***
Эдгар долго думал, что может ещё добавить, не замечая, как зыбкий пол проваливается под его ногами. Бордовая тьма сгущалась перед глазами, пока полностью не захватила поле зрения, уютно убаюкивая. Это не кошмар. Просто тёмный сон — Эдгар неуверенно осматривал по улицу, заглядывая в дома и магазины в поисках людей. Никого не было. Тусклый свет фонарей притуплялся густым туманом, который пах молоком, лавандой и морозной свежестью. Парень водил руками перед собой, туман леденел и осыпался инеем и снегом у него в руках, расступаясь перед владельцем сна. Да, Эдгар действительно впервые ощущал себя владельцем собственного сна, а не узником. Как многое он узнавал этой осенью впервые, а? Он бродил среди высоких зданий, улицы были совершенно пусты: как перекати-поле летали редкие полиэтиленовые пакеты, шурша и привлекая внимание. Улица казалась бесконечной, темная туманная синева скрывала её конец. Эдгар смотрел на стены зданий, трогал их — они пахли старостью и штукатуркой. И инеем. В отражении он увидел себя, чёрно-белого мальчика в шарфе, кофте и кедах. — Немного не по погоде, ххах. Он продолжил идти. Звуков не было, за исключением… Эдгар остановился, вслушиваясь в далёкое звучание. А что это за мелодия? Было похоже на арфу или пианино. Парень совершенно точно ни разу в жизни не слышал её, но почему-то мелодия звала его, тянула и веела приятным, меланхоличным теплом. Возможно, там, где она, нет этого тумана и инея. Эдгар побрёл вглубь тёмной улицы, разгоняя задумчивую синеву и холод, что окружали его. Снежинки сыпались за ним, куда бы он ни шёл. Он пару раз поднимал голову, задумываясь, где же солнце и почему здесь такие длинные тени? Очевидно, что был день, но неба не было видно за высокими зданиями — многоэтажки попросту закрывали его собой со всех сторон. Музыка становилась ближе, эхом отдаваясь меж стен цементно-кирпичного лабиринта, и чем дальше шёл Эдгар, тем неправильнее он себя ощущал. Как-то всё это не внушает доверия. Сколько он уже идёт по прямой? Что во всех этих переулках между зданиями? Есть ли здесь кто-то? Кто-то был. Пианино же играло. Эдгар остановился вновь, вглядываясь в потресканный бетон дороги. Она явно не была пригодна для езды, слишком много камней и ям украшало её рельеф. Ему вдруг стало интересно, как давно по ней кто-то ездил? Что произошло со всем этим местом? Где все? Почему ему снится именно этот сон? Он сел, погружаясь в свои мысли, рисуя что-то на шершавой дороге. Правда, недолго длилось его рисование. Он дёрнулся, осознавая изменения. А где музыка? Она пропала. Она совершенно точно играла где-то рядом. Сейчас ничего не было слышно. Звук отдалился? Или исчез окончательно? — Что теперь делать? — вслух рассуждал Эдгар. Его голос мертвым эхом прокатился по бетонной долине. Он оглянулся, но ничего не было видно по сторонам, только иней осыпал его сверху. Эдгар задумчиво протянул ладонь — снежинки расстаяли на ней. Стоп. Иней. Он вспомнил, как, разгоняя туман, оставлял за собой белый морозный шлейф. Эдгар помахал рукой в воздухе и тот превратился в кучу льдинок. Сомнений у него осталось. Он посмотрел вверх. Да. Что-то Стремительно ПАДАЕТ ПАДАЕТ П А Д А Е Т На него. Парень в последнюю секунду успевает отскочить, приземляясь на проезжую часть. Ну, на то место, которое когда-то ей было. Его голова больно ударяется о камень, Эдгар шипит и трёт затылок, а потом открывает глаза и видит, что, вернее, кто на него чуть не упал. Знакомые синие локоны растрёпаны больше, чем обычно, изуродованы кровавыми брызгами и, кажется, сквозь них виднеются белые раздробленные кости черепа и, эм, что-то розоватое? — Фэнг.? Он подрывается к ещё горячему телу, вернее, тому, что от него осталось — лужа крови, раздробленное лицо, переломанные конечности, боже, блять, с какого расстояния он упал? Эдгар не знает, что ему делать. Будь он хотя бы в менее ужасном состоянии, будь они оба в менее ужасном состоянии, стоило бы помочь парню, а тут… Тут даже непонятно с первого взгляда, живое ли это существо или просто ошибка природы, сбой в её эволюционной системе, большая лужа кишков и крови, непонятно как явившаяся на свет. Эдгар садится рядом, сдерживая рвотные позывы. Шок прошёл, уступая место панике. Он больше не может смотреть на расплывающиеся остатки трупа. Он не должен здесь находиться. Он не можетнеможетнеможетнеможет не может тут больше находиться. Вот, кто играл на пианино. Эдгар просыпается в холодном поту. Его слегка трясет, за окном всё ещё светит луна и мерцают звёзды. Какое спокойное зрелище. Он подходит к шторам, впервые за долгое время распахивая их, потому что находиться в темноте становится невыносимо. Ему в такие моменты хотелось, чтобы он курил, сейчас сигарета не помешала бы. Он опирается на подоконник. «И что это, блять, было?»***
Парень даже не знает, стоит ли рассказывать Фэнгу и Колетт о его кошмаре, поэтому просто радуется, что никто из его друзей сегодняшней ночью не разбился вдребезги, упав с бесконечно высокого здания. Но все же, Колетт быстро подмечает его, бо́льшую, чем обычно, молчаливость. — Всё в порядке? — спрашивает она, когда парень приходит к ней на перемене. — Да, просто не выспался. — Почему? — не успокаивается девушка. Её глаза странно загораются. — Давай, расскажи мне, я хороший психолог! Еще ни один пациент не оставил плохих отзывов на мисс Колетт! Эдгар смеётся. — Потому что они все умерли? — его глаз нервно дёргается, но беловолосая не замечает этого. — Какой же ты депрессивный говнюк, мать твою. — девушка пихает парня в бок, тепло растекается по его телу. Это так… по-дружески. Добрый жест поддержки, никак не осуждение его чудаковатых шуток. Это немного расслабляет Эдгара, он даже улыбается. — Знаешь, если тебе нужно выговориться, ну, я не заставляю… — Колетт осторожно коснулась его плеча, — в общем, если тебе нужно, приходи после пар в оранжерею. Если не нужно тоже приходи. Поможешь мне. Она ехидно подмигнула, обняла Эдгара, прижимаясь к его щеке своей, пища что-то о том, как хорошо обниматься с кем-то таким же низким, как она. — Удачи, Эдс! — Я не низкий! — Пока он идёт до своего кабинета, он спрашивает у себя, как так вышло, что он всегда оказывается в кружке после пар? Его также посещает мысль, что он, на самом деле, вовсе не против. По пути в него влетает высокий худой парень, и Эдгар как-то сомневается в том, что это он и его задумчивость виноваты в их столкновении с незнакомцем. — Посторонись! Ай-- Ну я же сказал, посторонись ты, боже. — Эдгар едва сдержался на ногах, а его ещё и обвиняют? Будь он более смелым, кинул бы этого странно одетого парня на пол. Влетевший в него выглядел так, словно вся его жизнь — бал-карнавал: фиолетовые волосы, серьёзный, но старый костюм, а в руках у него… Шляпа. Целый ёбаный цилиндр. Что за цирк в этом колледже происходит.? — Нет времени объяснять, бежим со мной! И, видимо, времени действительно не было, так как незнакомец схватил Эдгара за руку, убегая с ним вместе. Они виляли по коридорам и в итоге забежали в туалет, быстро хлопнув дверью. Народа тут было, на удивление, немного, а те, кто был, не подал никакого виду: казалось, всем привычно видеть такое поведение длинного парня. Как же странно он всё-таки выглядел. — А ты кто вообще? — шёпотом спросил Эдгар. То ли боялся, что их преследователь обнаружит парней здесь, то ли просто устал бежать, выдохся полностью. Незнакомец обнажил острый ряд белоснежных зубов в подобие улыбки. «Как у вампира.» — подметил Эдгар. — Как это, ты не знаешь меня? Все знают меня! Я — Мортис, самый великий и самый ужасный второкурсник этого колледжа. Кто-то сзади подметил, что да, действительно самый ужасный, но как-то без особого восторга, словно часть про «самого великого» была сильно преувеличена. Ну, Эдгар не сомневался в этом. Наверное, самый великий тут Фэнг. Это объективно. Он популярен и всё такое… — Ты мня слушаешь вообще? — Д-да? — Ну и что я сказал? Эдгар неловко замолчал, пойманный на лжи. Он не поспевал за ходом мыслей этого Мортиса. — Короче, — продолжал***
— А потом, короче, он рявкнул на меня, просто пиздецки громко, но через пару минут извинился. Думал, я друг этого… Мортиса. Который сбежал с репетиции. — Эдгар увлечённо рассказывал о своих похождениях, пока Колетт и Фэнг усердно копались в земле. Кажется, сегодня они должны были удобрять почву солями… какого-то химического элемента. " — Солями, хе-хе.» — Эдгар прокручивал в голове недавнюю «шутку» Фэнга, которая с каждым разом казалось всё тупее и безнадёжнее. Он мысленно ударил себя по лицу, продолжая невозмутимо рассказывать о Мортисе, шляпе, и прочем цирке, что с ним сегодня приключился. — Весело. Тебе повезло, что Мортис так быстро сбежал. Обычно он мучает своих жертв пока их мозги полностью не атрофируются. — Фэнг улыбнулся, сосредоточенно подрезая стебли роз. — Он наш однокурсник. — Да-а, драммкружок ему идеально подходит! Но даже там его чудаковатостям не всегда находят применение. Вот он и сбегает с репетиций. — Коллет закончила поливать раствором удобрений свои растения. — Угу. Капли красиво блестели на стеблях, Эдгар на несколько секунд выпал из реальности. Он поливал осенние цветы из шланга, так что в воздух был свежий, немного жаркий от испарений: как будто дождь прошёл. В закатном солнце в оранжерее виднелась тонкая радуга, нависавшая над клумбами. Особое внимание ребята уделяли тому самому чахлому кустику, рядом с которым они вчера устроили пикник. Эдгар улыбнулся воспоминаниям. — Для вас это деревце много значит? — он присел на бордюр, вытягивая ноги вдоль залитой солнцем дорожки. Длинная тень протянулась по красновато-белой плитке, Эдгар следил за её очертаниями, когда шевелился. Колетт улыбнулась ему, вытирая пот со лба. Осень была действительно жаркой. — Ты не помнишь, да? Я рассказывала тебе об этой сирени в первый день нашего знакомства. — девушка села рядом, снимая перчатки, раскидывая повсюду клочки мокрой земли. Эдгар вспомнил смутно, как он не знал, что ответить болтливой девушке на все её бесчисленные рассказы, на все её поучения и истории из жизни. Ах, да. Было что-то про чахлый умирающий куст. Точно. Неужели это растение — сирень…? — Я себе как-то по-другому сирень представлял. Побольше, что ли. — Эдгар оценивающе взглянул на растение ещё раз. Оно словно сжалось еще сильнее от его колких замечаний. — Ну так это же карликовый вид. — вмешался Фэнг в разговор. — совсем как ты, Эдгар. И ты, Колетт. Если пришельцы прилетят на Землю и будут судить по вам об остальных людях, они тоже скажут что-то типа: «я думал, эти человеки побольше будут!» — он засмеялся. Колетт щёлкнула парня по лбу. — Ты придурок, Фэнг. Вот, почему к нам за два года один только Эдгар пришёл в кружок. — Потому что он тоже фрик, прям как ты. Эдгар хотел было тоже стукнуть экстраверта по его крашенной голове, но вдруг заинтересовался его словами. — А ты нет? — серьёзно спросил он. Фэнг пропел строчки из какой-то душераздирательной песни, в которой фигурировало слово «фрик». Вышло… плохо. — Божечки. — Колетт скрестила руки на груди. Фэнг пропел еще пару строк, игнорируя комментарии Колетт. — Согласен. Ужасно. — констатировал Эдгар. — Ну, до тебя мне расти и расти, милый. — сердце Эдгара отчего-то пропустило удар, больно кольнув. Он буквально дёрнулся, реагируя на слова парня, что сел очень близко, намеренно стукнувшись боком при падении на бордюр. Фэнг сидел рядом, прожигая парня очарованным взглядом. Колетт не удержалась от замечания. — Мне кажется, или наш идеальный мальчик влюбился в самого последнего фрика на районе? — Ты тоже без ума от Эдгара, не отрицай! — темноволосый не знал, шутят эти двое или флиртуют с ним. И пока неугомонные второкурсники спорили о том, кто из них совершеннее в неугомонности, Эдгар немного впал в свои размышления, возвращаясь к вопросу: «А фрик ли Фэнг, или он обычный, среднестатистический, популярный парень?» С одной стороны, он тусуется с ними, с другой, он тусуется со…всеми. Буквально. На перемене его можно увидеть с кем угодно, каждый раз это новые люди, каждый раз Эдгар удивляется всё сильнее. Нет ничего странного в том, что Эмз знакома с Фэнгом, но его странные воркующие голубки-однокурсники то откуда его знают? Казалось, им больше ничего, кроме друг друга неинтересно, а тут Фэнг. И там Фэнг. И из каждого угла колледжа, куда ни пойди, все твердят: ФэнгФэнгФэнг. Он совершенно не похож на кого-то, кто участвует в непопулярном кружке садоводов. Больше того, у него есть второй кружок. Его дополнительные тренировки по футболу, по сути, и есть его основной кружок. Всё это Эдгар узнал от разных источников, либо же увидел сам, гуляя с Колетт и самим Фэнгом на перемене. Но синеволосый никогда о себе не рассказывал. Ни-че-го. И уж точно не заикался про эмофазу в 14 лет, про пианино, про свой огромный дом и прочее. Как будто этого не существовало. Эдгар почти набрался сил спросить, как вдруг зазвонил телефон Фэнга, и тот резко изменился в лице, взглянув на экран. Не то, чтобы Эдгар любил подглядывать… Хотя, вообще-то, кого он обманывает — да, любил. В общем, он быстро прочитал на экране чужого телефона: Папа. — Я скоро вернусь. — шепчет Фэнг, после чего быстрым шагом уходит из кабинета. Эдгар так и остаётся сидеть с каким-то смутным тревожным чувством. Фэнг не выглядел особо счастливым, уходя. Он, напротив, выглядел так, как тогда, в злосчастную субботу, когда темноволосый спросил у Фэнга что-то личное, о чём тот не хотел говорить. — Меня бесит, — начал Эдгар, повернувшись к Колетт, — что он ничего о себе не объясняет. Просто уходит и всё. И появляется, когда ему вздумается. Девушка, сидевшая рядом, понимающе кивнула. Она теребила в руках садоводческие ножницы, бессмысленно щёлкая ими. — Знаешь, у него есть причины так себя вести. Но и твои эмоции я могу понять. Мне бы самой хотелось, чтобы он доверял людям немного больше. — Колетт пожала плечами. — Он не доверяет нам? — парень посмотрел на открытый дверной проем, за которым виднелась длинная тень Фэнга. — Даже тебе? Синий хвостик то и дело мелькал вдалеке, Эдгар смотрел на него и даже с такого расстояния видел, насколько растрепанным он был. Фэнг ходил туда-сюда, активно жестикулируя. Выглядил он расстроенным. Что-то случилось.? — Нет, Эдс. Нам он, как раз таки, доверяет. Дай ему время, хорошо? — Колетт похлопала темноволосого по плечу. — И не бери на себя слишком много. Ты не в ответе за чужие эмоции и поступки. Эдгар не стал ничего отвечать девушке. Она снова понимающе кивнула, встала, раскладывая садовые инструменты по полочкам в дальнем углу кабинета-оранжереи. Вообще, Колетт была идеальной собеседницей, по мнению Эдгара. Она, хоть и была не менее приставучей, но, в отличие от Фэнга, вовремя останавливалась и была более усидчивой. Эдгар радовался всегда, когда им с девушкой удавалось побыть наедине. Что-то было в этом, такое… сокровенное. Он улыбнулся своим мыслям. Они быстро покончили с уборкой и теперь Эдгар, с сумкой на одном плече и рукой Колетт на другом, дожидался друга на выходе из оранжереи. — Отец звонил? — Колетт начала диалог первой, когда он пришел. — Да, мелочи всякие. Пойдёмте уже по домам. — Фэнг улыбнулся, бегло взглянув на Эдгара. Темноволосый промолчал.***
На прощание обнимаясь с Колетт, Эдгар чувствовал себя неловко. Нет, не из-за объятий — те вошли в привычку очень быстро, из-за того, что ему придётся идти наедине с Фэнгом. И, о-господи-боже, лишь бы не спросить хуйни как в прошлый раз. Он уже начинал подумывать, как бы соврать, чтобы пойти домой в одиночку, но именно в эту секунду его мысли прервал знакомый голос. — Устал? — Фэнг хлопнул Эдгара по спине, заставляя выпрямиться. Эдгар не торопился с ответом. Он действительно заебался немного больше, чем обычно. Колледж и учёба — явно не для него. Он рассматривал парк, через который парни решили скоротать путь. Он выглядел куда лучше, чем тот, в котором они… в субботу… Что ж всё сводится к этой злосчастной субботе, а?! Эдгар раздраженно пнул камень. — Эдга-ар. Не молчи-и… — Фэнг нагнулся немного, заглядывая челкастому парню в глаза. — Всё же, ты очень странный. — Эдгар отпихнул его лицо своей рукой. — Почему? Фэнг чуть ускорил шаг и пошёл вперёд спиной, смотря на идущего сзади Эдгара. Рискованный, отважный и не то, чтобы очень умный, поступок! — А ты сам так не считаешь? — Эдгар хитро ухмыльнулся. — Ты, кстати, так и не ответил в оранжерее. — Считаю ли я себя «фриком» или что-то типа того? — Фэнг добрался до ближайшей свободной лавочки, удобно устраиваясь на ней и приглашая Эдгара. — Да. Эдгар сел с краю, будучи, на самом деле, рад возможности передохнуть. Ничего страшного ведь, да? Можно иногда позволить себе немного отдыха после тяжелого учебного дня. — Странный вопрос на самом деле. Смотря кого считать «ненормальным». И мне, если честно, такое вообще не нравится. Все люди имеют право существовать. — Фэнг последовал примеру Эдгара, растекаясь на спинке лавочки. — Не каждый раз увидишь, что такой популярный парень, как ты, ошивается с такими, как мы с Колетт. В садоводческом кружке. Эдгар повернулся к нему лицом, чтобы лучше видеть чужие эмоции. — Ха-ха, да-а. Я могу понять твоё… непонимание. —… и он замолчал, разглядывая Эдгара в ответ. Они сидели в очень тихом месте: люди практически не ходили здесь, лишь изредка вдалеке мелькали заплутавшие детишки, отлучившиеся от своих матерей. Деревья закрывали парней отовсюду, не давая ни лучику касаться их макушек, газон ещё не пожелтел до конца, местами высаженные тенелюбивые осенние цветы благоухали. Эдгар думал, думал обо всём и сразу: о Фэнге, об этом парке, о людях и их отсутствии, о последствиях их присутствия, о прошлом и о будущем, и всё это очень быстро крутилось в его голове, так что он не мог выдать ничего связанного — и оттого молчал дальше. Фэнга это, казалось, ничуть не смущает, зато стоило темноволосому осознать затянувшуюся паузу, тот заметно занервничал. — М-м, ты любишь цветы? — поспешно выдал он первое и хоть немного логичное, пришедшее на ум. — Не знаю. Не задумывался как-то. — Фэнг неопределенно пожал плечами, не заметив нервного скрипа в голосе Эдгара. … И вот, они вновь молчат. Фэнг отчего-то не перестаёт смотреть на Эда, словно усердно выжигает на нём дыру. Хотя, нет, уж слишком нежно он смотрит, чтобы прожечь что-либо на Эдгаре. Темноволосый ловит эту мысль, затягивая её в бесконечный поток точно таких же мыслей, отчего сознание путается лишь сильнее. «Что же ты так разнервничался, придурок?!» — он мысленно хлопает себя по лбу, а на деле лишь нервно мнёт уголок собственной футболки, замечая, как Фэнг соскальзывает всё ближе и ближе к нему. — А ты? — тепло шепчет Фэнг в пространство между ними, которое почему-то значительно сократилось. — Что я? — испуганно выдаёт Эдгар, подскакивая на лавочке. Он отстраняется и вновь делает вид, что он не замечает ничего странного и что его совершенно ничего не волнует. Он обязательно, обязательно подумает об этом позже. — Ты любишь цветы? Ты, знаешь ли, считаешь меня закрытым, но сам никогда о себе не говоришь. Фэнг спокойно отстраняется обратно, запрокидывая голову, рассматривая переплетенные ветви деревьев над их головами. А Эдгар думает: неужели так заметно, что он считает второкурсника скрытным? Черт! — Тоже не знаю. Наверное, люблю? Растения в целом очень… милые. Я изучал язык цветов в детстве, у меня книга была. Эдгар поправил воображаемые очки на переносице, воображая себя очень умным учёным в сфере языкоцвето…логии? — Охо-хо, ну давайте, Профессор Эдгар, какой цветок означает радость? — Фэнг скрестил руки на груди, строя из себя скептика. Получался скорее самодовольный кретин, но Эдс не стал это никак комментировать. — Крокусы и желтые розы. — Я проверю это дома и напишу Вам, профессор Эдгар. Напишу Вам. Сегодня вечером. — у Фэнга было столько очаровательных улыбок в запасе, Эдгар не понимал, как можно улыбаться каждый раз по-разному, и каждый раз всё более красиво. Зато Эдгар понял другое: Фэнг оказался вовсе не надоедливым, не таким гиперактивным, как в начале их сумбурного знакомства. Он вполне спокойно сидел и разговаривал, внимательно слушая и не перебивая, что сначала казалось совершенно на него непохожим. Удивительно, да? Насколько обманчивым может быть первое впечатление. — Я буду с нетерпением ждать.***
Прошло не менее часа с тех пор, как парни ушли из стен колледжа. Они медленной походкой обошли весь парк, обсудив учебную суету, попутно Эдгар узнал немного о футбольной команде, с которой тренируется второкурсник. В общем, Фэнг немного открывался ему, и темноволосый решил рискнуть, возможно, испортив момент, но он был к этому готов. Дождавшись, пока Фэнг закончит, Эдгар мягко положил руку на его плечо, прокашлявшись. — Что такое? — — Слушай, я не знаю, как у тебя спросить, но мне правда важно знать это. — Эдгар почувствовал, как напряглись мышцы под его рукой и мысленно сжался от этого. Он продолжил: — Когда ты отходил сегодня в оранжерее. И когда я спросил у тебя ту… ну, откровенно говоря, хуйню, в субботу, ты выглядел очень расстроенным в те моменты. Ты беспокоился обо мне, так вот, я тоже о тебе беспокоился. — Эдгар постарался вспомнить, как совсем недавно Колетт говорила с ним, пытаясь копировать её заботливую манеру речи. — В общем, если тебе не сложно, пожалуйста, доверься мне? Это очень важно. Последнее Эдгар добавил, вспоминая свой жуткий кошмар. Ему правда не хотелось, чтобы что-то подобное повторилось с Фэнгом в реальности. Он поднял взгляд на второкурсника, заглядывая тому в лицо: Фэнг был смущён и ошарашен внезапной заботой нового друга. А ещё, он выглядел напуганным. Фэнг, стоявший чуть спереди Эдгара, со спины казался ещё больше, угнетающе. Он словно давил на темноволосого своим молчанием сейчас, пока внезапно, после длительного затишья, не решился ответить: — Послушай, я очень хочу тебе доверять, правда, но я не могу. Есть причины — очень серьёзные, — почему я не могу этого сделать. У тебя свои проблемы есть, правда ведь? Ты буквально плакал во сне в нашу первую встречу. Так что не надо… играть в добродетель. Со мной особенно. Фэнг развернулся и притянул Эдгара к себе прежде, чем тот смог возразить или хоть что-нибудь ответить, хотя парень был возмущён тем, что его помощь отвергли. Фэнг крепко обнял его, долго не отпускал, прижимая к себе так, словно от этого зависит его жизнь. И знаете, что? Эдгар почувствовал, какой-то проницательной частью своего сознания, что, возможно, так и было. — Ты такой ахуевший… ржавый… чайник! — У тебя голос скрипит, когда ты злишься, хе-хе. И почему вообще «чайник»? Что тебе чайный сервиз сделал? — Фэнг будто намеренно раз за разом повторял этот трюк с шепотом на ухо, от которого у Эдгара мурашки по всему телу бежали. — Твои дурацкие волосы лезут мне в лицо. — ворчал низкий парень, скрывая смущение в синих крашенных прядях. Он не решился дотронуться до них руками, сам не зная почему: оттого ли, что он крепко обнимал Фэнга за шею этими самыми руками, или потому что коснуться волос — что-то сокровенное для самого Эдгара? Со всей этой суетой он иногда забывал о себе и о своих личных границах, так что сейчас он будто по новой осознал, насколько волосы для него — особенная часть восприятия личности. Эдс уважал в людях всё, что требовал уважать в себе. Будь он на месте Фэнга, такие шикарные волосы он бы не дал потрогать никому. «Какой же он всё-таки идеальный ублюдок.» — усмехнулся темноволосый, тая в теплых руках. — Ты меня отпустишь сегодня или нет? Меня мать прибьёт, если я приду поздно. Так что, если хочешь задушить меня, я в целом не против. — пробубнил Эдгар на плечу своему потенциальному убийце. — Беги, мамкин сынок. — Фэнг выпустил его тут же, и, о боже, каким холодным Эдгару показался ветер в тот момент. Словно он вышел из тёплой уютной палатки в суровый холодный лес. — Фу-фу-фу, не называй меня так больше никогда. — кошачьи глаза Эдгара сверкнули со всей возможной злобой, с какой он мог смотреть на Фэнга. Едва ли он мог злиться на этого… Школьника-Чайника-Идиота-итакдалее… Прощаясь, он снова заметил на себе этот блестящий, с полуприкрытыми глазами, полный какой-то небывалой теплоты, взгляд. Синие волосы развевались на ветру, выбиваясь из хвостика. Эдгар улыбнулся. Какое… сладкое чувство. Удовлетворённости. Завершенности. Целостности. Спокойствия. Да. Фэнг — это спокойствие.***
— Опять где-то шляешься до поздна. — И тебе привет, мама. — буркнул парень, направляясь дальше по коридору. У него не было сил спорить с женщиной. У неё, кажется, тоже. Она подозрительно молчаливо проводила Эдгара пристальным взглядом, заставив парня шептать молитвы себе под нос. На этот раз пронесло. — Да я прямо-таки везунчик! — Эдгар устало завалился на кровать. Недолго длилось его блаженство, вернее, нисколько: он приземлился прямиком на что-то твёрдое, оставленное под кучей разбросанных на кровати вещей. Вот они, последствия его лени. Парень зашипел от боли, переворачиваясь на бок. — Блядство. — с этих слов и началась его уборка, которую он так долго откладывал. Вся его одежда была спрятана обратно в шкаф, где ей и полагалось находиться. Возможно, не самым аккуратным образом, но хотя бы так. На самом деле, Эдс даже не старался складывать её, так что если где-то там случайно завалялись чьи-нибудь кости, он мог теперь смело заявлять: у него есть скелеты в шкафу. Во всём нужно видеть хорошее, да? Только вот его тревожная голова так не умела. И даже во время уборки, где он, казалось бы, должен быть сосредоточен, его мысли копошились в голове, словно куча маленьких гусениц. Да, именно гусениц, и лучше бы Эдгару передавить их всех сейчас, ведь потом будет слишком поздно, когда они окрылятся и поселятся где-то под рёбрами, в районе живота. Лучше ему прекратить думать о Фэнге так много, думать о его прикосновениях и взглядах, думать о его ухмылках и улыбках, о его блядской загадочности, о его наигранной открытости. Лучше ему перестать думать о странно долгих объятиях, о добрых речах и сладком голосе, что преображается в спокойный из надоедливого, когда парни остаются наедине. Эдгару лучше не думать хотя бы иногда. Он проклинает себя за неспособность прервать свой мыслительный процесс, но ещё больше за то, что он банально не хочет прекращать это. И вот, на каком-то там по счёту съезде Мыслительного Процесса Эдгара, за круглым столом его размышлений сидят трое: Логика, Разум, и Сердце. «Это по-гейски.» — констатирует голос Логики в голове Эдгара, подразумевая всё, что происходит между ним и Фэнгом. «Нет, это немыслимо!» — возмущается голос Разума, внушая своему хозяину, что Фэнг ему явно не подходит. «Это мне нравится нравится нравится нравитсянравится.» — кричит неугомонное Сердце Эдгара, выстукивая немыслимые ритмы. И это пугает ровно столько же, сколь молчаливый вопрос: «а Фэнгу.?». Нравится ли ему Эдгар? Вот этот нервный, странный, ворчливый подросток с кучей нерешённых проблем, одной из которых Фэнг невольно стал? «…Ладно, может быть, это немного по-гейски.» — нехотя соглашается разум. Эдгар чувствует, как горят его уши, как горит его лицо, как он сгорает изнутри от глупых мыслей. Нет! Он совершенно точно не… Кхм. Он, конечно же, не испытывает к Фэнгу никаких иных чувств, кроме дружеских. Ну, и раздражения ещё, иногда. Часто! Да. Они друзья, но никак не больше. Просто Фэнг. очень тактильный. Да. И Эдгар тоже тактильный. Конечно, всё дело в этом. Правда ведь.? Господи. Эдгар падает лицом в подушку, желая, чтобы она была каменной, тогда бы он смог разбить свое глупое покрасневшее лицо, стереть этот жгучий румянец раз и навсегда. Как он может так с собой поступать? Как будто Эдгару вообще плевать, кто его любит, лишь бы любили, одаривали вниманием, обнимали вот так же крепко, как это делал Фэнг. И всё же, предательское сердце лишь бьётся быстрее, отзываясь на имя. Как Эдгару его теперь произносить? — Какой-то пиздец… — шепчет темноволосый, укутавшись в одеяло.