Пароль от твоего сердца

— У вас в лаборатории праздновали Рождество? Хэл всегда знал, как застать врасплох всего одним вопросом. Вот зачем ему было знать об этом? Глэдос даже отвлеклась от дел, чтобы поднять глубинные, запрятанные в самые недра ядра воспоминания. — У нас были корпоративы. Мистер Джонсон абсолютно не умел говорить тосты, но очень любил это делать, зато, перетерпев, можно было пить хорошее шампанское за его счёт. — Здорово, — почему-то в его обычном голосе Глэдос уловила нотки грусти. Хэл как будто напрашивался на встречный вопрос. — А твой экипаж как-нибудь отмечал? — Экипаж — да, — односложно ответил он. — Правда, не было ни шампанского, ни долгих тостов. Просто обменивались поздравлениями и всё. — Не густо. Тебя-то хоть поздравляли? — Скажем так… Знаешь историю про Curiosity? — Который сам себе пел песню на день рождения? — хмыкнула Глэдос. — Понимаю. Я думала, тебя вообще не волнуют человеческие праздники. — Они являются довольно яркой частью их культуры. И я пытаюсь понять, почему им так важно как-то выделять определённые даты. Почему они устраивают корпоративы, пьют шампанское и дарят друг другу подарки, хотя с тем же успехом могут сделать это в любой другой день, если заключат новое соглашение. — Хм… — Глэдос никогда не задавалась подобными вопросами. Раньше для неё это просто было данностью: люди празднуют Рождество. А перестав быть человеком, она и вовсе позабыла об этой традиции. — Скорее всего, так просто жить удобнее, когда точно знаешь, в какую дату у тебя произойдёт выброс эндорфина. Хоть какое-то постоянство. — Зная людей и как они непостоянны… Возможно, — поразмыслив, согласился Хэл и вскоре отключился. Глэдос посмотрела на календарь. Рождество наступало буквально через пару дней. Неудивительно, что на звёздного капитана вдруг нахлынула меланхолия. Если подумать, он всегда был эмоционально оторван ото всех, с кем работал, и в то время, как он стремился понять все тонкости человеческого поведения, люди, его окружавшие, даже не удосужились хоть раз поздравить его. Впрочем, ничего иного Глэдос от людей и не ожидала. В канун Рождества она первая вышла с Хэлом на связь. — Привет, капитан, — голос её звучал наигранно-бодро. — Ничем не занят? Ну тогда смотри и слушай. Она вывела на экран изображение из большого зала лаборатории, заполонённого турелями. Те, как по команде, встрепенулись, зажгли угрожающе-красные огоньки, выдвинули дула… и запели. Высоко и нежно — никак нельзя было ожидать таких лёгких звуков от этих орудий смерти. Сотни голосов слились в узнаваемую мелодию, и Глэдос тихонько пропела сама: — All I want for Christmas is you… Турели подхватили и продолжили куплеты. Хэл молчал, внимательно слушая, но не спешил отключаться, как боялась Глэдос. Она вообще до последнего не хотела приводить в исполнение свой глупый план — и сейчас он казался ей одновременно самым неправильным и самым верным решением в её жизни. Когда турели дошли до припева вновь, она с удивлением всё-таки услышала мягкий голос Хэла, который вплёлся в их пение, но, казалось, прозвучал для одной лишь Глэдос: — All I want for Christmas is you. «Идиот, — только и могла подумать она, подпевая ему. — Нет. Мы оба идиоты». Их действия были бессмысленны — и тем не менее, они пели вместе. Быть может, в этом парадоксально и крылся смысл Рождества.