***
Я бешено бежала сквозь толпу, в любой момент готовая упасть на четвереньки и продолжить забег так, не особо стараясь разгадать свой маршрут и стирая в кровь кожу на ступнях. Мелкие камни забивались в свежие ранки, песок лез под ногти и ощущался гирями.
Всё тело словно вибрировало, натянутое, подобно струне скрипки и готовое лопнуть в мгновение, больно ударив неудачливого музыканта по утончённой харе.
Бок сильно кололо, ноги болезненно ныли и угрожали прекратить поддерживать тело в стоячем положении, а перед глазами плясали белые мушки. Воздуха категорически не хватало. Большое количество людей мешало.
Всё нутро выло.
Бежать, бежать, бежать! Не останавливаться, ни за что. Ошибка будет стоить жизни, а умирать отчаянно не хотелось.
Улицы здесь украшены различными ленточками, бусинками и фонарями. В глазах всё смазывалось в единую кашу, невнятную и ослепляющую вспышками цвета. Впервые находилась в этой части города. Может, у них это норма? Кто ж знает что у богатых на уме, ни в одной из жизней к их секте не принадлежала, исключая ранее детство в этот раз, но то уже и не помнила в достаточной мере чтобы смело размышлять о чужих мыслях.
Где-то в памяти плавало что-то важное. Кажется, я забыла некий нужный фрагмент. Впрочем, потом вспомню.
Если выживу.
Даже не заметила, как начала взбираться по лестнице на башню, наполненную кучей тел, что были наряжены в красивые наряды. Сама на их фоне выглядела лишней — вся грязная и вонючая, со спутанными волосами и серыми бинтами на половину лица, окровавленными ногами и дурным взглядом.
Обидно, кстати. Мылась каждый день, не желая терпеть на коже отвратительный слой грязи. Всегда была чистюлей. Но это не помогало — бегала теперь часто, вынужденная удирать от всяких нехороших человечков, что поднимало пыль.
Мокрое тело и одежда хорошо пачкаются.
Есть хотелось больше.
Наличие вшей, которых лишь с ругательствами и народными рецептами удалось выгнать, и прочей гадости уже не заставляло кривиться от отвращения и не создавало желание обриться налысо.
Хотелось вырвать те участник кожи, что чесались. Мерзко.
Толпа резко зарокотала, создавая нестройный гул. Кто-то с большим содержанием романтики в крови пропел бы о прекрасной музыке улиц, но это не про этот случай. Никогда не обладала способностью красить в розовый и возвышать что-то, особенно в процессе попытки выжить.
Подбегать к перилам было, наверное, плохой идеей. Но, справедливости ради, я оторвалась.
Наверное.
Кто бы знал, что посылать незнакомых дядек в пешее эротическое — плохая и откровенно идиотская идея?
Я.
Сама в тот момент удивилась. Слова не удалось сдержать — те будто сами вырвались. Почему-то держать язык за зубами не получалось. На малейшую провокацию отвечала таким количеством слов, что сама удивлялась. Но благодаря этому я научилась нормально говорить, всё же нужно привести как можно больше аргументов чужой тупости, красиво и максимально обидно то преподнести.
Успех сомнительный, но утешающий пробитое окружающими эго.
Взгляд поймал белую вспышку. Голова резко повернулась в ту сторону,
мне померещился тихий хруст, а тело чуть наклонилось вперёд. Совсем немного, я очень боялась высоты. От этого наличие себя любимой на достаточно приличной высоте вызывало зачатки паники, но я справлялась.
Мужчина, — что не точно, расстояние было большое, а у меня только один глаз, — плавно спустился на до этого не замеченную мною платформу, где того уже дожидался… какая-то клякса тёмных оттенков. Тоже человек, предположительно.
Где-то я это видела.
Вдруг двое людей схлестнулись в битве. Правда, вовсе не пытаясь друг друга прирезать, а скорее демонстрируя свои умения и явно разыгрывая какую-то сценку. Это даже мне было видно.
Сочетание цветов на светлом силуэте радовало глаз. Так и подбивало рассмотреть поближе, пощупать ткани и тыкнуться носом в узор, дабы хоть что-то увидеть. Зрение обязывало.
Вдруг тёмное нечто лишилось меча по вине «Ангела», прозванного мною так за плавные движения и светлые одеяния. Железка вонзилась в основание башни, на которой я подглядывала за спектаклем, игнорируя недовольное пыхтение окружающих.
Вспомнила.
Тихий всхлип вырвался ещё до того как что-то, или кто-то, толкнуло меня сзади, перекидывая через перила.
Страшно.
Страшно. Как же страшно. Не получалось выдавить чего-то громче хрипа. Ветер забивал уши, в которых теперь слышался лишь быстрый бег сердца, и неумолимо трепал грязную и дырявую одежду. Животный ужас стремительно перетекал в обиду. Это королевство действительно ненавидело меня, не так ли?
Ещё бы. Каждый был готов оторвать мне голову, привязать к позорному столбу и выпотрошить на потеху толпе. Бездомные выблядки бы в ночной тиши приходили полакомиться, ведь никаких моральных понятий здесь отродясь не водилось, особенно на улицах.
Прохожие бы плевались, строили наигранно-скорбные мины или просто морщились от вони.
Именно этого хотело это королевство? Моей позорной смерти, да чтоб наверняка и насовсем?
Вот только умирать я не хотела.
Насильно заставила себя закричать во всю мощь лёгких, пытаясь обратить внимание «героя». Вот только толку от этого?
Уж чему и научил этот мир, так это отсутствию у людей выраженной доброты. Та, может, и была где-то в глубине их души, но редко выбиралась наружу. Хотя и в том сомнения перевешивали ранее преобладающий во мне позитив.
Я доброты не видела. Лишь жалкое подобие, словно люди здесь и не умели схожие эмоции и чувства в себе копить и задерживать. Не то чтобы отдавать.
Или же мне просто так везло.
Легко удалось нарисовать в голове сюжет моей скорой кончины, а никуда не уходивший с момента рождения холод ласково оцарапал внутренности, наверняка пытаясь вспороть мне брюхо изнутри.
Через мгновение я размажусь по доселе нетронутой дороге королевства, заляпав песок и белоснежные колонны. Капли крови попадут на чужие одеяния, а железный запах забьёт носы зрителей.
Поломанной куклой я останусь лежать на том же месте, брошенная на произвол судьбы и съедение уличным псам или детям.
Крик перешёл в откровенный вой. Я так не хочу умирать.
Я так боюсь. Кто-то когда-то говорил, что второй раз смерть не пугает. Ложь, откровенные враки. Будь оно так, кончики пальцев не холодели бы от мороза, подхваченного мной в той посмертной пустоте. Словно паразит, лёд медленно покрывал тело. Меня натурально трясло.
И в этот момент, когда осознание наконец дошло до мозга, когда я поняла, что мне остаётся лишь смириться, ведь вот оно — удаление лишнего куска пазла из безупречной картинки этого мира, такого же поломанного и кривого, но убеждающего себя и всех в обратном, — меня поймали.
Я оказалась поймана тем самым, что смело можно считать воплощением слова «Прекрасное», надежда и гордость ненавистного мне королевства. Ирония бы рассмешила, не старайся я не задохнуться.
Руки нежно, но крепко придерживали моё дрожащее от страха тельце. Сердце всё ещё билось слишком громко, от чего было почти что не слышно ничего иного. Всё ещё жутко.
Голова откинулась назад с тихим хрустом, но любопытство пересилило страх, хоть слёзы и угрожали покатиться по бледным щекам.
Рот тут же потрясённо раскрылся, а не скрытый тканью глаз уставился в лицо спасителя. Удивлённый вздох скорее походил на тихий писк. Страх как рукой откинули, оставляя на его месте неверие и что-то другое, доселе мне неизвестное.
Тело теперь трясло не от ужаса и холода, понимания неизбежности смерти и бесполезности моего существования.
Теперь это был восторг. И тепло.
Ангел. Или Бог? Да, кажется, именно так должны выглядеть Небожители.
Так мягко и тепло-тепло.
Ангел, мне впервые не холодно.
***
