Секретные материалы, или особый отдел Юмин (幽冥)

Все вокруг осталось по-прежнему. Все так же шумел под несильным порывистым ветром редкий лиственный лес и черные мелкие ручьи кружили в маленьких водоворотах темную сочную летнюю листву. Все так же плескалась озерная вода к заросшим деревянным балкам многочисленных дорожек в поместье. Но почему-то сейчас этот лес, и красные стрекозы, летающие над светящимися под луной магическим светом кувшинками, и блеск мелких рыбешек в ручье заставляли Цзян Чэна бежать, не останавливаясь, вперед и шептать бессвязные слова о произошедшем, о долге, о лазурном драконе, о храброй малышке А-Ли. Гибкие ветви хлестали его по щекам, где-то в глубине лесных чащ на мягком мху остались лежать содранные в запале драгоценные заколки, а влажные волосы растрепались по плечам. Он сам не помнил, как судорожно пробежал сквозь испуганно бросившихся врассыпную от резкого щелчка Цзыдянем адептов и юных слуг, и оказался в своей комнате. Быстро скинув тяжелое, ставшее удушающим в вороте и в плечах фиолетовое парадное ханьфу, Ваньинь накинул первую попавшуюся под руки одежду, схватил сумку с вещами и кинулся на парковку, где под фигурным навесом стоял верный железный друг. Вдавив газ в пол до упора и чуть не сбив группу упитанных торговцев с соседней деревни, направляющихся к праздничному столу в главный зал Пристани, с оглушительным рокотом А-Чэн покинул родное гнездо, вмиг ставшее таким чужим и враждебным. - Не достоин! Не достоин!- эти слова он повторял хриплым шепотом, словно в горячечном бреду, постоянно. Перед глазами стояли насмешливые сапфировые глаза Повелителя Вод. Заклинатель ехал по пустынному шоссе всю ночь без остановки. За окном мелькали, как будто хроники из кинофильмов, пасторальные пейзажи, серебристые в лунном свете рисовые поля, серые в лучах ярких фар невысокие холмы и маленькие деревеньки. Когда забрезжил рассвет зеленовато-рыжей полосой он почувствовал, что в глазах стало совсем сухо, а дорожное полотно становится туманным и расплывчатым. Припарковавшись у ближайшей заправки и купив большой стакан крепкого черного кофе, Цзян Чэн доехал до знакомого ему с юности небольшого озера и остановился прямо на высоком берегу. Размяв затекшие ноги и спину, он сел на прогретый капот перед заросшим болотистыми лишайниками каменным мостиком и достал помятую пачку сигарет. Ломая спички и обжигая чуть дрожащие пальцы оперативник глубоко затянулся успокаивающим табачным ароматом, пуская в легкие отрезвляющие едкие клубы темно-серого дыма. За первой, наспех выкуренной сигаретой тут же пошла вторая. Спичка загорелась в сыром воздухе мутным оранжевым ореолом.  Аромат крепкой сигареты разбавил горьковатый терпкий вкус обжигающего двойного ристретто. Мысли не пытались даже успокоиться, лихорадочно крутясь и сталкиваясь в распухшей голове светлого заклинателя. Затылок неприятно ныл. Мертвая тишина стояла вокруг. Замолчали крикливые лягушки и перестала плескать крупная рыба. Даже листья не шевелились. Темными прядями висели ветки плакучих ив. Внутри росла бессильная мерзкая злость, которая не находила выход. На упертых родителей, что настаивали на этом унизительном мероприятии, на храбрую сестру, которую признал главой клана сверхъестественный Дракон, на предателя-Усяня, который променял его на эту белую ледышку без единой эмоции, на дурацкого Дракона, который внезапно вылез из своего мрачного пруда, на нелепого Цзысюаня с золотым кабриолетом, который корчил все торжество недовольную рожу, и даже на несчастного напарника- приторного Сиченя, который бесил даже сейчас своим безупречным видом и мягкой улыбочкой. В конце-концов, Цзян Чэн не выдержал и истерично громко расхохотался от такой нелепости. Испуганные сонные птицы вспорхнули с веток, осыпав его холодными льдинами росинок, нападавших за шиворот и приведших его в чувство. -" Ты же сам не хотел! Вот, твое желание и сбылось. Будешь простым оперативником! Как Вэй Ин и все остальные. " И все равно черная злость не отступала. Взошло солнце, позолотило серые камни, потрескавшиеся от времени, жара и ветра, и открыло вокруг необыкновенную чистоту и свежесть.  -"Брось, не думай! Все к лучшему! Пойдем купаться! Кто быстрее?!"- в голове раздался звонкий голос Вэй Усяня, который в детстве так всегда подбадривал своего шиди, когда тот пыхтел от ярости и бил бамбуковой палкой ни в чем неповинные заросли густой осоки, если у него не получались упражнения, или если мадам Юй особенно лютовала, снова унижая его перед всеми старшими адептами. Цзян Чэн глубоко вздохнул и вдруг скинул всю одежду, а затем побежал в прохладную воду. Заполошные лягушки прыгали, спасаясь от сумасшедшего утреннего пловца, в мокрую траву. Белый согревающий шар солнца поднимался все выше. Промытое начисто легкое небо становилось все ярче и ярче. Сердце у него колотилось, когда, разбежавшись, он прыгнул с невысокого мостика в блестящую гладь. Заклинатель вынырнул, фыркнул и потом еще долго нырял и плавал, разбивая тяжелую пресную озерную воду грубыми хлесткими гребками. А маленькие волны в разбуженном озере то поднимали, то опускали яркие цветы кувшинок, качающиеся на широких темно-зеленых листиках. Вдоволь наплававшись и выплеснув первую бушующую ярость Ваньинь вылез из воды. Было приятно ходить по сухим и уже нагретым первым утренним теплом камням, оставляя на них мокрые следы. Следы эти высыхали прямо глазах. От брошенной футболки, которой он наспех обтерся пахло почему-то соленым морем. Солнце грело тяжело вздымавшуюся грудь и влажную голову, и хотелось только бежать вперед, не останавливаясь, длинные успокаивающие километры по своей набережной возле дома в Гонконге. Немного успокоившись и взбодрившись, заклинатель сел за руль и через шесть долгих часов уже въезжал в знакомый до последней улочки и ставший таким родным шумный мегаполис на берегу залива Виктория. Все это время телефон был выключен, и, лишь оказавшись в родных стенах, господин Цзян включил камнем лежащий в кармане смартфон. Пока он успел небрежно кинуть сумку на пол, стянуть пропахшую дорожной пылью футболку, спортивные штаны, быстро смыть с уставшего тела озерную воду и достать из холодильника бутылочку пива, в оживший кусок пластика посыпались десятки сообщений от взволнованного брата, от А-Ли, от младшего Не и даже от индюка-Цзысюаня. И множество сообщений от матери с отцом. Открыв пару из них от родителей Ваньинь не поверил своим глазам. Потом перечитал еще раз, и та слепая удушающая ярость, которая не так давно немного отпустила его после бодрящей купальни в туманном пруду, снова упала сковывающими средневековыми доспехами на внезапно потяжелевшие руки и ноги и онемевшую грудь. Отшвырнув с дикой злостью бутылку с пивом, с громким звоном разбившуюся о массивный стол, Цзян Чэн подошел к деревянным полкам своей современной кухни, выполненной в очень уютном стиле, напоминающем большие и теплые кухни в Пристани Лотоса, достал с самого верха бутылку коллекционного вискаря, привезенного ему Усянем из давней поездки по Шотландским ковенам, и, не морщась, выпил из горла треть, не меньше. И сполз по гладкой металлической стенке холодильника, закрыв голову руками. Чувство времени потерялось совсем, и Ваньинь очнулся, когда по полу с громким раздражающим звуком покатилась пустая бутылка от дорогущего напитка. Тогда он, чуть шатаясь, вскочил, накинул первое, что увидел в высоком шкафу, схватил телефон и выбежал на улицу. Перекрестки шумели ветром. Заклинатель шел по запруженным улицам, не разбирая дороги. В конце концов, он заблудился в тесных узких улочках человеческого Гонконга, заполненных мельтешащими торговцами, крикливыми женщинами и подозрительного вида личностями. Лицо у Цзян Чэна горело, сердце билось жадно и гулко, губы были соленые, искусанные в кровь. Залив, по ощущениям, шумел то справа, то слева. Моментами он прислонялся к мокрым деревьям, а земля почему-то качалась, и золотой каруселью неслась вокруг него в потемневшее небо. – Я пьян! – шептал несчастный Ваньинь и гладил холодные, спутанные волосы. Он шел по улице и настойчиво пытался найти неприятности, ввязаться в уличную драку, жестоко набить морду какому-нибудь мелкому демону или темному заклинателю, чтоб выплеснуть хоть как-то эту отравляющую боль, которая не давала ему вздохнуть полной грудью, а лишь обжигающе колола ядовитыми ножами под ребрами, в грудину и в сердце. Потом ему в голову пришла отличная идея, и он пытался отыскать знакомый бар с нечистью. Ослепленный злостью оперативник находил десятки похожих мест в немагических трущобах и снова терялся. Где-то в грязном переулке, ближе к Коулуну, он подошел к старым мраморным чашам, когда-то бывшими подобием фонтанчиков, а сейчас забытыми всеми службами городского благоустройства и заполненными чистой дождевой водой и намочил лоб. Стало на мгновение легче, но тотчас яростный и пьяный туман снова заполнил голову. – Дурак! Ты сходишь с ума!- Горячечно шептали сухие уста. Почти перед входом в "Цзюю" юный Цзян встретил какого-то старого ведьмака, который вышел из бара, нетвердо покачиваясь на ногах, бормоча несвязные песни, и тут же довольно грубо спросил его, который час. Ведьмак, подняв на него алые глаза, внезапно дернулся, отошел и издали крикнул: – Восемь часов, и проваливай в Диюй, заполошный! Цзян Чэн внезапно снова расхохотался, как сумасшедший. И хохотал так минут пять, пока не закашлялся от пересохшего горла. Душитель Ориол, бессменно стоящий на входе перед обшарпанными воротами, невозмутимо уставился на него. Сколько таких безумцев прошло за сотни лет перед верным хранителем темных врат- не сосчитать. – Восемь часов – детское время! Пойдем выпьем колониального рома, дружище! Я угощаю. Есть, что отметить. - Хриплым истеричным голосом прокричал молодой оперативник испуганно вытаращившемуся на него темному. И они прошли с нетрезвым ведьмаком мимо вежливо отступившего с ухмылкой Демона, который сразу понял, за какими приключениями пришел сюда этот сильный заклинатель, внутрь. У барной стойки молодые прислужники, узнав недавнего посетителя с убийственным кнутом и горящими кострами в глазах, с молчаливыми улыбками и без единого намека на неловкую ситуацию, которая могла бы привести к конфликту, подливали им за счет заведения лучший горящий золотистый ром из запыленных старинных бутылок- ровесниц опиумных воин. Бар густо дымил, жизнь в темном квартале кипела. Слепая ярость на душе задремала под крепкими парами спирта, свернувшись холодной ядовитой змеей и ожидая подходящего момента. Оперативник с ведьмаком пьяно горланили старые пиратские песни, и жизнь звенела, как колокола на морских причалах. Демоны рассказывали много занятных историй, но Цзян Чэн не запомнил ни одной. Запомнилась только замечательная брань, которую даже привычный к этому делу Ваньинь слышал впервые, сизый дым в пламени демонического огня и крепчайший английский ром. И тут в кармане завибрировал телефон. - " Господин Цзян! Ваньинь, позволь тебя от всей души поздравить с этим прекрасным событием, как вступление в должность Главы Великого Клана. Надеюсь, все прошло замечательно. Приношу свои извинения за то, что не смог присутствовать, надеюсь это не помешает нам отметить это торжественное мероприятие в уютном кругу в хорошем ресторане. Я угощаю! И впредь рассчитываю на тесное дружеское взаимодействие и поддержку, как будущий Глава с Главой. Лань Сичень." - Вежливая красивая смска от напарника снесла все хрупкие барьеры и снова выпустил кипящую ярость наружу. Цзян Чэн закрыл глаза и представил себе это безупречное лицо, на котором мягко светилась дежурная улыбочка, пока он набирал это очередное шаблонное сообщение. И тут же очень сильно захотелось подпортить это лоснящееся довольством нефритовое лицо своими тяжелыми кулаками. Прямо настолько сильно, что довольный до чертиков Ваньинь с очень опасной улыбкой и чистым, неразбавленным, как спирт в больнице, безумием, загоревшимся оранжевым пламенем в глазах, хлопнул заснувшего на барной стойке дружка-собутыльника, попрощавшись, и кинул золотых монет старавшимся барменам. А затем, в предвкушении ожидаемого мордобоя вызвал такси и отправился в престижнейший район Гонконга. С нетерпением потирая холодные руки и представляя в лице несчастного Сиченя всю их чертову Ланьскую семейку, включая долбанного странного Ванцзы, который тенью ходит за ЕГО Усянем. Тем временем, небо над городом затянулось прозрачным зыбким туманом. А за ним проступали огромные клубы черной, будто окаменелой ваты. Это просвечивала сквозь дым грозовая туча. Ее передергивали молнии. Грома еще не было. На востоке робко поднимался мутный месяц и ни единой звезды не было видно за ним. Месяц бледнел при каждой вспышке молнии. Через полчаса дворецкий в элитном доме господина Лань обеспокоенно звонил по домофону в пентхаус на верхнем этаже. Лань Сичень, который в этот момент закончил тренироваться в своем домашнем спортзале, стоял с голым торсом в белых спортивных брюках, белой спортивной повязке на лбу и с влажным полотенцем на шее, удивленно подошел к большому экрану. Он сегодня не ждал никого, решив вместо приятной компании очередного молодого красавца позаниматься физическим совершенствованием в другой форме. Тихо играла музыка из портативных колонок. Что-то из старого рока на любимой радиоволне Сиченя. -Господин Лань, извините за беспокойство, но к Вам тут гости.- И тут выдержка изменила вышколенному швейцару.- Юный господин очень настаивает, что он ваш хороший знакомый, и пришел Вас научить по-настоящему безупречным манерам. Последние слова испуганный сотрудник произносил уже практически шепотом. -Может, мне вызвать полицию?- Ужас в глазах несчастного старика был таким явным, что удивленному Сиченю пришлось собрать всю свою выдержку, чтоб не расхохотаться. - Кхм-Кхм... Молодой человек немного не трезв, мне кажется. -" А вот это уже интересно!"- лукавая мысль мелькнула в карих глазах заклинателя. - Пропустите его, господин Чу, и не беспокойтесь. Это действительно мой хороший знакомый и он сегодня отмечает сдачу важного экзамена. Мягкий спокойный голос господина Лань и его внимательный взгляд потихоньку рассеивали беспокойство старого Чу, который не привык видеть таких пьяных и взъерошенных господ у своих постоянных жильцов. А Лань Сичень, тем временем, открыл входную дверь, с хитрой улыбкой прошел на кухню и достал бутылку холодного белого вина. Сам он алкоголь старался не употреблять в виду того, что полностью терял контроль и частично память. Неудобная особенность, передающаяся в семье Лань поколениями. -"Вот Вы и попались в ловушку, молодой господин Цзян. Мышеловка захлопнулась. И стоило так ломаться?"- Старший нефрит не ожидал, что юный Ваньинь так быстро примет его заманчивое предложение отметить свой триумф. - Аааа, Лань-гребаное-мать-твою-совершенство-Сичень!! Я тут к тебе с гостинцем, как это принято в нашем высшем обществе Великих Кланов. Компас вот принес! - В дверях, уже совсем не шатаясь, с довольным лицом эффектно появился Цзян Чэн, белозубо сверкая дьявольской улыбкой.- Чтоб ты не заплутал, когда нахер пошлют вместе с твоими вежливыми сообщениями! Громкий звон раздался в этот момент в широкой кухне-гостиной. Это из рук замершего с максимально дружелюбным выражением Хуаня выпал металлический штопор с фигурной серебряной тяжелой рукояткой. И покатился куда-то под стол. - Господин Цзян?- Заклинатель в белом изумленно округлил глаза, пытаясь осознать все, что он сейчас услышал. - Двадцать пять ёбаных лет уже господин Цзян. Чего уставился, а, Сичень? Хочешь, угадаю, под каким знаком зодиака ты родился? Под знаком Заебивсехсвоимдружелюбием! - Тем временем, Ваньиня явно понесло.- Самого-то не задолбало быть вечно таким сладеньким и чистеньким в белом пальто? Цзян Чэн спокойно и с достоинством настоящего аристократа прошел в белоснежную огромную комнату с панорамными окнами в пол, минимумом светлой мебели и большим зеркалом в антикварной раме, тяжело стоящем возле дальней стены. И развалился на огромным белоснежным диване, водрузив свои фиолетово-чёрные кроссовки на светлый кашемировый плед. -Ну что же такое, нефритовый ты мой? Не нравится больше, что мы теперь на Ты? - Ваньинь, у тебя все хорошо?- дар речи потихоньку возвращался к старшему Лань. Но привычка вкрадчиво и мягко разговаривать, пытаясь очаровать соперника, никуда не делась.- Как все прошло? - А, да охуительно, как же еще!- Мрачный фиолетовый взгляд А-Чэна полыхал кострами инквизиции.- Пришел, увидел, забыл победить. А так все заебись! Вашими, блядь, молитвами! И тут ошарашенный Сичень запоздало понял, что романтического вечера сегодня не получится. Он стоял на кухне с бокалом в руке и чувствовал, как с самого дна потихоньку поднимается чувство, похожее на чистый гнев с адреналином, который, видимо, остался после убойной тренировки. - Я могу Вам чем-нибудь помочь, господин Цзян?- Дружелюбия в голосе значительно поубавилось. Разочарованный Лань Сичень не припоминал, чтоб в его жизни бывали такие провальные ситуации. -Можете, господин Блядский Нефрит. Возглавьте, если Вам не сложно, колонну тех людей, которые сегодня все идут нахуй! Думаю, Вы прекрасно смотрелись бы в роли лидера. -Кайфующий Цзян Чэн остро чувствовал, что перегибает палку, но ему очень хотелось стереть это самодовольство и вечное дружелюбие с физиономии старшего господина Лань, и увидеть, наконец, его истинное лицо. - А что, мы снова на Вы? - Мне кажется, Вам пора домой. Вызову такси. - А вот теперь в голосе старшего нефрита клана Лань не осталось ничего, кроме холодной леяной вежливости. - Не утруждайся, Сичень! Чьи бы мне надежды еще сегодня не оправдать?- Внезапно, не спавший две ночи подряд Ваньинь понял, что утомился от этого бесконечного бэдтрипа, и что ему смертельно надоел весь этот происходящий без перерыва балаган.- И да, было бы глупо с моей стороны, пользуясь моментом, не попросить Вас, господин Лань, отъебаться от меня и впредь засунуть свои вежливые ланьские манипуляции в вашу отличную накачанную задницу? С этими словами заклинатель в фиолетовой рубашке и черных обтягивающих джинсах, с ухмылкой подошел к столу и забрал с нее бутылку запотевшего в жарком воздухе приближающейся грозы вина. -До свидания, Глава Клана Лань. Спасибо за гостеприимство! Дальнейший разговор считаю бессмысленным!- И с этими словами Цзян Чэн близко близко подошел к заклинателю в белых штанах, с невероятно заботливой улыбкой поправил чуть съехавшую повязку на голове охреневшего Сиченя, снял белоснежное полотенце с шеи, обтер небрежно бутылку и развернулся по направлению к приоткрытой двери. Внезапно мигнул свет и сменилась волна на радио. По квартире раздался жирный бит и хриплый речитатив неизвестного исполнителя: Злые биты, злые, как я, кайф Я битый, но ты как Злые биты, злые, как я, кайф Я битый, но ты как край стекла Меня режут, дотла прожигают кожу И тут внутри старшего нефрита клана Лань одновременно проснулись все большие и маленькие демоны, которые тщательно скрывались в глубинах души десятилетиями. Ослепляющее бешенство вдруг громко пришло на место мягкости и обходительности магического цилиня. Захотелось на мгновение вдруг сломать этому наглому юнцу пару ребер, левую руку в трех местах и, может быть, даже отбить селезенку. Глубоко вздохнув и задержав воздух, Лань властным голосом с нотками металла кинул вслед уходящему напарнику: - Ты прям как котик, Ваньинь. Нагадил и сразу в кусты? Решительно идущий Цзян Чэн внезапно остановился. -Что ты сказал? -При таком характере ты мог быть и покрасивее, А-Чэн!- Кажется, сам Сичень начал получать извращенное удовольствие, выплескивая ядовитые фразы на своего неожиданного гостя. Медленно обернувшись, похрустывая шеей, юный Цзян натолкнулся на тот самый равнодушный и высокомерный взгляд настоящего убийцы, который видел уже однажды у своего напарника в баре, перед тем как он играючи расправился с толпой упырей. - Нарываешься, Сичень? Может тебе в челюсть съездить? - Мечтательная и даже немного застенчивая улыбка появилась на припухших губах заклинателя. Ваньинь не уловил ту долю секунды, когда оказался внезапно прижат к деревянной двери, а стальные руки господина Лань чуть приподнимали его над полом, зажав длинную шею. А его карие глаза безжалостно сверкнули острыми ледяными кинжалами в паре сантиметров от бледного лица. - Что такое, господин Цзян? Потеряли дар речи внезапно?- С недоброй улыбкой проговорил разъяренный нефрит. Мышцы на обнаженной груди от такой непривычной тяжести вздулись. Бледная кожа покрылась мелкими капельками пота. - Смотрите-ка, а вот и белое пальто упало со святоши.- С язвительной ухмылкой прохрипел краснеющий юноша.- Да пошел ты, Лань! Наша совесть на время контужена Можно мне тела твоего невозможного Вне его тошно, взгляд твой истошный крик Это кайф, это яд внутри Лань Сичень понял, что если Ваньинь сейчас не заткнет свой рот, то он его просто придушит. Или сломает ему шею. И не нашел способа лучше, как грубо и нагло впиться заклинателю в искусанные губы жестким поцелуем. Руки Ваньиня сначала попытались отпихнуть сильного нефрита, но это было безуспешно, пока его крепкие ладони жестко сжимали шею и держали голову. А дальше ярость уступила место чему-то другому, совершенно животному, что вдруг разгорелось в бурно пылающем ядре, разлилось по меридианам и рухнуло вниз, в черные обтягивающие джинсы, вызвав самую настоящую каменную эрекцию. И вот уже это юный Цзян терзает и больно, до крови кусает губы господина Лань, а его руки требовательно сжимают и ласкают твердый зад в белых штанах. И вся злость на все произошедшее вырвалась неуправляемым потоком жгучего желания. Он ухватил старшего нефрита за собранные волосы и резким движением оттянул назад. Глубокий стон, который издал Сичень, утонул внутри Ваньиня, а его черные длинные пряди рассыпались по плечам. Ослепленному огненной страстью Цзян Чэну показалось, что они упали с грохотом водопада жарким вечером, но это был всего лишь оглушительный взрыв грома за окнами, где разразилась дикая гроза. Свет внезапно мигнул и погас, оставив лишь небольшие горящие на столе свечи, которые ловелас Сичень предусмотрительно расставил, пока ожидал напарника. Мы сцепляли ладони, в этой череде агоний мы тонем Объясни мне, разве сняли мораторий на казнь? Потому ты так дразнишь остриями когтей День открытых дверей В преисподней твой праздник Я клянусь, ты из ада, ты распнёшь меня здесь Твой взгляд — это смесь из кайфа и яда Ты из кайфа и яда, твой стон — топ один хит-парада Выплеснув грязный рэп до конца музыка прекратилась так же внезапно, как и началась. На теле обоих заклинателей, жадно изучающих друг друга, стали проявляться красные пятна и ссадины. Фиолетовая рубашка была разорвана с такой легкостью, как будто это тончайший лист бумаги. Светлые брюки отброшены куда-то в сторону прихожей. Обхватив Хуаня сильными ногами юноша оказался внезапно на сильных накачанных руках, которые уверенно держали его за задницу и прижимали до сладкой боли к фигурной расписной двери. Волны дрожи прокатывались под кожей, а дыхания не хватало. Болезненные жгучие укусы по бледному телу нефрита с крохотными горошинами стоящих сосков только бензином обливали пылающий костер желания. Ливень барабанил по стеклам и влетал в открытое окно на веранде, холодным ветром пытаясь остудить жарко горящую кожу. Никто из них не понял, как они оказались без одежды на белоснежном ковре перед огромным зеркалом. Сверкающие молнии словно кадры, запечатлевали моменты, когда красивый, как греческий бог, обнаженный Сичень, сидящий на смуглом заклинателе, палец за пальцем готовил себя принять задыхающегося от страсти Ваньиня. В то время, как юный Цзян требовательно сжимал внушительный член нефрита, медленно и жестко оттягивая плоть книзу. Резкий грохот, и вот перед зеркалом снова отпечаток картины, где старший Лань сидит и обхватывает ногами плотно прижавшегося к нему блестящего от бисеринок пота Цзян Чэна, который своими грубыми руками обнимает широкую спину и сжимает плечи, погружаясь все глубже и глубже в жаркие недра совершенного заклинателя. И все это накрыто пологом из распущенных длинных волос. Гроза полыхала всю ночь. А на утро омытый город осветило яркое солнце. Проснувшись по привычке в пять утра, Лань Сичень с улыбкой потянулся, и наморщил лоб от тянущей боли. Болело все- мыщцы, руки, ноги, искусанные губы, истерзанные наливающимися синяками и укусами плечи, шея, грудь, живот и даже бедра. Но никогда еще заклинатель не чувствовал себя так хорошо и свободно. Как будто вся дурная кровь вдруг разом вышла за эту странную ночь. - Как насчет вкусного завтрака, Ваньинь?- Таких предложений не поступало еще ни одному партнеру за многие годы сексуальной жизни звезды. Кажется, весь гей-прайд Гонконга мог бы объявить охоту на несчастного Цзян Чэна, только узнав об этом. - Восстановить силы. Довольно протянув руку, чтоб разбудить своего страстного спутника, изумленный старший нефрит обнаружил лишь скомканные одеяла и простынь, хранящие легкий запах озерной воды и горячей ночи. И по стоящей оглушительной тишине Сичень шокированно понял, что он в квартире совершенно один.