Безвозвратно

      Ноги машинально вынесли перенервничавшего, теперь ощущавшего лишь опустошение Ладо из тёмных коридоров жилого блока. Выбравшись на воздух, парень устало привалился спиной к шершавой стене здания и несколько минут бездумно глядел в ясное ярко-голубое небо. Таймер, с грозным тиканьем отсчитывающий последние минуты до страшного и непоправимого, вдруг остановился, оставив лишь звенящую пустоту.       Он всё сделал верно, он успел. Альфа будет жить, осталось лишь подождать. Но предельно уставший мозг отказывался хоть как-то реагировать на прекращение давления. И парень просто стоял и стоял, слушая шорох ветра, звонкую капель с крыши, щелчки приветствующих оттепель птиц, обрывки разговоров и чавканье снежной каши под ногами проходящих мимо, удивлённо косящихся на странного туземца рабочих. Во время обследования в голову даже не пришло снять шапку или тяжёлый, жаркий полушубок, теперь же скопившийся на теле пот напомнил о себе, превратившись в противный, прошивающий спину озноб.       Передёрнув плечами, Ладо огляделся вокруг: ни одного знакомого лица, все заняты своими делами, проходят мимо, торопливо здороваются, даже не взглянув друг другу в глаза, не улыбнувшись. За время, проведённое с оборотнями, парень успел позабыть, как суетливы и замкнуты люди. Он больше не ощущал себя частью этого общества, всем сердцем стремясь поскорее вернуться к тем, чьи слова и поступки полны искреннего интереса и заботы о ближнем. Порой их суждения и действия диковаты, эгоистичны, поспешны.. И всё же, так ему нравилось больше. Осталось немного, и они с мужем вернутся домой, где их ждут, наверное, уже наречённые без родителей щенки, чтобы сполна прожить ту жизнь, о которой так мечтал его альфа. Нет. Мечтали они оба. Тэр больше не умирает!       Запоздалое осознание накрыло шквалом эмоций и парень часто заморгал, смахивая застилающие взгляд слёзы. Раньше он бы отвернулся, ушёл подальше от злых, лезущих под кожу взглядов, но теперь ему было всё равно. Он был абсолютно счастлив.       Когда Тэр стал калекой, омега принял на себя груз заботы о нём, как должное. Не ропща и не жалуясь. Ведь это его альфа, разве он мог поступить иначе? Тем более, помощников у него было даже больше, чем нужно. И всё-таки, он устал. Настало время позаботиться о себе. Очнувшись, альфа должен увидеть рядом счастливого супруга, а не пованивающую, с опухшим лицом и мешками под глазами от постоянного недосыпа и слёз, тень.       Встряхнувшись, Ладо, напоследок вдохнув полной грудью напоенный влагой воздух, вернулся в жилой блок. Сперва он заглянул в свою бывшую комнату: никого из жильцов не было, а его постель уже была занята кем-то другим. Зато на постели Шина царил творческий беспорядок из скомканного одеяла и разбросанных в спешке умывальных принадлежностей. Стена у изголовья была увешана закреплёнными на нити фотографиями: вот Шин и его бригада, утопая сапогами в грязи, роют какую-то яму, вот Шин сидит на берегу реки в компании двух хохочущих блондинок, вот он на фоне заката нежно обнимает хрупкую, похожую на него брюнетку. А вот он, Ладо, сидит на постели, уткнувшись в тетрадь с переводами, не замечая направленного на него объектива. Парень на фото казался невозможно далёким, совсем не похожим на него теперешнего.       Шина он решил не тревожить, пусть лучше и дальше думает, что он тогда улетел на Землю. Напомнив о себе, желудок протяжно заурчал и омега направился в общую столовую, наскоро пообедав под перекрёстным огнём любопытных взглядов. Несколько человек даже приветливо кивнули ему. Только после он вспомнил, что видел их в числе студентов на вводной лекции о Джи.       Захватив с собой показавшийся ему с непривычки невероятно вкусным растворимый кофе, он отправился на поиски Сони. По счастью, она нашлась в одной из общих палат, ухаживающей за неудачно сломавшей ногу сразу в двух местах женщиной. Искренне обрадовавшись парню, она быстро нашла ему место, заодно организовав пропуск в душ для персонала, с нормальным напором воды и отсутствием очереди, попутно с интересом расспрашивая его о жизни после отъезда. Совестливая девушка помнила каждого парня, чья жизнь была навсегда изменена при её молчаливом участии, испытывая радость и облегчение, иногда узнавая о хорошо сложившихся жизнях своих временных пациентов.       Следующие сутки Ладо провёл в отведенной ему палате, отсыпаясь и перечитывая выданные ему на местной почте письма сестры, которые, как оказалось, она начала высылать едва шаттл оторвался от земного космодрома. Почту, в отличие от живых грузов, доставляли с помощью любых транспортных средств, где был хотя бы кубометр свободного пространства, что давало возможность послать весточку раз в несколько месяцев. Так что теперь Ладо был счастливым обладателем не только писем с заверениями в том, что его любят и помнят, но и нескольких фотографий Пола и Линды: с огромным животом, на фоне обустроенной для ребёнка комнаты. При мысли о ребёнке сестры сердце кольнуло тоской по собственным малышам. Дальше шли фотографии пухлой светловолосой малышки в смешном канареечно-жёлтом слипе, впервые пробующей овощное пюре, делающей первый шаг, хватающей полной горстью крем с первого именинного торта.. В письмах Линда сожалела, что брат больше не сможет вернуться на Землю и желала ему обрести счастье на далёкой Планете Волков.       По её словам, корпорация прислала ей письмо с извещением о том, что после приземления её родственник Кристофер Броден перенёс тяжёлую форму местной болезни. Он жив и уже вполне здоров, но, в связи с особенностями осложнений, больше не может покинуть территорию J-217. К безликим соболезнованиям с личной подписью директора поселения прилагался страховой чек на сумму, которой хватило на покупку нового пятикомнатного загородного дома, где теперь и жила его семья. Отправив ей расписанный на четыре страницы отчёт о своей новой жизни, пока решив не упоминать факт своего замужества и наличия уже двух детей, Ладо оставил его в почтовом отделении, заодно забрав несколько писем и для других омег своей стаи. Тому никто не писал, но других ждали один-два пухлых конверта.       Когда модуль сообщил о завершении регенерации и полном восстановлении всех функций организма, Тэра перенесли в соседнюю с Ладо одноместную палату. Присев на стоящий рядом с постелью стул, омега устроился поблизости, нежно сжимая руку мужа. Всё ещё спящий оборотень выглядел измождённым. Но на смуглой коже не было ни одного шрама или неестественной выпуклости смещенной выпирающей кости. Внимательно осмотрев тело, парень обнаружил, что стараниями апарата исчезла даже метка.. Но уж о её восстановлении Ладо пообещал себе позаботиться, едва они окажутся дома. С мыслями о доме вновь пришли и мысли о его малышах. Ладо не мог сказать, что испытывал к детям ту всепоглощающую безусловную любовь и потребность неотлучно быть рядом, о которой он слышал на Земле, но он испытывал к ним нежность и хотел поскорее вновь ощутить тепло их крошечных тел.       Его мысли прервал доктор Фишер, вошедший в полутёмное, из-за заботливо прикрытых штор, помещение. Наскоро, скорее для галочки, чем по необходимости, проведя осмотр пациента, он жестом предложил Ладо выйти из комнаты.       — Чтож, Крис, с уверенностью могу сказать: болезнь полностью покинула его организм, очагов воспаления не обнаружено. Анализ крови, насколько я могу судить по собственной, увы, весьма ограниченной практике с данной расой, без признаков бактериальной инфекции. Костные импланты организм не отторгает, они уже обросли всеми необходимыми тканями. Когда он очнётся, необходимо будет заново восстанавливать подвижность мышц, но это уже мелочи.       Доктор сделал паузу, и Ладо, решив, что настало время для проявления благодарности, начал:       — Доктор Фишер, я хотел бы ещё раз поблагодарить вас за то, что вошли в положение и не отказали нам. Я понимаю, что без возможностей модуля он не выжил бы. Надеюсь, что из-за нас у вас не будет проблем с начальством.       — Начальством? — Фишер не понимающе сдвинул брови. — Не думаю. Во-первых, я уведомил директора в тот же день. А во-вторых, Даллас давно предлагал оборотням обращаться к нам за медицинской помощью. Тогда мы ещё надеялись на более деятельное сотрудничество. Но ты и твой муж первые, кто за годы сосуществования решился воспользоваться предложением.       — Они почти не болеют, — стараясь как-то оправдать недоверчивое отношение к людям, развёл руками парень, приподняв уголки губ в подобии улыбки.       — Да. Пожалуй, это так.. — думая о своём, протянул врач. — Крис, я хотел поговорить с вами о другом.       Услышав очередное «вы» парень выпрямил спину, напряжённо ожидая нового препятствия.       — В списке повреждений пациента значилось наличие нескольких старых шрамов, в том числе большой участок рубцовой ткани у основания пениса, — омега кивнул. — Следуя заданным настройкам, модуль восстановил ткани и там.. Половой дисфункции, если таковая имелась, больше быть не должно. Я сообщаю, чтобы это не стало неожиданностью для вас, — глядя на стремительно заливающегося краской юношу, доктор неловко откашлялся.       Отвернувшись к окну, словно сквозь шторы что-то можно было разглядеть, Ладо пробормотал:       — Дисфункции не было, но.. М-м.. Спасибо, что предупредили.       Пообещав к вечеру навестить пациента вновь, доктор удалился.       Тэр очнулся незадолго до заката. Первые несколько минут он, словно после долгого сна, обводил комнату невидящим взглядом. После, наконец, заметил сидящего рядом мужа, мгновенно, повинуясь едва заметному жесту, сжавшего его руку маленькими белыми ладонями. Спустя несколько секунд, омега, поддавшись порыву, бросился ему на грудь, жалобно всхлипывая, позволяя всем переживаниям излиться солёным потоком. С трудом совладав с ослабевшими конечностями, оборотень прижал его к себе, изумлённо отметив, что ни одно движение больше не отдаёт ноющей или резкой болью. На пробу он глубоко вздохнул. Ничего. Пошевелил ногами. Пусть и слабые, они с готовностью откликались желаниям хозяина, не взрываясь острой болью. Отсутствие боли и странная обстановка окружающей его комнаты позволяли сделать только один вывод:       — Ладо, ты привёз меня к иномирцам? — смуглые пальцы нежно погладили волосы парня.       — Да. Они сказали, что ты умираешь. Что ты не проживёшь и несколько часов, и я решил, что должен хотя бы попытаться, — не договорив, парень разрыдался ещё сильнее.       — Я не сдавался только благодаря тебе, мой драгоценный. Спасибо.. Великий Отец да благословит твоё сильное сердце, не только простившее мне грубость знакомства, но и оставшегося верным тогда, когда ты имел полное право оставить меня и выбрать новую жизнь с тем, кого захотел бы сам, — затянув омегу на себя, альфа принялся покрывать поцелуями заплаканное лицо. — Не знаю, что иномирцы сделали с моим телом, но теперь я чувствую себя совершенно здоровым!       Ещё час они провели нежась в объятиях друг друга, пока Ладо под расстроганные, а после неодобрительные вздохи супруга рассказывал о рождении щенков, а затем детали поездки. Позже к ним заглянула медсестра и началась круговерть осмотров и анализов. Тэр, помня, что обязан людям жизнью, лишь морщился на назойливость иномирцев, старательно исполняя чужие просьбы, ни на минуту не выпуская из поля зрения счастливо улыбающегося омегу.       На следующий день, Тэр, едва ощутив силы встать с постели, засобирался домой. Чуждая обстановка нервировала его множеством неприятных звуков и технических запахов. Омега полностью поддержал решение мужа, так же ощущая себя лишним, не говоря уж о желании вернуться домой. На его счету в колонии оставалась довольно неплохая сумма аванса, больше половины которой он потратил на покупку в дорогу запаяных в вакуум копчёной курицы и сэндвичей с разными начинками, двух коробок баснословно дорогих шоколадных батончиков и упаковки растворимого кофе. Раньше он не любил нугу, а подмешаный к кофе синтетический запах карамели казался приторным, но теперь.. Он будет наслаждаться каждым недоступным на Джи вкусом. До конца не окрепший, тем не менее с независимым видом несущий вслед за парнем его приобретения, Тэр попытался намекнуть, что половину неплохо было бы реализовать в лавке, но мгновенно сдался, поймав на себе гневный взгляд зелёных глаз. Щедрый Ладо намеревался угощать друзей и родственников бесплатно.       За ворота колонии они вышли незадолго после полудня. В полном и очень счастливом одиночестве. У Сони был выходной. Фишер же, ещё утром закончив последний осмотр, многословно поблагодарил плохо понимающего, о чём идёт речь, Тэра за предоставленный на благо науки генетический материал, а после удалился в свой кабинет, мысленно подсчитывая гонорары за будущие научные открытия в природе оборотней.       Неподалеку их ждала повозка, стреноженные нари мирно паслись вокруг, отыскивая среди снежной слякоти оттаявшие клочки жухлой травы. Рон и Бран, уставшие развлекаться игрой в гляделки с местной охраной, издали поприветствовали пару традиционными жестами, старательно скрывая за улыбками тень сожаления от ускользнувшего шанса заполучить хорошенького омежку. Под пристальным взглядом Тэра они тут же попрощались, рассудив, что супруги теперь доедут и вдвоём, обещая по возвращении сообщить соплеменникам радостную весть. Не упустив случая покрасоваться перед Ладо, гиганты прямо на их глазах обернулись волками, отчего омега, непривычный к таким зрелищам, с отвращением передёрнулся, и стремительно рванули по дороге. От альфы не укрылось ни показное бахвальство братьев, ни ярко вспыхнувшие щёки демонстративно отвернувшегося во время показательного обнажения парня. Сделав выводы, Тэр мысленно пообещал при случае устроить позарившимся на его сокровище соплеменникам неприятности, крепче прижав к себе мгновенно оттаявшего омегу. Не смотря на обжигающую ревность, альфа даже не подумал спросить о чём-нибудь мужа. Он простил бы Ладо, даже если бы тот за эти бесконечные месяцы лёг под каждого второго альфу стаи. Всем известно, что омеги не могут долго терпеть воздержание. Но отчего-то он был уверен, что его мальчик оставался верен ему. Его самая главная драгоценность имела чистую душу и доброе сердце, неустанно ухаживая за обречённым альфой.       Теперь они ехали неспеша. В последние дни осадков не было и нари медленно, для своего вида, перебирали копытами, труся по отчётливой, заполненной талой водой колее. Следующие несколько часов Тэр, сидя на передке повозки, крепко прижимал мужа к своему тёплому боку, блаженно жмурясь на ласковом солнце, вновь и вновь расспрашивая, как выглядят его сыновья и как себя чувствует молодой папа. Нереализованное за долгие месяцы желание позаботиться, оградить любимого от всех бед и забот, теперь рвалось наружу, заставляя мужчину крепче сжимать объятья и утыкаться в шевелящиеся на ветерке светлые волосы.       И Ладо таял в тепле родных объятий, часто нежно целуя одобрительно фыркающего альфу куда придётся: в лоб, нос, щёки и тёмные губы, жадно ловящие каждое прикосновение и каждый раз берущие больше предложенного, посылая по телу волну предвкушения. Он чувствовал, как груз, давивший на него все эти месяцы, исчез. Он справился, выдержал это испытание, не считая той слабости с братьями-альфами, но ему не понравилось играть роль хозяина дома. Оказалось, что куда приятнее не защищать, а быть под защитой и неустанной заботой мужа. Больше ему не нужно думать, где достать продукты и предметы обихода, сколько в доме осталось воды, что купить для лавки и нужно ли торговаться.. И не важно, что ему помогали. Ответственность тяготила. Теперь он и шага не ступит в лавку, посвятив всё своё время заботам о малышах и доме. Будет заниматься лишь тем, что в данный момент доставляет радость, принимая, как должное, заботу любимого альфы. Он это заслужил.       Разомлевший на весеннем солнце парень, не смотря на ещё порой по-зимнему свежий ветер, давно снял шапку и распахнул полы полушубка, наслаждаясь долгожданным теплом, которое придёт на земли белой стаи лишь спустя пару-тройку десятин. Не прекращающий улыбаться альфа и вовсе был одет лишь в предусмотрительно захваченные из дома тонкие штаны и свободную шерстяную кофту, раньше второй кожей обтягивающую поджарую фигуру. Убаюканный теплом и тряской повозки, Ладо зазевал, вскоре ласково, но настойчиво отправленный Тэром отдыхать. Под нагретым солнцем плотным тентом было гораздо теплее. Стоя на коленях под низким пологом, он окончательно стянул с себя тяжёлый полушубок, укладывая его в изголовье одного из лежащих на дне повозки тюфяков, одновременно расслышав шорох открывшейся шторы. Яркая полоса уличного света, на мгновенье рассеявшего полумрак, исчезла, а под рубаху скользнула, обвив талию и крепко прижав спиной к чужому торсу, крепкая рука.       — Я скучал по твоему телу, — бархатный голос мужа, словно спущенный курок, разом запустил по телу так долго сдерживоемое вожделение и, спустя пару секунд, опустившаяся ниже ладонь прижала стремительно крепнущий под тканью штанов член парня.       Не выдержав накрывшей тело в ответ на желанный феромон лавины ощущений, омега застонал, опускаясь грудью на жёсткий тюфяк и непристойно выставляя зад.       — Да, мой драгоценный, — Тэр, взявшись обоими руками, стремительно развязывал завязки на его штанах. — Вот так нужно встречать мужа после долгой разлуки.       Стянув мешающий предмет одежды вместе с сапожками, он вернул покорного парня в ту же позу, жадно оглаживая его ноги от щиколоток до белеющих в полумраке чуть располневших, ставших ещё соблазнительнее во время беременности, бёдер, не удержавшись и сильно разведя в стороны мягкие ягодицы, чуть приоткрыв розовое отверстие из которого тут же скатились несколько капель густой белёсой смазки.       Со стоном выдохнув от открывшегося вида, Тэр оставил бёдра в покое, ложась на спину и пододвигаясь так, чтобы таз омеги оказался над его лицом. Осторожно потянув на себя, он заставил хрипло дышащего парня развести ноги шире, пока округлая головка небольшого члена не оказалась у него во рту, вырвав у омеги очередной животный стон. В голове Ладо с первого прикосновения альфы не было ни одной связной мысли. Все они исчезли под гнётом потребности как можно лучше предложить себя, чтобы вновь ощутить то самое чувство распирания внутри, и всегда следовавшие за ним наслаждение. Он полностью подчинился инстинктам, тонул в острых ощущениях, желая лишь, чтобы Тэр делал с его телом всё, что захочет.       Под аккомпанемент низких стонов, посасывая и неторопливо водя языком от основания уздечки до отверстия уретры, альфа осторожно надавил пальцем на анус омеги, ощущая, как расходятся горячие стенки, пропуская его внутрь. К счастью, после родов проход ещё сохранял повышенную эластичность, вскоре легко пропуская до основания уже два пальца. Он рассчитывал лишь подразнить парня во время растяжки, но тот, не выдержав, кончил ему в рот, не продержавшись и трёх минут, жалобно заскулив, когда настойчивый язык мужа продолжил ласкать выдавшее лишь несколько капель отверстие.       — Торопыга, — довольно ухмыльнулся альфа, приподнимая руками грудную клетку Ладо и сдвигая его ниже, чтобы полностью оказаться лежащим под расслабленным телом. — А теперь впусти меня.       Беспрекословно подчиняясь, всё ещё с мутным от похоти взором, парень сел, для верности уперевшись руками в грудь мужа. Приподнял бёдра, спустя секунду осторожно, соблазнительно закусив от усердия губу, насаживаясь на заботливо придерживаемый под ним тёмный член, ощущая, как вновь крепнет собственное, гораздо более миниатюрное достоинство. Коснувшись ягодицами чужих бёдер, он замер, заново привыкая к чувству заполненности, позволив Тэру в это время благоговейно ласкать кончиками пальцев его ладони, нежную кожу предплечий, шею, грудь и, наконец, ставшие невероятно чувствительными после окончания кормления, соски. Молоко уже перестало приходить и после лёгкого сжатия по телу лишь прокатилась волна удовольствия, заставившая анус сжаться, вырывая у обоих партнёров громкий стон. Зарычав, мужчина сел, для удобства оперевшись на одну руку, впившись в напряжённую горошину ртом и, сжав пальцами второй руки мягкое бедро, принялся, словно тот был безвольной куклой, направлять старательно выполняющего требуемое парня вверх и вниз, слыша, как от каждого шлепка ягодиц о его пах хлюпает обильно стекающая по члену смазка.       Слишком долгое воздержание дало свои последствия. Продержавшись лишь на пару минут дольше, чем давеча его мальчик, альфа ощутил в паху сладкую пульсацию, забывшись в ощущениях, не сдержавшись и позволив узлу начать набухать. На секунду он замер в напряжённом ожидании.. Но вместо привычной боли пришла лишь очередная волна удовольствия.       Сквозь полуприкрытые веки Ладо увидел, как напряглось лицо мужа в ожидании чего-то, а после, невнятно простонав что-то про милость Великого Отца, со странным решительным выражением на лице, Тэр крепко сжал его зад обоими руками, сильно надавив вниз, заставляя принять свой член, кажется, так глубоко, насколько это было возможно. Обычно, после разрядки, он вёл себя иначе, но эта мысль перестала иметь значение уже через долю секунды, когда внутри чуть выше ануса появилось непривычное ощущение дискомфорта от более сильного растяжения. Ладо дёрнулся вверх, желая незамедлительно прекратить неприятное воздействие, но прижатые к альфе бёдра не сдвинулись и на пару миллиметров, вместо любовной хватки оказавшись в неумолимых тисках.       Распахнув глаза, омега в панике обратил взгляд на мужа.       — Тише, мой сладкий, не двигайся, — тяжело дыша от наплыва давно забытых ощущений, попросил Тэр, взглядом умоляя его не сопротивляться. — Это узел. Потерпи ради меня, прошу. Скоро тебе будет очень хорошо..       Пытаясь отвлечь, он принялся целовать нежную кожу на шее юноши, но впервые оказавшийся на узле омега не мог совладать с собой, он хныкал и скулил, царапал плечи мужа короткими ногтями, вновь и вновь делая безуспешные попытки избежать предельного чувства распирания, вот-вот грозящего перейти в боль. Ладо казалось, что внутри него растёт апельсин, который никак не подходит под размеры его прохода, а Тэр, судя по едва сдерживаемым стонам, наслаждается его муками. Спустя бесконечную минуту, узел достиг максимального размера, надёжно зафиксированный сжатым вокруг основания члена напряжённым колечком ануса. Ослабив хватку, Тэр переместил правую руку на почти опавший член омеги, настойчиво лаская его, одновременно вовлекая бессильно плачущего мужа в поцелуй. Первый раз для омег всегда был стрессом, но после они втягивались, прося повторить это снова. Это была одна из причин, почему омеги редко спали с бетами. Те просто не могли дать им всю гамму ощущений.       К удивлению Ладо, не смотря на сильный дискомфорт, его член почти сразу откликнулся на прикосновения. Растяжение прекратилось и он заёрзал на бёдрах альфы, с трудом расслабив напряжённо сжатые ноги и пытаясь довериться мужу, отвечая на поцелуй. Стоило возбуждению вернуться, как анус чуть сжался в напоминающем оргазменный спазме, заставив омегу охнуть от неожиданного удовольствия. Первая волна хвостом подцепила вторую, чуть более сильную, а после повозку сильно тряхнуло на очередной яме. Дёрнувшись, парень ощутил, как узел толкнулся глубже, в ту же секунду взорвав его нутро каскадом сладких спазмов, обжимающих плоть альфы, заставивших Ладо застонать в полный голос, запрокинув голову и ощущая лишь движение руки, кажется, тоже стонущего альфы, на своём истекающим смазкой члене, горячую пульсацию внутри и вдруг ставшее невероятно приятным чувство растяжения.       Тэр так же наслаждался происходящим, сгорая от удовольствия и жадно наблюдая за впервые окунувшимся в каскадный оргазм мужем: в плену ощущений тот, невидящим взглядом из-под полуприкрытых век, смотрел куда-то вверх, запрокидывая голову в моменты особенно острого удовольствия, его алые губы не смыкались от непрерывных криков и стонов, из уголка рта тянулась блестящая нить слюны, тонкие пальцы судорожно сжимались и разжимались, порой ощутимо пощипывая кожу на бедрах и животе альфы, лишь усиливая остроту ощущений.       Ему очень повезло: его скромный, ласковый муж оказался мудрым и покладистым супругом, а в постели горел, словно лесной пожар. Хотя.. Нет, это было вовсе не везение. Он сам изменил свою судьбу и вместе они создали крепкий союз, плодами которого будут наслаждаться долгие десятилетия. Его омега будет всю жизнь окружён негой и заботой, лучшими вещами, пищей и лаской. И подарит ему много, много щенков. Уж об этом Тэр позаботится.