Порок

      — …и я его вырубил, — рассказывает омега, делая резкий выпад назад. Чонгук замахивается, чтобы нанести очередной удар, но Макс вовремя ставит блок, а после резким ударом рассекает тому бровь.       Гортанный смех заполняет спортивный зал, а альфа присаживается на пол, утирая испарину на лбу. Они тренируются уже долго, если можно это так назвать. Скорее каждый из них выплескивает в бою накопившиеся эмоции, которые уже бьют через край. У Макса получается довольно неплохо, но вот Чонгук продолжает гореть изнутри, ведь не бьет со всей силы, а по большей части защищается.       От плотных боксерских перчаток начинают гореть руки, поэтому альфа скидывает их на пол, разминая пальцы. Омега присаживается рядом на маты, жадно глотая воду, а после подкидывает бутылку в воздух, где ее умело ловит Чонгук. Командная работа.       — Хосок, вероятно, огнем дышит, — усмехается. — Я до конца жизни буду ему напоминать, как главу омега побил.       — Плевать, — отмахивается шатен. — Если он думает, что я его боюсь, то глубоко ошибается.       — Знаешь, я вижу тебя третий раз и столько же восхищаюсь, — Чонгук улыбается, вновь натягивая перчатки и группируясь в нужную позицию. Макс останавливается напротив, немного подпрыгивая на месте, и делает резкий выпад вперед, но альфа уклоняется.       Вперед. Назад. Вперед. Удар.       — Черт, — шипит шатен, проводя языком по капе во рту. Чонгук бьет не сильно, словно перышком гладит, но больно все равно. Жаловаться не собирается. Он единственный альфа, который согласился стать с ним в спарринг, что очень ему льстит.       Бьет вперед наотмашь, поэтому Чонгуку приходится сделать шаг назад. Резким рывком подпрыгивает, обвивая ногами его талию, и дергается, пытаясь повалить. Чон даже с места не двигается, а после издает тихий смешок, дергая омегу за ногу, а тот падает попой на маты.       — Кабан, — поднимается, потирая ушибленный бок. — Будь мы одной весовой категории, я бы тебя завалил.       — Не спорю, — ведет бровью, вновь принимая атакующую позицию. Макс дерется немного импульсивно, но от этого не менее профессионально. Каждый его выпад отточен до идеала, но с альфой ему не справиться. Чонгук обучался улицами, умеет полагаться на долю случая и следит: неутомимо следит за каждым его движением, изучая технику противника. Пару ударов в челюсть он, конечно, пропустил, но рука у омеги не тяжелая.       — Что с Чимином? — запыхавшись, спрашивает, уклоняясь от очередной атаки. Чонгук раздувает ноздри и несильно трусит головой в стороны. Обсуждать это ему бы не хотелось, но он знает, что, излив душу, становится легче.       Чимин ушел. Он отпустил. После была бессонная ночь, на протяжении которой он пытался бороться с миром в своей голове. А после новый день.       Небо все такое же голубое, а солнце все еще восходит по утрам. Ничего не изменилось. Только вдруг умереть захотелось, а так все как прежде. Разум все еще не способен найти ответы на вопросы, которые блуждают в чертогах его сознания, а так все как всегда.       Ничто не случается без причины, поэтому он научится жить с этим, ведь в один день все станет лучше. Главное не забыть, что между ребер есть сердце.       — Пошел он, — вскидывает руку, нанося несколько беспорядочных ударов. Макс скачет, как кузнечик, уворачиваясь от града атак.       — Чимин ведь болен, — отпрыгивает в стороны, давая себе секунду на передышку.       — И что? — немного грубо спрашивает альфа, разворачиваясь к груше. Злость бурлит внутри сильными потоками, но он не понимает на кого злится. — Мне теперь вечно терпеть его закидоны?       Бьет сильно, от чего увесистая груша немного покачивается. С Максом он был осторожен, стараясь не нанести вред омеге, сейчас же выплескивает все без остатка.       — Мне жаль, — шатен наблюдает за картиной, которая красноречивее любых слов.       Ему больно, но Чонгук этого не показывает. Он не выливает свою агрессию на поле боя, ведь злость застилает глаза, выбивая из реальности, он плещет ею здесь, в зале, отыгрываясь на несчастном куске ткани.       Макс на секунду хмурит брови, сравнивая двух братьев. Теперь у него представилась возможность это сделать. Хосок – это холодные льды Арктики. Он поражает своим величием и устойчивостью, кротостью ума и задумчивостью. Рядом с ним невозможно согреться, поэтому ему нужен омега фейерверк, который сможет растопить ледяную душу.       Чонгук – полыхающее жерло вулкана. Он горячий и импульсивный. Никто не знает, в какой момент этот вулкан достигнет пиковой точки и взорвется горячими потоками лавы. В тот день он погубит все на своем пути, словно огонь, не знающий милосердия. Ему нужен омега предохранитель, который в нужное время успокоит внутреннее пламя, а в иное зажжет, словно спичкой.       — Мне не нужна жалость, — ударяет с гортанным рыком так, что груша рвется, а песок высыпается наружу.       Омега скидывает перчатки, решая сделать небольшую передышку. Смахивает пот со лба, но у самой двери кое-что вспоминает.       — Если Чимин ушел навсегда, то почему Мару остался здесь? ***       Хосок болезненно разлепляет глаза, немного причмокивая губами. После вчерашнего разговора с Тэхеном он жутко напился в одном из своих клубов. Вся эта любовная мелодрама с элементами боевика ему жутко надоела. Стоило еще тогда прислушаться к словам своих руководителей и заподозрить Чонгука в измене. Он был слишком ослеплен радостью от встречи, что даже не заметил кого пригрел на своей груди. Одна мысль о том, что сейчас нужно снова ехать в офис, курировать войска и решать как закончить войну с минимальными потерями, утомительна.       Кто бы мог подумать, что судьба будет к нему так жестока. Его родной брат – опора – оказался предателем. Он мог заподозрить в измене весь мир, но от него этого не ожидал. Это был удар в самое больное место, выбивающий воздух из легких так, что кричать и плакать хотелось.       Легкий толчок в бок и только сейчас он ощущает, что в комнате странно пахнет. Сильно и сладко. Это смешение двух ароматов, но похмельное сознание определить их не может.       Отлепляет голову от подушки, разворачиваясь в сторону запаха. Легкий удар тока проходит по всему телу, а глаза выпучиваются от удивления. Рядом сидит Чимин. Он залез на кровать и в упор разглядывал альфу.       Хосок поднимается на локтях, не веря своей удаче. Меченый омега его брата, а сейчас врага, сам пришел к нему в руки. Он то искал ключ к победе, даже не подозревая, что тот сидит за его спиной.       — Хо, — Чимин протягивает руку, немного ерзая попой на кровати. Темные рестницы божественным веером прикрывают шоколадные глаза. Он нервно закусывает губу, вероятно ожидая реакции альфы на его возвращение.       У Хосока мозговая активность бурлит на максимум. Он уже обдумал миллион идей, как можно воспользоваться сложившейся ситуацией. Чонгук за этого омегу убивать готов, а еще жертвовать всем, что имеет. Он то знает, ведь сам кое к кому эти чувства испытывает.       — Мой хороший, — лицо альфы резко приобретает довольный вид, когда он рукой притрагивается к мягкой щеке. Чимин льнет к ней, как котенок, сам не догадываясь, что пришел в логово зверя, которого по ошибке боготворит. — Я очень рад, что ты здесь.       — Я хотел вернутся к тебе, — синеволосый обхватывает его шершавую ладонь своей, тихо поскуливая. Хосок его возвращению рад. Он думал, что тот даже в его сторону не посмотрит после всего случившегося, но все оказалось иначе. Теперь они снова будут счастливы вместе.       — Ты молодец, — альфа его обнимает, победно ликуя внутри. Резкий запах корицы теребит легкие, от чего хочется сморщиться, но это мелочи. Радость от сложившейся ситуации притупляет все остальные эмоции.       Хосок резко подхватывает его на руки, от чего Чимин тихо пищит. Ластиться к нему, как котенок, зарываясь носом в шею, и только сейчас альфа понимает, что у него течка. В любой другой день он бы уже упивался юным телом, словно эликсиром жизни, но сейчас от одной мысли об этом тошнит. Запах другого альфы просто отвратителен.       Выносит его в коридор, быстро спускаясь вниз по ступенькам. Чимин нервно начинает по сторонам смотреть, не понимая, что происходит. Он крепче руками за его футболку цепляется, ожидая дальнейших действий.       — Господин Пак, — из-за угла резко выскакивает пожилой бета, который работает на вилле поваром. Он прикрывает рот рукой не в силах справится с восторгом от возвращения любимого хозяина и уже хочет рассыпаться в комплиментах. К Чимину всегда хорошо относилась прислуга, ведь он отвечал им с должным добродушием. Омеге как никому известно, что такое нужда, поэтому в первую очередь он видел перед собой людей, а уже после домработников. Он любезно помогал им с домашними обязанностями и всегда отпускал пораньше, если они того просили.       — Пошел вон, — резкий рык альфы заставляет бету скукожиться и юркнуть обратно в комнату. Хосок был несколько иной. Он ценил в прислуге молчаливость и невидимость, предпочитая забывать, что на вилле есть посторонние.       На непонятные звуки из кухни выпрыгивает Тэхен, облизывая ложку от йогурта. Он выпучивает в шоке глаза, немного приоткрывая пухлые губы. Чимин сейчас сидит на руках его альфы и тихо поскуливает в футболку. Сильнейший запах медовой корицы будоражит слизистую.       — Что происходит?       — Доброе утро, птенчик, — альфа быстро целует его в лоб, проходя дальше. Чимин от данного действия морщится, враждебно сузив глаза. Он сильнее обвивает руками шею Хосока, демонстративно зарываясь носом в шею.       — Срочно вызовете сюда Мин Юнги и пусть прихватит с собой третий и восьмой отряды, — оповещает охрану глава, придерживая омегу под попу. Солдаты кланяются, спеша выполнить приказ. — И Намджуна.       Тэхен проходит в гостиную, соображая, что происходит. Труднее всего понять откуда здесь Чимин. Омега свалился буквально с неба, а судя по тому, что несли его со второго этажа, то явно был в спальне Хосока. Плотно стискивает челюсти недовольный ситуацией. Это недопонимание и недосказанность начинают порядком раздражать.       — Объяснись сейчас же, — брюнет топает ногой по полу, складывая руки на груди.       — Скоро сюда приедет Чонгук, — улыбается альфа, опуская синеволосого на ковер в центре комнаты. Он бережно оглаживает его щеки, пока омега бегает глазами по его лицу. Чимина бьет крупной дрожью, а в голове он и два слова связать не может. Беспорядочные мысли разлетаются, словно птицы, не выстраиваясь в одно предложение. Хосок смотрит на него с необъятной нежностью, что идет в разногласие с его словами и действиями.       — Ты веришь мне, малыш?       Резкий удар опаляет щеку, от чего омега падает на спину. Тонкая кожа ладоней стирается о грубый ворс ковра. Он резко прикладывает руку к пульсирующему месту, непонимающе оглядывая альфу. Он ударил его? Его любимый Хосок поднял на него руку? Нижняя губа предательски начинает дрожать, а мелкое стеклышко слезинки появляется в уголке глаза.       — Какого хрена? — рычит Тэхен, делая несколько шагов в сторону друга, но охранник хватает его под локоть. — Что ты творишь?       Глава невольно кривит губы, понимая, что желаемого результата не добился. Чимин должен плакать, а вместо этого из карих глаз сочится ужас вперемешку с непониманием.       Еще один неожиданный удар, по силе превышающий предыдущий. Омега валится на бок, ударяясь лбом о пол, и автоматически прикрывает лицо руками. Во рту появляется противный металлический привкус, а из носа вытекает что-то теплое. Разочарование и страх смешиваются в шипящий коктейль. Надежды лопаются словно стеклянный шарик, больно вонзаясь осколками в мозг и отдавая пульсацией в висках.       Тэхен стоит с открытым ртом, тяжело дыша через нос. Он оглядывает скулящего Чимина, у которого хлынула кровь носом и не может себя воедино собрать.       Хосок смотрит на брюнета, встречаясь с темными, словно ночь, глазами и ужасается. Он смотрит на него как на врага, как на чудовище. Нет в этом взгляде злости или ненависти, лишь разочарование. Тэхен смотрит на него, выворачивая душу наизнанку. Кости ломит, а конечности словно пропустили через дробилку.       — Я напрасно искал в тебе человека, — говорит практически шепотом, но альфа слышит отчетливо. Пересохшие губы двигаются быстро, раня словами словно кинжалами. — Чудовище.       Тэхен резко выдергивает руку у охранника, который растерялся от неожиданного действия, и уходит наверх. Он знает, что Хосок не позволит покинуть виллу, но находиться здесь сродни адской пытке. Этот поступок был пиковой точкой его терпения. Власть оказалась важнее моральных ценностей, а глава в нем давно убил человека. Это отвратительно. Находиться рядом с ним отвратительно. Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кто никогда не перестанет тебя разочаровывать.       Хосок провожает взглядом его спину, сжимая губы в тонкую линию. Он не испытывает вины за то, что сделал. Это война, и он лишь старается выжить. Тэхен ведь сам просил остановить это, так вот он старается ради него. Неважно. Сейчас главное уберечь кресло главы, а размягчить характер какого-то омеги он успеет всегда.       Безразличным взглядом оглядывает свое творение, улыбаясь краешком губ. Чимин, уткнувшись лицом в ковер, тихо плачет, а на светлом ворсе отчетливо видны красные следы. Альфа достает из кармана телефон, открывая камеру, дергает омегу за плечо, от этого тот тихо пищит, делая несколько снимков. Стоит лишь убрать руку, как он вновь падает на пол, поджимая коленки.       Хосок отходит назад, падая на диван, и достает излюбленную пачку сигарет. Перелистывает фотографии в телефоне, выбирая самую «красивую». Горький дым обжигает горло, немного разъедая слизистую.       Отправляет выбранное изображение брату, откидывая телефон на подушки. Наживка закинута, осталось только ждать. ***       Немного помятый Намджун быстро спускается с верхнего этажа. Он протирает рукой лицо, листая последние новости в телефоне. На торопливый звук шагов выбегает Сокджин с кружкой кофе в руках.       — Куда ты в такую рань? — омега целует его в щеку, передавая в руки стакан, который альфа осушает одним глотком.       — Хосок вызвал к себе, — Джун устало протирает лицо, а после целует шатена в лоб. — Ночью к нему явился Чимин, и теперь он будет шантажировать Чонгука.       Сокджин делает несколько шагов назад, неоднозначно хмуря брови. Ему вся эта ситуация с войной кажется просто абсурдной, а поступки обоих братьев опрометчивыми и глупыми. Вместо того, чтобы сесть за стол переговоров, они втягивают в конфликт целый континент, проливая невинную кровь. Все новости до сих пор трубят о разрушенном здании в Визерисе, число погибших в котором превышает отметку в сотню. Разве это тот мир, о котором твердил Чонгук? Перечит своим же принципам и словам, выдавая гнусные преступления за часть стратегии. Он мстит за то, что брат сотворил с Чосоком, вот только принцип «око за око» сделает весь мир слепым. Если ему настолько важна судьба континента, то почему деньги, которые он мог потратить на помощь бедным, уходят на войну, а те самые бедные страдают еще сильнее от повышения налогов и отсутствия рабочих мест из-за тяжелой ситуации. По всей стране начались массовые сокращения и крах малого бизнеса, что привело к ужасной безработице. Чонгук считает, что может это изменить только заняв место главы, даже не понимая, что так только усугубляет ситуацию.       Хосок же и вовсе упертый баран. Он наплевательски отнесся к своему народу, за который сейчас борется, забыв спросить нужна ли им война. Постоянный внутренний сбыт наркотиков и работорговля нужны были для того, чтобы в тяжелый момент поставить экономику на ноги, но теперь все изменилось. Казна уже давным давно набита, но соответствующие законы о прекращении этого безобразия так и не вышли. Конечно, альфа не хотел пресекать такую золотую жилу, забыв о собственных моральных ценностях.       Чосок живет по законам джунглей. В нем даже крысам небезопасно. Те, кто клялся защищать людей, грызутся, чтобы урвать кусок побольше, лишённые последней капли достоинства.       Сокджин смотрит на этот цирк со стороны, словно немой наблюдатель. В шахматах это называется «цугцванг», когда оказывается, что самый полезный ход — никуда не двигаться. Очевидно одно. Во главе государства не может быть Хосок с явно развитым синдромом Бога, но и Чонгук, который любые проблемы решает войной, не должен занимать это место.       Теперь его ужасает другое. Он испытал сильнейшее чувство отвращения, когда узнал, что Чонгук втянул в эту игру Тэхена, совсем наплевав на чувства невинного парня. Он отлично знал, что отдает его на растерзание чудовищу, но посчитал это выгодным ходом, легко пожертвовав им, как пешкой в шахматной игре.       Теперь Хосок поступает точно так же. Пользуется бедным Чимином, который и слова возразить не может, ведь видит в нем любовь всей своей жизни.       Сокджин видел революцию, которая лишила его семьи. Как никому другому ему известно, что не будет здесь победителя. Лишь проигравшие. Каждый из них заплатит неподъемную цену за их поступки.       — Намджун, ты поддерживаешь Хосока? — вздыхает, оглядывая любимые глаза супруга. Они уже вместе столько лет, и особых разногласий не возникало никогда, но сейчас он практически ментально чувствует повисшее в комнате напряжение и разновидность их взглядов.       — Он мой друг. Я всегда на его стороне, — вздыхает, понимая, что омега поднял эту тему не просто так.       — Чонгук тоже твой друг.       — После того, как он напал на мой дом, мы больше никто друг другу, — кривит губы, полагая, что Сокджин пытается его оправдать.       — Когда-то во имя любви ты пошел против главы, — губы шатена трогает нежная улыбка, и он аккуратно прикасается к щеке альфы, желая успокоить. — Теперь она же привела его сюда.       Намджун слушает внимательно, но не слышит. Он не понимает, как Сокджин после всего пережитого может оправдывать это глупым словом «любовь».       — Ты не считаешь, что политика Хосока неверная?       — Нет, — отвечает твердо, ведь разговор ему порядком надоел.       — Он торгует людьми.       — Это я торгую людьми, — немного прикрикивает альфа, но на лице Сокджина не дергается ни один мускул. Он стойко впитывает каждое слово, стараясь не упустить детали и отстоять свою точку зрения. — Хосок их даже не видел никогда. Только я ездил в порты и рассылал их по борделям, или перепродавал. Если ты считаешь его плохим, то значит я тоже в твоих глазах монстр?       Омега немного опешивает от заявления. Намджун самый лучший мужчина из всех, только вот он всегда закрывал глаза на то, чем занимается муж. Делает ли это его косвенным соучастником?       — Ты ведь такой праведный меценат, — продолжает альфа, сузив глаза. — Вкладываешься в развитие медицины и разработку новых лекарств. Вот только ты никогда не думал, на ком тестируют твои лекарства?       Сокджин немного отшатывается в сторону, словно от резкой головной боли. Осознание того, что он пал так низко, бьет колоколом по вискам. Все эти годы он считал, что занимается благим делом, а на деле потакал преступности.       Вот она обратная сторона престижной жизни. У сияющей стороны медали всегда есть другая, за которой скрывается нечто омерзительное. Делает ли это его плохим человеком? Определенно нет. Каждый в его окружении далеко не праведник, и теперь он просто не выделяется из серой массы.       — Открой глаза, Джинни. Мы по уши в дерьме. ***       Чонгук сжимает телефон в руках с такой силой, что экран покрывается паутинкой трещин. С утробным рыком отбрасывает несчастный мобильный в стену, оглядывая комнату затуманенным взглядом.       На фотографии был Чимин. Плачущий, с кровоподтеками на лице, он выглядел, как самое хрупкое существо на планете. Одна мысль о том, что его обидели, заставляя кровь в венах превращается в чистую лаву, сжигая его изнутри. Внутренние корни негодования разрастались внутри ядовитым деревом, которое своими ветвями перекрывало дыхательные пути, а иголками поражало органы.       Это он во всем виноват. Он был настолько сконцентрирован на своей обиде, что позволил сознанию помутиться, и собственными руками передал ангела в ад. Стоило запереть его в комнате, наплевать на слезы и мольбы, спрятав от всего мира. Пускай в его глазах он бы навеки стал чудовищем, но был бы цел. Защитить его, пожертвовав своими чувствами, вот, что стоило сделать.       Сметает все со стола, испуская гортанный рык. Куда бежать? Что делать? Зарывается пальцами в волосы, оттягивая до ощутимой боли в голове. Резко останавливается, делая глубокий вдох. Нужно мыслить здраво. Обдумать всевозможные варианты, разработать стратегию…       Вновь рычит, ударяя рукой о стол. В голове лишь образ плачущего Чимина стоит, который своим жалким видом перекрывает мыслительные пути.       — Чонгук, что случилось? — на шум прибегает Макс, немного беспокойно оглядывая погром в комнате. Он аккуратно подходит к альфе, укладывая руку на напряженное плечо.       — Он избил Чимина.       Макс на секунду опешивает, не веря его словам. Хосок избил Чимина? Это больше походит на бред сумасшедшего. Осознание реальности искажается, а болезненные спазмы в голове бьют мелкой дрожью.       Они в аду. Затерялись среди безликих бесчувственных людей, которых ранее считали друзьями. Вот, что делает с людьми война. Она срывает маски, стирает границы, обнажая самое отвратительное – душу.       — Мы сейчас вместе решим, что делать, — Макс тяжело вздыхает, стараясь выглядеть максимально спокойно, хотя сам разваливается на кусочки. Ему невероятно трудно представить, что испытывает сейчас альфа, но это и не требуется. Все написано на лице. В один миг Чонгук словно постарел на несколько лет. Он заблудился в закромах своего сознания, пытаясь принять разумное решение, но его нет. Это слишком тяжело. Вынести все это одному человеку невозможно. Именно в эту секунду он поражается его стойкости.       — Я не знаю, — альфа закрывает руками лицо, выдавая поток пара через рот. Растирает кожу до заметного покраснения, но должного результата это не дает. Легче не становится. Вина беспощадным зверем съедает его изнутри, превращая органы в кашу.       — Он точно хочет добиться не капитуляции, — начинает рассуждать Макс, пытаясь перевести поток мыслей Чонгука в нужное русло. Он понимает, что альфа невероятно силен не только в физическом плане, но и в умственных способностях, просто сейчас растерялся. — Иначе, что помешает напасть тебе через год.       Чонгук выпрямляется, сжимая губы в плотную линию. Макс прав. Капитуляция не дает никаких гарантий мира, а лишь выигрывает ему дополнительное время, и то ничтожно малое. Хосок хочет добиться чего-то более существенного, что если не остановит войну навеки, так хотя бы оттянет на огромный срок.       — Бизнес, — произносит с непривычным для сложившейся ситуации спокойствием. — Он потребует отдать бизнес и оружие. Таким образом у меня не будет денег на закупку нового и для того, чтобы проплачивать наемников. Это оттянет войну как минимум на четыре года.       Макс покачивает головой в стороны, находя суждение довольно разумным. Войны не будет, если некому воевать. Отобрав у Чонгука нефтяные вышки, альфа останется на мели, а значит беззащитен.       — Тогда отдай ему их, — омега невольно поднимает уголки губ, от чего альфа опешивает. Идея звучит безумно, а странная улыбка пуще нагоняет ужаса. Это крах. Вот он и проиграл. Шансы на лучший исход тают, словно лед в жару. Это была жалкая битва, и в истории он останется как самый жалкий воин. Проиграть войну из-за омеги. Немыслимо.       — Хосок уже, вероятно, окружил дом войсками, — продолжает шатен с явным озорным огоньком в глазах. — Только вот где он их взял? В стране военное положение и каждый отряд патрулирует отдельные кланы. Чтобы окружить виллу, ему стоит оставить какой-то клан беззащитным.       Чонгук заметно приободряется, улавливая ход мыслей омеги. И вновь он им восхищается. Мин Юнги невероятно талантлив, если смог откопать такой бриллиант.       — В каждом клане есть оружейные и технические склады, — улыбается альфа, доставая из стола карту континента. Макс поднимает с пола книгу, укладывая на стол, дабы бумажные края не задирались. — Хосок понятия не имеет сколько у меня военной техники, значит я смогу отдать половину, либо даже меньше.       — Но вместо этого ты опустошишь его склады и присоединишь к себе еще один клан, — подхватывает его Макс, блаженно облизывая губы. Вот она лазейка.       — Осталось только понять, какой клан останется беззащитным, и, пока все будут отвлечены мной, напасть.       — Вряд ли отряды убрали из Параммо. Побоятся оставить центр преступного мира без присмотра.       — Значит Сопрано, — Чонгук расстёгивает губы скорее в оскале, чем в улыбке. Он уже внутренне выстраивает план действий и прорабатывает всевозможные ходы. Пока Хосок будет думать, что он адским огнем горит, никто и предположить не сможет, что в этот момент разворачиваются военные действия прямо у них под носом.       Таким образом альфа потеряет бизнес и часть техники, но приобретет новую и целый подконтрольный клан.       — Но как же нефтяные вышки? Чем я заплачу наёмникам и пополню запасы недостающего оружия?       — В этом нам поможет Юнги, — разводит руками омега, игриво щуря глаза. — Пускай заплатит за то, как поступил со мной.       Возможно идея ограбить своего альфу выглядит ужасной и невероятно подлой, но Макс вообще-то обижается на него, так что пускай позлится. Вывести все деньги с его счетов будет проще простого, ведь омега записан в банковских документах как доверенное лицо. Стоит лишь явиться в банковский филиал и наплести о проблемах с физической карточкой, как нужную сумму ему передадут наличными. Конечно, Юнги получит уведомление о списании со счета, но в этот момент омега уже будет ехать в Альтер.       — Чтобы я без тебя делал, — неожиданно подрывается Чонгук, сжимая шатена в плотных объятиях. Макс расплывается в довольной улыбке, аккуратно обвивая руками его плечи. Раньше ему много рассказывали об этом альфе, и большинство слухов гласили о его вспыльчивости и импульсивности. На деле Чонгук оказался, конечно, горяч кровью, но бездумных решений, свойственных импульсивным людям, от точно не принимает. Добрый, отзывчивый альфа поражает острым умом и нахальным поведением.       — Поблагодаришь, когда все получится, — первым делает шаг назад, разглаживая смявшийся пиджак. — Принимаю благодарности в виде выдержанного вина.       — Куплю ящик. Мне денег Юнги не жалко. ***       Хосок довольно постукивает ботинком по мраморному полу, выкуривая очередную сигарету. Дым приятно обжигает легкие, создавая чувство наполнения внутри.       Рядом в кресле восседает Намджун, стеклянными глазами уставившись в стену. С самого момента прихода альфа витает в облаках, раздумывая о своем. Такая кротость кажется максимально непривычной для его характера, что создает ощущение недосказанности.       На полу расположился Юнги, утирающий слезы все еще рыдающему Чимину. Он всегда был слишком мягким по отношению к противоположному полу, поэтому такая реакция ожидаема.       Напряжение, повисшее в воздухе, слишком плотное, от чего его можно нарезать ножом. Пару минут назад они вели напряженную беседу, а простыми словами ругались. Юнги негодовал больше всех. Пропажа Макса и опрометчивое решение главы быстро дали свои результаты, выливаясь в ярчайший скандал. Намджун за всем происходящим наблюдал молчаливо, лишь изредка бросая хмурые взгляды на обоих альф.       Когда перепалка переросла в глупый поток оскорблений, было принято решение разойтись по разным углам, тем самым беря «брейк». Последнее слово, конечно, осталось за Хосоком, который с трудом терпел подобное неуважение в свою сторону, но потерять сильного союзника не мог.       — Чон Чонгук прибыл, — оповещает вошедший в гостиную солдат, отвешивая почтительный поклон всем присутствующим.       Хосок расплывается в заметном оскале, выбрасывая окурок в окно. Хочет схватить омегу за локоть, но его останавливает рык Юнги, который говорит, что выведет его самостоятельно.       Альфа на это лишь пожимает плечами, мол, поступай как хочешь, и следует к выходу. Напряженный силуэт Намджуна безмолвной фигурой направляется следом.       Морозный воздух резко бьет в лицо, от чего мужчина кривит губы. Ворота виллы открываются и следом въезжает целый кортеж, насчитывающий не менее тридцати машин. Хосок невольно улыбается, когда автомобили заполняют все пространство внутреннего двора. Подготовился гаденыш, но у него людей все равно больше.       Вдоль забора немой преградой расположены солдаты. Они стоят в несколько рядов, соблюдая шахматный порядок. Каждый из них напрягается все сильнее, когда из бронированных авто, словно муравьи, начинают выходить военные. Они разбредаются плотным кольцом, готовя оружие и прикрывая спиной виновника торжества.       Чонгук плавной поступью выходит из салона, а вслед за ним грациозно выплывает черная пантера. Она придерживается ног хозяина, желтыми глазами смотря в упор на главу. Удивительно, как дикое животное совсем не волнует столпотворение вокруг. Она словно чувствует, на кого направлен гнев Чонгука, и готовится в любой момент сделать смертельный прыжок.       — Приветствую, брат, — Хосок довольно расправляет руки в стороны, но шагов в сторону альфы не делает, продолжая стоять на пороге. — Хорошо добрался?       — С ветерком, — Чонгук останавливается в десяти метрах напротив, складывая руки за спиной. Глазами выискивает того, ради кого приехал, но омеги нет. Это настораживает. Неприятное колющее чувство зарождается в груди, но на лице не дергается ни один мускул.       — Знаешь, я очень любил, когда ты покупал мне подарки, — продолжает глава. — С какими дарами ты приехал сегодня?       Чонгук самодовольно опускает глаза в землю, усмехаясь глупой шутке. Его люди, вероятно, уже атакуют Сопрано, ему же нужно просто выиграть немного времени. Буквально часа будет достаточно, чтобы окольцевать клан, и ни одна живая душа туда не проникнет без его ведома.       — Даже чаю не предложишь?       Из дома выходит Юнги, придерживая под локоть Чимина. Омега больше не плачет, но красный нос и опухшее лицо выдают все с потрохами. Он резко поднимает глаза на Чонгука, а после опускает в пол. Этого оказалось чертовски мало, чтобы альфа успел прочитать эмоции на прекрасном лице.       Сердце пропускает болезненный удар, когда он замечает красный ободочек вокруг ноздрей. Вероятно, от крови его пытались отмыть, но слишком небрежно, чтобы убрать остатки.       Его прекрасный ангел стоит разбитый. Словно ситцевый, он кажется прозрачным под плотными лучами солнца. Принесший ему столько боли, но по прежнему обворожительный.       — Чего ты хочешь? — вскидывает голову Чонгук, решая, что военным хватит и полчаса. Сейчас ему хочется поскорее увезти отсюда Чимина, закрыв от всего мира в теплых объятиях.       — Например твои… — начинает Хосок, но его бестактно перебивают.       — Вышки? — альфа делает взмах рукой, от чего все напрягаются, полагая, что он отдает сигнал об атаке, но вместо с этого с машины выскакивает молодой омега. Он, сгорбившись, оминает военных, тихо извиняясь когда зацепляет мужчин плечом, и останавливается возле Чонгука, поправляя очки на носу. — Это мой нотариус. С тебя требуется только подпись.       — Это странно, — тихо шепчет главе Намджун, но тот не реагирует на слова, смакуя привкус победы на губах.       — И еще…       — Четыреста единиц военной техники стоят около границы Визерисса, — вновь начинает Чонгук, думая при этом лишь о Чимине.       Хосок неоднозначно хмурит брови, сжимая губы в плотную линию.       — Так мало?       Чонгук испускает тихий смешок, язвительно играя бровями.       — Я беру не количеством, а качеством.       Глава складывает руки на груди, неоднозначно хмыкая. Есть в этой ситуации что-то подозрительное. Чонгук выглядит удивительно спокойным для человека, который теряет все. Он ожидал агрессии и криков, а вместо этого видит лишь самодовольную ухмылку.       Все потому что он опустошен, но не сломлен. Вот на чем держится вся коалиция брата – на невероятной силе духи и стойкости. И, пока этот дух будет жаром подпитывать его изнутри, Чонгук непобедим.       — Кое-что забыл, — усмехается Хосок, ликуя возникшей идее. Стоит переломить альфу на несколько частей, оставить выжженное поле внутри и лишь это будет концом войны. Сломить его морально гораздо интереснее. — Хочу прощальный секс.       Глава резко дергает Чимина на себя, от чего омега тихо пищит. Юнги щетинится, желая сделать угрожающий шаг вперед, но Намджун придерживает его рукой. Ему самому претит сложившаяся ситуация, но он хочет еще несколько секунд выждать. Причинить боль омеге он не позволит, вырубив главу один ударом, но стоит сначала увидеть, что произойдет дальше.       Хосок расплывается в заметном оскале, проводя языком по бархатной щеке. Все это время он не сводит глаз с Чонгука, который плотно сцепив челюсти, тихо рычит себе под нос. Конечно, он не собирается спать с Чимином. Меченый омега отвратителен для любого альфы, но подразнить брата слаще любого вина.       — Прекрати, — Чонгук с гортанным рыком делает шаг вперед, но вовремя останавливается, когда все военные главы приводят оружие в боевую готовность. Хосок хмыкает, притягивая омегу ближе, а у альфы весь мир внутри рушится. Он наблюдает за происходящим, изнутри сгорая, в пепел превращаясь. Напротив доносится тихий скулёж, который своим отчаянием по ушам режет, до мозга костей добираясь.       Чимин вновь плачет, за одежду главы цепляется, стараясь оттолкнуть того от себя подальше, но напора альфы ему не выдержать. Он уже миллион раз пожалел, что явился сюда. Чонгук теперь всем ради него жертвует, а он ему даже в глаза от стыда посмотреть не может. Его любимый альфа оказался жестким тираном, а главный злодей преобразился в спасителя. Хочется на весь мир «прости» кричать, заглушить хоть каплю той боли, которую он по глупости причинил.       Тихий вздох удивления проносится по внутреннему двору, а Хосок резко перестает напирать. Чимин быстро моргает, стараясь пелену с глаз прогнать и рассмотреть происходящее. Он увиденного воздух из легких нещадно пропадает, а скулить лишь больше хочется.       Перед своей армией, перед армией главы, перед руководителями кланов и многочисленными присутствующими Чонгук стоит на коленях. Он, покорно опустив голову в пол, сжимает меж пальцев рыхлую землю. Для такого альфы, как он, достоинство превыше всего, а сейчас он его буквально закапывает.       — Умоляю, брат, — произносит на грани слышимости, но этот голос у Чимина в голове надолго останется. Чонгук через себя переступает, ком в горле проглатывает, но не поднимается. — Ради всего святого, что между нами было. Не делай этого.       Хосок от восторга и слова сказать не может. Это окончательная победа. Чонгук растоптанный и поломанный стоит перед ним на коленях, умоляя просьбу выполнить. Словно по щелчку рядом с ним опускается пантера, прильнув головой к земле.       Глава резко толкает Чимина вперед так, что тот спрыгивает со ступенек, чуть не спотыкаясь. Чонгук резко с места подрывается, его на себя дергая, и на руки поднимает.       — У вас есть пять минут чтобы уйти. Время пошло. Военные начинают стремительно группироваться, распределяясь по машинам, и во время этой суеты Хосок довольный заходит в дом.       Чонгук заталкивает Чимина на сиденье машины, быстро застегивая ремень безопасности.       — Прости…, — выдавливает из себя омега, наблюдая за плотно сцепленными челюстями альфы.       — Дома поговорим.