой отец не позволит нам видеться. Если бы я мог с ним поговорить обо всём этом. Но ты, наверное, против?       — Конечно, против. Никто не должен знать.       — Значит, я найду другой способ тебе помочь. Я тебя никогда не брошу. Только надо придумать что-то такое, о чём никто не узнает. Чтобы у нас не было проблем.       — Ты и в самом деле хочешь мне помочь? — не поверила Даша.       — Я сделаю для этого всё, — серьёзно пообещал он, — ты будешь счастлива. Всё это больше не повторится. И тебе никогда больше не придётся это делать, — сказал он, имея ввиду её порезы.       Даша чуть отодвинулась, стараясь скрыть порезы на руке. Ей всё ещё было очень стыдно. Но Эдвард снова взял её за руку и поцеловал шрамы. Девочка вспыхнула. Она даже не знала, как реагировать.       — А сейчас мы всё-таки поедем? Ты не против?       — А ты всё ещё не против подвести меня? После всего этого?       — Нет, после этого тем более.       — Ладно, поехали. Только мне кажется, мы едем не к моему дому, а в другую сторону.       — Да, мы немного покатаемся по городу. Если сразу ехать до твоего дома, не успеем поговорить.       — Кстати, хотела спросить, — вспомнила Даша, — почему ты так быстро ездишь?       — Разве это быстро? — он сделал удивлённый вид. — Это ещё не очень быстро. Я вообще-то раньше хотел стать гонщиком.       Он что, опять шутит? Да этот парень, видимо, не может быть серьёзным.       — Я не верю.       — Ты «Форсаж» смотрела?       — Что? Нет. Я редко смотрю телевизор. Но Нина смотрела и много рассказывала об этом фильме. Даже была влюблена в главного героя. Не помню, как его зовут.       — Да, я знаю. Мы с ней вместе его смотрели. Я тогда решил стать гонщиком. Нина сказала, что я похож на главного героя.       — А, да, это который такой лысый? Кажется, Вин Дизель, да? — девочка с трудом сдерживала смех.       Что не ожидал, красавчик? Не только у тебя есть чувство юмора. Даша мысленно торжествовала.       Эдвард слегка растерянно посмотрел на неё. Но, увидев, что она изо всех сил сдерживает улыбку, решил поддержать её.       — Да, ты права. Конечно, я похож именно на него, но я ношу парик.       И тут же дружно рассмеялись. Даша не представляла, что может быть с ним так легко и весело. Она не могла вспомнить, когда ещё так смеялась вместе с кем-то. Шутка вышла отличная, а то, что он не обиделся, а поддержал её, было вообще неожиданно.       — Рад, что ты уже можешь шутить. Значит, тебе лучше, — задыхаясь от смеха, сказал Эдвард, — не знал, что у тебя тоже есть чувство юмора.       — Я тоже не знала. С тобой я совсем другая. Сама себя не узнаю. Не знаю почему, — она тут же смутилась, не зная, уместно ли было так говорить.       Он не увидел в её словах ничего странного.       — Так бывает. Мне тоже очень хорошо с тобой. Как-то легко. Я могу быть собой, не притворяться, не обдумывать каждое слово, чтобы произвести впечатление. Обычно мне всегда приходится так делать.       — Интересно, почему так? Мне всегда трудно общаться с людьми. Я стесняюсь и не знаю, о чём с ними говорить.       — Думаю, мы с тобой похожи. Оба немного странные, не такие, как все. Только мне приходится общаться с людьми, надо им нравиться, а для этого приходится притворяться.       — Мы с тобой похожи? — не поверила Даша. — Но как такое возможно? Ты легко сходишься с людьми, тебя все любят. А я чудачка, которая никому не интересна.       — Я же говорю, что умею общаться с людьми, но мне это не нравится. Потому что при этом не могу быть собой. Никто не должен знать, о чём я думаю на самом деле. Я могу улыбаться человеку и при этом ненавидеть его. Потому что так надо. Меня с детства учили держать лицо, скрывать истинные чувства. Это заставляет всё время быть в напряжении.       — А за что мне такое доверие?       — Точно не знаю. Может, потому, что мы с тобой умнее других? У нас похожее воспитание. Мы можем друг друга понять. Как в случае с друзьями Нины, помнишь?       — Да, конечно, — удивлённо ответила девочка, — а ты тоже это помнишь?       — Конечно, — ответил он, — эта пустая болтовня пустых людей. Они как куклы без мозгов. Мне понравилось, как ты сказала. Это правильно. Самое важное — это внутренний мир, а у них он отсутствует.       — Зачем ты тогда общался с Ниной? Она тебе нравится? Потому что она красивая? — спросила Даша с волнением. Её уже давно интересовал этот вопрос.       — Нет, она мне не нравится, — ответил Эдвард, — и никогда не нравилась.       — А кто тебе нравится? У тебя есть девушка? — спросила Даша, не думая, что это слишком личный вопрос.       Он покраснел.       — Я так понимаю, что у меня нет выбора и придётся отвечать?       — Да, я хочу знать.       — У меня нет девушки.       — Почему?       — Потому что единственная, кто могла бы ей стать, ещё маленькая и не может быть моей девушкой.       Невероятно. Ей это приснилось. Такого просто не может быть.       — Опять шутишь?       — Нисколько. Я не знаю, как это объяснить. Но ты мне сразу понравилась. С тех пор, как мы встретились в первый раз. В смысле, как личность. Мы же были детьми. Но я никогда не встречал таких умных детей. Думаю, это меня поразило в тебе. Уже потом я узнал, что ты не только умная, но и добрая, честная, самоотверженная и с богатым внутренним миром. Ты мне приятна как человек. Я люблю твою душу. Мне нравится общаться с тобой, потому что у нас общие интересы, видение мира. Ты кажешься мне близким человеком. С тобой есть о чём поговорить.       — Но все дети такие. Это потом они вырастают и становятся противными взрослыми.       Они снова рассмеялись.       — Вообще-то нет. Все дети в моей компании были очень неприятными людьми. Всегда. Их интересовали только деньги. Нина такая же, и её друзья тоже.       — То есть тебе нравится, что я не корыстная?       — Не только это. Всё вместе. Для меня ты идеал.       — Мне трудно в это поверить. Может, это шутка?       — Нет, это правда, но сейчас ещё рано об этом говорить.       — А когда можно будет?       — Лет через шесть, когда тебе будет восемнадцать.       Это было так странно, так необычно. Даша не могла поверить. Всё было похоже на чудо.       — Кстати, мне кажется, что ты больше похож на актёра из третьего эпизода «Звёздных войн», — сказала Даша, — это единственный из актёров, который мне нравится.       Он закатил глаза.       — Даша, хоть ты не начинай.       — Что? — удивилась она.       — Нина сравнивала меня с каждым актёром-блондином, которых мы видели в кино. Мне это так надоело, — немного раздражённо ответил он, — надеюсь, ты не будешь делать тоже самое.       — Ладно, как хочешь, — пожала плечами девочка.       Какое-то время они ехали молча.       — Ты музыку любишь? — спросил парень.       — Что? Какую музыку? — удивилась девочка.       — В смысле, можем послушать музыку, если ты любишь. Или у вас в семье это не принято?       — Папа, конечно, не любит музыку. Запрещает мне её слушать, говорит, это мешает ему думать. Но я люблю, — ответила девочка, — только…       — Что?       — Я не люблю современную музыку, — смущённо ответила она.       — Конечно, меня удивило бы, если бы ты её любила.       — Я что, такая предсказуемая? Или по мне видно, что я странная и несовременная? — немного обиделась Даша. — Но просто в современной музыке нет души.       — Нет, я бы не сказал, что ты странная. По-моему это нормально. Ты права. В моей семье тоже принято слушать классику. У нас часто бывают музыкальные вечера, когда все играют на пианино и поют. Как раньше.       — Интересно. У вас сохраняются многие старинные традиции. Мне это нравится. И ты тоже поёшь?       — Конечно, иначе меня бы лишили наследства и выгнали из дома. Шучу, — добавил он, увидев выражение её лица.       — Понятно. Я тоже люблю петь. В основном итальянские песни. Очень люблю оперу.       — Я тоже. Что хочешь послушать?       — А можно «Liberta»?       — Песня «Al bano и Romina Power»?       — Да, это одна из моих любимых.       — Конечно.       Он нашёл песню и Даша закрыла глаза, приготовившись слушать. Всё время, пока она слушала её, ей казалось, что она взлетает над землёй и парит где-то в небе. Она чувствовала себя полностью свободной и счастливой. Сама не замечая, она улыбалась и плакала одновременно.       Она полностью растворилась в музыке, оказавшись в каком-то другом, прекрасном и волшебном мире.       Эдвард, улыбаясь, смотрел на неё.       — Редко встретишь человека, который бы так наслаждался музыкой. Даже среди высшего общества. У тебя очень чувствительная душа.       — Это плохо? — спросила девочка.       — Нет, это прекрасно. Пожалуйста, всегда оставайся такой.       — Ладно, как скажешь.       — А давай споём её вместе? — предложил он.       — Что? Мы с тобой? — удивилась она.       — Конечно, а почему бы и нет?       Он снова включил музыку. Даше было как-то неловко. Обычно она не пела при людях, только одна. Потому что стеснялась.       — Смелее, Даша, не бойся. В этом нет ничего страшного. Уверен, что у тебя прекрасный голос, — сказал парень, видя, что она колеблется.       Даша растерянно улыбнулась.       Они по очереди спели первые куплеты и вместе запели припев.       Пока они пели, Даше было так легко и хорошо, как будто это было абсолютно естественно и совершенно правильно. Как если бы они так всю жизнь пели вместе, и так должно быть всегда. Она понимала, что это случайность, один единственный раз в её жизни. Больше таких чудес не произойдёт, и не нужно зря себя обманывать, думая, что так теперь будет всегда. Ни с одним человеком ей ещё не было так спокойно, как с ним. Возможно, потому, что он был единственным, кто узнал все её тайны, видел её тёмную сторону. И не отвернулся от неё, а поддержал. До этого она чувствовала себя одинокой, несмотря на людей вокруг. Они все казались ей чужими, так как не понимали её, не знали всех её проблем. Он же знал всё это и стал для неё самым близким человеком. Он пожалел её, вызвав с её стороны сильнейшую привязанность. Она тянулась к человеку, который единственный из всех смог её понять. И что с этим делать, она не знала. Он подвезёт её до дома, они попрощаются. Он уедет в Париж, и они не увидятся. Когда он вернётся, у каждого из них будет своя жизнь. Да у них и так у каждого своя жизнь. Они никогда не смогут даже дружить. Это было невозможно.       Когда песня закончилась, Даша всё не могла прийти в себя. Ей казалось, что она побывала в раю.       — Я ещё никогда не была так счастлива, — не в силах сдержать восторг, сказала она, — это неземная музыка. И мне кажется, мы так всю жизнь пели. Я как будто была на небе.       — Я понимаю, это взаимно. Я тоже ещё не был так счастлив, — ответил он.       — Ты шутишь? У тебя вся жизнь состоит из счастливых моментов.       — Это всё не то. Я первый раз встречаю человека, который меня понимает. Мне уже кажется, мы читаем мысли друг друга.       — И мне так кажется, — согласилась Даша.       — А давай создадим дуэт и будем выступать по всему миру? У нас неплохо получается, — предложил Эдвард.       — Я согласна, — смеясь ответила девочка.       — Уже представляю реакцию родителей. Они же от нас не этого ожидают.       — Твои родители тоже всё за тебя решили? — спросила Даша. — Или у тебя есть право выбора?       — За меня вся семья решила. Но это и моё решение тоже. Я с ними согласен, — ответил он.       — А что именно, ты не расскажешь?       — Скоро узнаешь. Для меня это очень важно, не хочу говорить заранее. Это не просто, придётся много учиться. А что насчёт тебя? В планах получение Нобелевской премии?       — Моему отцу хотели её дать, он отказался. Принципиально не признаёт ни денег, ни наград. Ему важна только наука.       — Для тебя тоже так?       — Не знаю. Ещё не думала. Я всё-таки отличаюсь от родителей. Но, конечно, без науки жить не могу. Меня интересует Адронный коллайдер.       — Что? Адронный кто? — он сделал настолько удивлённое лицо, что она рассмеялась.       — Адронный коллайдер. Большой ускоритель частиц, — объяснила Даша. — Применяется для разгона элементарных частиц. Таких как протоны и ионы. Они сталкиваются, и результат этих соударений — как раз то, что нас интересует. Это поможет обнаружить какие-то отклонения от Стандартной модели. Особенно важно, что даст изучение бозона Хиггса…       Эдвард смотрел на неё в полном недоумении.       — Подожди, Даша, это всё, конечно, очень интересно, только я чувствую себя полным идиотом. Первый раз в жизни. Я ничего не понимаю, — прервал он её.       — Извини, я увлеклась, — сказала Даша, — конечно, простым людям этого не понять.       — Смешно, никто ещё не называл меня простым человеком, — рассмеялся он.       — Извините, Ваше Величество, я забыла, что говорю с дворянином, — ответила она.       — Думаю, по-сравнению с тобой я действительно самый обычный человек, а вот ты — высший разум.        — Спасибо. А давай ещё споём? — предложила Даша.       — Конечно, что будем петь? У тебя есть ещё любимые песни?       Даша задумалась.       — Не знаю, что выбрать. Мне очень нравится «O mio babbino caro». Одна из моих любимых. Ещё «Felicita». И «Bella ciao». Мне очень нравится. Хотя, что я такое говорю. Тебе это не подойдёт. Песня, которая стала символом революционеров, борющихся против власти. Я совсем забыла, с кем говорю. Ещё бы предложила тебе спеть про Че Гевару.       Они снова рассмеялись.       — Да, моя семья ненавидит революционеров, — ответил он, смеясь.       — Понимаю.       — А ты, значит, революционерка?       — Нет, — снова засмеялась девочка, — скорее анархистка. Я за свободу, против власти и ненавижу политику и политиков.       — Большое спасибо. Очень приятно узнать, что ты меня ненавидишь, — ответил он.       Тут до неё дошло, что она сказала. Ей стало стыдно.       — Извини, пожалуйста. Я не подумала. Но к тебе это не относится. Пока ещё. Потом видно будет, — подумав, прибавила она.       — Ну, тогда я спокоен. Постараюсь не разочаровать тебя в будущем. А почему ты против власти? Ведь без закона не будет порядка.       — Не знаю, я слишком свободолюбивая. Наверное, потому, что отец контролирует каждый мой шаг. А я мечтаю быть свободной, чтобы мне никто не указывал. Мечтаю жить так, как хочу.       — Об этом все мечтают, но анархия — не выход. Ты даже не представляешь, что начнётся, если не будет никаких ограничений. Большинство людей несознательны. Каждый будет делать всё, что захочет. Как, например, твои одноклассники. Начнётся полный беспредел. Тебе бы хотелось видеть такой мир?       — Нет. Конечно, я не этого хочу. Но разве люди не могут стать сознательными?       — Это утопия. Так не будет. Если бы ты знала, сколько в мире глупых людей. Мы таких называем… Хотя неважно. Их можно только контролировать и во всём ограничивать.       — Как вы их называете? — спросила Даша.       — Не скажу, забудь, — он слегка покраснел.       — Тогда я скажу. Плебеи, да?       Он молчал.       — Или ещё хуже? Я слышала, что простых людей называют…       — Не надо, Даша, зря я об этом сказал. Забудь.       — Меня ты тоже так называешь? Я же не дворянка.       — Нет, конечно. Это относится только к невоспитанным, необразованным людям. Учёные к ним не относятся.       — Вот как? Но разве сама возможность управления другими людьми не противоречит моральным принципам? Мы все рождаемся свободными. Разве важно, сколько у тебя денег или дворянское происхождение? Все люди равны, — она не заметила, что перешла на крик.       Даша почувствовала, что злится. Она всегда так реагировала, когда при ней говорили о неравенстве людей. Она терпеть не могла, когда кто-то считал себя выше других по какому-то там праву, данному ему с рождения. Она больше склонялась к тому, что каждый имел равные шансы добиться успеха в зависимости от своих способностей.       — Не всё так просто. Пойми, Даша, так сразу это не объяснить. Я как-нибудь расскажу тебе подробнее. Но мы, кажется, собирались петь, — он решил сменить тему разговора.       Даша поняла, что слишком увлеклась. Действительно, сейчас не время спорить о политических взглядах. Всё равно в этом они никогда не придут к общему мнению, только поссорятся.       — Но мы так и не выбрали, что именно будем петь, — напомнила Даша.       Он сделал вид, что задумался над сложным выбором и, наконец, сказал:       — Если тебе так нравится, пусть будет «Bella ciao».       — Как это? — не поверила Даша. — Ты будешь её петь? Ради меня?       — Почему бы и нет? — он нашёл музыку и включил её. — Слова помнишь?       — Конечно, — ответила девочка с волнением. — Ты же не серьёзно? Ты же не будешь это петь? Это же считается гимном революционеров и всех, кто борется за свободу против правительства. То есть всё то, что против твоих принципов и убеждений.       — Конечно, но это для тебя.       — Смешно. Я убедила дворянина из правящей династии петь революционную песню. Что дальше то будет? Наденешь футболку с портретом Че Гевары? Тебе опасно со мной общаться, я на тебя плохо влияю, — она рассмеялась.       — Да, ты права. Очень плохо влияешь. Мне ещё никогда не было так весело, как с тобой. А это значит, что теперь моя скучная жизнь вызовет у меня депрессию.       Они так долго смеялись, что Даша подумала, что задохнётся от нехватки воздуха.       — Ладно, всё, будем петь.       Он изобразил печально-обречённое выражение лица, которое, видимо, считал соответствующим революционерам, и начал петь. Даша, с трудом сдерживая смех, стала подпевать. Они пели всё громче. Машина как раз ехала по самому богатому району города Викториавиль, столицы острова. Это был тот богатый район, по которому Даша шла к мосту. На улице была небольшая пробка. Из машин на них смотрели удивлённые люди. Никто не понимал, почему двое подростков в шикарной Ламборгини во весь голос поют революционную песню в частном районе для дворян и миллионеров. Даша заметила это, и ей стало немного неловко. Что про них подумают? Она покраснела и перестала петь. Эдвард посмотрел на неё, чтобы понять, почему она не поёт, и чуть улыбнулся. Затем перевёл взгляд на какого-то надменного старика в Порше рядом с ними, который очень неодобрительно смотрел на них. Улыбнувшись старику, он запел ещё громче. Старик ответил ему недовольным взглядом. Остальные люди, уже не отрываясь, смотрели на них. Эдвард, закончив петь последний куплет, чтоб поддразнить их, закричал в окно:       — Слава великим революционерам и Че Геваре!       И, не дожидаясь реакции людей, нажал на газ и машина помчалась вперёд, обгоняя всех.       Даша смеялась так, как ещё никогда в жизни не смеялась. У неё началась истерика от смеха. Если бы не ремень безопасности, она бы упала с сиденья. После этого они не могли перестать смеяться минут десять.       — Не могу больше, я сейчас лопну, — с трудом выговорила Даша, борясь с приступами смеха, — это что-то нереальное. Ты видел их лица? Эти надменные буржуи чуть не лопнули от злости. Для них это было неожиданно. А если бы тебя видели твои родные? Это просто шоу века.       — Может, они и узнают. Если кто-то запомнил мою машину, там вполне могли быть знакомые родителей.       — И что ты будешь делать?       — Всё отрицать. Скажу, что они ошиблись.       — И тебе поверят? А, ну да, если с помощью внушения, то, конечно.       — Конечно, без этого невозможно.       — Кстати, всегда было интересно. Почему остров называется Виктория? Среди твоих предков вроде не было никого с таким именем?       — Приятно, что хоть кто-то изучал историю моей семьи. А Виктория — это победа. Смысл в том, что мы не сломались, победили и создали новый мир. Собственную страну. Но некоторые названия улиц и районов — это имена моих родных.       — Понятно. А значит, «Бульвар Эдуарда» назван в твою честь?       — Меня зовут Эдвард, — слишком эмоционально возразил он.       — Подумаешь, это одно и то же имя. Ну так что?       — Да, ты права. Но я не знаю, зачем они это сделали. Вот если бы название было «Бульвар Эдварда», тогда бы мне нравилось, а так нет.       — А я не вижу разницы. Мне и так и так нравится. Вот моим именем, например, никто не называет улицы.       — А ты бы хотела?       — Было бы неплохо. Но для этого мне, наверное, надо совершить что-то особенное, получить Нобелевскую премию.       Они снова рассмеялись.       — Кстати о родителях, — погрустнела девочка, — мне давно пора быть дома. Я понимаю, что сегодня такой день. Провожали Нину, мама отвлеклась на неё и, возможно, не сразу вспомнит обо мне. Но если меня долго не будет… Ты понимаешь.       — Да, конечно, понимаю. Хочешь вернуться домой? — он посмотрел на неё с сомнением.       — Ну а куда ещё? — удивилась Даша.       — Не хочу расставаться с тобой, — Эдвард смотрел прямо перед собой, и Даша не могла видеть выражение его лица, — если бы можно было как-то по-другому. Почему всё так сложно?       — Такая жизнь, что мы можем сделать? — возразила девочка. — Всё-таки мы ещё не взрослые и не можем сами принимать решения.       Она почувствовала, что с трудом сдерживает слёзы.       — Через несколько лет всё изменится. Надо только немного подождать, и потом уже нам никто не помешает. Всё будет так, как захотим мы. Я сделаю для этого всё.       Это было слишком похоже на сон, чтобы она могла в такое поверить. Это было невозможно.       — Если ты хочешь поддержать меня таким образом, то лучше не надо. Я прекрасно понимаю, насколько у нас разное будущее, и в нём не может быть ничего общего. Я никогда не буду достойной тебя. Простая девчонка из простой семьи.       — Нет, это я никогда не буду достойным тебя. Ты лучшее, что есть в этом мире. Совершенство. Оставайся такой всегда, не поддавайся вредному влиянию этого мира. И ещё не знаю, важно ли это для тебя, но мне очень нравятся твои белые платья. Тебе идёт белый цвет. Он олицетворяет чистоту твоей души. Можешь всегда так одеваться?       Даша не знала, что и думать. Она всегда стеснялась своих простеньких белых платьев. У неё никогда не было дизайнерской одежды, как у Нины и её подруг. Она-то думала, что все смотрят в первую очередь на одежду.       «А тут белый, как чистота души. Это же надо так сравнить».       — Всегда так одеваться? — спросила она. — И никак по-другому?       — Это тебе решать. Но я считаю, что так лучше.       — Ладно, я подумаю. Но мне и не покупают ничего другого. Так что у меня нет выбора. Но сегодня меня этот цвет подведёт. На нём хорошо видна кровь. И если я не смогу вернуться домой незаметно, то мне придётся это как-то объяснять. А я не смогу рассказать правду.       — А твои родители уже дома?       — Не знаю, надеюсь, они поехали за мной в школу. Если это так, то я успею вернуться домой раньше них. Только придётся объяснить, почему я их не дождалась. Не говорить же про мои планы не возвращаться домой и про мост.       — Скажешь, что не хотела долго ждать и вернулась домой. А если они дома, скажешь, что порезалась в школе. Так бывает.       — Да, думаю, ты прав.       Они подъехали к её улице.       — Я не могу подвести тебя до дома, потому что нас увидят.       — Понимаю. Да, так будет лучше.       Девочка изо всех сил старалась не плакать. Сейчас она должна расстаться с единственным человеком, который её поддержал. И сейчас ей было очень больно при мысли, что они больше не увидятся. Она не понимала, что за правила в обществе не позволяют им быть друзьями. Но понимала, что её отец не одобрит такую дружбу.       — Даша… — он сказал это так тихо, что она с трудом расслышала.       — Что? — спросила она, уже не в силах сдержать слёзы.       — Не плачь, пожалуйста. Мне от этого очень больно. Ты разбиваешь мне сердце. Я хочу видеть тебя счастливой.       Даша не выдержала и снова заплакала. У неё выходил какой-то уж слишком эмоциональный день. От слёз к смеху, от депрессии к эйфории и обратно.       — Как я могу быть счастливой, если единственный человек, который отнёсся ко мне по-доброму, уезжает? Когда я только узнала тебя и уже теряю.       — Не говори так. Ты меня не теряешь. Мы всегда будем вместе. Я буду думать только о тебе. Мне очень жаль, что сейчас не может быть по-другому. Можешь принять небольшой подарок?       — Даже не знаю. Мне нечего дать взамен.       — Уверен, есть что.       — Ладно. А что именно?       Даше стало интересно, что он может подарить ей.       — Закрой глаза.       Она послушалась. Он взял её за руку. Девочка не успела удивиться, как он надел ей на палец кольцо, поцеловал руку и тихо сказал:       — Всё, можешь открыть глаза.       Она открыла глаза и смогла поверить в то, что увидела. У неё на пальцы было красивое золотое кольцо с бриллиантом.       — Что это? — удивлённо спросила она.       — Это кольцо в числе других украшений, передаётся в моей семье из поколения в поколение.       — А я тут причём? Я не имею никакого отношения к твоей семье.       — Как старший сын в семье, я могу подарить его кому хочу.       — Но твои родители будут против. Оно должно остаться в семье. Я не могу такое принять. Это слишком дорогой для меня подарок.       — Они не будут против. Они сами сказали, чтобы я отдал его моей будущей невесте. Кольцо останется в семье.       Даша уже ничего не понимала.       «Так у него есть невеста? Хотя, конечно, в таких семьях детям подыскивают подходящую партию чуть ли не с рождения. Только зачем он издевается надо мной, даря это кольцо? Своеобразный юмор? Понятно же, что это очередная шутка. Только с какой целью, чтобы в очередной раз показать, насколько мы разные, из разных миров?» — ей стало так больно и обидно, что она с трудом удержалась, чтобы не выбросить кольцо в окно.       — Если ты хотел так пошутить, — сказала она, — то ничего не получилось, потому что это не смешно. Забирай кольцо и отдай его своей невесте, а я пойду домой. Надеюсь, мы больше не увидимся.       — Это не шутка, кольцо твоё. Чтобы ты меня не забывала.       — Но я не понимаю, ты же сказал, родители просили отдать его невесте. Как же тогда?       — У меня пока ещё нет невесты.       — Ну, так будет.       — Да. Ты знаешь, что каждый год мы проводим бал Дебютанток, в котором участвуют аристократки из известных семей. Во время этого мероприятия наши парни обычно выбирают невесту и объявляют о помолвке. И я тоже это сделаю.       «Понятно, значит, он должен найти себе невесту на этом балу среди дворянок. Ну конечно, а чего ты ещё ожидала?» — мысленно спросила она себя.       — Желаю удачи, — она старалась говорить нейтральным голосом, хотя внутри всё сжалось.       Он рассмеялся.       — Это зависит от тебя.       В который раз за сегодня ей показалось, что она задыхается.       — Почему? — с трудом произнесла Даша.       — Потому что ты пойдёшь на бал. Когда тебе будет семнадцать. Там мы объявим о нашей помолвке в соответствии с традициями, — сказал он, глядя ей в глаза.       — Но я же не дворянка, как я могу пойти на бал? — с удивлением сказала Даша. Тут до неё дошла вторая часть фразы. — Подожди, о какой помолвке ты говоришь? С кем?       Он снисходительно улыбнулся.       — О нашей. Я выберу тебя, и ты будешь моей невестой. Учти, отказа я не принимаю.       «Кажется, я всё-таки сплю, и мне всё снится. Этого не может быть на самом деле».       — Шутишь, да?       — Нет, это правда. И ты пойдёшь на бал. Неважно, что ты не дворянка. Это не имеет значения.       — А что скажут твои родители?       — Это тоже будет неважно. Пойми, через несколько лет всё будет так, как захотим мы с тобой. Я сделаю для этого всё. Нам никто не помешает.       — Всё-таки это неправильно, я не могу взять кольцо. Тем более мне нечем ответить на такой подарок, — она попыталась вернуть ему кольцо.       — Нет, оно твоё. И если хочешь подарить мне что-то взамен, то сделай это сейчас, — он взял её за руку.       — Что ты хочешь? — немного с опаской спросила девочка. — У меня ничего нет, не знаю, что я могу тебе дать.       — Дать обещание. Можешь пообещать мне кое-что? — серьёзно спросил Эдвард.       — Смотря какое, — осторожно ответила Даша.       — Пообещай мне, что не будешь ничего с собой делать. Из того, что ты мне рассказала.       Даша удивилась. Она не могла понять, зачем ему это нужно. Она всё ещё не верила, что Эдвард говорит серьёзно, а не шутит. Ей это казалось невероятным. И она до сих пор не могла принять за правду его рассказ о симпатии к ней в детстве. Она никогда бы не поверила, что могла как-то заинтересовать такого человека, ни в детстве, ни сейчас. Но если бы это не было правдой, он бы подарил кольцо не ей, а Нине или другой девушке. В дворянских семьях не принято разбрасываться семейными реликвиями, которые должны передаваться из поколения в поколение. Даша знала, что обычно такие украшения дарят будущей жене сына. Тем более дворянин не может нарушить данное честное слово, это она тоже знала. Поэтому по логике выходило, что это правда. Но Даша всё равно не верила. Не считала себя достойной.       — Я постараюсь, — на всякий случай сказала она, хотя не была уверена в том, что справится.       — А если всё-таки примешь такое решение, и это будет твой окончательный выбор, сообщи мне об этом, — серьёзно попросил Эдвард.       — Зачем?       — Тогда сделаем это вместе.       — Как это? — удивилась Даша.       — Я не смогу жить в мире, где нет тебя, — просто ответил он.       Ей так хотелось верить в это. Поверить в чудо. «Как мне в это поверить? Мы же не в сказке. Так не бывает… И всё-таки. Не будет же он меня обманывать. Для этого нет причин».       — Хорошо, обещаю, — прошептала она.       — До встречи, Даша. Я всегда буду любить тебя.       Он посмотрел ей в глаза. По его взгляду Даша поняла, что это правда. Невероятно, но правда.       «Неужели в жизни возможна сказка? Я Золушка?»       Но всё же жизнь не сказка, а Даша не Золушка. Поэтому на бал она так и не попала.