***
Если бы она вспомнила всё, что произошло с момента похищения и до этого дня, то проще было бы книгу написать. Это определённо был самый богатый на события год в её жизни. Сейчас она не вспоминала Бразилию, учёбу, последующее возвращение. Она вспоминала то, что произошло полгода назад. Когда Даша узнала от отца, что Эдвард стал президентом, она решила избегать его. Она понимала, что их ничего не может связывать. Она обычная девушка по сравнению с ним. Но смотрела в новостях все сообщения о нём, хотя раньше никогда так не делала. Даже нашла статью о его визите в Америку. Вроде бы ничего особенного, но потрясло, что там были фотографии с Ниной. И сообщалось о том, что он посетил вечеринку голливудской звезды. Дашу это не то, что бы удивило, ведь это было естественно. Они оба самые известные люди в мире. Конечно, для них нормально проводить время вместе. Они знаменитости, а Даша — никто, ничтожество. Да, она помнила о том, что произошло после её похищения, но давно уже убедила себя, что для него это был незначительный эпизод. Она решила, что Эдвард не вспоминает о ней, и понимала, что надо привыкнуть к этой мысли. Но, тем не менее, при виде фото, где они танцевали на вечеринке, Даша почувствовала себя так, как будто ей дали выпить сильнодействующего яда. Ей показалось, что после этого она не сможет жить. «Почему если ты не знаменитость, то не имеешь права на счастье? Неужели всё дело в этих деньгах, кому они вообще нужны?» В душе поднялась волна ярости, всколыхнув запретное. А затем собственница внутри неё подумала лишь одно слово, которое ревность вызвала из памяти. От этого слова стало страшно, мороз прошёл по коже, а в лицо подул ледяной ветер. «HVRT1M3KAD». «Прозрачная смерть». Почему-то это слово всегда придавало силы в самые тяжёлые моменты. Давало ощущение мнимой защиты. Нельзя было даже вспоминать об этом. И, тем не менее, эти запретные мысли напоминали о том, что она не только обычная девушка, какой её считали все окружающие. Мысли не её самой, а той, другой. Той, которая действительно испытала тогда наслаждение, экстаз. Хотя это сделала не она… А Дезира… «Заткнись, забудь, не думай, ты не должна больше…» Не чувствовала вины за то, что сделал её собственный отец, считала, что это было правильно и они заслужили. Но, тем не менее, встреча произошла. Хотя Даша избегала даже такой возможности, но вышло по-другому. Они снова встретились. Эдвард её нашёл, вернул из Бразилии. Даша не представляла, зачем. Ведь, по её мнению, о ней не вспоминал, а любил Нину. Она всегда была в этом уверена. Она не собиралась с ним общаться, но он убедил её. И они стали друзьями. Она просила скрывать эту дружбу и видеться тайно, ей не нужны были сплетни. Даша понимала, что Эдвард не против, чтобы они стали большим, чем друзья, но не могла сделать этот шаг. К тому же не верила, что у него серьёзные намерения. Помнила об огромной разнице между ними в глазах общественности. Даша знала, что её все считали простой девушкой. Но сама не считала себя низшим существом. Но приходилось это скрывать. Они — существа из разных миров. Ему дарованы власть, деньги, благородное происхождение. А ей — ум и способности, каких нет ни у кого. И ей казалось, что это возвышает её над всеми, даже если никто об этом не знает. Её останавливало другое. Она считала себя недостойной из-за психического расстройства, боялась, что Эдвард узнает об этом и о том, что она однажды сделала. Такое он бы никогда не принял. Их пути — это непересекающиеся параллельные прямые. Поэтому Даше не хотелось, чтобы Эдвард думал, что делает ей одолжение, снисходит до неё. Она была слишком гордой, чтобы позволить ему так думать. Она представляла его мысли: «Даша простая девушка из обычной семьи, но я люблю её и хочу быть с ней, несмотря на это». В ответ на его предполагаемые мысли она думала: «Ещё надо разобраться, кто до кого снисходит. Жаль, что тебе нельзя об этом знать и никогда не узнаешь». Поэтому в течении нескольких месяцев они оставались во френдзоне. Даша знала о его любви, в которую не верила. Эдвард не знал о её любви и не поверил бы, если бы узнал. А вот знакомство с родителями вышло очень смешным. То есть, конечно, они уже были знакомы, Даша видела его семью в день приезда на Викторию, почти пятнадцать лет назад. Но тогда на неё не обратили внимания. Им не было дела до детей в семье профессора. Она, наоборот, презирала его семью, как и её родители, ощущая собственное превосходство. Она только жалела, что в обществе обо всём судят по деньгам и власти. Её всегда смешили любые рассуждения о чистоте дворянской крови. Она не ставила себе цель стать частью его семьи. В тот день Эдвард пригласил её к себе. Они по-прежнему были просто друзьями, но он всё надеялся, что когда-нибудь она согласится стать его девушкой. Даша понимала это, и ей было очень больно всё время ему отказывать, но у неё не было выбора. Видимо, он надеялся, что она переменит мнение при виде его дома. И, конечно, дом произвёл на Дашу впечатление, но совсем не то, на которое Эдвард рассчитывал. Она была потрясена, никогда не видела такого дома. Эдвард ожидал от неё какой-то реакции. И Даше пришлось вежливо похвалить дом. Но при этом её не посещали те мысли, на какие он рассчитывал. Она не думала, как другая девчонка на её месте: «Всё это может стать моим». У неё даже такой мысли не возникло. По-видимому, Эдвард рассчитывал на другую реакцию. — Так что скажешь? Тебе нравится? — Ну, дом большой. Огромный, никогда такого не видела. Одна только гостиная больше нашей лаборатории в пять раз. Он обрадовался. Даша усмехнулась про себя. «Думаешь я увидела твой дом и сразу растаяла? За кого ты меня принимаешь, за Нину, что ли?» — И что думаешь? — в его глазах вспыхнула надежда. Даша почувствовала торжество. — Думаю о том, зачем одному человеку такой огромный дом. Здесь же можно столько лабораторий разместить. А вот эта огромная белая стена, из неё получилась бы отличная доска. Он выглядел растерянным. Явно ожидал не этого. — Разве дом большой? Для меня он самый обычный, я привык к таким. И я собирался жениться. Так что для семьи дом подходящий. Даша сразу же почувствовала волну ярости. Она с трудом сдержалась, чтобы не показать бушующие в ней эмоции. — Ну так почему ты не женился? — с вызовом спросила она. Он покраснел. — Она не согласна. — Кто? Нина не согласна? — удивлённо спросила Даша. — Разве такое возможно? — Причём тут Нина? Я про тебя говорю. Даша была потрясена. — Я не верю, это шутка. Ты не можешь говорить серьёзно. — Это правда, ты же знаешь, — он робко взял её за руку. — Тогда зачем встречался с Ниной в Америке? — Надеялся, что она расскажет о тебе. Но она ничего не знала, вы не общались. Поверь уже наконец, что я живу только тобой. — Я простая скромная девушка. Можешь представить себе, что будет. Меня все будут ненавидеть, мне будут завидовать, обзывать подстилкой президента. Мне это не нужно. Даша сказала полуправду. Хотелось бы ей быть обычной простой девушкой. Тогда бы проблем не возникло. Но она не хотела выдавать свою страшную тайну, которая перечёркивала возможность их отношений. Поэтому она сказала только про ту часть правды, где она сама не хотела внимания к себе, как если бы была простой девушкой. Он не успел ничего ответить. В этот момент пришли его родители с сестрой. — Привет, Эдуард, давно не виделись, — радостно сказала его сестра. Его родные с удивлением посмотрели на Дашу, но ничего не сказали, ожидая объяснений. Особенно красноречивы были взгляды, так как Даша ещё не успела отнять у него свою руку, и они так и стояли, держась за руки. Но родители были слишком хорошо воспитаны, чтобы открыто высказывать своё мнение. Даша всё и так поняла. Она была в простом белом платье с яркими браслетами на руках, на месте шрамов. В общем, выглядела не модно. Во взглядах «великих всея династии» отразилось презрение. Все эмоции были понятны без слов. Даша представила себе, как это выглядело со стороны: «Явилась какая-то простая девчонка, чтобы соблазнить нашего приличного мальчика и стать частью династии. Как будто у тебя что-то получится, мы этого не допустим». Даша не собиралась доставлять им такое удовольствие унизить её. Она не Нина, которая идёт на всё, лишь бы влезть в эту семью и стать частью элиты и небожителей. Не давая никому времени на реакцию, Даша решила уйти. — Здравствуйте, — очень вежливо сказала она, — я сестра подруги Эдварда. Мы просто встретились и поговорили о прошлом. Я уже ухожу. Не буду вам мешать. Рада знакомству. И хотела уйти, чтобы у этих снобов и мысли не возникло, что она может как-то претендовать на их сыночка. Тем более не нужно было, чтобы они решили, что их с Эдвардом связывают какие-то отношения. Она не хотела терять репутацию. Но Эдвард не выглядел радостным из-за визита родственников. Как будто они помешали чему-то важному. — Даша, останься. Они уже уходят, — Эдвард попытался остановить её и обратился к родственникам. — Зачем вы пришли? Я вас не ждал. Можете уходить. Увидимся на день острова. Его родители выглядели очень недовольными. Сестра смотрела нейтрально. Даше было приятно, что она оказалась для него важнее семьи, но ей не хотелось вступать в конфликт с его родителями. Она не хотела, чтобы он её задерживал, и сказала первое, что ей пришло в голову: — Не могу, извини. Я вспомнила, что не выключила секвенсор. Удивление на лицах представителей высшего общества выразилось слегка приподнятыми бровями. Даше это сразу же напомнило Эдварда. Она усмехнулась. Но те были слишком гордыми, чтобы задавать вопросы. Наконец, менее сдержанная Аннабелла спросила: — А, так ты новая служанка Эдварда? А то мы уже подумали, вдруг любовница? Это было бы неправильно. Но теперь всё понятно. А секвенсор — это какой-то прибор для уборки? Утюг или стиральная машина? — Аннабелла! — прервал её Эдвард, и хотел ещё что-то сказать. Даше стало смешно. Другая девушка на её месте бы обиделась, но ей не было дела до реакции этих благородных дворян. Ей было всё равно, что они о ней думают, главное, что она сама о себе знает. Даша засмеялась. «Да, великие мира сего, вы можете думать, что я служанка, если вам так нравится. Мне всё равно, что вы думаете. Считайте меня служанкой или простой девчонкой. Лучше так, чем если вы узнаете правду обо мне».***
Через три дня после похищения. — Папа, а расскажи мне, как работает HVRT1M3KAD? — Ты точно хочешь знать, малышка? — Да, папочка, я должна знать, что мы делаем, на что мы способны, кто мы такие. Отец поцеловал её в щёку. — Вот теперь я узнаю мою гениальную девочку. Мою будущую учёную, нашу с мамой надежду. С нами никто не сравнится. Мы сильнее любого тупого политика. Помни об этом, и никто тебя не обидит. Мы выше всех. Но позволяем другим думать, что они выше нас, мы позволяем им жить так, как они хотят, потому что нам не нужна власть. Но они не знают, что они вовсе не хозяева мира, и лучше, если они об этом и не узнают. Пусть продолжают упиваться своим величием. А насчёт нашего изобретения я тебе не расскажу, а покажу. Пойдём со мной. И внимательно наблюдай. — Куда мы пойдём, профессор? — Сейчас узнаешь, малыш. Только дождёмся ночи. Нам нужны подопытные. — Крысы? — Почти, только они намного больше, вреднее и опаснее. Он привёз её в тюрьму, где похитители ожидали суда. — Папа, а зачем мы здесь? Я не могу смотреть на них, они вызывают во мне такие страшные воспоминания. — Знаю, дочка, но ты хотела узнать, кто мы такие и на что мы способны. Больше они не потревожат тебя даже в кошмарах. Мы действовали неосмотрительно, думали, здесь мы в безопасности, не знали, что они могут найти нас здесь. Но теперь мы не будем расслабляться. Больше никто из нас не пострадает, — отец вколол ей какой-то стимулятор. Профессор велел ей надеть костюм биологической защиты четвёртого уровня с респиратором и баллоном кислорода, и сам надел такой же. — Дыши только в респиратор, — приказал он и выпустил в воздух какое-то вещество вроде бесцветного газа. Даша услышала, как охранники попадали со своих мест. — Они живы? — с надеждой спросила она. — Конечно, просто без сознания, — ответил профессор, — скажи, что ты испытываешь сейчас? Даша прислушалась к себе. — Ненависть к бандитам, панику от воспоминаний, раздражение. Начинается острая маниакальная фаза, провоцирующая перевозбуждение организма. Я чувствую, что способна на всё. Мне очень интересно посмотреть на наше гениальное изобретение в действии. Переизбытку моих эмоций нужен выход. Но это не будет травмированием себя. Я больше так не поступаю. Глаза девушки горели ярким огнём, она не вполне понимала, где находится и что делает. Сейчас она не была вполне собой. Маниакальная фаза биполярного расстройства завладела её разумом. Обычно в таком состоянии ей приходили гениальные идеи, которые она немедленно реализовала, не совсем понимая, кто она и где она. На этот раз отец искусственно вызвал такое состояние стимулятором. — Отлично, коллега, — сказал отец, — смотри и учись. Он взял ключ у одного из охранников и открыл дверь камеры. Бандиты, получившие дозу газа чуть меньше охранников, лежали на полу. Они пытались двигаться и приоткрыть глаза, но у них почти не получалось. Профессор и Даша зашли в камеру. — Да здравствует HVRT, — сказал профессор, доставая шприц и делая укол ближайшему бандиту. Через пару секунд, тот уже не шевелился. Даша смотрела во все глаза, внимательно наблюдая за его действиями, в точности как в лаборатории, когда он вводит препарат мышам. Ей было очень интересно. — Понимаешь теперь, как работает. Как на крысах, только это большие крысы. — Спасибо за демонстрацию, дорогой коллега, — голос пустой, равнодушный, без эмоций, как у робота. В данный момент она только учёный. Исследователь, наблюдающий результаты изобретения. Привычных эмоций нет. Только перенапряжение, вызванное часами работы, которое надо снять. — Вы наблюдаете величайшее изобретение всех времён, дорогая коллега, — голос профессора такой же пустой, механический. Он сделал укол второму. — А какие ещё области применения нашего изобретения, уважаемый профессор? Может ли оно пригодиться в генной терапии? Изменять последовательность нуклеотидов, — на этот раз в её голосе восторг. — Дорогая коллега, вы выдвинули невероятно важную гипотезу. Мы обязательно проверим её на практике. Вы готовы будете работать над ней? — Да, уважаемый коллега, я готова приступить к исследованиям, когда вернёмся. — Отлично, ваши исследования перевернут мир. А вот тот бандит, который в вас стрелял. Не желаете ли попробовать? Вам ведь тоже принадлежит честь открытия. Вы присутствуете при величайшем эксперименте, а можете и поучаствовать, — отец вложил ей шприц в руку. В её мозгу на тот момент не было ничего, кроме озарения от работы их изобретения. Она не испытывала ничего. Это было состояние «высшего разума», когда все земные чувства и заботы отступали, а эмоции пропадали. Но какой-то луч всё же пробился в её сознание. Воспоминание: ствол, мерзкая рожа бандита, садистская усмешка, ствол, направленный в лицо. Издевательский хохот, палец на спусковом крючке. Он стреляет, Эдвард в последний момент её толкает, но сам оказывается ранен. Эдвард? Он же в больнице, ранен. Сквозь безэмоциональность робота проскальзывает страшная боль, но тут же проходит, ведь она всё ещё в состоянии озарения. Это было удивительно, но даже в таком состоянии помнила о любимом. Точнее, помнила о том, что та, другая девушка способна на любовь. Она робот-исследователь, просто учёный. Она ничего не чувствует. Она знает, что так надо. Знает, что это не люди, это не человек. — Профессор, это не человек? — спросила на всякий случай. — Нет, дорогая коллега, это существо не человек. Он перестал быть человеком в тот момент, когда решил похитить ни в чём не повинную девушку. Это жестокий убийца, в данный момент служащий подопытным для нашего изобретения. — Спасибо, уважаемый профессор, у меня больше нет вопросов, — только и ответила девушка, — назовём его образец номер три. Он же у нас третий подопытный. Вы фиксируете наблюдения в лабораторную тетрадь? — Уважаемая коллега, я запишу, когда мы вернёмся в лабораторию. Не хотел брать нашу ультрасекретную тетрадь с собой. — Вы, как всегда правы, профессор, запомните ваши наблюдения, я же запомню свои, потом запишем… Она подошла к подопытному со шприцем в руке и, равнодушно глядя ему в лицо, сказала: — За моего любимого, — ледяным голосом, тихо, чтобы отец не услышал… Ей было любопытно смотреть, как работает их изобретение. Робот-исследователь был очень заинтересован результатом. И когда всё было закончено, стены тюрьмы стали безмолвными свидетелями безумного, ледяного, торжествующего смеха «высшего существа». — Благодарю вас, дорогая коллега, моя Дарин, — сказал профессор через полчаса, когда они вернулись в лабораторию. — Вы делаете успехи. — Спасибо вам, профессор, — сказала она, пожимая ему руку, — но я начинаю возвращаться в своё обычное состояние. А после этого мне трудно что-то вспомнить. — Вам и не нужно помнить, что именно вы делали во время опытов, мы записали наши наблюдения, — подняв ослабевшую девушку и положив её на диван, прибавил, — о подопытном ты будешь помнить смутно, незачем испытывать от этого эмоции. Останутся записи в тетради, по которым ты узнаешь правду. Но что-то Даша всё же запомнила.***
— Ничего, всё нормально, — ответила она Аннабелле, — конечно, секвенсор — это прибор. Причём настолько высокоскоростной, что за один рабочий цикл позволяет генерировать несколько сотен мегабаз и гигабаз нуклеотидных последовательностей, которые определяются в реальном времени, что даёт представление о первичной структуре. Изумление на благородных лицах представителей династии стало для Даши самым лучшим вознаграждением. Она готова была петь и танцевать от радости. Конечно, они такого не ожидали от «служанки». И сейчас, забыв о том, что у них не принято открыто демонстрировать эмоции, все уставились на неё, раскрыв рты и округлив глаза. Ей было приятно, что Эдвард тоже застыл, глядя на неё с таким же выражением, как и его родные. В эту минуту она чувствовала себя высшим существом, хотя и понимала, что ей надо быть осторожнее, не сильно выходить из роли простой девчонки. Она бы и не стала, но просто они её разозлили. Ей не хотелось, чтобы они думали, что у неё какие-то планы на Эдварда. Поэтому и не удержалась от того, чтобы чуть приоткрыть завесу своей реальной жизни. — Я не поняла, — наконец отмерла Аннабелла и посмотрела на Дашу, хлопая глазами, — повтори, пожалуйста. Тут уж у Даши началась истерика. Она смеялась, как безумная, чувствуя, что задохнётся. Все по-прежнему смотрели на неё в недоумении. — Дорогая, не знаю, смогу ли объяснить так, чтобы ты поняла, — наконец ответила Даша, не замечая, что обратилась к дворянке на «ты». Та только чуть поджала губы, но не стала поправлять «служанку», — это для высших умов, в школе не проходят. На лице Аннабеллы появилось обиженное выражение, а мать Эдварда покраснела. Видимо, не привыкла, чтобы с ними так говорили. Неизвестно, чтобы было дальше, но в этот момент к Даше пришло «озарение». «Озарение» обычно наступало, когда Даша в течении нескольких дней или недель непрерывно обдумывала, как ей решить очередную задачу, но не знала как. Она непрерывно думала об этом, и вот наступил момент, когда в результате интенсивной работы мозга ответ приходил сам. В такие моменты внешний мир пропадал для неё. Она погружалась туда, где видела решение своей проблемы. Её взгляд темнел, обращался внутрь себя, она видела только ряды формул перед глазами. Когда это проходило, она не могла так чётко всё вспомнить, поэтому необходимо было всё записать. Обычно она записывала это на доске в кабинете своего отца или на доске в своей комнате. Изредка в другом помещении университета, но тогда потом стирала маркеры с доски. Поэтому она всегда носила с собой акриловые маркеры. Даша, недолго думая, достала из сумочки маркер, подошла к ближайшей стене и стала быстро записывать сложнейшие формулы, рисовать схемы химических соединений, длинные цепи молекул ДНК. Отмечала, в каком месте последовательности должен быть разрыв цепи, какие нуклеотиды надо заменить и что из этого получится. Даша тяжело дышала, взгляд был обращён вдаль. Она не видела того, что происходило вокруг, важно было записать всё, что увидела, пока озарение не прошло. Однако, если бы она видела лица окружающих, то была бы счастлива. Семейка надменных дворян смотрела на неё с выражением ужаса, паники, изумления и уважения со стороны Эдварда. — Что это? — попыталась спросить Аннабелла, но Эдвард быстро велел замолчать и не мешать. Наконец Даша написала последнюю формулу и, тяжело дыша, упала без чувств, сказав перед этим, что отец должен это увидеть. Эдвард успел её подхватить и положил на диван, встревоженно глядя ей в лицо. — Даша, что с тобой? — он пытался привести её в сознание, но не мог. Однако через несколько минут цвет лица стал естественным, дыхание выровнялось, и она просто заснула. Он вздохнул с облегчением и предложил родственникам перейти в другую комнату, чтобы не мешать. Перед этим сфотографировал стену на её телефон и отправил фотографию её отцу от её имени.***
Даша вспомнила день, который перевернул всю её жизнь. Отмечали День острова. В этот день проводились различные мероприятия. Парады, шествия или дефиле, устраивались концерты, спектакли. Самым важным событием должно было быть выступление Эдварда на главной площади города. Даша понимала, насколько это важно для него и для всей страны, поэтому и не рассчитывала, что они увидятся в этот день. Конечно, было немного обидно, но она и виду не подавала. Хотя на самом деле было не просто немного обидно. Она очень сильно расстроилась по этому поводу. В такие моменты ненавидела его и его работу. Она злилась на то, что у него ответственность перед страной и людьми. Нужно было, чтобы вся его жизнь была посвящена ей одной, чтобы не думал ни о ком и ни о чём, кроме неё. Она злилась на то, что у него были другие дела, кроме неё. Это лишний раз напомнило об огромной разнице между ними. В отличии от Нины, которая на её месте обязательно бы добилась того, чтобы как-то оказаться рядом с ним, Даше совершенно этого не хотелось. Она ненавидела внимание толпы, хотелось быть незаметной. Даша знала, что единственная возможность для них быть вместе — это если он станет простым человеком, как и она. Ей самой не нужны были деньги, внимание, популярность. Она не хотела, чтобы их отношения стали достоянием общественности. Она даже не представляла такой ситуации. Её мечтой было, чтобы Эдвард отказался от всего ради неё. Только Даша не думала, что это неправильно. Ей никто не сказал, что нельзя заставлять любимого человека отказаться от привычной жизни, от того, что делает его счастливым. Она сама никогда бы не согласилась бросить науку, даже ради любви. Но болезнь не позволяла ей мыслить логически, когда речь заходила о любимом человеке. Он должен был принадлежать ей и только ей одной. Она ненавидела всё то, что, по её мнению, отнимало его у неё и не давало им быть вместе. Идя по городу в сторону площади, она жалела о том, что Эдвард не может быть обычным парнем, с которым они пошли бы гулять, есть мороженое, кататься на аттракционах, вечером смотрели бы салют. Девушка размечталась о том, чтобы так и было, но понимала, что это несбыточные мечты. Она будет гулять по городу и смотреть салют одна. А Эдвард будет произносить речь на главной площади, рассказывать об их великой стране и обо всём, чего добилась его династия за девяносто лет управления островом. И всё население будет слушать его, восхищённо ловя каждое слово. Она, конечно, тоже пойдёт туда, иначе ей не увидеть его даже издалека. Но она не сможет подойти к нему, как его родители и сестра или другие родственники. Даша вздохнула. Так и получилось. Даша гуляла по городу одна, с тоской глядя на счастливых жителей, участвующих в праздники с семьями или друзьями. И только она была одна. Родители как раз работали в Париже. Но она расстраивалась не поэтому. А потому, что понимала, что любит совершенно неподходящего ей человека, у которого совсем другая, интересная жизнь, в которой ей нет места. Особенно в такие важные дни. Ей так хотелось, чтобы он всё бросил ради неё и пошёл гулять с ней по городу. Но она понимала, что это было нереально. «В такой важный, ответственный день он даже и не вспоминает обо мне, это понятно». Она дошла до главной площади. Там уже собрался почти весь город. Были и журналисты. Выступление Эдварда снимали для прямого эфира. Даша поняла, что ей не пробиться сквозь толпу. Она приготовилась слушать издалека. Даже взяла телефон, чтобы снять видео на память. «Только со мной такое могло произойти. Я полюбила самого неподходящего парня на свете. Мне самой всё это не нужно, ненавижу толпу и внимание, а для него это вся жизнь. Жаль, я не такая, как Нина, вот ей бы это всё подошло идеально», — с грустью думала Даша, понимая, как скучает по нему. Жители радостно аплодировали Эдварду, выступление всем нравилось. Даша решила пойти в парк аттракционов. Всё равно не на что было рассчитывать. Она не знала, что будет после выступления, но понимала, что у Эдварда, наверное, были запланированы другие мероприятия с семьёй. В какой-то момент почувствовала ярость от того, что не может быть с любимым, из-за того, что они люди разного круга, и её все считают простой девчонкой, и она не имеет права быть рядом с ним во время его выступлений. Придя в парк, она почувствовала, как настроение улучшается. Там был один аттракцион, которого все боялись. И она тоже. Его называли вышкой для космонавтов. Сиденья поднимались на большую высоту и летели вниз в свободном падении. Даша никогда не каталась на нём. Но в этот день чувствовала страшное раздражение. Ей необходимо было избавиться от этого чувства. Она больше не резала себя руки. Но в последнее время заменяла это острыми ощущениями. Каждый раз, когда хотелось снять раздражение, она искала опасные развлечения. Сейчас она пошла к этому аттракциону. Решительно села, пристегнулась. Паника бабочками взлетела в желудке. «Он там, на площади, среди толпы поклонников, а я здесь. Если бы он меня видел». Она была на самой вершине. Оттуда открывался чудесный вид на весь остров. — Эдвард! — громко закричала Даша, зная, что её никто не слышит. — Я люблю тебя! Смотри на меня, смотри, что я делаю! Через секунду она летела вниз в свободном падении. Ветер взметнул вверх волосы. В желудке всё перевернулось. После этого долго не могла прийти в себя. Сидела на земле возле аттракциона, пытаясь отдышаться. Перед глазами всё плыло, голова кружилась, тошнило. «Зачем я это сделала?» — мысленно ругала себя. Ей было настолько плохо, что она ничего не соображала. Полулежала с закрытыми глазами, прижимаясь спиной к ограждению аттракциона. Даша ещё какое-то время сидела, не в силах двигаться. Она размышляла о выступление Эдварда, о том, что он будет делать после. Тут к ней кто-то подошёл и поднял её с земли. — Привет, Даша. Она оглянулась. Это был он, её любимый. Даше не могла в это поверить. Сердце заколотилось в бешеном ритме, дыхание сбилось. Возникло ощущение, как будто она снова летела вниз с аттракциона в свободном падении. Голова закружилась так, что девушка стала терять равновесие. — Эдвард? Почему ты здесь? — она не верила тому, что видела его. Уже смирилась с мыслью, что на праздник они не увидятся. — Тебя искал. Артур сказал, что ты здесь. — А почему ты не на площади? Там же твоя семья и все люди. Тебе надо быть с ними. — Нет. Неважно. Хочу быть с тобой. Ты для меня приоритет. Даша не могла поверить, что он, как в её мечтах, решил всё бросить ради неё. Она покраснела, торжествующе улыбнулась. Они гуляли по парку, держась за руки, как обычные люди. К счастью для них, жители острова очень вежливые. Они могли гулять спокойно, не опасаясь излишнего внимания. Никто на них не смотрел, кроме одной женщины. Даша не могла поверить в своё счастье. Он должен был проводить мероприятия в городе, а вместо этого бросил всё ради неё. Чтобы провести время с ней. Собственница внутри неё торжествовала. Она всегда мечтала стать для него приоритетом. Важнее семьи, важнее работы. В тот день у всех было прекрасное настроение. Люди смеялись, веселились. Слушали концерты, смотрели спектакли. На трибуне в парке все танцевали, пели. Даша радовалась, как ребёнок. Она испытывала эйфорию, гуляя со своим любимым. Ей казалось, что так теперь будет всегда. Они купили мороженое. — Хочу попробовать твоё мороженое, — сказала Даша и потянулась к его порции. — Конечно, — Эдвард протянул ей своё мороженое. Даша попробовала его и закрыла глаза от удовольствия. — Вкусно, — протянула она, — мне твоё больше нравится. — Возьми себе, — улыбнулся он. Даша радостно забрала его мороженое. — Хочешь попробовать моё? — великодушно предложила она, протягивая ему своё мороженое. — Конечно, — ответил он, наклоняясь к ней, и почему-то покраснел. Она не успела этому удивиться. Потому что вместо того, чтобы взять её мороженое, он поцеловал её. Даша почувствовала, как земля задрожала и куда-то исчезла. Ей показалось, что она снова летит вниз, как до этого на аттракционе, только намного быстрее. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, голова закружилась, перед глазами всё вспыхнуло. Она стала задыхаться. К щекам прилила кровь, стало очень жарко. А всё её сознание рассыпалось на миллионы осколков. Если бы он не обнял её, она бы упала. Почувствовав, что она задыхается, Эдвард отпустил её и с тревогой заглянул ей в глаза. — Извини, любимая, ты в порядке? Даша не могла ответить. Она судорожно хватала ртом воздух, понимая только, что опять всё испортила. Её психическое расстройство не давало ей никаких шансов. В любой обстановке, вызывающей у обычного человека лёгкое волнение, у Даши всегда начиналась паническая атака. Эдвард смотрел на неё с удивлением. В его взгляде было чувство вины. Даша очень жалела, что не может рассказать правду. Чтобы он раз и навсегда понял, что дело в ней, а не в нём. Если бы можно было, она бы никогда так не реагировала. Наоборот, если бы у неё было на это право, она бы целовала его каждую минуту, весь день. Но она понимала, что не имела на это право, считая, что Эдвард достоин лучшего, чем психически больную девушку, проходившую лечение в клинике после попытки суицида. Эта мысль постоянно разрывала ей сердце, она мечтала, чтобы они были вместе, но не хотела ломать ему жизнь. — Даша, извини. Я не должен был? — полувопросительно спросил он. — Я подумал… — Я сейчас вернусь, подожди минутку, — с трудом выговорила Даша и быстро пошла к фонтану. Она поняла, что он хотел сказать. «Я подумал, что у нас всё может получиться. Но, видимо, опять ошибся». Ей было трудно идти, земля качалась под ногами, голова кружилась, и она сама задыхалась. Но ей необходимо было побыть одной. Прийти в себя, отдышаться, собраться с мыслями. Одного она не учла. Точнее она этого не знала. Ни один из них не знал этого, не видел. Женщину, которая уже какое-то время наблюдала за ними. Лицо женщины становилось всё мрачнее по мере того, как она следила за ними. В момент поцелуя женщина зажала рот рукой, чтобы не закричать. Как только Даша отошла к фонтану, женщина, перестав скрываться, подошла к Эдварду. Даша не видела этого. А если бы видела, она примчалась бы назад со скоростью света. Но она не о чём не подозревала. О состоявшемся разговоре она узнала позже. Эдвард ещё не вполне пришёл в себя после поцелуя и неожиданного побега Даши, когда услышал, как его кто-то позвал. Он удивлённо посмотрел на незнакомую женщину. — Здравствуйте, с кем имею честь говорить? — спросил он. — Я к вам по очень важному вопросу, — не представляясь, тревожно ответила женщина, — после того, что я видела, просто обязана предупредить вас. — Предупредить о чём? — немного раздражённо спросил Эдвард. — На входе в парк охрана. Всех присутствующих проверили на наличие оружия. Всё в порядке. Нет никакой опасности. — И всё же есть. Хотя я и не имею права разглашать врачебную тайну, — всё также тревожно сказала женщина, — я медсестра в психиатрической клинике. — Вы правы, если это врачебная тайна, нельзя её разглашать. — Но это важно. Речь идёт о вашей безопасности. — Вы что, увидели здесь пациента психиатрической клиники? — насмешливо спросил Эдвард, не догадываясь, насколько он прав. При виде выражения лица женщины ему стало не до смеха, а после её слов он понял, что мир никогда не будет прежним. — Да, — сказала она, — судя по всему, вы не догадываетесь. Но та девушка, которая с вами. Эта туристка Даша Романова. — Даша Малинина, — машинально поправил он, — и не туристка, а гражданка. Вы ошиблись. Несмотря на это, он уже чувствовал, что она не ошиблась. — Нет, это она. Я узнала её. Значит, доктор Вяземский всех обманул. Я так и подозревала. Это было очень странно. Она попала к нам полтора года назад, как раз в день вашей инаугурации. Я запомнила. Потому что был праздник, выходной, а нам пришлось работать. — Почему? — только и смог он спросить. Но женщина поняла. — Её еле спасли. Потеряла очень много крови. Попытка суицида. Перерезала вены на руке. У неё обнаружили биполярное расстройство. Он потрясённо молчал. — Поэтому вы должны знать. Девчонка вас обманывает. Она опасна. Мой долг предупредить, — продолжала женщина. — Да, спасибо, вы мне очень помогли, — с трудом ответил он. И в этот момент вернулась Даша. Она уже пришла в себя и повеселела. Она была счастлива, что в этот замечательный день получила очередное доказательство его любви. Даже если им не быть вместе, но ей было приятно думать о его любви. Испытывая эйфорию при воспоминании о том, что было несколько минут назад, она подошла ближе и замерла как вкопанная. В тот момент её мир рухнул. Конец всему. Больше не осталось ни малейших шансов на счастье. Эдвард и медсестра обернулись и посмотрели на неё. А она смотрела на них и стремительно бледнела. — Ну, в общем, я вас предупредила, — сказала медсестра и ушла. Даша так и стояла, замерев, не в силах пошевелиться. И не в силах думать о том, что её страшная тайна стала известна человеку, которому она не рассказала бы об этом даже под пытками. Ей хотелось одновременно подойти к нему и всё объяснить, попробовать как-то оправдаться и убежать отсюда как можно дальше, чтобы никогда больше его не видеть. Поэтому она стояла на месте, не в силах принять правильное решение. Просто стояла и смотрела, как он, избегая смотреть на неё, достал телефон и кому-то позвонил. Даша не знала, кому именно, но догадывалась, что в клинику, чтобы всё выяснить, а может, чтобы её сразу забрали, как опасную сумасшедшую. Но ей это было всё равно. Она понимала, что, возможно, снова окажется в клинике, и не боялась этого. Ей было стыдно при мысли, что она всё это время обманывала его. И вот он узнал правду не от неё. Даша представляла, что он о ней думает, как сильно жалеет о том, что общался с ней, верил ей. Девушка готова была провалиться сквозь землю от стыда. Наконец, поговорив по телефону, он посмотрел на неё. Даша ждала этого в панике. Она ожидала увидеть отвращение на лице любимого. Но его лицо ничего не выражало. Как обычно, он скрывал эмоции. Она поняла, что теперь и он считает её изгоем. «Теперь ты знаешь меня настоящую, — подумала Даша с горечью и почему-то немного со зларадством, — больше не будешь возводить меня на пьедестал. Теперь ты знаешь, какой из меня ангел. Тоже мне, ангела нашёл. Как же ты, наверное, жалеешь, что позволил себе увлечься пациенткой психушки». Даша почувствовала лёгкое торжество при мысли о том, что он, наконец, узнал её настоящую. Она даже хотела поскорее увидеть отвращение на его лице и то, как он отвернётся от неё. Ей было немного приятно, что удалось шокировать этого идеального мальчика из богатой семьи, который должен рвать на себе волосы со злости, что проводил сколько времени с пациенткой психушки, как она сама себя называла. — Даша, — услышала она, — это правда? Почему ты ничего не рассказывала? Я же много раз спрашивал, где ты была. Эдвард подошёл к ней и посмотрел на неё с тревогой. Даша отвела взгляд. Ей было больно. Она понимала, что видит его в последний раз. — А зачем мне отвечать? — спросила она дрожащим голосом, с трудом сдерживая слёзы. — Ты уже всё слышал, всё понял. Зачем спрашиваешь? Видимо, он ещё надеялся, что это не правда. — Хочу услышать правду от тебя, — тихо ответил он. — Так правда в том, что я психически больная, опасна для людей, недостойна жить в обществе. Бывают моменты, когда я себя не контролирую. И я ничего не рассказывала, чтобы не подставлять родителей, которые скрыли правду, — на одном дыхании выпалила она. Эдвард смотрел на неё, но она не могла ничего понять по его взгляду. Он сделал шаг в её сторону, Даша тут же сделала шаг назад. — Ты должна была рассказать, — в его голосе слышалось осуждение, а на лице, наконец, появилось какое-то выражение, — после всего, что мы пережили вместе, могла бы мне больше доверять. Очень жаль, что ты всё скрывала. Вместо отвращения она увидела, что он разочарован. — Какая сейчас разница? — спросила Даша. — Да, я должна была всё рассказать. Но это уже неважно, мы больше не увидимся. Сомневаюсь, что ты ещё захочешь общаться со мной после такого. Особенно учитывая, что я всё скрывала. Извини, я это делала не потому, что обманом хотела втереться к тебе в доверие и женить на себе. Поверь, я этого не хотела, понимая, что недостойна тебя. Хотелось бы мне быть нормальной, чтобы мы могли быть вместе, но это невозможно. Она хотела уйти, понимая, что на этот раз действительно конец всему и возврата к прошлому не будет, но он остановил её. — Даша, подожди. Мне надо это осознать. Дай мне время. — Дать время? Осознать? Зачем это надо? От того, что ты всё осознаешь, ничего не изменится. И я такой и останусь. В этот момент к ним подошла какая-то девушка и обняла Эдварда.