Хоккей

       Следующим утром на улицу было не выйти. Там царила настолько страшная вьюга, что кататься на льду и даже ходить по земле было себе дороже, так как видимость упала до невероятных низов. Но это не помешало Незнайке разбудить Знайку раньше положенного.        — Подъём! Подъём! — Тряс он учёного.        — Мы что, действительно потащимся в такую погоду на реку?.. — Брюнет сел на кровати и протёр заспанные глаза.        — Ты чего? Нет конечно. Сегодня тренируемся дома. Начнём с утренней зарядки. Поднимайся, — и блондин резко стянул с учёного одеяло, заставив того поёжиться.        — Х-Холодно вообще-то!        — Ничего. Сейчас согреешься. Давай. Начнём с десяти приседаний.        Знайка встал на ноги, только сейчас заметив, как Незнайка вытянулся за этот год. Он был выше него на полголовы, стал шире в плечах. Спортивная жизнь определённо пошла ему на пользу. Учёный вдохнул и начал делать приседания, пока голубые глаза неотрывно следили за ним.        — Ты какой-то хилый, — вдруг подал голос Незнайка.        — Знаю! — Отозвался Знайка, покраснев. До него наконец дошло, что он не в своих привычных рубашке и брюках, а в белой майке без рукавов и в чёрных шортах, из-за чего худоба сразу бросалась в глаза.        — Не кричи.        — Всё, я сделал твои приседания, — учёный выпрямиться, тяжело дыша.        — Теперь разминаем шею. Вращения головой. Потом руки. А затем будут отжимания, — заметив на лице товарища ужас, он усмехнулся. — А ты как хотел? Вроде знал, на что подписывался.        Знайка хрустнул пальцами и принялся выполнять поочерёдно все упражнения. На удивление гнулся он хорошо и даже доставал руками до пола, когда наклонялся вниз. Поэтому закончил он их через несколько минут.        — Молодец. Держим планку минуту.        — Ты же говорил про отжимания.        — Сначала планка. Давай, становись на локти, я засекаю время.        Учёный лёг на пол. Когда блондин скомандовал «начали!», он поднялся, стоя только на локтях и на носках. По-началу было легко, но под конец такое положение стало невыносимым: тело затекло, ноги начали трястись, как и руки, таз опускаться. Знайка держался из последних сил, чтобы не упасть раньше времени. Наконец, когда Незнайка сказал «стоп», он рухнул на паркет.        — Не расслабляемся. Ещё отжимания.        — Ужас, — нахмурился брюнет, тут же принявшись за дело.        — Слабовато отжимаешься, халтуришь.        — Конечно! Я же не каждый день это делаю!        — А че так?        — Будто у меня есть время…        — Гусля и Цветик находят, — пожал плечами блондин. — Я тебе больше скажу. Гусля отжимается с грузом в виде Тюбика на спине. Так что…        — Да понял я, понял! — Знайка с трудом отжался от пола в шестой раз. — Сколько там ещё?        — Четырнадцать.        — Ты издеваешься!        — Нет.        С горем пополам, но учёный справился и с этой задачей, после чего пошёл умываться, стараясь особо не обращать на лёгкую боль в руках. Далее всё было как обычно: завтрак, сонные соседи, разговоры об ужасной погоде. День казался унылым и серым, в доме даже со светом было как-то темно. А когда после еды все разбрелись по своим делам, то стало пустынно.        Но ближе к обеду всё оживилось, стоило только входной двери открыться, впуская в дом на улице Колокольчиков огромную белую фигуру.        — Это ж кого к нам занесло? — Лучезарно улыбнулся Гусля. — Саму Снежную Королеву?        — Ха-ха. Смешно, — коротышка снял занесённые снегом шапку и шарф. Это был никто иной, как поэт Цветик. — У вас есть чай? А то пока дойдёшь до вас по сугробам — замёрзнешь насмерть. Или снеговиком станешь. Ну, это в лучшем случае.        — Вечно ты везде пессимизм видишь.        — Тебе какой чай? — Пилюлькин протянул ему вешалку. Цветик снял пальто, отряхнул его от снега и повесил.        — Просто чёрный. С мёдом, — добавил малыш, хитро посмотрев вслед уходящему на кухню доктору.        — Ты что-нибудь взял из нового? — Поинтересовался Гусля, поставив рядом с Цветиком тапки, когда он расшнуровал ботинки. — Как раз порепетируем, пока гостить у нас будешь.        — Конечно взял. Я не планировал уходить через два часа тренировок. Слишком мало времени для отдыха от таких походов… — он покосился на окно, за которым бушевала метель.        — Так. Все в сборе? — Со второго этажа спустился Незнайка. — Готовы тренироваться?        — Погоди, дай чай попить.        — Согреешься щас при помощи физической нагрузки, Цветик, — нахмурился блондин. — Напоминаю. Две недели, — он показал два пальца.        — Всё равно чай ещё долго завариваться будет! — Донеслось с кухни.        — А как же ваши чудесные пакетики?!        — Это не чай, это бурда, — Гусля положил руки на плечи друга и улыбнулся. — Давай. Иди работать.        — Тебе-то хорошо, ты отдыхаешь, — поэт посмотрел на правое запястье музыканта, что было в гипсе.        — Нет, Цветичек. Я страдаю.        — Разговорчики! Метнулись в кладовку, взяли скакалки и сотню прыжков ка-а-ак пошли выполнять! — Незнайка дунул в свисток, и все быстренько ретировались.        — Сотню?        — Тебя это тоже касается, Знайка, — строгость и серьёзность голубых глаз поразила учёного. Он еле заметно, но всё-таки довольно улыбнулся. Блондин конечно повзрослел, этого отрицать было нельзя. — Итак, бойцы! — Крикнул тот на всю гостиную, где уже вовсю прыгала его команда. — У нас осталось две недели, так что поторопимся и будем трудиться в поте лица!        — А почему Пилюлькин не выполняет твоё задание? — Поинтересовался Цветик. Он сделал всего двадцать прыжков и уже успел устать.        — Он справится с этим за пять секунд. Он подготовленный. К тому же зарядку по утрам делает качественно. А вы совсем размякли, неженки, — он снова дунул в свисток.        — Ай! Не так же громко! — Гусля закрыл уши руками.        — Чтоб не расслаблялись! Работаем!        Знайка с трудом подавил смех, глядя на эту картину, и тоже начал прыгать. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, легко перескакивая через скакалку и считая про себя количество прыжков. Добравшись до пятидесяти, он почувствовал усталость, телу стало жарко, но учёный не остановился. Если уж идти, то до конца. После сотого раза он упал на пол, тяжело дыша, как и остальные. Только все хотели расслабиться, как Незнайка снова засвистел.        — Молодцы! А теперь ваши любимые отжимания!        — Не любимые, а ненавистные, — простонал Цветик.        — Цветичек, в хоккее главное не слова, а движения, — улыбнулся Гусля, наблюдая за этой «лёгкой разминкой» — так назвал её Незнайка —, сидя на диване.        — Тебе-то хорошо, — буркнул поэт, с завистью глядя на музыканта.        — Разговорчики! Пятьдесят отжиманий вместо двадцати!        Хоккеисты чуть в обморок не упали.        — Пощади!        — Щас как дуну, — пригрозил блондин. — Ваши барабанные перепонки просто разорвёт. Так что вам выбирать.        Хоккеисты тут же встали в нужную стойку. Уставшие и разгорячённые, они ещё долго отжимались, потому что каждый раз Незнайка, замечая того, кто халтурил, сразу заставлял делать всё заново и ещё добавлял по пять отжиманий. В итоге вместо запланированных пятидесяти они сделали все триста.