Любовь с двойным стандартом

      О том, как они оказались в больнице, у всех остались лишь смутные воспоминания. Во время полёта Нина впала в прострацию. Стараясь не думать о том, что происходит по её вине, она погрузилась в размышления о своей жизни и настолько глубоко ушла в себя, что в какой-то момент потеряла сознание. Нина была этому чрезвычайно рада, потому что именно об этом мечтала с момента, как увидела Дашу в гостиной. И наконец-то её мечта сбылась. Однако и в этом сером тумане её не оставляли безрадостные мысли. На этот раз о собственной жизни и угрозе потери всего, что она создала с таким трудом. Неожиданно Нина почувствовала, что её потрясли за плечо. Она вздрогнула и открыла глаза, пробуждаясь от воспоминаний.       — В чём дело? — она непонимающе смотрела перед собой.       — Прилетели, — тихо сказал Артур.       Нина только сейчас заметила, что они остались одни в вертолёте. Остальные, видимо, уже были в больнице, она даже этого не заметила. Девушка поймала себя на мысли, что не хочет никуда идти, а остаться здесь с Артуром, не думать ни о чём. Она всё ещё была в состоянии шока, но понимала, что это может пройти в любую минуту. И тогда на неё обрушится вся страшная реальность произошедшего. Она оттягивала это изо всех сил, не могла допустить, надеялась сбежать от этого, но не могла.       — Пойдём, — Артур протянул ей руку, чтобы помочь выйти, — будь сильной, Нина, нельзя терять надежду. Помни, что мы им нужны. Сейчас, как никогда им важно присутствие близких людей.       «Неужели он так и не понял, что это я во всём виновата? Всё думает, что это стечение обстоятельств? Какой же он всё-таки честный, самоотверженный, благородный. И почему я раньше это не поняла? Хотя это ничего бы не изменило, мне нужен тот, кто спасёт моё положение. Артур ниоткуда не сможет достать для меня миллиард долларов, как бы ни любил», — с тоской подумала Нина.       Артур осторожно обнял её за плечи и повёл к зданию. Она шла, полностью облокотившись на него, понимая, что без его поддержки не прошла бы ни шагу, а тут же упала бы.       — Я всегда буду любить тебя, — тихо сказала она перед входом в больницу, — всю жизнь.       — Я тебя тоже, — ответил он, целуя её.       Как бы ей не было плохо от всего произошедшего, но его поцелуи, казалось, давали ей новые силы. Она каждый раз забывала обо всём на свете. И сейчас жалела только о том, что всё время отталкивала его, не позволила этому случиться раньше.       «А ведь у нас был целый месяц, который мог быть совсем другим, если бы я на это решилась. Могла бы узнать, как это, когда тебя любят. Ведь меня ещё никто никогда не любил по-настоящему. Кроме него, который видел все мои отрицательные качества и всё равно продолжает любить. Но сейчас уже слишком поздно. Как же больно терять настоящую любовь».       Они зашли в здание. Там царила суета. Медсёстры что-то громко, возбуждённо обсуждали, пожилой врач, видимо, потеряв терпение, кричал на них, требуя успокоиться. Нина потрясла головой, пытаясь окончательно прийти в себя.       — В чём дело? — спросил Артур, подходя к врачу.       — Девушка уже в операционной, а этого никак не можем привести в чувства, непонятно, что с ним такое. Хотя кровопотеря сильная, но всё-таки не настолько, чтобы долго не приходил в себя, а нам надо задать вопросы.       — Нервное перенапряжение и шок, — сказал Артур, — этого следовало ожидать. Вот её сестра, задайте ей вопросы.       Нина растерянно замерла. Ей казалось, что она уже ничего не знает о сестре, чтобы правильно ответить. Артур подошёл к Эдварду, который не приходил в себя, несмотря на попытки, предпринимаемые врачом и медсёстрами, и, как показалась Нине, уже не выглядел живым. Она испытала панику и снова чуть не закричала.       — Позвольте мне, — сказал Артур и с размаху ударил его по лицу.       Все замерли, Нина вскрикнула. Она испугалась за любимого, который, как она решила, сошёл с ума.       — Давно мечтал это сделать, — тихо сказал Артур.       К удивлению Нины, это помогло. Эдвард открыл глаза и удивлённо посмотрел вокруг, пытаясь понять, кто его ударил. Видимо, до этого никто ещё никогда с ним так не обращался.       — Что…       Артур не дал ему договорить:       — А то, что нечего тут валяться, не на курорте. На вопросы отвечай. И побыстрее, — жёстко произнёс он.       Нина не переставала ему удивляться. Ей показалось, что в нём пропал великий руководитель. Хотя это могло быть связано с тем, что с такой профессией он всегда был готов к чрезвычайным ситуациям и не терял голову от страха, как другие.       — Да, конечно, — растерянно ответил Эдвард.       — Группа крови вашей жены? — спросил врач.       — Вторая.       — Плохо, — покачал головой врач, — у нас сейчас такой нет. Надо где-то искать донора.       Одна из медсестёр, достав телефон, тут же стала кому-то звонить. Эдвард ещё больше побледнел, хотя это казалось невозможным.       — Я могу быть донором? — спросил он.       — Группа крови?       — Четвёртая… Надеюсь, подойдёт? — с надеждой сказал Эдвард.       Врач посмотрел на него, как на идиота.       — А вы не знаете, что четвёртая подходит только четвёртой? Если вторая, то может быть вторая или первая.       — Какая разница?       Врач растерялся.       — Это связано с многими факторами. Состав, белки, в общем, долго объяснять. Просто не подходит и всё.       Эдвард выглядел очень разочарованным. Немного подумав, спросил:       — А какая группа у ребёнка? Может, у него четвёртая? Тогда пойдёт.       Одна из медсестёр чуть слышно рассмеялась, но тут же скрыла это приступом кашля. Врач посмотрел на него, как на ненормального, словно спрашивая себя, в своём ли уме этот человек.       — Извините, у вас есть знания в медицине? — наконец спросил врач.       — Почти нет, а что не так?       — А то, что на таком сроке кровообращение матери и ребёнка ещё общее. Невозможно делать переливание плоду. Это же ещё эмбрион.       — Не смейте так называть моего ребёнка, — взгляд Эдварда казался ледяным, — он человек.       Врач растерянно пробормотал что-то насчёт некоторых личностей, которые, видимо, даже в школе не учились, а хотят управлять страной, но его прервал Артур.       — Он не такой тупой, как кажется сейчас, просто в шоке. Не надо больше спорить и что-то объяснять. Ищите донора, — вполголоса сказал он, — к сожалению, у меня четвёртая группа, я тоже не подойду.       — А у сестры? — спросил врач, не слушая Эдварда, который пытался ещё что-то сказать.       — Третья, — ответила Нина, — наверное, потому, что у нас отцы разные.       — Нет времени ждать кого-то из родителей, — произнёс врач.       — И не надо, — подхватил Артур, — надеюсь, мы их здесь не увидим.       На него удивлённо посмотрели, но он не стал ничего объяснять.       Времени оставалось совсем мало. Медсестра, звонившая по телефону, покачала головой.       — Пока не удаётся найти, — сказала она.       Эдвард, кажется, снова потерял сознание.       «Какой же он слабый на самом деле», — немного презрительно подумала Нина.       — И что делать? — спросил Артур. — Время же теряется.       — Скажу честно, молодой человек, — покачал головой врач, — мне кажется, уже и так слишком поздно. Но это не ваша вина, что вы её поздно доставили. При таких особенностях организма с того момента, как пошла кровь, уже мало что можно было бы сделать, даже при немедленно оказанной помощи.       Артур потрясённо вздохнул.       — Хорошо, что Эдвард не слышит, ведь он мечтает о ребёнке.       Нине стало стыдно. Она вспомнила о том, как вначале кричала на Дашу, ударила её, а затем долго думала о том, как избавиться от этого лишнего, ненужного ребёнка. «Получается я ошиблась, и ребёнок был вовсе не ненужный, а очень желанный? И что же делать? Когда Эдвард всё узнает, он же меня убьёт», — в панике подумала она.       — Но что-то же можно сделать? — спросил Артур.       — Да, операцию. Уже почти всё готово. Но нужна кровь. После того, как её получится расслабить, нужно рассечь полость матки, убрать кровь, выправить положение плода и закрепить его там, если ещё возможно. Всё зависит от состояния плода и, учитывая кардиограмму, возможно, придётся делать всё без наркоза.       — Нет, она же это не выдержит.       — Что поделать, в такой ситуации приходится работать без наркоза, кардиограмма плохая, сердце может не выдержать. Да и ещё надо делать очищение крови, чтобы убрать остаток препарата.       — А известно, что это?       — Образец отдали на экспертизу, — к ужасу Нины ответил врач, — скоро будут готовы результаты. Только непонятно, как он к ней попал, если говорили, что девушка не пыталась избавиться от ребёнка самостоятельно. А при беременности такое нельзя принимать, может, она не знала?       — Она знает, что можно, а что нельзя, и лучше нас всех, — мрачно сказал Артур, — а это значит, она не знала, что пьёт его. И я обязательно разберусь, кто подсунул ей эту дрянь. Ведь тот, кто это сделал, совершил государственную измену, покушение на будущего наследника. Возможно, кто-то из обслуживающего персонала. Только когда успел, днём, что ли?       Нина внутренне сжалась. До этого она даже не думала о том, что «досадная ошибка» её сестры на самом деле будущий наследник. Это не укладывалось у неё в голове. Но сейчас, увидев истинную суть вещей, она испытала панику. После такого ей точно не видать прощения. Артур, сам не зная об этом, копал яму своей любимой.       «А если бы он узнал, что это я? Он бы меня возненавидел?»       — Что с Дашей? — Эдвард пришёл в себя. — Надеюсь, уже всё хорошо?       Все растерянно молчали.       — Что с ней? — настойчиво повторил он.       — Ещё не нашли кровь, — робко ответил врач.       — ЧТО? Вы в своём уме? Соображаете, что говорите? Вы должны были найти его немедленно, чего вы ждёте?       Нина в страхе отошла за Артура. Эдвард всегда мог вызвать в ней панику, даже спокойным голосом, полным сдержанной ледяной ярости. Она боялась представить себе, что их всех ждёт. Но в этот момент к ним подбежала новая медсестра. Это была красивая молодая девушка с густыми светло-рыжими волосами.       — Доктор, — быстро сказала она, не здороваясь, — я могу помочь.       — Камилла? — удивлённо сказал он. — Твоя смена закончилась, думал, ты уже уходишь. Ты что, нашла донора?       — Я буду донором, — сказала медсестра, — у меня такая же группа крови.       — Уверена? На проверку нет времени. А ты выдержишь после суток на ногах? — с сомнением спросил врач.       — Да, конечно, — решительно сказала девушка, хотя выглядела уставшей, а её глаза были красными.       — Тогда пойдём.       Медсестра быстро ушла следом за врачом, так что никто не успел её даже поблагодарить, а только растерянно смотрели ей вслед.       — Молодец, девушка, — восторженно сказал Артур, глядя ей вслед, что сразу насторожило Нину, — добрая и самоотверженная, что в наше время редкость. Ведь она устала, её смена закончилась, могла пойти домой отдыхать, никто же не проверял её кровь. Пока среди нас есть неравнодушные люди, ещё можно как-то жить.       Нина испытала приступ ярости. Ей показалось, что её любимому понравилась эта девушка или скорее её поступок. Она и не испытывала особых иллюзий насчёт долговечности его любви к ней. Она уже поняла, что этот человек, при всех его положительных качествах, явно не способен на стабильность в любви. Известие о Норе многое перевернуло в её сознании и заставило посмотреть на него по-другому. Она поняла, насколько он увлекающийся парней, и ей стало неприятно.       — Ничего она не добрая, просто надеется на награду, — сказала Нина со злостью.       — Не суди других по себе, — ответил ей Артур, — не все такие корыстные, не забывай, что врачи ничего не афишировали, просто сказали, что ищут вторую группу крови. Ты же понимаешь, что Даша против лишнего внимания даже здесь.       На это Нина промолчала. Она уже не хотела спорить, понимая, что каждый из них останется при своём мнении.       — Зато сейчас всё будет хорошо, — сказал он, — Эдвард, успокойся, самое страшное позади. Нам остаётся только ждать.       Нина понимала, что он совершенно не уверен в своих словах, но хочет поддержать друга. И снова почувствовала к нему уважение. Её отношение к любимому непрерывно менялось. Они прошли в вип-зал, чтобы было удобней ждать в одиночестве, не опасаясь любопытных взглядов. Нина, в любой другой ситуации обожавшая внимание, сейчас была рада тому, что можно было расслабиться. В такой ситуации она точно не хотела внимания к себе. Радовалась уже тому, что в больнице не было фотографов и журналистов, так что её никто не фотографировал.       Дальше было томительное ожидание. Нина опять провалилась в какое-то бессознательное состояние, навеянное шоком. Она почти не замечала ничего вокруг, была погружена в свои мысли. У неё был такой характер, что она никогда ни в чём не считала себя виноватой. В отличии от Эдварда, который всегда во всём винил себя и очень мучился от этого, Нина могла обвинить кого угодно, но только не себя.       Сейчас, чувствуя, что совесть вновь поднимает голову, она стала убеждать себя, что Даша сама во всём виновата и не должна была скрывать правду. Хотя Нина и понимала, что, даже зная правду, всё равно попыталась бы добиться своего. Она не могла позволить сестре стать главнее её самой. В глубине души она это осознавала и понимала, что именно за это получила наказание. Судьба решила наказать её изощрённым способом. Жестокий поступок ударил не по ней самой, а по её сестре. И ей предстояло наблюдать, как мучается близкий человек по её вине. Как бы не пыталась убедить себя в том, что не виновата, у неё ничего не получалось. Потому что знала, что это не так. Но это была слишком страшная пытка. Нет ничего ужаснее мук совести, когда совершивший подлость начинает это осознавать. И Нина действительно очень мучилась и страдала от этого. Но при её характере не могла думать только об этом, её раскаяние не было полным. К мукам совести примешивались мысли о том, что будет с ней самой. Она переживала не только за сестру, которую оперировали без наркоза и у которой почти не было надежды на спасение ребёнка, а ещё и о себе. О том, что её ждёт. Она боялась наказания, которое придумает для неё Эдвард, узнав правду. Боялась того, какими глазами посмотрит на неё Артур, когда прочитает все сообщения до конца и поймёт, что она всё подделала. Думала о том, где ей взять деньги для выплаты долгов, если Эдвард никогда на ней не женится. Теперь она в этом совершенно уверилась. И не представляла, как ей жить дальше.       Нина понимала, что её план с телефоном очень скоро раскроется, стоит только Артуру всё прочитать. Она не знала, расскажет ли он об этом Эдварду или нет, но предполагала, что да. Артур слишком честный, а ситуация слишком серьёзная, чтобы скрывать правду.       «Когда Артур всё поймёт, он меня возненавидит. И, конечно же, сразу выдаст, не будет же он меня прикрывать. Он же сам вначале сказал, что может простить всё, кроме подлости и предательства. А это значит, что я как-то должна забрать у него телефон, пока ещё не поздно. Вопрос: как? Он положил его в карман? Но как я его достану? Это будет сложно. Не могу же я просто достать телефон из его кармана. Он не позволит. В какой же ситуации это может быть возможно?»       Размышляя таким образом, Нина не находила решения. Она понимала, что невозможно сделать это незаметно. И мучилась от того, что доказательство её преступления было совсем рядом, но она не имела к нему доступа.       «Не могу же я заставить его снять форму, это невозможно. Или возможно? Но как и где? Сейчас не время и не место. Мы не одни и ситуация совершенно неподходящая. Что же мне делать? Может всё же как-то попытаться?» — при этих мыслях вне всякой логики Нине стало жарко, и дыхание немного сбилось.       Она поняла, что уже думает не о телефоне с сообщениями, а совсем о другом. Ей тут же стало стыдно и неловко за то, о чём она уже начала мечтать. И не могла понять, как можно испытывать такие эмоции, когда мир рушится на глазах.       «А может, в этом всё дело? Близость опасности, муки совести, горе от потери, страх, паника — всё это придаёт особую остроту ощущениям. Сейчас я испытываю то, что в обычной жизни никогда не испытывала. В отличие от Артура, который, кажется, сейчас меньше всего об этом думает».       Нина посмотрела на Артура. Он смотрел не на неё, а на Эдварда, который, не обращая внимания на перевязанную руку, набирал какой-то текст в ноутбуке. Нина не видела, что именно, но ей показалось, что Артур встревожен. Эдвард уже выглядел спокойно, как обычно. Видимо, всё-таки справился с эмоциями. На лице ничего не отражалось, кроме равнодушия и холодности. Нина не знала, удалось ли ему успокоиться, или он просто делает вид, что всё в порядке.       — Зачем это? — не выдержав, спросил Артур, хотя особо не всматривался в текст.       — На всякий случай, — голосом, лишённым каких-либо эмоций, ответил Эдвард, — если что-то случится, моим родственникам ничего не достанется, они это не заслужили. Только Даша и ребёнок.       От этих слов Нина почувствовала мороз по коже. Она точно не поняла, что он имел в виду, но догадывалась.       «Неужели он серьёзно не хочет жить, если Даша его не простит. А она, конечно, не простит «измену» и потерю ребёнка. Но это надо быть сумасшедшим для этого. Всё в жизни случается. У каждого впереди ещё много отношений и расставаний, нельзя же так зациклиться на одном человека. И потом, это смешно, она его бросила, знать о нём не хочет, а он ей всё оставит. Совсем уже спятил? Может, моя сестра ведьма?»       Артур ещё больше помрачнел.       — Не понимаю, зачем это всё? Я же сказал, что мы ещё можем победить. У нас полиция, армия, в конце концов. Надо выдать всем защитные костюмы и сверхточное оружие. Пусть охраняют все входы в больницу, никого не пускают. Уверяю тебя, что с ним можно бороться таким способом. Думаю, он использует какой-то отравляющий газ, или вирус, или ещё что-то. Если человек будет дышать в респираторе, ничего не случится. Его единственное оружие — эти его изобретения. У него самого нет никакой силы, он же не супермен. Обычный пожилой человек, который даже не сможет дать отпор, если его схватят.       Нина ещё больше похолодела. «Неужели он всерьёз так думает про моего отчима? Это же полный бред, как его можно бояться?» — но, тем не менее, внутри у неё всё замерло от страха.       — Не лезь в мою жизнь, — чётко, чуть ли не по слогам произнёс Эдвард, — лучше уходи, пока есть время, ты ему не нужен.       — Ты даже не думаешь сопротивляться? — в ужасе спросил Артур. — Совсем с ума сошёл? Это безумие, нельзя так. Ты всем нужен. Если это из-за ребёнка, то я уверен, что всё будет хорошо.       — Даже не собираюсь это обсуждать, — холодно ответил Эдвард, — знай своё место, не смей со мной спорить. Ты для этого никто. Уходи, пока ещё есть возможность. Я принимаю свою судьбу, потому что всё произошло по моей вине.       Нина ожидала, что Артур обидится и уйдёт, даже поняла, что Эдвард специально так с ним говорит, чтобы заставить уйти, но тот не двинулся с места.       — Конечно, кто я такой, чтобы спорить? Но раз так, я тоже остаюсь, — спокойно сказал он.       — Почему? — удивился Эдвард. — У тебя есть шанс, глупо оставаться здесь.       — Не могу же я бросить друга-идиота в такой трудный момент, тебе нужна поддержка.       «Он вообще обалдел? Если и угрожает какая-то мифическая опасность, то Артур должен немедленно бежать, а не разыгрывать из себя благородство. Кто это оценит? В момент опасности каждый сам за себя».       — Спасибо, ты настоящий друг. Я это очень ценю. Но лучше не надо так рисковать из-за меня. Моя жизнь больше не имеет смысла.       «Ну надо же, как пафосно. Думаешь, на это кто-то поведётся и тебя все сразу пожалеют, лицемер?» — почему-то разозлилась Нина, скорее всего, из-за того, что не она была в центре внимания Артура.       — Что же, — сказал Артур, — если так, то моя жизнь тоже больше не имеет смысла… Если я не смогу тебе помочь.       — Артур, не говори так, — вмешалась Нина, — ты меня пугаешь. Надеюсь, вы всю эту чушь несёте просто от шока? Это же всё несерьёзно?       Артур посмотрел на её встревоженное лицо и, чтобы успокоить, сказал:       — Конечно, любимая, ничего не бойся, со мной ты в безопасности. И вообще, давайте не будем думать о плохом, — он встал и задумчиво прошёл по залу из конца в конец, — надо верить, что всё будет хорошо.       — Тебе легко говорить, у тебя же нет никаких проблем, твоя жизнь лёгкая и прекрасная, — сказал Эдвард.       Нина разинула рот. Артур замер посреди комнаты, удивлённо глядя на него.       — Кто бы говорил.       — А ты не понимаешь? Кто-нибудь из вас вообще понимает, как я живу? Вы видите только результат, а то, сколько надо приложить усилий, чтобы этого добиться, вы не знаете. Я больше не могу так жить. Это не для меня. Только Даша приносила смысл в мою жизнь, а без неё ничего не останется.       Нина неожиданно подумала, что понимает его. Первый раз за всё время. Она тоже испытывала нечто подобное. Именно из-за трудного пути к успеху озлобилась и стала на всех срываться, потому что никто не понимал, как ей тяжело. Но она даже не подозревала, что её друг испытывает тоже самое. Он это никак не демонстрировал. Всегда был серьёзным, спокойным, уверенным в себе и очень любил свою работу. Она и не подозревала, что всё это было маской притворства, а на самом деле ему тоже было очень тяжело. Нина испытала что-то вроде сочувствия к «товарищу по несчастью».       — Никогда бы не подумал, — протянул Артур, — как же всё сложно. Значит, тебя только семья спасает, а без семьи не будет счастья? Есть даже фраза к ситуации: «Все несчастные семьи несчастны по-разному. Всё перемешалось в доме Оболенских». Кажется, так?       Нина, не особенно знавшая классику, удивилась.       Эдвард тоже посмотрел на него с удивлением.       — Откуда ты это знаешь? Где-то услышал?       — Почему? Я читал книгу. Просто уже давно, дословно не помню, — немного обиделся Артур.       — Неожиданно. Конечно, там было не так. Правильно: «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё смешалось в доме Облонских».       — Смысл один. Просто я подумал, что подходит к ситуации. И даже фамилия почти такая же.       — Да, та же самая. Но немного изменена.       — Артур, сходи со мной к кофемашине, — попросила Нина, — хочу выпить кофе.       Ей надоело слушать глупое обсуждение классики, тем более она не понимала, для чего это нужно.       — Даже не знаю, — с сомнением сказал Артур и посмотрел на Эдварда, — нам сейчас лучше не разделяться, а быть всем вместе…       Нина с досадой скрипнула зубами.       — Можете идти, — рассеянно сказал Эдвард, — здесь не опасно. Дверь одна и ведёт в коридор, где кофемашина. Профессор не сможет незаметно пройти мимо вас.       — Всё равно, — тревожно возразил Артур, — стоит мне отойти, и ты найдёшь способ покончить с собой.       — У меня ещё есть надежда, поэтому пока не собираюсь, — спокойно сказал Эдвард, как будто обсуждал планы на завтрак.       Нина содрогнулась. Её всё это жутко пугало. Казалось, что она попала в психушку.       — Так мы идём или нет? — поторопила она Артура. Ей хотелось поскорее осуществить свой план с телефоном.       Артур колебался.       — Эдвард, тебе принести кофе? Или ты не пьёшь из машины, а только этот, который каждый день доставляют с плантаций в Колумбии на самолёте? — он не смог удержаться, чтобы не подколоть друга.       — Спасибо, не надо, — ответил Эдвард и, немного помолчав, добавил, — мне так плохо без Даши. Когда она далеко, я не могу нормально дышать. Хочу, чтобы она всегда была рядом, у меня зависимость от неё. Только с ней мне хорошо, и моя жизнь имеет смысл. Что делать?       «Лечиться. Причём очень серьёзно. Никогда бы не подумала, что ты тряпка. Для любого нормального человека карьера важнее любви, — раздражённо подумала Нина. — А всё идёт к тому, что с таким поведением у тебя развалится и карьера, и страна. Возьми себя в руки, жизнь продолжается. Я вот отказалась от любви, но живу дальше, не собираюсь покончить с собой».       Артур подошёл к нему и успокаивающе похлопал по плечу.       — Всё будет хорошо, вот увидишь. Я в этом уверен. Скоро вернёмся, — он серьёзно посмотрел в глаза другу и обратился к Нине, — идём, только быстро.       Они вышли в коридор. Кофемашина находилась тут же, в закутке. Сердце Нины колотилось, когда она обдумывала свой план. Хотя у неё был огромный опыт соблазнения мужчин за счёт игры в кино, но в реальной жизни с любимым это казалось намного сложнее. Тем более ситуация была совершенно неподходящая. Она не была уверена, что он на это поведётся, учитывая его тревогу за друзей.       «А может, ему уже и не надо, — раздался у неё в голове ехидный голос, — зачем, если сегодня уже была эта Нора? Не будет же он в один день с двумя сразу».       Нина почувствовала ярость. Она подумала, что даже если бы ничего не произошло, и они не были бы в больнице, а где-то ещё и у них была бы реальная возможность быть вместе, то она бы на это не пошла. Не смогла бы быть с человеком, про которого узнала такое. Каждую минуту перед её мысленным взором стояла воображаемая картина измены. Ей было очень больно принять, что любимый был не с ней. Она не понимала, как он может одновременно любить её и при этом целовать другую женщину, и не только целовать. Её сердце разрывалось от этого. Сам того не зная, он нанёс ей более серьёзный удар, чем думал в начале. Нина, несмотря на внешнюю чёрствость, в душе была очень ранимой. Её обжигало, как огнём, одна мысль о том, что он сделал.       Но сейчас ей пришлось отбросить обиды, речь шла о том, чтобы добыть у него доказательства своей вины. Если раньше, в вертолёте, она была в состоянии шока, и ей нравилось, как он её целовал, то сейчас, стоило ей вспомнить Нору, она почувствовала отвращение. И ещё больше осознала, что не смогла бы простить любимого, образ Норы всё равно так и стоял бы между ними. Но сейчас ей надо было сосредоточиться на своей задаче, а для этого надо было ни о чём не думать.       Нина поставила стаканчик, нажала на кнопку. Перевела взгляд на Артура. Облизнув пересохшие губы, подошла ближе. Она колебалась, не зная, как поступить. Та близость душ, которая возникла во время полёта, исчезла, её сменила неловкость. С тех пор, как они сидели в зале ожидания, между собой почти не говорили. Она подошла ещё ближе. Артур смотрел не на неё, а куда-то поверх её головы. Нина не знала, что он там увидел, но заметила, что он немного встревожен. Она аккуратно дотронулась до его руки, чувствуя себя глупо.       — Нина? — удивлённо спросил Артур.       — Мне так страшно, — прошептала она.       Его взгляд потеплел, он взял её за руку.       — Я понимаю, Нина, мне так жаль, что всё это произошло. Так ужасно, представляю, как ты переживаешь за сестру, — его голос был очень мягким.       Нина испытала благодарность к нему за то, что всё это время он их так поддерживал, без него они бы не справились. На секунду она задумалась о том, какая у него причина, если он им не родственник. Ей бы хотелось, чтобы это было связано с ней. Но она понимала, что дело скорее было в дружбе, вряд ли Артур стал бы о ней заботиться после всего, что было. Она тряхнула головой, чтобы не думать об этом. Всё время испытывала к нему двоякое чувство. То презирала и ненавидела Артура, то любила и уважала его.       — Да, мне так плохо, — сказала она, чувствуя, что почти плачет. И это не было притворством.       Артур подошёл к ней ближе, так что они почти касались друг друга.       — Не плачь, любимая, всё будет хорошо. Мне бы так хотелось сказать это и про нас, но я даже не знаю, что и думать. Эти сообщения, которые я увидел… Даже не знаю, что сказать.       Нину неожиданно озарило:       — Понимаешь, это не мои сообщения. Даша как-то попросила у меня телефон, свой потеряла, я и дала этот, у меня же их несколько. А потом забыла про него. А у Даши он, видимо, пропал.       Нина не знала, насколько он поверил в это. Сама она уже окончательно запуталась в своей лжи. Но он поверил, или сделал вид, что поверил. Во всяком случае, облегчённо вздохнул.       — Правда? Какое счастье, а то я уже неизвестно что подумал. Так у нас всё хорошо?       «И всё так просто? Он действительно такой наивный, что во всё верит? Или хочет верить? Неудивительно, что его невеста обманывала».       — Конечно, любимый, — сказала Нина.       Они одновременно преодолели разделявшее их расстояние. Поцелуй вызвал эйфорию у обоих. Нина почувствовала жар во всём теле. Все тревоги, страхи, душевные терзания стали растворяться в этом огне страсти, сжигавшем её разум. Она уже ничего не соображала, самозабвенно отдавшись эмоциям.       Про кофе уже никто не вспоминал. Артур обнял её и крепко прижал к себе. Нина чуть не задохнулась от прилива не испытанных прежде эмоций. Они настолько тесно прижимались друг к другу, как будто были одним целым. Девушка почувствовала, как напряглось его тело. Ей стало немного не по себе, раньше её никто так не обнимал, и она точно не знала, но догадывалась, что с ним происходило. Её это удивило, она думала, что в норме, так уже не должно быть после Норы.       «Может ему с ней было не так уж и хорошо. Просто он подумал, что если уже нечего терять, мы не вместе. Наверное, мне надо забыть об этом, в конце концов, кто из нас не совершает ошибок?»       Успокоенная этой мыслью, она решила больше ни о чём не думать. Правда, мысли о сестре мешали полностью расслабиться, но Нина решила не думать пока и об этом.       «Да, может, я плохо поступаю, но, в конце концов, я же живая и у меня стресс, с которым надо бороться. Никто меня не осудит, кто узнает?» — она больше не не осуждала себя, оправдывая это тем, что ей требуется разрядка после перенесённого стресса. То, что она стала причиной трагедии и из-за неё два, а точнее даже три человека находятся в ужасном состоянии, больше не думала. Всё отошло на второй план. Имело значение лишь то, что должно было произойти в этот момент.       Артур, не прерывая поцелуй, поднял её и посадил на стол рядом с кофемашиной. Его губы спустились ниже, к её шее. Нина, не сдержавшись, застонала. Горячие губы спускались всё ниже, к глубокому вырезу красного платья, вызывая такие чувства и желания, о каких она и не подозревала.       Приоткрыв глаза, Нина увидела в его взгляде безумное, дикое желание. Огонь побежал по её венам, она задрожала. Но не от страха, а от наслаждения. Артур чуть опустил её платье, слегка приоткрывая грудь. Она услышала сдавленный стон, а затем он прикоснулся к груди губами. Нина чуть не закричала, но вовремя сдержалась, подсознательно вспомнив, что они находятся в коридоре рядом с вип-залом, а Эдвард не должен знать о том, что они делают. Такое он точно не одобрит, а ей не хотелось злить его ещё больше. На секунду Нина вспомнила о том, что её целью был телефон, но тут же забыла об этом.       То, что Артур делал с ней, никак не было приемлемо для хорошей девушки, какой она себя считала. Такое до этого она видела только в кино, и ей это ужасно нравилось. Ей приходилось прикусывать губы, чтобы не кричать вслух. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, его взгляд потемнел.       — Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, — мне ещё ни с кем не было так хорошо. Ни одна женщина не вызывала во мне такого желания, как ты. С той минуты, как я тебя увидел. Мне тогда хотелось прорваться к тебе сквозь толпу, вырубить охранника, сорвать с тебя платье прямо там, не обращая внимания на людей вокруг, и это при том, что я тебя всегда ненавидел. Мне стоило таких усилий быстро свалить оттуда, не осуществив задуманное. Но с того момента меня уже не могла удовлетворить ни одна женщина, всё время чего-то не хватало. И мне всегда было так трудно в твоём присутствии. Стоило не только увидеть тебя, но даже подумать о тебе…       Нина не могла поверить тому, что услышала. Такого она не ожидала. И не знала, как ей на это реагировать — возмутиться или, наоборот, обрадоваться. Но, во всяком случае, его слова вызвали в ней сильнейшую волну возбуждения. Она опять с трудом сдержалась, чтобы не застонать.       Артур развёл её ноги и поднял платье. Затем прислонился к ней так, что она почувствовала его возбуждение. Нина задрожала от собственного желания, прошедшего волной по всему телу, и ощутила приятную тяжесть внизу живота. Заметила, что он снял куртку — как раз то, что ей было нужно, чтобы достать телефон, но она забыла об этом. Затем расстегнул рубашку. Нина со стоном прижалась губами к его груди, целуя везде, где могла дотянуться. В их действиях не было нежности и ласки, а скорее какое-то дикое безумие. Это напоминало отчаявшихся беженцев, ищущих спасения от неминуемой катастрофы. Только они нашли спасение друг в друге. Всё происходило быстро, решительно, как будто они понимали, что времени совсем не осталось. Артур придвинулся к ней ещё ближе, расстёгивая ремень на брюках, её платье уже было почти полностью снято. Он действовал очень нетерпеливо, видимо, не веря, что это происходит на самом деле и что великая звезда могла в самом деле позволить ему стать достойным её. Тут Нина немного опомнилась.       — Нет, — прошептала она, чуть отстраняясь.       — Что? — не поверив, спросил Артур. — Издеваешься? Я уже не смогу остановиться.       — Понимаешь, забыла предупредить. Я ещё никогда... — она не договорила.       Он понял, остановился и посмотрел на неё неверяще.       — Ты, с твоим образом жизни?       — Не забывай, откуда я. Ждала свадьбы, как честная девушка.       — Понятно, — в его взгляде было страшное разочарование, — значит, нет?       Он отодвинулся от неё, поправляя свою одежду.       — Нет, — умоляюще сказала она, понимая, что больше этого не выдержит. Ей необходима была разрядка, даже если они бы потом больше не увиделись. Она готова была предать свои правила, — я хочу, но просто предупредила, чтобы осторожно.       Артур неожиданно торжествующе улыбнулся. Видимо, почувствовал гордость от того, что станет первым для неё.       — Конечно, любимая, сказала бы сразу. Тогда надо по-другому.       Девушка почувствовала его палец внизу, там, где совсем не ожидала этого. Она вздрогнула от страха. А затем согнулась пополам от совершенно необъяснимого чувства восторга. Он осторожно прикоснулся к тонкой преграде внутри. А затем опустил голову. Нина ощутила внизу его тёплое дыхание. Не успела удивиться, как почувствовала прикосновение тёплого языка. Она уже не смогла сдержать стоны от невыразимо прекрасных ощущений, неподдающихся никакому описанию. На секунду подумала о том, насколько это неправильно в такой ситуации, когда жизнь близких им людей в опасности, они сами не знают, что с ними будет, и что вскоре им предстоит расстаться, но тут же отбросила эту мысль, настолько она показалась ничтожной по сравнению с накрывшим её шквалом эмоций.       Напряжение у неё внутри всё нарастало, она билась в судорогах от удовольствия. Чувствовала невероятное единение с любимым, понимала, что через пару минут они станут окончательно едины. Мысль об этом стала для неё последней каплей. Сжав ноги, она дёрнулась от пробежавшей по её сознанию тёплой волны блаженства. Она не представляла, что такое может быть. Всё, что прежде вызывало в ней удовольствие — карьера, фанаты, популярность, деньги, работа — настолько меркло по сравнению с этими эмоциями. Она поняла, что была очень глупой, когда пренебрегала чувствами в пользу карьере. Сейчас она поняла, что готова стать нищей и ходить босиком, лишь бы всё время испытывать такие ощущения. Она поняла, как много упустила тогда, как они могли делать это весь месяц. Ей захотелось как можно скорее соединиться с любимым, стать одним целым. Но она не учла одного. В момент наивысшего счастья не смогла сдержать крик удовольствия. Артур в ужасе закрыл ей рот рукой, но было поздно. Он спешно поправлял её платье, когда они услышали обеспокоенный голос.       — Что случилось? Всё в порядке? — увидев их, Эдвард замер на месте, и его лицо приобрело совершенно обалдевшее выражение.       Нина чуть не выругалась вслух, но вовремя остановилась, понимая, что так будет ещё хуже. Момент очарования был испорчен. Она ненавидела Эдварда, который, как ей уже казалось, всё время ломал её жизнь.       Артур замер, совершенно растерянный, не зная, что делать, было заметно, что ему очень стыдно.       Во взгляде благородного дворянина была смесь презрения и удивления. Но он быстро опомнился и повернулся в сторону коридора, давая им возможность прийти в себя и поправить одежду.       «Почему каждый раз в такие моменты появляется кто-то из них? — неожиданно со злостью подумала Нина. — До этого Даша, а сейчас Эдвард. Они нам всё время мешают, как специально. Мне уже кажется, что мы живём вчетвером, как шведская семья, без этих двоих никуда», — забывая, что сама до этого всё время искала встречи и вмешивалась в их жизнь.       — Вы совсем совесть потеряли? — сдерживая ярость в голосе, спросил Эдвард. — Имели бы уважение, Даша в таком состоянии. И находитесь в больнице, а не у себя дома. Даже плебеи должны соблюдать правила поведения в обществе.       Артур не мог найти слов для оправдания и молчал. Нина тоже, но от злости и возмущения. Эдвард собирался продолжать лекцию о правилах приличия для плебеев, но прервался на полуслове, всматриваясь в тёмный конец коридора. Нина почувствовала лёгкую тревогу. Артур, взяв Нину за руку, подвёл её к Эдварду, встал между ними и слегка приобнял обоих за плечи. И взволнованно сказал:       — Друзья мои, мне было очень приятно общение с вами. Я счастлив, что в моей жизни были такие замечательные люди. Даже если мы не всегда понимали друг друга, иногда ссорились, это всё не имеет значения. Для меня вы — семья. Нина, я тебя люблю и готов умереть счастливым, зная, что ты моя жена, — он посмотрел ей в глаза и быстро поцеловал, а затем повернулся к Эдварду, — ты мне больше, чем начальник и друг, ты мой брат, именно поэтому я тебя не брошу, а буду защищать до последнего. И я надеюсь, что мы все ещё встретимся где-нибудь, если так бывает. И знайте, что в любой из жизней я бы всё равно выбрал именно вас, как своих друзей.       Нина ничего не поняла, но почувствовала, что в любую минуту упадёт в обморок, ей было очень страшно. Она вопросительно посмотрела на своего любимого. Он выглядел необыкновенно серьёзно, с каким-то воодушевлённым взглядом, как человек, готовящийся совершить подвиг.       — Большое спасибо, Артур, я всегда знал, что ты верный друг, хотя иногда бываешь слишком упрямым. Для меня ты тоже как брат. Поэтому я прошу вас с Ниной уйти отсюда, пока ещё есть возможность. Кроме меня ему никто не нужен. Если просто уйдёте, он вас не тронет, а если будешь меня защищать, он тебя убьёт.       — Ещё чего, я не раз рисковал жизнью ради тебя, так что не страшно.       — Сейчас другой случай, надежды на спасения нет.       «Да о чём они вообще говорят? Идиоты».       Нина до последнего отказывалась верить, что такое может быть, но, тем не менее… Она всмотрелась в темноту коридора… Ей показалось, что она уловила движение воздуха вдали. Но решила, что ей померещилось.       «Показалось, это коридор ведущий в вип-зал, кто тут может быть?»       Но всё же она ощущала тревогу, переходящую в панику, понимала, что её храбрый возлюбленный не будет бросать слов на ветер. Получалось, что им всё же угрожала какая-то опасность, хотя Нина до этого была абсолютно уверена, что единственным наказанием станут муки совести, которые быстро пройдут. Но уже не была в этом уверена. Она крепче сжала руку Артура. Они стояли плечом к плечу в коридоре возле стола с кофемашиной, как отряд, ожидающий нападения врага. Нина сама не поняла, почему ей пришло в голову такое сравнение. Она отчаянно всматривалась вдаль.       И увидела его… По длинному коридору к ним медленно, неторопливо кто-то шёл. Очень плавно и бесшумно, как будто скользил по воздуху. На секунду ей показалось, что это не человек. На нём было что-то вроде белого комбинезона, а на голове как будто полностью закрытый шлем. Нина не могла понять, что именно, но ей показалось страшным, что она не видела лица. Существо показалось ей роботом. Особенно жутко было, что он бесшумно шёл вперёд с решимостью человека, который твёрдо знает, какая у него цель, и не остановится ни перед чем.       Нина окаменела от ужаса, отказываясь осознавать реальность. Парни не шевелились, не сводя глаз с приближающегося к ним человека. А тот, видимо, и рассчитывал на эффект неожиданности от своего появления. Он подошёл на расстояние десяти шагов от них и остановился. Нина поняла, что у него на лице был респиратор или противогаз, она в этом не разбиралась. Но такие закрытые защитные костюмы видела в фильмах про учёных, борющихся с эпидемиями.       «Да, что здесь, в конце концов, происходит? Цирк какой-то. Если это действительно мой взбесившийся отчим решил, что сможет как-то отомстить за дочку, то он не более чем пожилой слабый интеллигент в очках. Любой из парней справится с ним одной рукой. Ему достаточно будет дать по морде и всё. Он же в два раза старше каждого из них», — эта мысль успокоила её, и она стала ждать, когда парни опомнятся и дадут наглецу в морду.       Но те не спешили это делать. Они настороженно рассматривали человека.       «Да сделайте уже что-нибудь, а то мне становится не по себе. Чувствую себя в каком-то фильме ужасов», — про себя взмолилась Нина.       Человек внимательно всматривался сквозь закрытые лабораторные очки. Рассмотреть его лицо было невозможно, а он их хорошо видел. У Нины мороз прошёл по коже от этого взгляда. Почему-то ей показалось, что на неё посмотрела сама смерть.       Человек держал в одной руке небольшой баллончик, напоминающий аэрозольную краску, но, видимо, с чем-то другим. Другой рукой он достал из кармана закрытый шприц. Нина не смогла сдержать потрясённый вздох. Она начала догадываться, что ситуация намного серьёзнее, чем ей показалось. Артур ещё крепче сжал её руку. Ужаснее всего было то, что всё происходило в тишине. Хотя Нина не была уверена, что хочет слышать его голос.       Он подошёл ещё чуть ближе. Нина не знала, скажет ли он хоть слово, позволит ли им что-то сказать, или так всё и сделает молча, не давая им возможности оправдаться. Хотя она всё ещё не верила, что это серьёзно, всё надеялась, что он решил их просто напугать.       И в этот момент они услышали холодный голос, равнодушный, пустой, механический, лишённый всяких эмоций, как будто говорил робот:       — Ну что, доигрался, щенок? Разве я не предупреждал тебя два года назад? Или ты решил, что тебе всё позволено? Любой, кто нарушает мой запрет и идёт против меня и моей семьи, будет наказан. Обидчикам моей дочери не будет пощады. Это оружие, от которого нет спасения. Вы ничего не сможете сделать, — он указал на шприц.       А затем поднял баллон, как догадалась Нина, с парализующим газом и направил его им в лица, чтобы обездвижить своих жертв и не дать им возможности сопротивляться уколу.