Любовь с двойным стандартом

      «Наркоманов бывших не бывает», — слова эхом отдавались в сознании Артура, пока он пытался осмыслить услышанную информацию.       Как же он всегда ненавидел наркоманов. Считал их кончеными людьми, отбросами общества. Это же кем надо быть, чтобы так опуститься до употребления запрещённых средств, которые разрушают организм и психику, превращают человека в живой труп, в зомби. Делают его угрозой для общества, ведь наркоман не контролирует себя и ради дозы готов на любое преступление. Артур не понимал, как можно делать такое с собой добровольно. В подростковом возрасте даже организовывал рейды с друзьями-курсантами военного училища на картели и наркопритоны. Они ловили дилеров и наркоманов, избивали их, передавали полиции, а один из его друзей как-то даже устроил самосуд и убил дилера. Артур его почти не осуждал. Он также придерживался мнения, что все наркоманы сами виноваты в своей судьбе. Они не родились с психическим заболеванием, их никто не принуждал к этому, они сами добровольно поддались на давление друзей на вечеринке, покурили, понюхали, укололись, не думая о последствиях. А государство давай возись с ними. Лечи их в клиниках и реабилитационных центрах, плати им пособие по инвалидности, возвращай к нормальной жизни несчастных. Нет, Артур этого не понимал. Считал, что это уже не люди и недостойны, чтобы с ними так носились. Считал, что таким прямая дорога в тюрьму. Это же несдержанные моральные уроды, отморозки не имеют права называться людьми. Одним словом, Артур всегда считал, что он и наркоманы — это разные стороны баррикад. У него с ними никогда не может быть ничего общего. И вот оказалось, влюбился в наркоманку. Во врага, каких всегда ненавидел. И невозможно было назвать её бывшей наркоманкой, Артур не верил, что такие могут завязать.       «Артур меня за это не простит. Я знаю, что он ненавидит наркоманов и никогда не станет встречаться с бывшей наркоманкой. Но я не могла не рассказать, всё должно быть честно».       Нина снова закрыла глаза, вспоминая.       Туман, почему всегда такой туман? А волны куда-то её уносят. Хорошо. Плыть, ни о чём не думать. Зачем вообще надо думать? Всё прекрасно, просто идеально. Вот только что-то слишком вертит, мотает во все стороны, как на карусели. А, ну конечно, это же качка в океане. А может быть, уже шторм? Вернуться бы на берег, надоела яхта, слишком мотает. На такое она не подписывалась. Или это уже карусель? Но как она оказалась в парке аттракционов? Надоело, верните на твёрдую поверхность. Нина хочет сказать об этом, но язык не слушается, не может произнести ни единого слова. Теперь уже не сладко и не весело, а мерзко. Она не ощущает тело, руки не слушаются, ноги тоже. Висит где-то в воздухе между мирами, как призрак в фильмах ужасов. Все движения происходят в воображении, а она сама неподвижна и ничего не ощущает. Только голова болит и тошнит. Что делать? Кто поможет? Шум, звон, грохот. Бедные уши, пожалейте их. И опять монстры вокруг, кажется, кто-то гонится за ней. Но как гонится, если она неподвижно зависла в воздухе между небом и землёй?       А потом было ещё хуже. На грудь давила бетонная плита, мешая вдохнуть. Мир вертелся перед глазами, как в калейдоскопе. А руку обожгло от укола. Зачем они ещё колят? Этого было вполне достаточно, больше не надо. И так большая доза получилась. А рядом обеспокоенные голоса, такие знакомые.       Она пришла в себя — вокруг всё незнакомое, белые стены. И ей снова кололи вену. Нина дёрнулась, желая отстраниться, но женщина в белом не позволила.       — Она боится, — услышала Нина. И долго не могла сообразить, почему испуганная, заплаканная девочка лет одиннадцати кажется ей знакомой. А вместе с девочкой был симпатичный парень, намного старше её, совсем взрослый, наверное, брат девочки. Нина снова потеряла сознание, успев подумать, что не желает больше никаких уколов.       И снова рваные, неполные воспоминания, как будто вырезанные моменты из фильма. Девочка, держащая её руку. Нина уже вспомнила, что это сестра. Мать рыдает, не понимая: «как и чем её девочка могла отравиться, ведь вся еда была свежая. И почему ей не позволяют самой лечить её от отравления, а требуют не вмешиваться?», (получается матери не сказали правду, жалеют нервы обеих). Какой-то человек в белом пытается с ней поговорить, как-то убедить в том, что это плохо и неправильно. От него Нина кладёт на голову подушку, чтобы не слушать. И наконец, через время, уже вроде бы вылечившаяся от передоза, видит себя в тёмной комнате с глухими тяжёлыми шторами до пола. Не видит, кто с ней говорит, только слышит голос. Немного знакомый, но совсем другой, с непривычными интонациями. Слишком глубокий, затягивающий, бархатный. Этому голосу невозможно не подчиняться. Хочется исполнить всё, что он советует. Ведь он прав, всё это правда. Она не хочет принимать наркотики, это вредно, и они разрушают её здоровье и жизнь. Надо же, этот человек, наверное, волшебник. Нина не видела его лица, не знала, существует ли в реальности, но после нескольких бесед у неё пропала тяга к наркотикам. Жизнь вошла в привычную колею, и остались лишь смутные воспоминания.       — Нина? — услышала девушка, возвращаясь в реальность.       — Что? — тихо спросила она.       — Не расскажешь об этом?       — Что именно? — осторожно спросила Нина.       — Как всё началось? Сколько продолжалось?       Девушка сжалась. Вспоминать было очень трудно, как будто острым гвоздём по сознанию. Каждый раз, как она думала о тех днях, испытывала сильнейшую головную боль. Но и держать в себе больше не могла, давно мечтала выплеснуть эмоции, но раньше некому было. Не рассказывать же о таком в Голливуде, где обязательно донесут работодателю, там любой компромат в цене. Нет, тайну хранила от всех, за семью печатями. Никто не должен был узнать. Нина знала, что Артур не примет такое прошлое, но ей необходимо было поделиться, боль распирала изнутри, давя на голову. Если рассказать о ней, станет легче, даже если потеряет любимого. Зато он узнает, с кем связался на самом деле, и сможет спокойно вернуться к Норе.       — Хорошо, — дыхание сбивалось от волнения, становилось прерывистым, — выслушай меня и сделай выводы. Я подсела в пятнадцать лет. Начала ходить на вечеринки с одноклассниками. Сам понимаешь, что это за времяпровождение. Все напивались, курили, орали песни, слушали громкую музыку. Многие спали с кем попало. Меня останавливало от этого шага лишь цель — выйти замуж за Эдварда. Возможно, мне и нужна была в то время такая цель, чтобы сохранить невинность, не стать шлюхой, как одноклассницы. Это меня и спасло. Но, к сожалению, не уберегло от другой беды, не менее страшной. Ведь приём наркотиков скрыть намного легче от мужа, чем потерю невинности. Я и думала, что он никогда ничего не узнает, а я зато повеселюсь как следует. Был в компании один парень, Педру, мы с ним встречались. Он был знаком с поставщиками. Можно сказать, считался нашим дилером. Предложил мне как-то попробовать, — голос задрожал и сорвался, стало трудно дышать. Артур погладил её по руке, Нина чуть приободрилась и продолжила, — предложил попробовать… Травку… У меня было трудное время, училась в театральной школе, и у меня не всё получалось. Я тренировалась актёрскому мастерству день и ночь. Очень сильно уставала. В то время я уже начала курить и пить, чтобы расслабиться. Смутно помню те вечеринки. Кажется, на одной на меня кто-то напал, — её голос снова дрогнул, — я закрылась в комнате и позвонила Эдварду, который, к счастью, не выключает телефон ночью. Он приехал за мной. Святой человек, всегда так помогал, а я ужасно поступила по отношению к нему, — задумчиво протянула Нина, а Артур ещё крепче сжал её руку. — Только вот это меня ничему не научило, — ломким, как стекло голосом продолжала она, — я всё также посещала сомнительные мероприятия. И вот однажды Педру предложил мне покурить травку вместо обычных сигарет. Я согласилась. В то время чувствовала себя такой крутой. Меня же очень любили в классе, считалась звездой. Ещё бы, пробивной характер, смелая, ни к кому не боялась подойти, обожала поболтать о модных брендах и косметике, учила этому всех девчонок. Какой и должна быть королева класса. Тем более всегда говорила всем, что отец оплатит мне роль в фильме, и я стану знаменитой. Они верили, ведь я училась в обычной школе, не элитной. Родители отдали нас в простую школу для детей обычных работников, а не дворян и миллионеров. И это понятно, в элитную нас бы не пустили. Но все знали, что мой отец миллионер, и это возвышало меня над одноклассниками. С одной стороны правда. Потому что с другой — тот факт, что я с ним почти не виделась и не могла открыто брать у него деньги, немного обесценивал меня в глазах одноклассников. Как бы королева без королевства. Вроде и есть отец миллионер, да не могу особо им воспользоваться. Поскольку в семье, где живу, не в цене деньги, и я должна уважать традиции. Поэтому, хотя мной и восхищались в школе, но находились некоторые девчонки, которые смеялись надо мной. Я таких игнорила, ведь у меня всегда была свита поклонников, готовых заступиться за меня. Вот такая была двойственная жизнь. За счёт славы дочери миллионера и собственных лидерских качеств мной в основном восхищались. Но и находились противные одноклассницы-хейтерши. Видимо завидовали, которые любили прохаживаться насчёт того, что отец мне ничего не даёт, а я сама живу в нищей семье, да ещё и сестрой этой чокнутой, — Нина истерически хихикнула. — Всегда всем хотела доказать, что я личность и стану богатой и известной. Ничего другое не волновало. Но путь к успеху очень нелёгкий. Вот и искала, как бы расслабиться. Идиотка малолетняя, думала, курение травки сделает меня очень крутой, взрослой и друзья станут завидовать… Как же я ошибалась…       Артур слушал, не веря тому, что слышит. Неужели это рассказывает она, его любимая? Такая правильная девочка. Чего ещё он о ней не знает? По мере рассказа ему становилось то жарко, то холодно.       — Полагаю, это ещё не всё? — тихо спросил он, когда Нина, взглянув, прервалась.       — Конечно, это только начало. И так я втянулась. Приходилось очень тщательно мыться с гелями, с разными сильными ароматизаторами и хорошо чистить зубы, чтобы мать ни коим образом не уловила запах. Ну а потом дальше. Мне всё было мало, хотелось больше. Дальше ещё кокаин, ЛСД и… — Нина резко остановилась, как будто налетела на стену. Её трясло, била крупная дрожь, а Артур был шокирован услышанным, особенно тем, что не договорила. Зловещее молчание повисло в воздухе. Понятно было, какое признание станет следующим. И ни один из них не хотел нарушать мрачную тишину, не хотелось произносить вслух это слово, хотя оба знали, что именно это будет. Проще было сделать вид, что никакого разговора не было. Нина задыхалась от волнения, Артур не хотел верить правде.       — Может, договоришь? — зачем-то сказал он.       — Ты и сам догадался? — предположила Нина.       — Да…       — Вот именно… Правильно понял. Героин… — последнее слова Нина произнесла шёпотом. Артуру показалось, что его ударили по голове чем-то тяжёлым. До последнего надеялся, что этого не было.       «Неужели это правда? Но ведь героиновая зависимость не лечится. Да и организм полностью меняется, здоровье необратимо портится», — в шоке думал он.       — И как это было? — Артур не смог до конца оформить вопрос, но Нина поняла.       — Не люблю вспоминать. Точнее, не всё помню, как сквозь туман. Помню только, что сначала было хорошо, просто замечательно. Чудесно, невероятно. Ни одно удовольствие с этим не сравнится…       — Я бы поспорил, — прервал её Артур, — есть кое-что получше.       — Тебе-то откуда знать? — взвилась Нина. — Ты же героин не пробовал, значит, не можешь сравнивать, — она тут же устыдилась своего порыва. Ещё назовёт её агрессивной наркоманкой.       Тут же воспоминания нахлынули с новой силой, вынуждая желудок сжаться. Поняв, что неспособна бороться со спазмами, Нина поспешно перегнулась через бортик ванны. Не было сил думать о том, как она выглядит в глазах Артура, и даже не было стыдно. Её трясло, как в лихорадке, в ушах звенело. Наконец, когда всё закончилось, Нина подняла голову.       — Я уже не наркоманка, — прошептала она с трудом, — просто негативные воспоминания.       — Хорошо, тогда больше не рассказывай, — сказал Артур.       Нина сжалась, ожидая, что он скажет, каким будет его решение. Артур молчал, видимо, пытаясь осмыслить информацию.       — Что скажешь? — наконец спросила она. — Что думаешь об этом?       Прежде чем ответить, Артур набрал в ладонь воды и вытер её лицо.       Затем развернул к себе и страстно поцеловал, язык привычно скользнул ей в рот. Нина попыталась отстраниться, но Артур не позволял.       — С ума сошёл? — сумела произнести девушка, когда он её всё-таки отпустил. — Разве можно так? В смысле, тебе же должно быть неприятно, — она смутилась и отвела взгляд.       — Я люблю тебе, поэтому мне нормально. Мы одно целое, по крайней мере, для меня. А если ответить на твой предыдущий вопрос, скажу, что мне это индифферентно. Если по-простому, то мне по барабану, что было в твоём прошлом. Главное, что сейчас этого нет. То есть я, конечно, очень беспокоюсь за твоё здоровье и сочувствую. Но это никак не повлияет на мою любовь к тебе.       — Правда? — неуверенно спросила Нина. — Но как это возможно? Ты же как-то говорил, что ненавидишь наркоманов. А сам любишь наркоманку? Это противоречит твоим принципам.       — Вся любовь к тебе противоречит моим принципам, — спокойно ответил Артур, — я ненавижу не только наркоманов, но и актёров. А тебя люблю. Наверное, это двойной стандарт, когда прощаешь любимому человеку то, что ненавидишь в других. Я люблю даже твои недостатки. Вот, например, помнишь, ты наорала на официантку и выплеснула ей кофе в лицо на другой день после нашего знакомства?       — Конечно, помню, я была такая заносчивая стерва, — тихо ответила Нина.       — Вот именно. По всем законам моего характера, а особенно учитывая, что я тоже работаю в качестве обслуживающего персонала, должен был возненавидеть тебя за эту сцену.       — А ты что? — робко спросила Нина.       — Ты показалась мне настолько привлекательной, даже сексуальной в роли жестокой стервы, что стоило больших трудов сохранить спокойствие и не наброситься на тебя прямо там. Больше всего хотелось сказать тебе: «Моя госпожа, накажите лучше меня».       Нина рассмеялась, несмотря на плохое настроение из-за негативных воспоминаний. Артур, как всегда, сумел её рассмешить и поднять настроение.       — Ну ты юморист, — сказала она, — даже не могу представить, как бы я на это отреагировала тогда.       — Очень просто, велела бы охраннику меня выгнать.       Нина внимательно смотрела на воду, переливающуюся в свете лампочек. Она изо всех сил старалась сдержать слёзы. Не верила, что кто-то может любить её, такую надменную, жестокую стерву, которая своими подлыми поступками сломала не одну жизнь… Ведь то, что произошло с сестрой по её вине, стало вершиной айсберга, апофеозом её мерзких действий. А сколько было других, до этого скрытых от глаз, о чём не знал никто, кроме неё самой и жертв этих интриг.       — Так что видишь, твои недостатки меня не пугают, — сказал Артур. — Наоборот, они отличают тебя от других, можно сказать, придают особое очарование, — он обнял её, крепко прижимая к себе, — и не плачь. Я с тобой, всегда буду рядом, мы всё преодолеем вместе. Надеюсь, эта зависимость осталась в прошлом и никак не отразилась на твоём здоровье.       — А если нет? — тихо спросила Нина. — Я сама иногда думаю об этом. Вдруг я снова сорвусь или будут проблемы в будущем. Например… — она запнулась и с трудом продолжила. — Возможна патология беременности. Об этом меня предупреждали во время лечения. Даже может быть отслойка плаценты.       — Значит, надо учесть это, когда будем планировать ребёнка, понадобится дополнительное наблюдение, — спокойно ответил Артур.       — А что если уже? — краснея, сказала Нина. — Нельзя исключать такую возможность. Кстати, как тебе такой вариант развития событий? Что думаешь? Наверное, ты к этому не готов, — ей стало немного тревожно. До этого момента как-то не думала о такой вероятности, не могла связать одно с другим. Зато сейчас в полной мере осознала, к чему всё могло привести.       — Больше всего об этом мечтаю, — признался Артур, — очень хочу, чтобы у нас был ребёнок. Раньше никогда не думал о детях, но именно сейчас хочу, чтобы у нас была полноценная семья. Никого не вижу в роли матери моих детей, кроме тебя.       Нина улыбнулась и потёрлась щекой о его щёку. Было очень тепло и приятно, что Артур считает именно её самой достойной кандидаткой на роль будущей матери и не думал о детях с другими женщинами. Значит, действительно она для него особенная.       — А ты не считаешь, что это слишком рано? Мы недавно познакомились, и надо, типа получше узнать друг друга, подольше встречаться, погулять ещё, поразлекаться, ведь мы очень молодые, — с сомнением спросила Нина, зная, что большинство парней рассуждают именно так, и редко кто из них готов к созданию семьи сразу в начале отношений.       — Во-первых, мы познакомились давно. Четырнадцать лет назад, если не забыла. Да, мы не виделись всё это время, но неважно, всё равно. Можно считать, что знакомы с детства. А во-вторых, гулять и развлекаться отныне будем только вместе. Кто сказал, что семейная жизнь скучная? Нет, мы будем жить очень весело, ходить на вечеринки, путешествовать. Только теперь вместе. Я уже достаточно развлёкся в одиночестве, надоело, хочу стабильности. Больше никаких левых женщин, чьих имён я даже не помню, только ты одна единственная.       — Спасибо, любимый, — Нина была очень тронута, — но ты ещё не всё обо мне знаешь.       — Кажется, я уже сказал, что мне всё равно. Для меня ты ангел.       — И всё же послушай. Как я уже говорила, в пятнадцать начала колоться. Мне понравилось. Но это длилось недолго. Вскоре на одной из вечеринок, — она снова задрожала. Артур крепко обнял её, — так вот, у меня случилась передозировка, — Нина вздрогнула всем телом, Артур поцеловал её в макушку. — Они испугались, бросили меня на улице, специально вынесли из дома, боялись ответственности, — из глаз уже катились слёзы от воспоминаний, а голова закружилась. — Потом точно не знаю, что произошло, видимо, Даша что-то почувствовала, потому что позвонила мне. Одна из девушек ответила ей и назвала адрес. Наверное, всё-таки пожалела меня. Насколько я знаю, Даша позвонила Эдварду, попросила приехать за мной. Как я говорила, он уже однажды спас меня от пьяных одноклассников на вечеринке. И в тот раз тоже. После передоза отвёз в больницу, — Нина на секунду запнулась, — слушай, я только сейчас поняла, что он для меня сделал. А поскольку я не знала про гипноз, то не могла связать одно с другим, — в её голосе было сильнейшее волнение, — значит, после клиники Эдвард спас меня от зависимости, но так, чтобы я не знала об этом. Какая же я сволочь неблагодарная!       — Хватит вспоминать об этом. Ты совершила ошибку, но все остались живы, всё в порядке. Забудь уже, ты исправилась.       — Нет, — прошептала Нина, — ничего не искупит моей вины. Я страшный человек. Нет мне прощения.       Артур погладил её по голове.       — Ты не права, любимая, — возразил он.       — Хорошо, сейчас расскажу кое-что ещё, и ты со мной согласишься, — сказала Нина неуверенно. Она всё ещё не знала, каким образом расскажет об этом.       — Говори, малыш, — подбодрил Артур, — я слушаю.       — Помнишь, я как-то упоминала, что некоторые роли получила не совсем честным путём? — ей было так стыдно говорить об этом, что она не знала, сможет ли продолжать. Сердце заходилось от волнения, дыхание сбивалось. — Ну, про Оливию, Элис и других.       — Помню, конечно, — ответил Артур, — я знаю, что ты за штучка, и мне всё равно. Тебе всё прощаю, даже плохие поступки.       — Да, но я не рассказала, что именно сделала, — Нина снова почувствовала слёзы на глазах.       — А надо ли?       — Да, обязательно. Хочу, чтобы ты знал, какая я тварь.       Артур крепче прижал к себе любимую, показывая, что для него она никакая не тварь, что бы не совершила. Нина почувствовала себя увереннее, ощущая его живительное тепло, которое приятно обволакивало её.       — Слушаю, любовь моя, можешь поделиться со мной всем, что хочешь. Я не стану осуждать, зато тебе станет легче.       — Ну ладно… Насчёт Элис, думаю, ты понимаешь, что там было. Её муж — режиссёр одного из моих фильмов. Мне тогда было семнадцать лет, а ему, кажется, пятьдесят пять. Когда я проходила пробы, сразу заметила, как он на меня смотрит, — Нина задрожала, и Артур обнял её ещё крепче, поглаживая руками. — Были девушки, у которых получалось лучше, чем у меня. Я это заметила, но не собиралась сдаваться из-за нехватки таланта. После кастинга нашла того режиссёра и… И… и, — она стала задыхаться.       — Солнце моё, если слишком тяжело, не говори, — Артура поцеловал её в шею.       — Я скажу, — севшим голосом произнесла Нина. — Я стала с ним флиртовать, заигрывать, кокетничать. В общем, завлекать по-всякому. Это я умею. Типа просто пришла поговорить о том, как им восхищаюсь, обожаю все его фильмы, его поклонница, бла-бла-бла. При этом улыбалась изо всех сил, к шее прикасалась, вертелась по-всякому, лямочки на платье поправляла. Я же никогда не стеснялась, для меня не проблема вести себя раскованно. А он так смотрел. До сих пор вспоминаю. Наверное, набросился бы на меня, если бы в соседней комнате никого не было, — Артур, который обещал не осуждать её, что бы не услышал, с трудом сдерживал эмоции. — Так вот, когда я увидела, что дяденька уже готов, сама поцеловала его, как Эдварда тогда. Только он, естественно, в отличие от Эдварда, был счастлив. Похоже, влюбился окончательно. И тут вошла его жена Элис. Она так плакала. А он тут же сказал ей, что бросает её, потому что больше не любит и ему не нужна старуха. Ага, старуха, симпатичная женщина лет сорока. Но мне тогда было всё равно, я добилась своего и так смеялась… Радовалась. Он сразу отдал роль мне. А я сказала ему, что несовершеннолетняя, поэтому пока не могу с ним встречаться. Он готов был ждать моего совершеннолетия. Я знала, что к тому времени съёмки закончатся, и я не буду ему ничего должна, поскольку не собиралась спать со стариком. А то, что разбила семью, причинила боль другой женщине, мне было наплевать.       Произнеся эту речь, Нина стала задыхаться, хватая ртом воздух. Артуру казалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Но обещал не осуждать её, а поддержать. Тем более уже знал, что раньше она была способна на всё. Он успокаивающе погладил её по плечу, стараясь снизить её и своё волнение.       — Я понимаю, но это в прошлом. Главное, что ты всё осознала и больше никогда так не поступишь.       — Спасибо, любимый, не могу поверить, что ты готов это принять.       — Конечно, ведь я люблю тебя, — просто сказал он.       Нина благодарно прижалась лицом к его плечу.       — Так вот, насчёт Оливии, — хрипло продолжала Нина, — она получила роль, которую хотела я. Что было делать? Подсунула ей пакетик с героином. Да-да, не удивляйся, у меня он был. Хоть я и избавилась от зависимости, но держала немного наркоты при себе на такие случаи. И да, иногда курила травку, до героина дело не доходило. Потом я сказала, что видела у неё наркотики. Оливию обыскали и нашли пакетик. Уволили. Им не нужны были наркоманы. У неё произошёл такой нервный срыв, что она реально стала колоться, попала в клинику. Что с ней произошло дальше, не знаю. Мне было на это наплевать, главное — роль моя, — Нина произнесла всё это на одном дыхании и с хрипом стала ловить ртом воздух. — Ну, что скажешь? — спросила Нина, с трудом переводя дыхание. Голос звучал обречённо. — Теперь ты видишь, какая я тварь? Меня не за что любить!       У Артура сжалось сердце. Ему было очень жаль её. Наивная, глуповатая девочка. Да, она в то время была совсем школьница. Все совершают ошибки, главное — вовремя их осознать. При этом Артур понимал, что это двойной стандарт. Принимал Нину любой, даже зная, что она поступала ужасно. Узнай он про кого другого, такое никогда бы не принял. Поэтому понимал, что ведёт себя как лицемер, но ничего не мог с этим поделать. Тот, кто любит, принимает любимого человека со всеми недостатками. Не терпит их, а именно принимает, начинает любить и их тоже. Артур вспомнил, как Эдвард точно также нормально воспринимал психическое расстройство Даши, для него это не было проблемой. Ни она сама, ни тот факт, что у неё сумасшедший отец. Артур даже спросил себя, не являются ли эти сестры ведьмами, от которых они с братом окончательно потеряли голову. Но даже если бы Нина являлась ведьмой, то и это не остановило бы Артура. Он любил её больше собственной жизни, и уж тем более никакие наркотики и её интриги против других не влияли на эту любовь.       — Я уже сказал, что люблю тебя, и это никогда не изменится. Буду любить, даже если узнаю, что была серийной убийцей.       Они рассмеялись. Нине стало так легко и спокойно, как будто с души упал даже не камень, а бетонная плита. Наконец-то у неё появился человек, готовый принять её ужасное прошлое и подлые поступки.       — Спасибо, — прошептала Нина, — я обязательно исправлюсь. Постараюсь стать достойной тебя.       — Нет, милая, — возразил Артур, — это я постараюсь достойным тебя. Не представляю, как ты можешь простить меня и принять моё прошлое.       Нина, погружённая в собственные неприятные воспоминания, не сразу сообразила, что он имеет в виду. И лишь через несколько мгновений догадалась, о чём идёт речь. И, как обычно, почувствовала укол ревности при мысли о Норе и других неизвестных ей женщинах. Но постаралась убедить себя, что человек, который знает про неё нелицеприятную правду и всё ещё остаётся с ней, должен любить по-настоящему. Вариант, что Артур притворяется ради её денег и популярности, она отмела сразу, ведь он не такой.       Артур привлёк ещё ближе к себе. По венам Нины пробежал огонь. Она поняла, что время разговоров закончилось. Страстный поцелуй подтвердил это предположение. Жаркая волна прошла по телу девушки, погружая её в мир чувственных наслаждений, где не оставалось места для размышлений.