ID работы: 12927655

Вой на высокой ноте

Фемслэш
NC-17
В процессе
543
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Макси, написано 306 страниц, 51 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
543 Нравится 269 Отзывы 105 В сборник Скачать

Часть 43

Настройки текста
      Уэнсдей морщится, разглядывая залитый солнцем город. Самолёт описывает круги перед посадкой, открывая прекрасный вид. Кейптаун больше напоминает ей Бостон, чем похожие на деревни города центральной Африки: приличные дома, зелень на улицах, врезающиеся в море причалы.       Её забавляет нерационально огромное шайба, окруженная голыми дугами. По видимости, какой-нибудь стадион, построенный во имя национального престижа или ещё какой-нибудь ерунды.       Но главное — горы, горы, горы. Хребты будто вырастают из упорядоченного хаоса чистеньких строений, их вершины царапают подбрюшья редких облаков.       Вдали Уэнсдей видит долгую скалистую линию мыса Доброй Надежды, и он действительно поднимает её настроение. Мыс Бурь, переименованный в надежде на то, что новое имя помешает ему топить корабли. Но роза пахнет розой.       Выходя из самолёта, Уэнсдей иррационально ждёт жара Сомали. Но нет: здесь лето, сопоставимое с прохладным летом её штата Мэн. Если бы только этот город не был таким блестящим и белым... И всё же место симпатично Уэнсдей.       В аэропорту Уэнсдей, как обычно, не приходится ждать багаж — всё уместилось в рюкзаке. Однако, кое-что новенькое: в терминале её целенаправленно вылавливает женщина в деловом костюме и с деловой улыбкой.       — Мисс Уэнсдей Аддамс, правильно понимаю?       — С кем имею честь говорить? — машинально вежливо спрашивает Уэнсдей.       — Я Мари, помощница мистера Бутелези, — для Уэнсдей ничего не прояснилось. — Миссис Аддамс, Альбина Аддамс, к которой Вы приехали, его супруга. Она и попросила меня Вас встретить.       Уэнсдей старательно держит лицо. Думает о таких малоприятных вещах, как добрые, красочные мультфильмы про дружбу с приторными медвежатами или пони. О конкурсах красоты и выставках животных — равно безумных ярмарках стандартизированной плоти. О поп-музыке — бесконечном подвывании о соплях, которыми идиоты считают любовь.       — Вам дурно? — доброжелательно спрашивает Мари. — Акклиматизация и смена часовых поясов могут сбить с ног самого крепкого человека. Уэнсдей, может, хотите кофе? Или предпочтёте сразу встретиться с Альбиной? До особняка мистера Бутелези ехать около часа.       — Не откажусь от кофе, — сутки полёта, с его вынужденной неподвижностью и зудящей скукой, по-настоящему вымотали Уэнсдей.       Мари отвозит её на своей блестящей деловой машине в крохотное кафе.       — Восьмирной эспрессо, много перца, щепотка соли?       — У Вас неожиданно точные сведения, Мари.       Женщина рассмеялась, наконец, не деловым смехом:       — Это было лишь предположение. Уэнсдей, Ваши вкусы до смешного совпадают со вкусами Альбины. Полагаю, Вы захотите присовокупить к кофе какое-нибудь крохотное, но изысканное пирожное?       — Нет, — Уэнсдей морщится: — Не люблю сладкое. Благодарю за заботу, Мари, но ограничимся кофе.       Напиток Мари совсем не стыкуется со всем её деловым образом. Огромная кружка пахнет ванилью и бананом, а сверху на ней громоздиться почти такая же большая шапка взбитых сливок с густой шоколадной посыпкой. У Уэнсдей зубы сводит от одного взгляда на этот ужас, однако, Мари выглядит совершенно счастливой.       — Маленькая ежедневная радость, — смущённо поясняет она. Уэнсдей сдержанно кивает.       Особняк Альбины, — вернее, её мужа, — оказался на удивление маленьким. Он расположился вдали от города, прилепился к подножью горы, переходящей в море. Дом целиком выкрашен в белый цвет, вплоть до шифера крыши и невысокой металлической оградки. К нему ведёт только одна узкая дорога, обрывающаяся так, что становится ясно: это она протянута к дому, а не дом выстроен у дороги.       На подъездной дорожке стоит чёрный джип. У Уэнсдей голова болит от одного взгляда на чёртову машину. У неё разыгралось воображение: номера другие, марка — просто совпадение.       Мари паркуется отточенным манёвром и сверяется с часами:       — Если повезёт, мы ещё застанем Альбину за кофе. В противном случае её будет вовсе не просто найти.       — Разве то, что она отправила Вас меня встретить, не значит, что она меня ждёт?       Мари издаёт неопределённый звук и говорит без особой уверенности:       — Скорее всего, да. Или она хочет, чтобы я разместила Вас в особняке и вы пересеклись позже. Впрочем, что бы мы не сделали, она наверняка уже это прегудала, так что неверной линии поведения для нас нет.       — Вы говорите о ней, как о христианском Боге, — констатирует Уэнсдей. — Всеведущее существо, знающее наперёд каждый ваш поступок.       — Разве эта концепция не отрицает свободу воли, так превозносимую в христианстве? — с недоумением спрашивает Мари.       — Этот спор ведётся веками, — отмахивается Уэнсдей. — Вы не ответили на вопрос.       Мари пожимает плечами:       — Она не всеведуща... Насколько мне известно, — в её голосе нет особой уверенности. — Но что-то я не припомню, чтобы Альбина ошиблась со своими прогнозами.       — Звучит отлично.       Выражение лица Мари не ясно для Уэнсдей:       — Всё гораздо сложнее, чем Вы думаете.       — Девчонка, прикажешь мне кормить тебя через трубку?!       Уэнсдей каменеет. Это голос последнего человека, которого она когда-либо захочет видеть.       — Тётя Прозерпина, это бесполезно! — высокий молодой голос. Кажется, девушка слегка задыхается. — Убавь свой нездоровый энтузиазм, я больше не смогу съесть ни кусочка!       — Альбина, твой идиот-муж из рук вон плохо выполняет свои обязанности, — шипит Прозерпина. — Следить за твоим здоровьем — его забота, я, чёрт возьми, живу на другом краю материка.       — Альбина здесь, отлично! — шепчет Мари и ведёт Уэнсдей в обход дома.       В том, что называется здесь садом, — изломанные силуэты деревьев, высокая трава разбавлена лиловыми пятнами вереска, — по разные стороны крохотного белого стола стоят две женщины. Одна, как Уэнсдей услышала ещё издали, Прозерпина. Вторая — девушка, которую Уэнсдей не может охарактеризовать иначе как «белую». Белое платье, белые волосы вьются, как им вздумается, белая кожа. Альбина бросила на Уэнсдей короткий взгляд, и ясно стало, что хотя бы глаза у неё светло-голубые.       Уэнсдей неожиданно для себя признаёт разумным желание Прозерпины запихнуть в Альбину некоторое количество еды. Альбина худа до болезненности, к тому же выглядит едва ли старше Уэнсдей. Желание позаботится о тощем подростке, наверное, можно признать естественным для большинства людей, но безжалостная Прозерпина?       — Милая Уэнсдей? — похоже, Прозерпина удивлена не меньше Уэнсдей. Уэнсдей дёргается от «милой» и рефлекторно делает шаг назад. Альбина заливисто смеётся:       — Так и знала, что выйдет забавная встреча! Прости, сестричка Уэнсдей, это было выше моих сил.       Прозерпина морщится:       — Племянница, не с того мы с тобой начали и плохо расстались. Извинений приносить не буду, — да чёрта с два Уэнсдей их примет, — поскольку моя маленькая гипотеза сработала и ты узнала о происходящем кое-какую чрезвычайно важную информацию. Не благодари, — она великодушно взмахивает рукой, отвергая благодарность, которую Уэнсдей не намеревается выказывать.       — Ты выстрелила мне в колено... Тётушка, — цедит Уэнсдей.       — Чего только не бывает между родственниками, — влезает Альбина. — Между прочим, Прозерпина, я не считаю твою теорию полностью верной.       Уэнсдей запихивает клокочущее бешенство поглубже:       — Не соблаговолите ли поделиться своими измышлениями?       — Не соблаговолю, — хмыкнула Прозерпина. — Нынче ты гостья Альбины, пусть она сама решает, стоит ли тебе посвящать тебя в наши, — усмехается, — измышления.       На языке Уэнсдей крутится множество эпитетов, характеризующих тётку, и ни одного цензурного. Их она тоже проглатывает: ссориться с сумасшедшей чревато не только ввиду её опасности. Похоже, она на короткой ноге с Альбиной и ссора с ней может оскорбить хозяйку дома, что будет равносильно ещё одному выстрелу в колено, уже собственноручному.       — Я дам тебе подсказки. Если у тебя, сестричка, есть мозги, ты сложишь картинку самостоятельно, — Уэнсдей начинает понимать выражение лица Мари. Кстати, куда она подевалась? — Не ищи Мари. По неясным причинам она меня боится и предпочитает не попадаться на глаза без необходимости, — действительно, почему это. Альбина всем устраивает такие милые сюрпризы? — Но при одном условии.       — Каком же?       — Видишь ли, мой дорогой Йозеф уехал и не вернётся раньше Рождества, а мне так скучно одной. Прозерпина великодушно приехала составить мне компанию, но ей пора уезжать — дела не ждут, — Прозерпина вскинула бровь, но возражать не стала. — Составь мне компанию до приезда мужа, сестричка Уэнсдей, вот моё условие.       — И всё? — три недели и она успеет к декабрьской луне. Они ведь не могут быть такими ужасными, верно? Уэнсдей надеется, что подсказки Альбины того стоят. — Разве ты не можешь присоединиться к мужу в его поездке?       — Разумеется, могу, — Альбина закатила глаза. — Променять прогулки по полям и горам и чтение на скучные вопросы скучных политиков и коммерсантов о прогнозах на их скучные занятия. Есть среди них забавные персонажи, считающие меня пустоголовой куклой, — Альбина слегка улыбнулась, — но таких почти не осталось. Я домоседка, сестричка.       — Жаль, ты не хочешь прилететь ко мне, племянница. Нам было бы так весело вместе, — мурлычет Прозерпина. Уэнсдей передёрнуло.       — У нас с тобой разное понятие о веселье, тётушка. Но, если мне захочется взять на абордаж плоховооружённую посудину или вести занудные переговоры о выкупе, я обязательно обращусь именно к тебе.       — Кстати об этом, — глаза Прозерпины вспыхивают хищным огнём. Альбине требуется пара секунд на раздумья:       — Небольшая французская фирма подверглась поглощению крупным, но неустойчивым холдингом, следовательно, судно из тех, что ты ищешь, пройдёт в Аденском заливе, дай-ка подумать, через пятнадцать дней.       Прозерпина улыбнулась одной из тех мягких улыбок, не сходивших с её лица на протяжении их бесконечных чаепитий в саду:       — Дорогая, ты всегда знаешь, чем меня порадовать. Альбина, Уэнсдей, до встречи, — не дай Вельзевул ещё хоть раз тебя увидеть, думает Уэнсдей.       Забота о здоровье Альбины становится понятней. Действительно, курицу, несущую золотые яйца, стоит держать в тепле и уюте.       — Альбина, — позвала Уэнсдей: — что за связь между поглощением и кораблём?       — Это слишком очевидно и скучно, скучно, скучно! Пойдём лучше прогуляемся, сестричка.       — Скажи... Сестричка, ты собираешься давать мне подсказки такого же рода? — напряглась Уэнсдей.       — Ты имеешь ввиду, удручающе простые и самоочевидные? Разумеется, — Альбина манит её за собой за пределы сада. Позади дома в ограде разместилась ещё одна калитка, открывающаяся в поля. Обманчиво близко вздымались горы, отсюда выглядящие совершенно отвесными. Скорее всего, где-то невдалеке расположилось побережье, но его не видно с этой точки. — Идём, сестрица, прогуляемся. Полагаю, Мари уже озаботилась тем, чтобы предложить тебе обед?       — Более или менее, — Уэнсдей более чем устроил кофе, она ещё не голодна.       — Ах да, можешь оставить вещи здесь, заберёшь на обратной дороге, — сбросить рюкзак, каким бы лёгким он не был, всё ещё облегчение.       Уэнсдей берёт только зонт, привычно помахивая им на манер трости, ещё не нужной а начале пути, но в какой-то момент становящейся чрезвычайно удобной.       — Прозерпина рассказала мне о тебе то, что сочла важным. Не смотри так, она редко мне отказывает. Но я хочу послушать твою версию, включающую все недавние события.       Уэнсдей легко говорить с Альбиной. Несмотрю на очевидно подстроенную неприятную встречу, она хороший слушатель и её вопросы точны. Возможно, Уэнсдей рассказывает ей чуть больше, чем говорила другим, самую малость... Не стоит врать себе, она незаметно выболтала каждую известную ей деталь и большую часть своих измышлений. Наконец, Альбина мягко спрашивает:       — Расскажи про свою Инид. Тебе может показаться, что я проявляю досужее любопытство, но, в самом деле, разве она уже не замешана в эту историю? Она увязла в ней больше, чем кто-либо, кроме тебя.       И на этом фонтан красноречия Уэнсдей пересыхает.       — Это... Слишком личное, — выдавливает она.       — Многие Аддамсы большие собственники в отношении супругов, — они идут по лесу. Наверное, это можно назвать лесом, хотя высокие сосны отстоят друг друга куда дальше, чем привыкла Уэнсдей, и перемежаются невысокими кустами. — Ничего, сестричка, у нас есть время узнать друг друга поближе.

***

      — Здравствуй, Herzchen, — голос у Уэнсдей спокойный, что гораздо лучше, чем при встрече с любым другим Аддамсом.       — Рада тебя слышать, моя Уилла. Ты добралась до своей кузины?       — Да, она даже позаботилась о встрече в аэропорту.       Инид моргнула:       — Разве ты её предупреждала о приезде?       — У меня даже нет её контактов, так что нет. Знаешь, она очень проницательна, к тому же она обедала с Прозерпиной, — Уэнсдей ворчит, но, похоже, тётка больше не вызывает у неё страха. Уэнсдей практически не упоминала её после того панического звонка, когда покинула её дом. — Она делает неожиданно правильные выводы из едва связанных фактов. Чёрт знает как, но она просчитала сам факт и дату моего прибытия.       — Как Шерлок Холмс? — хихикает Инид.       — Холмс поясняет, как пришёл к тому или иному выводу. Альбина озвучивает предпосылку и сразу вывод, а про пропасть между ними говорит «это скучно и слишком очевидно», — Уэнсдей раздражённо вздыхает и продолжает уже спокойнее: — Знаешь, не смотря на всё это, она не нравится мне меньше большинства людей.       — Похоже, вы ладите. Это все твои впечатления о ней?       — Пока слишком рано о чем-либо говорить. Альбина... Она сбивает с толку. Самое главное: она попросила меня оставить ей компанию до Рождества. Ей скучно без мужа, а он вернётся как раз к празднику. Но я успею вернуться к следующему полнолунию.       — Отлично, моя Уилла!              — Как твои дела, Herzchen? Была ли ты хорошей собакой? — голос Уэнсдей мягче шёлка.       — Ммм, даже не знаю. Тебе нравятся хорошие девочки? Или плохие?       — Мне нравится моя девочка, — усмехается Уэнсдей. — Которая должна мне за уход от ответа.       — Моя Уилла принимает оплату в поцелуях? — Инид надеется, что её улыбка выглядит не слишком глупо.       — Зависит от места, — от шёпота Уэнсдей у Инид чешутся пальцы, жаждущие выпустить когти. — И всё же. Что у тебя происходит?       — Ничего особенного. Веду удручающе официальное расследование. Ах да, есть кое-что интересное: я случайно раскопала историю о родственниках Пибоди, которых они не знают. Они должны жить где-то в Данвиче. Там живёт Джейн, и мы собираемся съездить туда вместе с ней на каникулах перед Рождеством.       — Мы?       — Арти и Мида нервничают. Знаешь, они не общаются с другой роднёй, так что я поеду с ними. Они тебе не нравятся, но они мои друзья.       Уэнсдей вздохнула:       — Я совершенно не против. Мне чертовски не нравится репутация их семьи, но всё, что я о них знаю, свидетельствует, что друзья из них отличные. Надеюсь, у тебя не такая уж дурная интуиция и ты не ошибаешься на их счёт. Просто будь осторожна.       — Всегда осторожна, — мягко ответила Инид, обложившись копиями нужных ей для статьи газетных вырезок в церкви своего нового друга.
Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.