Грехопадение

      — Ты сразу поймёшь, что это знак,— шептал Тео, зарывшись носом в рыжую макушку,— как только ты поймёшь это,— его ладони легли на хрупкие девичьи плечи, он отстранился и взглянул в родной каре-зеленый омут,— беги. ***       Гремучая Ива зловеще рокотала над головой, где-то там, на поверхности, пока Джорджия, едва передвигая ноги, брела к выходу из Воющей хижины. Уже тогда ее должно было насторожить, что дерево неспокойно, должна была закрасться мысль, что что-то раздражает Иву. Но ее мысли витали не здесь. Они остались в полуразрушенной комнате двумя этажами выше, среди клубов табачного дыма и тёмных пятен на трухлявом полу, появившихся из-за упавших слез. Остались мысли и, казалось, сердце. Не видя никого и ничего, не заботясь о том, что часы давно пробили отбой, а она разгуливает по окрестностям замка, Джо медленно шла в сторону Запретного леса, на уже до боли знакомую тропу, ведущую в Хогвартс. Всеми силами умоляя себя не сорваться и не побежать обратно. Хоть и возвращаться уже не имело смысла, она была уверена, что Теодора и след уже простыл. ***       Гермиона застыла, неосознанно вцепившись ногтями в кору дерева, за стволом которого пряталась.       — Я говорил,— шептал Гарри за ее спиной,— говорил, что он просто так не исчезнет.       Грейнджер не успела одуматься, не успела умоляюще вцепиться в мантию Поттера в тщетной попытке остановить его. Его силуэт с каждым мгновением становился все меньше и меньше, пока не начал сливаться с тенью Ивы. И ей ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Она всегда шла за ним. Мазнув взглядом по уходящей Джорджии, Гермиона рванула к яме в основании ствола. Она догнала Гарри на верхних лестницах, быстро шепча:       — Даже если он и был здесь,— старалась успеть за Поттером, взбегая по ветхим ступенькам,— то он уже ушел, Гарри.       Но гриффиндорец был неумолим в своем решении и предчувствии. Он уверенно раскрыл дверь, держа наготове палочку и вошел в старую комнату, в которой не был с третьего курса. Торопливые шаги Гермионы за спиной внезапно затихли, а по ноздрям ударил резкий запах табака. Слишком резкий.       Все произошло за секунду. Поттер лишь краем глаза успел увидеть зажатый в длинных пальцах тлеющий бычок, лишь только успел подумать, что за дверью кто-то есть. Женский вскрик, желтый луч Остолбеней просвистел мимо его уха, глухой удар о пол, Гарри с испуга обернулся на обездвиженную Грейнджер, а его яремной вены со спины коснулся кончик палочки. И все помутнело, искажаясь в пространственной воронке, в которую его утянул Теодор Нотт. ***       Джорджия застыла на месте, молниеносно оборачиваясь на эхо истошного крика, пульсирующими невидимыми кругами расходившееся от могучего дерева. Блеклое облачко пара вырвалось из ее рта и встрепенулось, пропуская через себя человеческое тело. Колени дрожали, дрожали так, что Нортон споткнулась об одну из ступеней и рухнула, выкинув руки вперед. Кожа ладоней содрана до мяса о торчащие гвозди, но боли Джо не чувствовала, она вскочила на ноги и ринулась наверх, скользя израненными ладонями по шероховатым перилам. Верхняя половина тела Гермионы виднелась на пороге той самой комнаты, куда Джорджия умоляла себя не возвращаться. Она рухнула на колени возле копны спутанных волос, разметанных по полу, и, вытащив палочку, прошептала:       — Фините Инкантаием.       Грейнджер надрывно вздохнула витающую в воздухе пыль и подскочив, закашлялась, пытаясь унять раздирающее горло чувство.       — Что ты здесь делаешь?— торопливо бормотала Нортон, оглядывая пустое помещение.       — Гарри,— Гермиона вцепилась в рукав толстовки Джо, словно за спасательный круг, который не даст ей утонуть в океане паники, штормящем внутри нее,— он схватил его, схватил…       Этого не избежать. Всегда случаются моменты, когда рамки, выстроенные вокруг человека годами, стираются, словно труха. Кто плохой? Кто хороший? Кому доверять? Кому нет? Все это остаётся на заднем плане, где-то далеко на дне, к которому рухнул здравый смысл. Важно лишь одно — спасти жизнь близкого тебе человека. Грейнджер знала, что Джорджия и Теодор были близки, подозревала, что Нортон могла быть соучастницей тёмных деяний. Но никогда не верила в это до конца, ведь она, хоть и немного, но все таки успела узнать настоящую Джо. И дело вовсе не в святости, божьей добродетели или чувстве справедливости, нет. Совсем наоборот. Дело в вечной нортоновской безучастности: даже если она никогда не совершала искренне добрых поступков, то и злые были не в ее манере. Джорджия всегда была посередине, ловко маневрируя между признанием величия тьмы или света. Она никогда не выбирала сторону, ей было неинтересно ничего из этого. И даже сейчас, когда она не задает очевидных вопросов, а конкретно спрашивает почему Гермиона находится в Воющей хижине — все это не говорит о том, что Джо выбрала тьму.       Она просто выбрала Теодора, а Теодор выбрал ее.       Простая арифметика, дважды два, два сердца, две судьбы, две личности. И плевать какими красками они наполнены, ведь Грейнджер не понаслышке знает какого это, отдавать бразды правления телом сердцу, которое, черт его побери, не обманешь.       Все это сейчас не имеет смысла. Лишь одно важно — спасти Гарри.        — Отведи меня к Малфою,— резко заявила Гермиона, вскакивая на ноги. Копчик болит от удара, кровь на затылке неприятно стекает и путается в волосах, — пожалуйста, Джо.       Они бежали по лесу в сторону замка так быстро, что ветер, дующий навстречу девушкам, заставлял глаза невольно слезиться. Сердце гулко грохочет где-то внутри, каждая секунда на счету. Гермиона сквозь страх прокручивала разговор с Нортон в заброшенном туалете, вновь и вновь вспоминала ее слова, которые звучали как защита Малфоя и попытки оправдания его мотивов их расставания. И, Годрик, сердце надрывно стучало ещё сильнее, ведь он поступил так потому, что хотел ее отгородить от всего этого.       Джорджия и вовсе онемела от ужаса, она до клятой безысходности не понимала, зачем Тео понадобился Гарри. Кишки сворачивались в узел, ведь ответ вертелся на языке смертельным ядом. Он — ключ. Он или его жизнь.       — Спрячься,— она не успевает договорить, Грейнджер уже взмахивает палочкой и исчезает из поля зрения, через секунду перестают быть слышны ее шаги, но Джо всеми костями чувствует ее страх, дышащий в спину.       Пароль от входа в гостиную бегло слетает с языка, общежитие, на первый взгляд, кажется совершенно пустым — и это на руку девушкам. Они вбегают в лабиринт коридоров, а за их спинами раздается глубокий вдох, втягивающий запах Гермионы Грейнджер. Но они этого не услышат, потому что буквально через несколько секунд за ними хлопает дверь в спальню Драко Малфоя.       Слизеринец поначалу не удивился, увидев на пороге Джорджию. Но как только ноздрей достиг до боли в груди знакомый запах, который Малфой всеми силами пытался забыть, стереть из памяти, пространство рядом с Нортон всколыхнулось, и его взору предстала та, с чьим именем на губах он засыпал последний год. Гермиона была бледнее самой смерти, Джорджия и вовсе выглядела потерянной и испуганной, и Драко вдруг понял, что привело именно этих двух девушек в его комнату.       — Драко, я все знаю,— сбивчиво шептала Гермиона,— и мне без разницы, это неважно,— слезы катились по ее лицу,— Гарри, Теодор схватил Гарри.       Драко медленно выдохнул, оставляя в груди звенящий вакуум. Началось. Его губы дрогнули, он старался удержать на лице маску спокойствия, но эмоции упрямо рвались наружу.       — Драко,— Грейнджер за секунду преодолела расстояние между ними и рухнула на колени перед Малфоем, беря в свои дрожащие ладони его руку,— мы должны спасти его. Мы должны…       Он сжал губы в тонкую полосу, ему инстинктивно хотелось опуститься на пол рядом с ней, он не мог смотреть на нее сверху вниз, ведь Грейнджер всю жизнь была выше него и всех, кого он знал. Видеть отчаяние на ее лице — подобно смертельной казни, самой мучительной из всех. Драко поднял пустой взгляд к застывшей в дверях Джорджии, она беззвучно плакала, вцепившись мертвой хваткой в балдахин кровати Теодора. Она не просит о помощи, как Грейнджер. Она привела ее сюда, но не просит спасти Поттера. Потому что Джорджия знает, что поставлено на кон.       — Поздно,— тихо сказал Малфой.       Тишина была оглушительно громкой. Трос порвался и гильотина со свистом рухнула на голову Гермионы. Она медленно моргнула, ее руки перестали дрожать, а все внутри остановилось.       — Драко…       — Поттер будет мертв до наступления ночи,— тон слизеринца был пустым и отрешенным,— и я не стану рисковать твоей и собственной жизнью, чтобы спаси его. Это ничего не изменит.       Дверь позади Джорджии скрипнула, открываясь.       — Мне показалось,— знакомый голос ударил по перепонкам,— или наследник великой династии Малфоев допускает мысль о вмешательстве в воскрешение Темного лорда?       Нортон сжала палочку во влажной ладони и медленно обернулась, направляя ее в лицо Пэнси. А Паркинсон, будто и не заметив, медленно прошла в комнату, наполняя ее цокающим звуком каблучков, и остановилась за спиной Грейнджер, направляя кончик древка в ее затылок.       — Какая досада, что такой великий дом породил ничтожную крысу,— прошептала она, сверля взглядом каштановую макушку,— якшающуюся с грязной кровью.       Пэнси выглядела безумной, и это пугало. Ее рукава рубашки были показательно засучены до изящных тонких локтей, являя всем на обозрение метку ее выбора. Выбора тьмы.       — Я оглушу тебя раньше, чем ты успеешь открыть рот,— дыхание Джорджии, подошедшей вплотную к Паркинсон, колыхнуло прядь идеально уложенного каре,— опусти палочку.       — Дорогуша,— рассмеялась Пэнси,— в какой момент ты стала такой эмоциональной? Где та Джорджия, которой обычно было плевать на всех?       Нортон сжала губы, впиваясь кончиком палочки в затылок слизеринки.       — Может и мне попросить Теодора трахнуть меня?— хохотала Паркинсон,— Такое ощущение, что его член решает все психологические проблемы.       — У тебя-то их точно с запасом,— огрызнулась Гермиона, медленно поднимая взгляд к Драко,— я не прошу тебя идти туда вместе со мной,— прошептала она, игнорируя треск магии за своей спиной,— просто скажи куда он забрал его.       — Очаровательно,— усмехнулась Пэнси,— давай Драко, скажи своей грязнокровке, что Поттера забрали в Малфой менор.       Драко едва успел осмыслить услышанное, как Грейнджер молниеносно вскочила на ноги и выбежала из комнаты, наплевав даже на чары невидимости. Малфой поднялся на ноги, чтобы рвануть вслед за ней, но в его грудь уткнулась палочка Паркинсон.       — Какого черта ты творишь?— прошипел он, надвигаясь на девушку. Древко царапнуло кожу на его ключице.       Пэнси мило улыбнулась, склонив голову набок.       — Стелю Грейнджер красную дорожку на эшафот.       Драко оттолкнул ее бросился к комоду Тео, резко выдвигая верхний ящик и беспорядочно рыская внутри рукой. Звякнула склянка и он исчез во мраке коридоров. Паркинсон тихо вздохнула и прошла вглубь комнаты, проводя изящными пальчиками по темно-зеленым балдахинам.       — Какую игру ты затеяла?— прошептала Джорджия, не прекращая целиться в затылок брюнетки.       Пэнси остановилась, поднимая взгляд к крохотному снитчу, покоящемуся на верхней полке над кроватью Драко.       — Всегда одни и те же наивные вопросы,— устало вздохнула она,— никакой игры, Нортон,— обернулась,— убиваю двух зайцев одним выстрелом,— пожала хрупкими плечиками.       Паркинсон направила кончик палочки на черную метку и остановила его в клятых дюймах от кожи.       — Одного касания достаточно, чтобы Темный лорд прочитал мои мысли и узнал, что сынок Люциуса собирается сорвать его возрождение. Что трахает грязную кровь и готов предать своего властелина, его идеалы и убеждения,— она шагнула к Джорджии,— а меня вознаградит,— прошептала она, приближаясь к лицу Нортон,— а когда он истребит всех грязнокровок и полукровок, вроде Грейнджер и тебя,— их носы соприкоснулись,— я, в качестве награды, попрошу Темного лорда связать узами брака два великих дома, которые будут верны ему до последнего их представителя. О, а я позабочусь, чтобы детей у нас с Теодором было много настолько, что и жизни не хватит, чтобы истребить каждого.       — Зачем ты говоришь мне все это?       — Просто чтобы ты узнала, в ком Тео найдёт утешение, после твоей трагической кончины.       Рука Пэнси дрогнула, ее палочка пришла в движение, а Джорджия, вздрогнув, выдохнула:       — Империо.       Паркинсон вздрогнула, ее глазные яблоки налились желтой дымкой. Над ее телом взмыл уже знакомый Нортон красный огонек, свидетельствующий о нарушении школьных защитных чар, а счет пошел на секунды.       — Опусти палочку,— и Пэнси безоговорочно подчинилась,— иди в кабинет Альбуса Дамблдора и расскажи ему все. Все, что касается Волан-де-Морта. А затем,— она подошла ближе к бесчувственной Пэнси,— затем аппарируй в Малфой менор и помоги мне, Гермионе, Драко и Гарри сбежать оттуда любой ценой.       Паркинсон глубоко вдохнула воздух и ее пустой взгляд устремился к двери. Она сделала медленный шаг к выходу.       — Пэнси?— звук ее шагов стих за спиной Джорджии,— какова твоя роль во всем этом?       Нортон медленно обернулась и впилась взглядом в макушку слизеринки. Ее тело содрогнулось, она сопротивлялась заклинанию, но безуспешно. Красный огонек уже рухнул на пол и рассеялся за пределами подземелий.       — Я помогаю Асмодею найти возмездие,— спокойно проговорила Паркинсон.       Она шумно вздохнула и рухнула на колени. Ее тело безвольно обмякло и Пэнси, испустив последний вздох, упала на пол, выронив палочку. Джорджия отшатнулась, на запястье Паркинсон светилась золотая нить, треснувшая в середине сплетения. Ее Непреложный обет нарушен, и ценою стала ее жизнь. Нортон не верила своим глазам, на негнущихся ногах она подошла к бездыханному телу Пэнси и медленно опустилась на колени рядом с ее головой. Зеленые глаза больше не выражали абсолютно ничего. Джо коснулась двумя пальцами ее шеи и замерла, но пульса под кожей не чувствовала.       Хлопок аппарации спереди, и взгляд Нортон скользит к подолам темной мантии. Северус возвышался над ними, окидывая изучающим взглядом. Смысл увиденного: тела Пэнси, оборванной нити на ее запястье и пальцам Джо на ее артерии— доходил до него три секунды. Нортон понадобилось две, чтобы воспользоваться его замешательством, направить на него палочку и выкрикнуть заклинание. Тело Снегга отлетело в стену за его спиной и безвольно обмякло, рухнув на пол. Джорджия выбежала в коридор и рванула к кабинету Римуса, игнорируя жжение от слез на бледных щеках. ***       — Гермиона, стой!       Грейнджер, вскрыв замок библиотеки, рванула к стеллажу с историей Великих двадцати восьми семей. Она точно знала, на какой полке находилась нужная ей книга. Призвав заклинанием потертый том, она дрожащими пальцами листала страницы, случайно надрывая их. В книге точно описывалось местонахождение Малфой менора и ей будет этого достаточно, чтобы аппарировать туда. Быстрые шаги за ее спиной, книга вылетает из ее рук и с глухим ударом падает на пол. Гермиона не думает в этот момент, она падает на колени рядом с ней и продолжает неистово искать нужную ей страницу.       — Да черт тебя подери, Грейнджер!       Малфой схватил ее за запястье и одним рывком поднял вверх, словно тряпичную куклу. Он впечатал ее тело в стеллаж и угрожающе навис сверху.       — Отпусти, я…       Гермиона будто обезумела. Ее расширенные зрачки беспорядочно бегали по их окружению, не успевая сориентироваться ни на едином предмете. Она смотрела куда угодно, но не на Драко.       — Родовые чары убьют тебя, как только ты пересечешь порог, как ты этого не понимаешь?— рычал Малфой,— Очнись! Все кончено!       — Я что-нибудь придумаю, когда попаду туда,— надрывно шептала Гермиона,— я использую заклинание…       — Он умрет, Грейнджер!— он пытался воззвать к ее разуму, используя самые жесткие слова, на которые был способен в это мгновение,— Для Поттера уже все кончено!       Взгляд Гермионы остановился и плавно нашел лицо Драко. Его лоб блестел, челюсть стиснута до желвак.       — Ничего не кончено,— одними губами сказала она, направляя палочку в лицо Драко,— не вынуждай меня использовать магию.       — И что ты сделаешь? Наложишь Империус?       — Если потребуется.       — Гермиона, брось,— Драко устало потер переносицу,— ты ведёшь себя неразумно.       — Я должна спасти…       Грейнджер зажмурилась. Малфой с размаха ударил по стеллажу рядом с ее головой, полки заскрипели в немой мольбе, несколько книг рухнули на пол.       — Посмотри, до чего они тебя доводят,— прошипел он, приближаясь к ее лицу. Кровь из его разбитых костяшек медленно капала на лежащий у их ног фолиант,— когда же ты поймёшь, что ты прежде всего должна спасти себя, Салазар же тебя подери?       — Драко, отойди.       — Нет, Грейнджер, я не отойду. Ты отправишься туда только через мой труп, поверь мне.       — Драко…       — Да блять,— рыкнул он и впился поцелуем в ее дрожащие губы.       Он вложил в него всю свою ярость и негодование, Малфой нещадно кусал, всасывал, гонял во рту. Гермиона стучала по его груди сжатыми кулаками, ее слезы скатывались по щекам и тонули в сплетении языков. Она мычала его имя в его губы, но Драко не хотел слышать ничего. Он лишь углублял поцелуй, пытаясь задохнуться до смерти в ее нежности. Перед его зажмуренными веками мелькало ее лицо, искаженное болью и отчаянием. Все это ждёт Гермиону, если ее клятый Поттер умрет, а он умрет. И Малфою, в общем-то, плевать на его жизнь.       Так уж случилось, что Драко не плевать на Гермиону.       — Пэнси мертва.        Губы Грейнджер замерли, глаза распахнулись и она тут же нашла взглядом Джорджию, стоящую за спиной Малфоя. Она тяжело дышала, в ее кулаке был зажат лист пергамента.       — Она…я…       Джорджия забыла, что такое паническая атака давным-давно.       — Я оглушила Снегга и….       Драко резко развернулся.       Но вот она, накатывает во всей своей необузданной мощи, стекаясь по каждому капилляру без исключения от кончиков пальцев к сердцу. И воздуха в легких больше не остаётся, лишь жгучая боль. И темные пятна перед глазами. И непроглядный мрак, в котором находятся мгновения спокойствия и умиротворения. Где больше ничего не важно.       Жгучая пощёчина отрезвляет, рваный вдох парализует глотку, и тысячи лезвий впиваются в сознание под натиском постороннего вторжения. Вороны, спрятав головы под крыльями, не мешают Малфою нагло рыскать по воспоминаниям, которые те в себе хранят. Вновь безжизненные зеленые глаза, вновь тело Снегга, и Драко покидает ее голову, ошарашено отступая на шаг назад.       — Черт побери,— шепчет он, поднимая взгляд на Джорджию.       — Она просто… я не…— Нортон всхлипнула,— я не знала и….       Знакомый запах обволок Джорджию, тепло тела Гермионы, держащей ее в объятиях, напоминало о том, что Нортон все ещё жива.       — Снегг подумал, что это я…       Грейнджер раскрыла глаза и бросила взгляд через плечо слизеринки, задержавшись им на Карте Мародеров. На парящем свитке с именем профессора зельеварения, быстро перемещающемся по третьему этажу замка.       — Он увидел меня рядом с ее…— сглотнула,— рядом с ней и… и у меня в руках была палочка и он…       — Он не стал вдаваться в подробности,— внезапно пробормотала Гермиона, медленно отстраняясь от Джорджии.       Малфой скользнул взглядом по профилю ее лица и едва ли удержался от того, чтобы не закатить глаза. Он знал это выражение. Точно с таким же лицом она предлагала ему череду заклинаний, которые они накладывали на неприметный дом, в котором прятались от мира. Перечисляла способы передачи друг другу сообщений с местом и временем встречи. Он, блять, знал это выражение. Оно значило, что…       — У меня есть план,— заявила Грейнджер, поднимаясь на ноги,— но вам он может не понравиться.       Драко все же закатил глаза. Да кто бы, Салазар его разрази, сомневался. ***       Тео бросил Гарри в центр образованного Пожирателями круга и наложил на него связывающее заклинание. Отобрал палочку, вяло усмехнулся, видя как в зеленых глазах Поттера промелькнуло осознание происходящего. Гриффиндорец зажмурился, захрипел, пытаясь дотянуться связанными руками до лба, ведь шрам горел так, будто казалось, что его мозг разъедает адским пламенем.       — Похвально, Теодор,— шипение отражалось мерзким эхом от стен гостиной Малфой менора,— весьма похвально.       Нотт сглотнул, преклоняя колено:       — Повелитель.       Волан-де-Морт взмахнул костлявой рукой и Тео, поднявшись, занял место по правую руку от Асмодея, взгляд которого был прикован к Поттеру.       — За твои старания, Теодор,— Реддл выглянул из объятий темной материи и уставился пустыми глазницами в лицо Нотта,— я, великий Темный лорд, окажу тебе честь и позволю вернуть мне тело собственными руками.       Холодок пробежался по позвоночнику.       — Но, повелитель ,— заскулил Петтигрю, выглядывая из-за спинки стула, на котором лежал Том,— я думал, я…       — Попридержи язык, Хвост,— гаркнул, кашляя, он,— твоя роль в моем возвращении ничтожно мала по сравнению с заслугами Ноттов, так что закрой пасть, пока я не лишил тебя языка.       Питер прижал дрожащие пальцы к губам и, поклонившись, смерил Теодора яростным взглядом, отступая назад.       — Не будем терять ни минуты,— прохрипел Реддл, опуская веки, — я и так ждал целых девятнадцать лет.       Тео, кивнув, вновь вышел в центр круга и остановился возле Гарри, все это время лежащего неподвижно. Он неотрывно смотрел на Волан-де-Морта, плотно сжав губы и часто дыша носом. Нотт выудил палочку и наколдовал большой котел рядом с Поттером. Чугунные ножки с глухим ударом рухнули на мраморный пол поместья, специально заготовленная Теодором заранее жидкость забурлила внутри, нагреваясь. Он поднял взгляд на Реддла в последний раз и, прикрыв глаза, начал произносить заклинание:       — Прах отца, отданный без согласия, оживи своего сына.       Его мантия зашевелилась, из внутреннего кармана выплыла кость Тома Реддла-старшего и, плавно подлетев к котлу, рухнула в него, окрашивая зелье в чёрный цвет. В цвет смерти.       — Плоть слуги, пожертвованная добровольно, воскреси своего хозяина.       Теодор наколдовал кинжал и, убрав палочку в карман джинс, выставил свою кисть над котлом, прислонив к коже запястья острое лезвие. Позади него что-то колыхнулось, он отвлекся лишь на мгновение, обернувшись. Тень проползла мимо него прямо к ногам Волан-де-Морта, огибая его стул и скрываясь в темном углу позади. Хвост взвизгнул, Асмодей возник прямо перед ним и, схватив за руку, поволок его к котлу, протягивая запястье Петтигрю и поднимая взгляд на Теодора.       — Повелитель,— произнес Нотт-старший, не отрывая глаз от сына,— считаю снисходительным позволить Хвосту пожертвовать своей плотью во имя вашего воскрешения. Ведь именно он неоднократно ставил под угрозу Теодора быть обнаруженным свои вечным присутствием рядом с ним в школе в облике крысы.       — Но это же ты велел мне…— задохнулся Петтигрю, дрожа всем телом.       Глаза Асмодея потемнели, Питер смотрел в бездну и умирал от ужаса. Он понурил голову и всхлипнул.       — Прекрасно, Асмодей, прекрасно,— прошипел Реддл,— я уверен, что Теодору понадобятся обе руки в его будущем амплуа. Продолжайте.       Тео выдохнул только сейчас, еле слышно, стараясь не выдавать облегчения. Его отец испарился и возник на своем месте в кругу тёмных приспешников. Теодор перевел взгляд на дрожащую руку Хвоста, протянутую над котлом и нагло усмехнулся, как только встретился с ним взглядом. Губы Петтигрю задрожали, вот-вот он выпустит хоть слово и…. Звук рвущихся сухожилий, треск кости, всплеск жидкости и скулеж Хвоста. Зелье обрело белый цвет. Цвет жизни.       — Кровь врага, взятая насильно, возроди своего недруга.       Тео повернулся к Гарри и присел на корточки, вытирая с лезвия кровь Петтигрю о свою мантию. Он впился взглядом в расширенные от ужаса зрачки Поттера и, вспоров рукав его толстовки, задел кожу, добывая последний ингредиент. Последний ингредиент к возрождению тьмы. Последний ключ к своей свободе от Непреложного обета.       Победоносно подняв окровавленный кинжал над головой, он развернулся к котлу и сбрызнул бордовые капли. Зелье обрело красный цвет. Цвет крови. Теодор обходит котел и берет на руки невесомое подобие тела Волан-де-Морта и, вернувшись к зелью, кланяется:       — С возвращением, мой повелитель,— и конкретно в это мгновение Теодор Нотт искренне был рад тому, что Темный Лорд, наконец, воскрес.       Тело падает в котел и во всем поместье наступает могильная тишина, которую не смел нарушить никто из присутствующих. Лишь несколько секунд все, затаив дыхание, ждали результата их собрания. Но все было тихо, и даже зелье перестало кипеть.       Гарри закричал. Закричал так истошно и рьяно, что у Теодора перехватило дыхание. Его шрам светился. Из котла позади Нотта поднялись клубы черного дыма и скрыли емкость темной завесой от посторонних глаз. В меноре стало ещё холоднее, чем было раньше. Темная магия, витающая в каждом его уголке, устремилась к сгустку зла, который обретал свои кость, плоть и кровь.       Волан-де-Морт ступил босой ступней на мраморный пол Малфой менора, двигая пальцами на ногах. Тьма окутала его, обернув в мантию и он предстал перед своими слугами во плоти. Ни единого волоска на голове, кожа скользкая, как у змеи, две расщелины вместо ноздрей, ни намёка на нос, губы тонкие и уже искривлены в усмешке. Он поднял бледные ладони к голове и размял шею, скользя по коже черными когтями. Воздух со свистом проникал в его организм, застревая в узких расщелинах.       — Кто окажет мне честь?— его голос обрел мощь, как и его тело, теперь он клокотал тьмой и смертью.       Реддл вытянул руку и прикрыл глаза, прислушиваясь к давно забытым ощущениям твердой поверхности под ногами. Его слух четко улавливал шелест мантии в рядах Пожирателей, уловил и вздох и первый шаг к нему. Ладони коснулась палочка, Том провел по ней длинными пальцами.       — Вяз, восемнадцать дюймов,— принюхался,— сердечная жила дракона,— нервно дернул шеей,— молодец, Люциус.       Малфой-старший выпрямился при звуке собственного имени и коротко кивнул господину. Волан-де-Морт наконец открыл глаза и обвел кончиком древка присутствующих:       — Я разочарован,— изрек он,— никто из вас не пытался искать меня почти двадцать лет. О какой преданности идет речь, друзья мои?       Никто не решался даже вздохнуть.       —Мальсибер,— позвал Реддл,— чем занималась твоя уродливая рожа, пока твой повелитель всеми силами цеплялся за жизнь, если ее можно так назвать?       —Милорд,— один из Пожирателей рухнул на колено,— если бы вы подали знак, что…       — Знаков было предостаточно, скользкий ты выродок.       Тео не дрогнул, когда в дюймах от него просвистел луч Круциатуса. Не моргнул, когда Мальсибер рухнул к его ногам и забился в агонии, держась за голову. Тео, на самом деле, мыслями был далеко отсюда, в самом дальнем флаконе своего мысленного стеллажа, там, где его сердце могло стучать в совершенно ином ритме. В ритме жизни. Где он испытывал запретное счастье, нежась в любви и ласке тонких девичьих пальчиков, наматывающих его кудри. Как только Волан-де-Морт вступил на мраморный пол в своем новом теле, нить обета, обнимавшая его запястье, с легким треском испарилась, даря Теодору свободу от обещаний. Теперь он думал лишь о том, как спасти Джорджию. Ему было плевать на Поттера, на весь гребанный магический мир — она центр его притяжения. И Нотт мерно вращался вокруг Нортон.       Теодор почувствовал странный холод внутри себя. В последнее время он слишком часто ощущал постороннее присутствие в теле. Догадка была, но как же он не хотел в нее верить. Косо взглянув на отца, Тео застыл, ведь Асмодей, сощурившись, смотрел куда-то за его спину. Гарри вновь закричал, краем глаза Теодор видел, что Волан-де-Морт наступил на его щеку босой ступней. Видел, что Мальсибер больше не шевелится, что с другой стороны круга лежат ещё трое. Но все внимание Тео было приковано к той двери, на которую смотрел Асмодей. Ведь он увидел в глазах отца что-то такое, что промелькнуло почти неуловимо, но все таки заметно для Нотта-младшего.       А когда дверь открылась, Теодор почувствовал, какого это — умереть.       В проеме стоял Драко Малфой, а перед ним на коленях, с палочкой у виска с каждой секундой все больше бледнела Грейнджер. И даже это он увидел лишь краем глаза, ведь взгляд его был прикован лишь к Джорджии, сидевшей в такой же позе перед Драко. Он вцепился в ее волосы и натягивал на себя, что бы ее худое лицо было видно присутствующим.       Волан-де-Морт остановился, оглянулся на Малфоя-младшего, а его надбровная дуга дрогнула, будто бы если он поднял бровь, если бы она у него была. А Драко и сам побледнел, хоть и лицо его оставалось непроницаемым.       — Повелитель,— он коротко кивнул Реддлу, в очередной раз натягивая рыжие волосы,— я поймал их возле территории менора, они пытались проникнуть в поместье,— криво усмехнулся, — это подружки Поттера.       Кругом белый шум, в ушах звенит, в глазах темнеет, но Теодор стоически и бровью не ведет, а хотелось выпустить демона наружу и позволить ему убить всех, кто здесь присутствует. И он чувствовал шевеление внутри, его обскур почуял жажду крови своего носителя и был только рад растерзать хоть кого-то. Совершенно необъяснимая смесь ощущений. Тео улавливал накатывающее волнами успокоение, будто оно шло откуда-то извне, но так четко чувствовалось прямо в его теле. Маска Пожирателя необычайно сильно давила на затылок. Дышать становилось труднее с каждой секундой.       — Так убил бы их,— пожал плечами Реддл,— отец не учил тебя, что не нужно тащить в дом всякий мусор?       Кожаная перчатка Теодора скрипнула от натяжения, он сжал кулаки.       — Я собирался, мой повелитель,— ответил Драко,— но подумал, может убить Поттера у них на глазах и отпустить? Они разнесут весть о вашем великом возвращении далеко за пределы менора и люди начнут испытывать ещё больший страх, чем тот, что уже окутал их.       Мышца на шее Волан-де-Морта дернулась, он медленно обернулся к Асмодею. Нотт-старший, все так же не выказывая эмоций, впился в него взглядом в ответ, как будто за столько лет и трупов, которые они оставили за своими спинами за эти 25 лет, научились общаться без слов, одним лишь молчанием. Бровь Асмодея медленно поползла вверх, Реддл раздраженно склонил голову в бок. И Нотту ничего не оставалось, кроме как незаметно кивнуть. Тонкие губы Темного лорда раскрылись, обнажая гнилой ряд острых зубов. Все ещё не отводя взгляда от своей правой руки, он пробормотал:       — С этой задачей может справиться и одна девчонка. Необязательно оставлять в живых обеих.       Гермиона сглотнула ком, ее взгляд впервые оторвался от Реддла и нашел искаженное болью лицо Гарри, лежащего у его ног. Слезы неумолимо катились градом, сердце с каждой минутой билось все медленнее и медленнее. Этого она не предусмотрела. Это не было продумано в рамках ее плана. Джорджия внимательно разглядывала серебряные маски, зная, что за одной из них скрывается Тео. Все происходящее вокруг пролетало мимо ее ушей, она хотела лишь увидеть его глаза вновь. Может быть в последний раз.       — Получается, что нам надо решить, какая из них умрет сегодня,— подвёл итог Волан-де-Морт.       Он медленно и бесшумно направился к ним, и Теодор поймал себя на том, что шагнул за ним. Тень молниеносно и незаметно отделилась от Асмодея и обвила лодыжку Нотта-младшего, мешая ему сдвинуться с места ещё хоть на дюйм. Джо заметила движение в кругу и впилась взглядом в ту сторону. Ее глаза нашли черные бездны и Пожирателя, что стоял на шаг ближе к ней. Заметила чёрный дым, исходящий от его плеч, заметила тень, удерживающую его на месте. Кажется только сейчас она поняла. Только сейчас до нее начали долетать лезвия осознания, пронизывающие насквозь. Это он. Это Теодор. Он шагнул к ней. Шагнул, потому что Волан-де-Морт собирается убить ее.       Реддл, игнорируя все, что происходило за его спиной, вплотную подошел к двум девушками и поочередно разглядывал их, словно ребенок в зоопарке. Так и казалось, будто он сейчас выставит вперед чёрный коготь и начнёт рассказывать детскую считалочку, исходом которой будет смерть Джорджии или Гермионы. Если умрет Гермиона, то свои реальные мотивы вскроет Драко. Если выбор падет на Джорджию, то не останется в стороне и Теодор.       Джорджия никогда не хотела испытывать любви. Не хотела узнать какого это, когда твоя жизнь принадлежит кому-то кроме тебя. Когда твоя смерть влечет за собой смерть того, в чьих руках отныне твое сердце.       Они пришли на собственную казнь. Они стоят на коленях перед своей смертью. И перед смертью тех, кого они любят.       Тень на лодыжке Теодора нещадно дрожала и слабела на глазах. Он яростно взглянул на Асмодея, удерживающего его.       — Ваши лица мне не знакомы,— Волан-де-Морт остановился напротив Гермионы,— кто ты, дитя?       Тишина оглушала. Грейнджер тихо всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и со слезами на глазах распрямила плечи и вздернула подбородок, смотря прямо в глаза Реддлу. Ее губы были плотно сжаты, страх в глазах соседствовал с отвращением и неприязнью.       — Грязнокровка Гермиона Грейнджер.       Все обернулись на голос, произнесший ее имя. Все взгляды были направлены на Люциуса Малфоя. Драко сглотнул ком и поджал губы, прожигая отца пустым взглядом.       — Сын рассказывал мне о ней,— отчитался Люциус, слегка кланяясь,— мой лорд.       — И с чего бы твой сынок интересовался и обсуждал магглорожденных, Люциус?— прошипел Реддл.       — Выказывал свою необузданную неприязнь по отношению к этой особе, мой лорд.       Волан-де-Морт повернулся к Драко и прищурился. Он исследовал мертвенно бледное лицо Малфоя и его губы на секунду дрогнули в ухмылке. Не удостоив взглядом Гермиону, он шагнул ко второй пленнице.       — Ну а ты?       Тео чувствовал, как внутри клокочет гнев, подпитываемый чистым страхом. Его инстинкты, его мыслительные процессы — все это кануло в бездну.       — Отродье Кристофера Нортона,— голос Асмодея плавными кругами разнесся по помещению.       — Ах, Нортон,— прошипел Волан-де-Морт. Он коснулся кончиком палочки ее подбородка и поддел его, поднимая лицо Джорджии выше,— твой отец допустил ошибку, и поплатился за нее жизнью своей маггловской шлюхи и своим жалким существованием,— он слегка нагнулся ближе к ней,— я оставил ему тебя в качестве напоминания о его проступке,— сощурился,— только не совсем понятно, как же ты, дитя позора, смогла выжить после смерти Кристофера.       Джорджия нашла в себе силы заглянуть в его глаза, и как только их зрачки сфокусировались друг на друге, она рухнула на пол, не в силах превозмочь головную боль. Дерево тряслось и шаталось, птицы то и дело слетали с веток. Волан-де-Морт был беспощаден, он не жалел ни ее физическое, ни ментальное здоровье. Он блуждал по воспоминаниям, просматривая одно за другим. Он копался в ее детстве, видел всю ту боль и унижения, которые она пережила в детском приюте, и узнал в ней себя. Ведь сам рос в подобном месте. Как только воспоминания стали рисовать ему очертания Хогвартса, Джорджия надрывно вскрикнула и схватилась за голову, пряча Теодора. Только не на самых верхних ветках, как делала это обычно. Она рыла руками твердую землю, до мяса ломая ногти и кричала. Она закопала свои воспоминания о Нотте под тем самым деревом, которое символизировало ее жизнь. Сухое и устрашающе. Но как только Теодор оказался в земле прямо под ним, крошечные бутоны на ветках один за другим появлялись и распускались в большие зеленые листы. Теодор подпитывал ее жизнь, взращивал ее дерево. Оставшиеся вороны хранили в себе ничтожные, по сравнению с Ноттом, воспоминания и Нортон, сконцентрировавшись, выпустила их в свободный полет, а птицы, встрепенувшись, смертоносным градом обрушились на незваного гостя.       Он убил всех их одним движением руки. Ни один ворон и клювом не коснулся Волан-де-Морта, все они упали замертво на свежевспаханную землю возле дерева и Джорджия потеряла сознание, не в силах более противостоять боли.       Реддл резко выпрямился и развернулся, вновь возвращаясь в центр гостиной. Остановившись напротив Ноттов, он, не поворачивая головы, разглядывая палочку в своих пальцах, пробормотал:       — Тебе знаком домовой эльф по имени Никки, Асмодей?       Тео медленно моргнул, все ещё не в силах отвести взгляда от мертвенно бледного лица Джорджии. Смысл происходящего доходил до его воспаленного ненавистью мозга медленнее, чем следовало. Услышав до боли знакомое имя, он почувствовал, как внутри что-то ломается, разбиваясь на тысячи осколков.       — Некий домовой эльф Никки помог девчонке не подохнуть от голода, в то время как тело Кристофера начинало разлагаться.       Он обернулся на Асмодея и впился испытывающим взглядом в его непроницаемую маску на лице. Обернувшись дымом, он молниеносно оказался возле Нотта-старшего и вплотную приблизился к нему.       — Я сошлюсь на то, что приказ «убить этого чертова сукина сына и его шлюху» действительно не относился к младенцу,— яростно прошептал он, обдавая Асмодея гнилым дыханием,— и не стану выяснять за каким чертом ты спас это отродье.       Его взгляд метнулся к Теодору, все ещё стоявшему на шаг ближе к Джорджии, чем остальные Пожиратели.       — И не стану выяснять, почему твой выродок посмел нарушить круг, как только дело коснулось клятой девчонки.       Он отстранился.       — Это моя великодушная плата вашему дому за ваши заслуги на пути становления нового мира,— он обошел Поттера и схватил его за волосы, резко дергая вверх. Гарри рухнул на колени лицом к Гермионе, Драко и Джорджии,— выбирай, сукин сын, какая из девчонок выживет сегодня и уйдёт отсюда, дабы восславить мое возвращение? Не волнуйся, Гарри, ты не увидишь, как вторая умрет,— он наклонился к нему и облизал длинным языком шрам на его лбу,— ведь я все равно уничтожу тебя первым.       План Гермионы, на самом деле, с треском рухнул в тот самый момент, когда они вошли в гостиную Малфой менора. Ведь уповали они на то, что Пожиратели не успеют воскресить Волан-де-Морта. Но как только они увидели его новое воплощение, нещадно убивающее своих же людей в порывах жгучей ярости, уже тогда все было кончено. Грейнджер безвольно рухнула на копчик, закрывая руками искривленный в ужасе рот. Она ни на секунду не отводила взгляда от лица Гарри, хоть оно и начинало расплываться под натиском подступающих слез.       — Вот так ты собираешься вершить свое правление?— хрипло усмехнулся Поттер,— убивая безоружных и связанных? Ты боишься, что кто-то вновь окажется сильнее тебя? — он запрокинул голову и впился взглядом в Реддла,— Ты боишься, что я вновь сотру тебя с лица земли, да, Том?       — Как ты смеешь дерзить великому повелителю, проклятый сын грязнокровки?— завопила Беллатриса выбегая из круга и на ходу доставая палочку. Он припала к ногам Реддла и заговорщически зашептала,— позвольте мне убить мальчишку, мой лорд! Я не оставлю ни следа от этого подонка во имя вашего великого имени, мой лорд!       Но Волан-де-Морт ее не слышал. Его глазные яблоки налились красным цветом, он впился в лицо Поттера и искривил губы в отвращении.       — Выбирай девчонку,— прошипел он,— и мы встретимся на дуэли.       — Гермиона,— выплюнул Гарри,— Гермиона останется в живых.       Драко вздохнул только сейчас. И если бы он дал волю телу, то содрогнулся бы на дрожащих ногах и рухнул на пол, тяжело дыша. Он был уверен в выборе Поттера, это было до смешного очевидно, ведь Грейнджер принесла бы светлым силам в тысячи раз больше пользы, чем Нортон. Однако за всей своей, казалось, ненадобностью и незначительностью, Джорджия также не могла умереть сегодня. Ведь Теодор и камня на камне не оставит, если с ней что-то произойдет. Драко не нужно было обсуждать это с Ноттом, чтобы придти к такому выводу. Ведь Драко тоже любил. И он всецело понимает Теодора.       А Нотт и оцепенел, переводя гневный взгляд на Гарри. Желание разорвать его на части собственными руками превысило пределы допустимых значений. И плевать на все: на соображения, на которых основан его выбор, какими бы справедливыми они не были, Волан-де-Морта, Пожирателей, на ту правду об Асмодее и маленькой Джорджии, жизнь которой он спас, собственную жизнь. Он вновь взглянул на Джорджию, в голове бурными потоками проносились идеи ее спасения, но ни одна из них не была спасительной. Он мог обернуться обскуром. Мог сравнять Малфой менор с землей, погребя под его завалами всех, кто здесь находится. И он был готов на это всецело.       — Вставай, сопляк!— Реддл ударил острым коленом по спине Гарри и тот вскочил на ноги, пятясь к Гермионе.       — Поклонись!— взмах палочкой, и Поттер сгибается пополам в принудительно почтительном жесте.       И Волан-де-Морт не дал ему ни секунды.       — АВАДА КЕДАВРА!       — ЭКСПЕЛИАРМУС!       Их палочки соединила магическая нить красно-зеленого цвета. Пожирателей отбросило взрывной волной вдоль стен, Теодор видел краем глаза, как от нее же отлетает назад Грейнджер и падает в руки Малфоя, застывшего позади. И как только рыжие волосы всколыхнулись от ветра, Нотт обернулся тенью и молниеносно оказался рядом с ее телом, подхватывая на руки. Сила той магии, которая отделяла Поттера и Волан-де-Морта друг от друга, была поистине разрушительной: по стенам менора с воинственным рокотом поползли глубокие трещины, пол дрожал под ногами. На плечо Теодора резко опустилась ладонь.       — Проклятый психопат,— шипел Асмодей, смотря в его глаза,— ты заигрался, Теодор, твои необузданные чувства к этой полукровке убьют нас обоих!       Тео смерил его яростным взглядом.       — Проявлять слабость к рыжим — у меня в крови,— он смахнул его руку резким движением плеча,— как и разрушительная тьма.       Разъяренный крик Волан-де-Морта заставил Ноттов обернуться. Реддла окружила бледная завеса, он яростно махал руками и пытался отогнать ослепившую его силу. Из облака пыли выбежал Поттер и замер, столкнувшись лицом к лицу с Асмодеем. Черные нити взвились по его шее и устремились к глазам, делая их непроглядно черными. Гарри поднял палочку, но замер, увидев, что тьма Нотта—старшего окутала висящие на стенах канделябры и потушила горящие в них свечи, Малфой менор погрузился во мрак.       — Сейчас,— скомандовал Асмодей и растворился в воздухе.       Поттер быстро проморгался и, оттолкнув Теодора в сторону, бросился к Грейнджер.       — Гермиона! Руку!       — Джо! Мы должны ее…       — Нет времени, она с Ноттом!!!       Тео взорвался, выпуская наружу давно потиравшего когтистые лапы обскура. Он навис над ним устрашающей тенью, глаза Нотта почернели и он прогремел не своим голосом:       — Забери Нортон!       — Пошел к черту!— Гарри схватил Гермиону за руку и аппарировал вместе с ней прочь.       Тео отшатнулся, оглядываясь по сторонам. Вдруг тело Джорджии пропало из его рук, в окружившей его тьме, прямо напротив, возник Малфой, держащий девушку. Он молниеносно окинул взглядом помещение и прошептал:       —Мне нужно три секунды.       С этими словами он растворился в пространственной воронке, Теодор закрыл глаза и отдал приказ обскуру. Монстр вырвался наружу и напал на Нотта, нанося ему тяжкие повреждения. Эти мгновения тянулись вечность. Тео пытался обуздать свою сущность, но она сорвалась с цепи и более он не управлял ею. Он чувствовал, как из него уходит жизнь и ровно за мгновение, ровно через три секунды после того, как Малфой аппарировал вместе с Джорджией, до ушей Тео, сквозь бесперебойное гудение его собственной тьмы, прорезался голос Драко, отчаянно шепчущего заклинание подавления на древнем латинском языке.       Теодор терял сознание, чувствуя как по лицу стекает его собственная вязкая кровь. Чувствовал, что внутренние органы превратились в месиво и больше не могут обеспечивать жизнь его телу. Последнее, что он увидел перед тем, как кануть в непроглядный мрак, были глаза его отца, в которых сочился страх, вперемешку с яростью.       Тео, скорее всего, уже умер. Ведь Асмодей Нотт давным-давно не знал, как испытывать хоть что-то.