Порок

      Сквозь маленькое окошко пробиваются холодные лучи, впуская вместе с собой морозный сквозняк. Альфа постукивает ногой по полу, ожидая появления своих похитителей. Затылок болит, а тело затекло от долгого сидения на одном месте, так еще и со связанными руками за спиной. Чонгуку даже немного обидно, что похитители оказались настолько никудышными, связав его обычной веревкой. Он ведь военный и выпутаться из них не составляло никого труда, поэтому, уже порядком размявшись, он уселся обратно на стул, накидывая веревку на руки, дабы создать иллюзию заключенного. Кажется, его здесь недооценивают. Грустно, но это играет ему на руку.       Помещение, в котором он находится, темное и сырое. Выглянув в окошко, он понял, что находится где-то за городом, но не сильно далеко, ведь можно было услышать шум проезжающих машин. Бетонные стены выглядели одиноко и пугающе, но альфу это не смущало.       Тяжелая дверь с протяжным скрипом открывается, а глава облегченно вздыхает. Ну наконец-то. Сколько можно здесь сидеть.       Вошедший мужчина выглядит младше Чонгука, дорогой костюм не сочетается с окружающей средой, поэтому выглядит чересчур вычурно.       — Как тебе здесь? — оглядывает помещение, будто находясь здесь впервые, а затем поворачивает заинтересованный взгляд. — Нравится?       — Еще бы покурить и было бы вполне сносно, — ухмыляется, откинувшись на спинку стула.       — Рад, что ты не привередливый, — подходит ближе, вальяжно раскинувшись на стуле напротив. — Помнишь меня? Я был на зимнем балу.       — Я всех пресмыкающихся в лицо должен знать?       Мужчина на заявление улыбается, заинтересованно посмотрев на главу.       — А ты живучий, — поправляет накрахмаленный пиджак, стряхивая несуществующую пыль. — Я хорошо ударил тебя прикладом.       — Ничто так не помогает продлевать мою жизнь, как уверенность в том, что моя смерть кого-то осчастливит, — язвит. — Ты пришел светские беседы вести?       — Пришел напомнить, кто я, — резкий удар приходится где-то в районе скулы, от чего глава закидывает голову на бок. Терпкий металлический привкус появляется во рту, а челюсть неприятно ноет. — Мы виделись на «Черной лилии», припоминаешь? Или еще раз память освежить?       «— Меня зовут Луи, и я владею казино на территории Визерисса, — альфа теребит низ пиджака, поглядывая на Хосока.       — Владел казино, насколько я помню, они теперь принадлежат нам, — улыбается Чонгук, делая очередной глоток.       — Именно это я и хотел обсудить, вы навер… — Чонгук уже второй раз за вечер обрывает речь Луи и наклоняется к его лицу.       — Нечего обсуждать, казино мои, — рычит альфа, а затем, с грохотом поставив стакан, поднимается со своего места».       — Точно, — выкрикивает Чонгук, наигранно выпучив глаза. — А ты я вижу стал сильнее… — мужчина напротив улыбается, довольный оценкой его трудов. — Из полевой мыши, вырос в чихуахуа.       Луи недовольно скалится, оглядывая самодовольное лицо. Стоит заметить, что взгляд у главы, что надо. Вязкий, тяжелый — такой, что становится жарко без огня. Мужчина быстро берет себя в руки, стараясь выдержать моральную давку. Проявил слабость — проиграл.       — У меня для тебя есть сюрприз, — Луи наигранно прискорбно вздыхает, доставая из кармана помятую фотографию. Разворачивает шершавую бумагу, протягивая лицевой стороной к Чону, помогая во всех красе рассмотреть изображение. Чонгук напряженно сдавливает челюсти, а жгучая злость, словно чума, поражает мозг, разгоняясь по венам. На бумажке красуется перепуганный Хосок, бережно прижимающий к своей груди разбитого Чимина. Несказанная радость, что омега в безопасности, но это значит, что за ними следят, а брат об этом не подозревает. Черт. Бесит, когда помойная мышь оказывается на шаг впереди тебя. — Глава Чон такой заботливый, — победно скалится, доставая еще одно фото. Оно сделано явно тайно через приоткрытую дверь, но происходящее видно отчетливо. Хосок сидит около больничной койки, а Чимин наклонившись к нему, дышит в шею. Черт. Если за ними следили даже в частной больнице, то предатели видимо повсюду. — Как тебе?       — Жалкая попытка, — Чонгук старается привести мысли в норму, но тревога за них все еще скребет в груди. Откидывается на спинку стула, подняв гордый взгляд на Луи. — До чего же вы бандиты все заносчивые. Аль Капоне тоже себя неуязвимым считал, а в итоге был приговорен влачить жалкое существование в ужасном Алькатрасе.       Удар. Теперь уже в нос. Помещение наполняется звонким смехом Чонгука, но стоит ему поднять голову, как черные глаза врезаются тысячей иголок в тело напротив, прокалывая органы и разрывая кожу на ошметки. Пульс бешено отдается в голове, а кровь, вытекающая с разбитого носа, окрашивает зубы в красный цвет, делая улыбку альфы устрашающей.       — Сделаешь так еще раз, — рычит. — Пожалеешь.       — Знаешь в чем твоя ошибка, Чонгук? — Луи разминает запястье, ведь удар сильно отдал в руку. — Ты разрушаешь все к чему прикасаешься. Мой отец был подопечным почившего главы Визериса. Но его смертью ты не насытился, отобрав еще и принадлежащий моей семье бизнес. Вы с братом перекрыли кислород всем, кто был хоть как-то связан с Шин Чёлем. Я ведь пришел, думал мы сможем договориться, но ты даже слушать не стал. Моему папе пришлось работать на каменоломне, — наклоняется к лицу Чонгука, схватив за челюсть. — Я каждый день наблюдал, как он умирает на моих глазах. Но вот удача. Оказалось, у тебя появилось полно недоброжелателей, которым не хватало лишь руководителя с четким планом, — в глазах Луи плещет столько ненависти, столько боли и обиды, что глава в глубине души сочувствует ему. Но это не имеет значения. Он тронул его семью, его государство, такое Чонгук не прощает. — А как же медовый омежка, — Луи усаживается на колени, разводя руки в стороны. — Я бы и не знал о нем, если бы не ты. Черт, какой же сладкий он был. Даже жаль, что пришлось его выкинуть.       Чонгук от услышанного начинает тяжело дышать, сильно раздувая ноздри. Он трогал Чимина. Трогал то, что принадлежит ему. Вены на руках набухают, темной дорожкой разрастаясь по телу, а злость поражает органы словно нейротоксин.       — Ублюдок, — мощная шершавая рука вцепляется ему в шею, сильно придавливая к бетонной стене, о которую Луи больно бьется затылком. Мужчина от шока выпучивает глаза, отскакивая назад. Сердце пропускает удар, а голова начинает трещать от страха. Это была ошибка. Слишком опрометчиво было давить на кровоточащую рану чудовища, надеясь, что оно не укусит в ответ. В этом мире есть люди, которые хотят причинить тебе боль, но есть люди, которым больно, когда тебе причиняют боль. Чимину больно, Чонгук умирает. Пелена ярости застилает глаза, а пальцы сжимаются сильнее. На шее Луи выступают алые следы от хватки главы. Хруст. Альфа обескураженно отходит назад, смотря на медленно сползающее со стены тело. Он убил его. Случайно убил. Чонгук ужасается власти Чимина над своим разумом. Одно упоминание о нем, и мозг словно перестает нормально функционировать, намереваясь уничтожать все на своем пути. Это пугает. Это ненормально. ***       — Что если это действительно был Чонгук? — омега быстрыми шагами перебирает по земле, пытаясь нагнать взвинченного главу. Хосок резко разворачивается, злобно хватает брюнета за плечи и встряхивает, от чего Тэхен тихо пищит.       — Не смей говорить такое о моем брате, — рычит, хищно сощуривая взгляд. — Каким бы подонком он не был, но на такое он не способен.       Альфа разворачивается, тяжелой походкой продолжая двигаться в сторону машины. Ким остается стоять на месте, удивленно выпучив глаза. Обида встает комом в горле, и он кривит губы в недовольстве.       — Хочешь сказать, Чимин врет? — Тэхен злостно направляется следом, крича тому в спину.       — Чимин болен! — глава громко хлопает дверью машины, усаживаясь на водительское сиденье. Нервно стучит пальцами по кожаной обивке, дожидаясь пока омега сядет рядом. — Мало ли что ему там привиделось.       Брюнет пронзительным взглядом оглядывает Хосока, складывая руки на груди.       — Он не был болен находясь в плену, — вновь начинает говорить Тэхен, когда машина выруливает на оживленную улицу.       — Слушай, я знаю, что о моем брате ходит мало хороших слухов, — спокойно рассуждает глава, будто разъясняет истину маленькому ребенку. — Но он любил Чимина.       Голова раскалывается от потока мыслей из-за полученной информации. Хосок надеялся, что находка омеги позволит лучше разъяснить ситуацию, но все стало только в разы хуже. Клубок в голове, который так хотелось распутать, избавившись от давления, затянулся еще более прочным узлом.       — Если он так сильно его любил, то где же он? — грубо бросает Тэхен, продолжая испепелять главу взглядом.       — Это я и хочу узнать! — кричит. Нервы на пределе, а в груди неприятно жжет. Чонгук не выходит на связь, а со стороны границы докладывают, что сотовые вышки не работают. Хосок посылал людей на проверку завода, но на его месте нашли лишь пепелище. Паниковать нет смысла. Чонгук не выходит на связь, как раз таки из-за проблем с вышками, а сжигать завод это как раз в его стиле.      Вероятно, он просто разозлился тем, что омеги там не нашлось, поэтому пропадает в ближайшем баре, глуша горе в дешевом алкоголе. Юнги же бегает за ним, возомнив себя мудрым наставником, стараясь проследить, чтобы глава не натворил глупостей. Все логично. Вот только на душе все равно кошки скребут, а болезненный комок сдавливает горло.       — Вези меня к себе, — уже спокойно продолжает Тэхен, задумчиво разглядывая мелькающие улицы.       — Зачем? — и чего его так тянет к Хосоку домой, словно медом там помазано.       Сидел бы на месте смирно и не высовывался, но нет же, везде нужно сунуть свой прекрасный носик.       — Не хочу домой, — выпаливает омега, протирая лицо ладонью. — Это проблема?       — Нет, но я сегодня не вернусь, — утверждает, стараясь на ходу придумать оправдание. — А тебе стоит отдохнуть, поэтому лучше отвезу тебя домой.       — Ты что-то от меня скрываешь? — Тэхен подозрительно щурит глаза.       — Много чего, — пожимает плечами, остановившись на светофоре. Нежно проводит рукой по румяной щеке омеги, тяжело улыбнувшись. — Я же все-таки глава государства.       Брюнет шумно вздыхает, отворачиваясь к окну. Неприятное чувство недосказанности витает в воздухе, но омега старательно не обращает на это внимания. И так сейчас проблем хватает, думать еще о тайнах Хосока нет желания. Все таки он могущественный глава, и не стоило надеяться на стопроцентную честность в их отношениях. Тэхен знал на что шел, поэтому обиду приходится проглотить. Тем более никаких отношений точно то и нет. Альфа встречаться не предлагал, и как бы прискорбно не было, но их времяпровождение — это зачастую секс. Большой груз проблем они каждую ночь выливали друг на друга, а после прекратить это не смогли, да и смысла не было. Оба довольны, всем хорошо. Только вот для Тэхена это не просто секс. Сколько бы он себя не винил, но сердце не обманешь, поэтому осталось сдаться, смирившись, что он окончательно влюбился. Сказать о своих чувствах в открытую не выпадало возможности, да и страшно до дрожи в коленках. Вдруг глава взаимностью не ответит, а еще хуже вовсе исчезнет. Еще и Чимин, полностью привязанный к нему. Как бы трудно не было это признавать, но друг ужасно красив. Даже нахождение в плену не испортило выдающейся внешности и привлекательной фигуры. Если Хосок влюбится? А если уже влюбился? Нежность в его отношении к Чимину чувствуется невооружённым взглядом, и трудно списать это все на то, что он оберегает омегу брата. Такой весь из себя ангел-хранитель. Даже здесь хороший.       Укольчик ревности проскакивает где-то в груди, и Тэхен резко трусит головой. Чимин болен. Его лучший друг страдает от психологической травмы, а он тут из-за альфы бесится.       Стоит машине остановиться у неприметной многоэтажки, омега быстро кидает «пока», пулей вылетая из салона. Хосок на странное поведение брюнета лишь пожимает плечами, думая, что на парня свалилось слишком много проблем и ему стоит побыть одному. Пускай. ***       Хосок нервно постукивает пальцем по тонкому хрусталю стакана. Намджун, расхаживающий по кабинету грузным шагом, неприятно мельтешит глаза, из-за чего несильно побаливает голова.       — Нужно ехать к границе, — выпаливает резко, продолжая носиться, как угорелый. — От Чонгука нет вестей уже неделю.       — Перестань бегать, — прикрикивает, желая, чтобы просьбу выполнили незамедлительно. — Ты нужен мне здесь.       — А Гуку я нужен там, — Ким падает в кресло, опираясь локтем на бильцу.       — Не драматизируй, — Хосок и сам беспокоится за брата, но убеждает себя в том, что причин для паники нет, ведь исчезнуть на несколько дней — это как раз в его стиле. — Думаю, он встречается со старыми друзьями, напиваясь до потери сознания от тоски по Чимину или вымешивает злобу на врагах. Ты, как никто другой, знаешь, что за ним не уследишь.       — Только вот Чимин здесь, — не сдерживается Намджун, немного прикрикнув. — Как он кстати?       — В физическом плане — отлично, ран было не так много. Я подозреваю, что его лечили в плену, чтобы не умер. В психологическом гораздо хуже. Кричит ночами, из-за чего я как сумасшедший лечу в больницу, ведь успокоить его больше никто не может, — Хосок вздыхает, устало протирая лицо. Он заебался. Именно это слово идеально описывает его состояние. Надежда, что с появлением Чимина ситуация улучшится, рухнула, как карточный домик. На континенте правда стало тихо. Но тишина эта не успокаивающая — гнетущая. Всё было тихо, выжидательно тихо, казалось, что тишина не выдержит и вот-вот рассмеется.       — Ты веришь ему? — Намджун поворачивает голову, со взглядом полным интереса и какой-то еле уловимой толикой грусти. Хосок отрицательно качает головой, не желая говорить на эту тему. — Что если это правда?       — Я верю своему брату больше, чем Чимину, — передергивает плечами, делая большой глоток коньяка. Так и алкоголиком можно стать, но лишь хороший напиток помогает удерживаться на плаву.       — А Тэхен что?       — Он уверен, что это Чонгук, — кривит губы, нехотя вспоминая про их перепалки. Скандалов вокруг этой темы было просто куча. Брюнет старался убедить, что Чимину опасно видиться с альфой, а Хосок был уверен, что эта встреча убедит его в том, что Чонгук непричастен. От постоянных криков и нравоучений глава все чаще ночевал дома, проводя вечера с законным мужем, что не могло не раздражать Намджуна. Благо, постоянные поездки в больницу позволяли хоть на несколько часов насладиться времяпровождением с луноликим Сокджином. — Но мне плевать, что он там думает.       — Ладно, — глава поднимается хлопая в ладоши, желая развеять неприятную атмосферу. — Пошли людей к границе. Пора брату возвращаться домой. И где вообще Юнги?       — Только Мин и дарит надежду, что ничего ужасного не случилось, — улыбается Джун, поднимаясь вслед за альфой. — Он бы сразу доложил, будь Чонгук в опасности.       — И то правда, но отчитаю я его в любом случае, — Хосок хватает пальто, собираясь покинуть кабинет. — Следить за моим братом дело, конечно, благое, но кто Альтером будет руководить?       — Вероятно, глава Чосока, — язвит Джун, на что Чон утробно смеется, покидая кабинет.       Хосок сегодня домой не вернется, проведя всю ночь в больнице, чему Намджун несказанно рад. Радоваться чужому горю, до жути плохо, но ночь в объятиях Сокджина делает из него самого большого эгоиста на всей земле. ***       Дождь стучит по окнам, отбивая незамысловатый ритм, который приятно звенит в ушах. Как долго он не видел дождь? Два месяца, проведенных во мраке, подарили возможность наслаждаться такими мелочами. Больше не хочется содрать с себя кожу лишь бы избавиться от чувства мерзких рук на теле. Только ночами мучают ужасающие кошмары, в которых когтистые лапы терзают его на куски, разрывая внутренности. Чимин боится просыпаться. Боится, что это все лишь прекрасный сон и, открыв глаза, он вновь увидит лишь непроглядную тьму и почувствует обжигающий запах корицы. Пару дней назад Тэхен принес его любимые булочки с корицей, а Паку казалось, будто он вновь в подвале. Ужас смешался с отвращением, хотелось молить о пощаде, ведь неприятные воспоминания нахлынули, как гром среди ясного неба. Истерику успокоить смог лишь Хосок, который после долго отчитывал Кима за опрометчивый поступок. Хосок. Самое приятное, что ждало его на свободе. От одной мысли о нем в груди разливалось тепло, а бабочки в животе плясали лезгинку. Чимин не помнит, как оказался в больнице, помнит лишь оживляющий запах мускуса, который внушал покой. Хосок не такой, как его мучитель. Он добрый, сильный — настоящий рыцарь на белом коне, который вышел из сказки, дабы спасти Чимина от чудовища. В каждом шумном городе должен быть свой островок уединения. И каждой душе нужно место, где она могла бы найти покой. Чимин нашел его в Хосоке.       Небольшая белая дверь отодвигается в сторону и помещение заполняется жизненно необходимым запахом. Лицо Чимина озаряет широкая улыбка, а после он поднимает руки, сжимая и разжимая пальцы, намекая, что нуждается в объятиях. Глава заходит тихо, стараясь не разрушить витающий больничный покой, а затем присаживается на большую койку. Палата у омеги огромная, из-за чего он часто ощущает себя одиноко в большом пространстве. Хосок денег на его лечение не жалел, снабдив лучшими условиями для отдыха. Он чувствовал себя виноватым в произошедшем. Альфа, привыкший все держать под контролем, допустил то, что омегу выкрали буквально из соседней квартиры. Стоило догадаться, что появление Чимина на балу может сделать его лакомым кусочком в глазах врагов. Не уследил. Не уберег. Наблюдая за скитаниями брата, он все больше убеждался в том, что нужно было быть внимательнее, смотреть наперед. Облажался. Поэтому сейчас, не жалея сил и времени, альфа старался загладить свою вину в первую очередь перед Чонгуком, обеспечив омегу всем, что тот может пожелать.       — Я принес фрукты, — тихо говорит, пока Чимин виснет на нем, зарываясь лицом в волосы. Хосока по началу сильно напрягало, что его нагло нюхают, будто он аэрозоль, но после он привык к странным предпочтениям омеги.       — Ты пришел, — блондин ластится, намереваясь еще ближе подвинуться к альфе, совсем не обращая внимания на то, что глава даже не обнимает его в ответ. Он просто сидит, держа в руках пакет с покупками. Не протягивает руки, не подвигается ближе, даже не улыбается. Просто сидит и терпит, пока у Чимина пройдут приливы нежности. — Я очень рад.       — Как ты себя чувствуешь? — альфа немного отодвигается, доставая спелый банан и протягивает его омеге.       — Хорошо, — Чимин бережно снимает кожуру, а затем вгрызается зубами в фрукт, откусив огромный кусок. — Когда ты уже меня заберёшь? — говорит с набитым ртом, стараясь тщательно пережевывать еду, ведь челюсть еще немного болит.       — Перестань это делать, — Хосок выхватывает банан, отламывая маленький кусочек, а затем протягивает его омеге. — Врач сказал, нужно есть маленькими кусками.       — Сам решу как мне есть, — Чимин дует губы, а затем тянется к пакету, желая выхватить его из рук. Глава отводит руку с покупками в сторону, сощуривая глаза, но омега делает резкий выпад вперед выхватывая яблоко.       — Отдай, — просит, наблюдая за тем как блондин отползет в другой конец кровати, откусывая огромный кусок. Альфа тянется за ним, желая выхватить фрукт, но Пак отскакивает еще дальше. — Чимин, я сказал отдай! — выкрикивает, недовольный своеобразными догонялками. Омега несильно вздрагивает, а затем выражение его лица приобретает отстранённость, впоследствии чего он протягивает покусанное яблоко. Хосок подобному уже не удивляется, ведь не в первый раз тот безоговорочно слушает все, что ему скажут. — Выплюнь! — Чимин достает изо рта огромный кусок яблока, кладя его на тумбу рядом, затем принимает из рук альфы, отломанный ранее кусочек банана, быстро засовывая в рот. — Умничка, — Хосок улыбается, желая развеять неприятную атмосферу, а затем сильнее залазит на кровать, чтобы потрепать Чимина по волосам.       — Когда ты меня заберешь? — начинает омега, принимая из рук альфы поломанные бананы и дольки апельсинов, которые он бережно отбирает от кожуры.       — Скоро, — неоднозначный ответ. На самом деле, Хосок понятия не имеет, что делать с Чимином дальше. Он надеялся, что Чонгук сам решит как лечить омегу, но день выписки близится, а он так и не появился. Тэхен категорически против того, чтобы закрывать Пака в лечебнице, решив, что так он сменяет одну клетку на другую, поэтому предложил самостоятельно работать с Чимином, обосновав это тем, что ему будет легче открыться другу, а домашняя обстановка благоприятна для выздоровления. Хосок на это лишь пожал плечами, радуясь тому, что одной проблемой станет меньше. — Почему ты думаешь, что это был Чонгук?       Чимин от вопроса кукожится, явно не желая обсуждать эту тему. Долька апельсина так и остается в руках, а губы кривятся в отвращении.       — Я узнал его по запаху, — тихо опускает голову вниз, перебирая пальцы.       — То есть ты не видел его? — Хосок наклоняется ближе, желая лучше расслышать ответ.       — Нет, — вздыхает. — Но я уверен, что это был он, — омега резко поднимает голову, вцепляясь пальцами в руку альфы, и взволновано смотрит в глаза. — Ты мне не веришь?       — Верю, — произносит, замечая как влага скапливается в уголках глаз напротив, а затем притягивает блондина к себе, зарываясь носом в волосы. Это ложь. Теперь Хосок еще сильнее уверен, что Чонгук не похищал Чимина. Пак начинает лихо скулить, а затем сильно плакать, от чего альфа поглаживает его по стене стараясь успокоить.       — Он хочет сделать мне больно, — омега начинает кричать, сильнее цепляясь пальцами за рубашку, а Хосок понимает, что у него началась истерика. — Он приходил сюда, чтобы сделать мне больно.       — Кто приходил, Чимин? — альфа отрывает его от себя, несильно встряхнув за плечи. Блондин весь красный, заплаканный, продолжает хрипеть давясь воздухом. — Чонгук приходил?       Это ведь невозможно. Он сейчас в сотне километров отсюда и даже не знает о том, что Чимин нашелся.       — Ты слышишь меня? — выкрикивает, желая получить ответ. — Кто приходил?       — Он приходил сделать мне больно. Он пах корицей, — омега на тон реагирует быстро, тяжело хрипя, захлебываясь слезами, но продолжает говорить. — И Тэхен хотел сделать больно, поэтому принес корицу.       — Что ты такое говоришь? — прижимает его к себе, понимая, что в этом состоянии он ничего толкового не скажет. — Тэхен хотел как лучше.       — Они все хотят сделать мне больно, — продолжает кричать, а от крика этого у Хосока сердце кровью обливается. Неприятные воспоминания обрушиваются, как снег на голову. Ведь когда-то он уже сломал жизнь одному омеге. История повторяется. Он снова сидит, стараясь собрать разрушенное по кусочкам, выстроить хоть что-то из уничтоженного. Кто-то приходил к Чимину. За ним следят. Если человек чувствует боль — значит он живой. Если человек чувствует чужую боль — значит он человек! Хосок чувствует как уже второй омега разрушается в его руках, и во второй раз он себе облажаться не позволит. Построить государство оказалось легче, чем слушать протяжный вой разбитого Чимина. Поэтому альфа принимает быстрое, но опрометчивое решение. ***       Дверь кабинета с грохотом открывается и в помещение влетает растерянный и явно взбешенный Тэхен. Брюнет подлетает к столу, за которым восседает Хосок, стараясь сохранить самообладание, ведь знает зачем он пришел.       — Где Чимин? — Ким бьет одной рукой по столу, и встряхивает головой, дабы убрать спадающие на лицо пряди. Какого было его удивление, когда по приходу в больницу друга там не оказалось, а врачи сказали, что Хосок ночью перебудил всю больницу, потребовав немедленно выписать омегу. Тогда Тэхен сломя голову помчался в пентхаус, но и там Чимина не оказалось. Паника с каждой секундой одолевала все больше, поэтому, как взбешённая фурия, он всю дорогу кричал на таксиста, заставляя ехать быстрее. — Где он?       Хосок спокойно окидывает взглядом омегу напротив, сложив руки на груди.       — За ним следили, — начинает говорить, понимая, что еще немного и его разорвут на кусочки. — Он боялся Чонгука, боялся тебя, боялся всех людей вокруг.       — Где Чимин? — рычит омега, не понимая к чему он клонит.       — Я спрятал его. И никто кроме меня не будет знать где он!