Вой на высокой ноте

      Проснувшись, Инид начинает выпутываться из объятий Уэнсдей, только чтобы обнаружить себя сражающейся с одеялом. В ванную она плетётся с понурым видом.       Ближе к обеду нужно сдать предварительный список выбранных для изучения курсов. Не станет большой проблемой сменить что-то, если появится желание, лишь бы уложиться по кредитам и требованиям её специальности. По счастью, будущих журналистов колледж ограничивал мало: надо посещать писательские семинары, а там изучай, что хочешь, только набери столько-то кредитов. Такое положение вещей более чем устраивает Инид.              Вопреки вчерашним словам, она не стала перегружать себя кучей предметов, набрала лишь чуть больше необходимого. Ей нужно время на поиск информации, которую вряд ли можно найти в учебном плане. К сожалению, факультатив Картера начнётся не раньше второго семестра. Подумав, Инид решает среди прочего уделить внимание курсу постколониальных исследований и факультативу по изучению обрядовых практик. Есть у неё смутное, неоформленное предчувствие на этот счёт. Какая-то полузабытая мысль, которую она никак не может ухватить за хвост.              Во дворе кампуса её окликает Джейн. Она уже успела познакомиться с какой-то компанией: трое парней и две девушки, включая Джейн, в каких-то пуловерах и рубашках. Господи, да на улице тепло, смысл в плюс пятнадцать кутаться в свитера? Прямо как горгоны, те вечно мёрзнут, всё же змеи. Инид в короткой юбке и объёмном, но совершенно не греющем лавандовом свитере с вышивкой в виде красного следа помады, с её россыпью кудрей всех оттенков радуги, почувствовала себя лишней среди этих ребят в пастельных тонах и выглаженных воротничках.              — Инид, привет! Ты так рано убежала, мы даже поздороваться не успели, — Джей дружелюбно ей улыбается. — Ребят, это Инид, а это Роберт, Джейк, Марк и Энн, — непривычным образом Инид не старается запомнить их имена. Это не объекты сплетен, это помехи.              — Привет, Джейн! Торопилась выбрать учебные курсы, — Инид отзеркаливает улыбку. Парень в очках в роговой оправе, похоже, глава компании, улыбается ей с оттенком покровительства. Инид с удивлением ощущает себя героиней "блондинки в законе". Её, знаете ли, в Неверморе по внешности не оценивали. Да никогда, честно говоря, только по виду, характеру, способностям. Даже первоначальная предвзятость Уэнсдей была всеобщей и не относилась лично к Инид.              — Я тут рассказывал забавную историю, — продолжает он, — вам, первачкам, полезно будет узнать, что профессор Адрикула до смерти боится насекомых. Однажды из-за этого сорвалась лекция: видите ли, в аудиторию влетела пчела.              Не смеётся только Инид, она отлично помнит, что пчёлы Юджина могут сделать с человеком. Парень ревниво на неё косится и спрашивает:              — У тебя есть смешнее история, Инид?              — На какой вопрос оборотню нельзя отвечать утвердительно? — компания недоумённо переглянулась.              — Разрешите обратиться, — ну да, Инид смеётся собственной шутке. Это вообще её любимый анекдот, Уэнсдей уже начала вести подсчёт, сколько раз при ней прозвучала это острота. Парень в очках кинул на неё взгляд, полный праведного возмущения:              — Это неполиткорректно! Нельзя шутить над другими культурами, у меня у самого друг-гей, что, конечно, не то же самое...              Инид в первый раз сталкивается с этим аргументом в реальной жизни. Ей как-то казалось, что это такая шутка и у реального человека мозг подобное не выдаст, а вот поди ж ты. Она разглядывает парня, — Роберт, вот как его зовут, — с нескрываемым удивлением. Он, похоже, принимает его за неотёсанность и продолжает:              — Даже если среди нас нет подобных людей, это не значит, что можно говорить в подобном тоне.              Инид склоняет голову к плечу. Злость, едва знакомая, та, что наступает при полной луне, рвётся наружу. Она вкрадчиво спрашивает:              — А кто сказал, что среди нас их нет? — и улыбается той улыбкой, от которой Уэнсдей обычно роняет всё, что держит в руках, и смотрит на неё совершенно загипнотизированным взглядом. Во все свои острые, длинные, сахарно-белые клыки.       

***

             Уэнсдей готовится к новому путешествию. Подумав, она выбирает ближайшее направление: южная Америка. Адрес, вписанный рукой Ирмы: "дом промеж границ Уругвая, Парагвая и Бразилии". Ещё три точки находятся в Африке, две — в Азии, одна, чёрт возьми, к Арктике. Почти стопроцентно она несколько раз вернётся домой, к родителям и Инид.              Итак, ей нужна связь, которая ловит в самых дальних уголках земли. Иными словами, спутниковый телефон. И, дайте подумать...              У Уэнсдей в голове ни единой идеи. В книгах, которые она читала, не упоминается багаж путешественников. Это такие скучные детали, к чему на них отвлекаться? Ей явно нужен совет. Родители часто ездили в путешествия без них, стоит просить у них. Подумав и вспомнив, как отец намеревался взять в морское путешествие любимую кровать с гвоздями, она решает сначала спросить мать.              Мать как раз кормит свою дорогую Клеопатру. Африканская душительница ластится к хозяйке, поглощая полусырые котлеты одну за другой.              — Мама, вы с отцом много путешествовали в экзотические страны. Скажи, что стоит взять с собой?              Мартиша погладила Клеопатру и мечтательно устремила взгляд вдаль:              — О да, много... Но, дорогая, честно сказать, в большинстве поездок нам едва ли была нужна даже одежда. Еду в основном можно с запасом купить у местных или найти рядом. Если мы и берём с собой багаж, он редко пригождается.              Уэнсдей уверена, что кончики её ушей предательски краснеют. Мысль о подобном путешествии с Инид терзает её воображение. Есть же зимние каникулы, не правда ли?              Однако полезной информации она получает преступно мало и деликатно отступает, оставив мать предаваться воспоминаниям.              Следующим в списке шёл Юджин, он упоминал, что ходил в походы с родителями. Юджин ответил на её звонок почти сразу:              — Привет, Уэнсдей.              — Здравствуй. Юджин, нужен совет.              Они не прекратили общения летом. Юджин, отходчивая душа, быстро простил подругу за сокрытие романа. Учитывая, что ему рассказали первому, Уэнсдей в принципе не считала эту обиду обоснованной, но решила придержать это мнение при себе. Время от времени Уэнсдей слала ему фотографии, сначала кривоватые и смазанные, но она быстро овладела несложным искусством телефонной фотографии. Вот паук за работой, пираньи доедают баранью ногу, дремлет Клеопатра. Дома у Инид можно было поснимать пейзажи Сан-Франциско и особо причудливые заброшенные комнаты их дома. Юджин в ответ отправлял ей фотографии своих пчёл, а также колонии муравьёв и нескольких тарантулов. Насекомые нравились им обоим.              Юджин посоветовал взять котелок и надолго задумался.              — Спички ещё. О, герметичный мешок ещё, для документов и всего такого важного. Одежду попроще. Наверное, нужна какая-нибудь еда, но здесь не подскажу, мы на подножном корме ходим. Грибы, ягоды, корни, травы, всё такое.              В принципе, это уже было кое-что.              Итак, в своё первое самостоятельное дальнее путешествие Уэнсдей собрала небольшой рюкзак, сразу весь герметичный – к чему размениваться на один мешок? Внутрь вошли паспорт, отцовская кредитка, наличность, совсем крохотный котелок бабки, много спичек и смена одежды. Со скрипом она согласилась сменить платье на удобные штаны и рубашку, разумеется, черные. И спутниковый телефон, чтобы успокаивать Инид; мать успешно успокаивалась сама: она соорудила какое-то оккультное устройство, показывающее, жива Уэнсдей или уже нет. Зонт со встроенной шпагой она будет держать в руках, в конце концов, девушке нужна защита и от солнца, и от людей. Что могло пойти не так?              Она взяла билет на второе число, как раз успеют доставить телефон.       

***

             К совершеннейшему восторгу Инид, Роберт шарахается назад и пискнул:              — Ва-вампир!              Оправившись, он обиженно говорит:              — Приличные люди о подобном предупреждают.              Джейн хмыкает:              — Какой вампир, сосчитай эти зубки! Явно больше двух острых вампирьих иголочек. Да и солнечных очков не наблюдается. Оборотень, конечно. Как вообще ты себе представляешь подобное предупреждение?              — В стиле: привет, я Инид, оборотень и лесбиянка, — с притворной серьёзностью говорит Инид.              — Насчёт второго я уже в курсе, — хохочет Джейн. — А твою Уэнсдей из пушки не разбудишь. Слушай, можешь при Сидни так невзначай на луну повыть или там когти поточить, вдруг она от нас съедет? Одна соседка лучше двух.              — Практично, — кивает Инид. — Я подумаю.              Ядовитая злость уже покинула её, как сама Инид спешит покинуть компанию. Все, кроме Джейн, стараются улыбнуться, мол, всë в порядке. Выходит натянуто.              Инид снова мерит шагами парк. Ей нужно подумать.              Она не обращала внимания раньше, но еë характер явно претерпевал изменения. Инид становилась, какое здесь подобрать слово? Менее стабильной, пожалуй. Более склонной к вспышкам агрессии, или, — Инид мечтательно усмехнулась, — страсти.              Не такой робкой, быть может.              Но в чëм причина? Такое сложно списать на Уэнсдей, в конце концов, Инид не луна, чтобы обращаться на еë орбите. Характер человека не может измениться так быстро и сильно.              Кроме Уэнсдей был ещë первый оборот. Инид подбирает длинную палку и рассеяно стучит ею по стволам деревьев, мимо которых идёт.              Она мало что помнит из своих ночных рандеву, но знает, что не представляет особой опасности для людей и в целом весьма неплохо себя контролирует. И всë же, эта страстная целеустремлённость, эта вспыльчивость, были чувствами, которые вели еë в волчьей шкуре.              Инид не слышала, чтобы волк особо влиял на характер оборотня, однако, ведь большинство обращались совсем детьми, когда характер ещё не окончательно сформирован. Вряд ли поздние ягодки вроде неë самой склонны откровенничать об опыте своих изменений. Инид придётся изучать вопрос самостоятельно.              Звонок Уэнсдей заставляет еë пока отодвинуть эти сумрачные мысли.              — Что я знаю о походах? Дай-ка подумать... Кроме того, что ты перечислила, не припомню ничего необходимого. Компас и карту, надеюсь, ты сама догадалась взять. Не знаю, нужна ли тебе аптечка? Мне кажется, полезней будет сходить в какой-нибудь магазин для туристов и спросить там, заодно купишь недостающие припасы.              Уэнсдей издаёт неопределённый звук, принятый Инид за согласие.              — Уже набрала курсов? — с иронией уточняет Уэнсдей.              — Ага, целую кучу. Всенепременно буду тебе ныть о том, как устала.              Палка была достаточно длинной, чтобы Инид могла рисовать на тропе. Круги, треугольники, линии сливались в полотно абстракциониста.              — Я полечу искать Бэзила Аддамса через два дня. Как написала Ирма, промеж границ Бразилии, Парагвая и Уругвая. По-моему, этот кусок земли можно было назвать просто Аргентиной, хотя так искать будет всë же проще. Оттуда и начну, а там как пойдет.                    — Я вижу, у тебя прямо всë схвачено, — меланхолично замечает Инид. Господи, она действительно не собирается ничего делать заранее? Бронировать гостиницу, искать проводника?              Чем больше Инид думает об этой авантюре, тем больше беспокоится. Уэнсдей может о себе позаботится, она вовсе не так беззащитна, как выглядит. Уэнсдей — шестнадцатилетняя девочка, отправляющаяся в опасный край, полный сутенёров, наркотиков, оружия и всевозможных видов преступности. Девочка, которую собственная семья считает способной на это путешествие, так стоит ли беспокоиться Инид? Мартиша не показалась ей безалаберной матерью. Экстравагантной, но не пренебрегающей своими детьми.              Инид одолевают сомнения. Она начинает жалеть, что не отправляется вместе с Уэнсдей.              — Схвачено, — ровным голосом отвечает Уэнсдей. — Не волнуйся на этот счëт, я действительно буду в порядке. А если ты вздумаешь отправиться за мной, я перестану тебе звонить.              В голосе Уэнсдей неприятная решимость. Инид морщится: запросто ведь так и сделает.              — Это угроза?              — Предупреждение. Занимайся своей жизнью, Herzchen, — голос Уэнсдей шëлком обтекает Инид. Она прикрывает глаза, наслаждаясь. — Побудь хорошей псинкой.              Инид закатывает глаза. Похоже, Уэнсдей считает, что, стоит ей перестать дразнить Инид, небо рухнет на землю и замëрзнет Ад.