***
Однообразие новостей от Уэнсдей несколько успокаивает Инид. Прозерпина оказалась скучной, скучной, невероятно скучной женщиной. Инид с облегчением решила, что это приключение её Уиллы будет таким же, может, не слишком приятным, но вполне безопасным, как и остальные её встречи с родственниками. По крайней мере, Уэнсдей спокойна. Злилась на Прозерпину, расспрашивала Инид о газете... Впрочем, там говорить пока было не о чем: встреча с Блэкмором назначена только на сегодня. Инид немного нервничает, впервые за долгое время — из-за себя. Мысль о том, насколько сильно Уэнсдей сбила орбиту её жизни, неожиданно коробит. Её Уилла чудесная, но у нее своя жизнь. Судя по всему, сейчас она пребывает в безопасности, и, Инид, раз тебя так старательно отталкивают от этой истории, быть может, Уэнсдей и правда способна разобраться со всем сама? Как бы это сказать, у Инид тоже есть жизнь! Заброшенные увлечения, упускаемая радость учебы, маячащая на горизонте интересная работа. Она не планета, Уэнсдей не солнце. Если на то пошло, они… Допустим, они — два солнца. Да, два огненных шара, танцующих причудливый танец на сложной общей орбите. Она позвонила Блэкмору на следующий же день после того, как получила объявление. Он выразил готовность встретится: — Всегда приятно пообщаться с молодым дарованием! Однако до конца недели я, к глубокому моему сожалению, буду в отъезде. Расследую одно дельце, увы и ах, у нас не хватает репортёров… — у него низкий, чуть хрипловатый голос. Инид представляет Блэкмора здоровенным мужчиной лет сорока, в тренче и старомодной шляпе. И с сигарой, как у детективов в нуарных фильмах. — Однако, мне бы хотелось повидать Вас как можно скорее. Определиться, так сказать, с перспективами. Инид, что Вы скажете, если я предложу Вам встречу около полуночи в моем доме? Заверяю, я не строю никаких непристойных планов. Просто старик-редактор после тяжелой командировки хочет быстрее поговорить со своим потенциальным репортером. Судя по голосу, он усмехнулся. Старик? Инид мысленно добавила ему еще лет десять-двадцать. — Меня не смущают Ваши условия, мистер Блэкмор, — спокойно ответила она, выстукивая когтями нетерпеливую дробь на крышке стола. Как это всё интригующе! В этот день они созвонились непривычно поздно для Уэнсдей и около полудня для Инид. Уэнсдей сказала в завершение разговора: — Считай, я поцеловала тебя на удачу, Herzchen. — Только один раз? — пробормотала Инид, стараясь согнать улыбку. Уэнсдей коротко рассмеялась: — Запиши мне в долг столько поцелуев, сколько захочешь! Я отдам тебе их все, когда приеду. Её шелковый ночной шёпот заставил Инид задрожать от удовольствия. Ночью Инид не чувствует разумных для человеческой женщины опасений. Страх двуногих ночных хищников, ужас непредсказуемого насилия обошли её стороной. Она была акулой этого тропического рифа, прекрасные яркие рыбёшки, угри, крабы и прочие были её добычей. Они — её. Никогда она — их. За полчаса до полуночи она неспешно прошла через парк, через обезлюдевший город, через покосившиеся ворота и порядком заросший сад к двухэтажному дому на отшибе, такому же запущенному, как и весь участок. Скелет увядающего плюща полностью закрывал минимум два окна первого этажа и заползал по облупившемуся красному кирпичу почти до самой крыши. Инид постучала. Ей открыли почти сразу. Морган Блэкмор оказался невысоким и бледным мужчиной неопределенных лет. Этот характерный стёртый возраст тех, кто не стареет, но становится всё старше и старше. Когда он приветственно улыбнулся, блеснули иглы верхних клыков. Инид почувствовала себя дома. — Здравствуй, Инид? — с чуть вопросительной интонацией спросил вампир. Инид кивнула. Её дружелюбная улыбка вышла гораздо более зубастой, чем у хозяина дома. Его взгляд чуть потеплел: — Какая радость! Храбрая человеческая дева обрадовала бы меня не меньше, но в нашем деле оправданная храбрость гораздо лучше неоправданной. Проходите, Инид. Будете кофе? Инид будет. Она следует за хозяином в сырые и холодные глубины неосвещенного дома. К её удивлению, на кухне стоит пара уютных кресел, крохотный стол, который обеденным можно назвать разве что в шутку, и чистенький электрический чайник на нём. Блэкмор улыбнулся чуть смущенно: — Да я и не смогу предложить Вам ничего другого. У меня и кофе-то есть только потому, что я люблю его запах. — Я не против кофе, мистер Блэкмор. Они разглядывали друг друга через крохотный столик. Инид медленно цедила крепкий кофе без добавок, пользуясь возможностью хоть им прикрыть лицо и дать себе время подумать. Наконец, Блэкмор начал: — Ко мне редко приходят работать без собственной истории… — Инид отвела взгляд и отхлебнула из чашки. Блэкмор поднял руки в жесте капитуляции: — Но мы недостаточно близки для подобных излияний, не так ли? Что ж, Инид, возможно, работа в «Оке бури» сможет в чем-то помочь и Вашим проблемам. В конце концов, природа хранит невероятные тайны, и только пристальный взгляд… — Может понять, является ли третьесортная певичка сиреной, о да, — хмыкнула Инид. И сразу же вскинула руки, повторив жест Блэкмора: — Но Вы не подумайте, мистер Блэкмор, это мой любимый сорт расследований! Однако, мне и правда интересны, как Вы выразились, тайны природы. Блэкмор вдруг как-то расслабился и рассмеялся: — Вы выглядели такой серьёзной, когда стояли на пороге, будто вовсе не читали газетных сплетен! Инид, давайте на ты? — неожиданно предложил он, откинувшись в кресле. Инид с облегчением согласилась. — Ты читала мою газету? Инид пожала плечами: — Кусками. Раньше всё это мне казалось бредом, впрочем, сейчас я многое готова принять на веру, — Инид поморщилась: — И это проблема, мне не хватает многих знаний. Блэкмор потёр руки: — А вот это правильный подход! У невежества нет никакой моральной ценности, Инид, что бы не говорили всевозможные ханжи. Есть знания опасные, есть нечестивые, но вовсе нет бесполезных. Он подался вперед: — Что ты сохраняешь, отворачиваясь от неведомого, замыкаясь в убогой скорлупке обыденности? В своем крохотном пузыре ты как рыбка в аквариуме для тварей из иных миров. Что бы ты не делал, вряд ли сможешь спастись, обрати они на тебя внимание, так что какая разница? — Блэкмор… Нет, просто Морган, запустил руку в волосы и уставился в стену. — Для себя я давно решил, что предпочту жить и умирать с открытыми глазами. Инид, ты должна понимать, что то, что я тебе предлагаю, может быть опасной работой. Я постараюсь снабдить тебя потенциально полезной информацией и всегда буду готов помочь, но ты можешь столкнуться с чем-нибудь непредсказуемым. Тогда просто беги. — Морган, прости за приземленный вопрос… Что по оплате? Морган назвал сумму. Инид присвистнула: — Не думала, что газета настолько хорошо продается. — Препогано, — поморщился Морган и совершенно хулигански усмехнулся: — По счастью, мои репортеры часто совершенно случайно раскапывают малоприятные секреты известных людей. К еще большему счастью, те обычно готовы платить за секретность. Глаза у Инид, наверное, стали совершенно круглые.***
К ещё большему шоку Уэнсдей, на борту оказалась не менее удивленная Магул: — Да девчонка же мелкая ещё совсем, к чему вы её притащили? — рявкнула она, выпуская когти. Прозерпина примирительно улыбнулась: — Она же моя племянница. Спрячь когти, дикая кошка, твоя энергия ещё пригодится. Ты видишь перед собой щенка, а я — волчонка, которого пора натаскивать на охоту. Уэнсдей тоскливо взглянула на удаляющийся берег. Щенок, волчонок, да хоть горшком назови, только в печку не ставь… Какого дьявола её сюда занесло? И куда это — сюда, к чему весь этот фантасмагорический спектакль? Ох, Уэнсдей, давай, просто признай это! Сложи два и два, объедини все точки, сложи примитивный паззл! Прозерпина непристойно богата и уважаема, на этой проклятой посудине оружие есть у любого… Назовём их, — Уэнсдей с сомнением взглянула на детину увешанной гранатами лентой через плечо, — матросами. И, чёрт, чёрт, чёрт, все пункты вместе сошлись именно на этом клочке суши, в клятом Сомали. Уэнсдей, тебе ещё нужны дополнительные факты? Не очевидно, на какую цель идёт сейчас их корабль? Безусловно, пиратский налёт звучал чертовски романтично, но. Какую цель преследует Прозерпина? Что она там такого знает или думала, что знает, для чего почти угрозами заставила Уэнсдей взойти на борт? Циклопическое торговое судно приближается слишком быстро. Прозерпина, прищурившись, стоит на носу, расслабленно придерживая Уэнсдей за предплечье. Как собаку за ошейник, хмуро решила Уэнсдей. — Нам не нужны лишние жертвы, — тихо сказала Прозерпина. Уэнсдей покосилась на неё, заподозрив тётку в гуманности: — Люди стоят в разы дороже, чем груз. Живыми их можно продать обратно хозяевам, мёртвыми они уже ничего не стоят. — И ты, — Прозерпина до боли сжала руку Уэнсдей, — нам в этом поможешь. Хоть один раз обратишь свой омерзительный дар на службу семье. В конце концов, чем я тебе не семья? Уэнсдей уставилась на неё в полном замешательстве. Прозерпина терпеливо сказала: — Прикажешь своему демону взорвать пулемёты цели. Их это обезоружит и деморализует, возьмём тёпленькими. — Прикажу кому? — Ты должна знать хотя бы его имя. Ну же, позови, — Прозерпина толкнула её в борту. Спина Уэнсдей упёрлась в перила, она неверяще смотрела на пистолет в руках тётки. Какой нелепый конец, с тем же успехом она могла умереть от рук Фестера в детстве. Его Уэнсдей по крайней мере любила. Тётка щелкнула предохранителем и ласково спросила: — Как же его зовут, милая Уэнсдей? — Мельмот, — вскрикнула Уэнсдей и увидела его позади Прозерпины. Черные глаза смотрели выжидающе, одними губами он сказал ей: «Что дальше?». Уэнсдей была уверена, что больше никто его не видит. Прозерпина без предупреждения выстрелила ей в колено: — А теперь попридержи язык! Я не свожу с тебя глаз, прикажешь демону что-то не то… Уэнсдей очнулась уже в машине. Переднее сидение, похоже, это давешний джип Прозерпины, Магул судорожно вцепилась в руль. Похоже, если бы она могла, вдавила бы педаль газа до самого Ада. Уэнсдей взглянула вниз и вскрикнула. Никаких повреждений, колено в порядке, всё в порядке… Её ноги были обильно покрыты брызгами крови. Проведя по платью, она убедилась, что черная ткань задубела от крови. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что она снова взяла недостаточно много одежды.