--- ---
Он снова куда-то ушел, а я опять осталась одна. Делать снова нечего, кроме как чиркать разноцветные линии на пластобумаге. И еще думать о жизни. (Больше мне в ближайшее время не светило.) Через несколько дней мне стало лучше — старания Примарха стали давать результаты, и я пошла на поправку, хотя еще была очень слаба. В моем распоряжении появилось несколько дополнительных светильников, еще пара наборов пластиковых карандашей, 27 дополнительных одеял, 9 подушек, четыре тепловых пушки, две майки, одни часы. Теперь я считала дни и засекала время, через которое Он вернется в своё «гнездо». С каждым днем я все больше ловила себя на мысли, что он ведет себя не как садист или мучитель, а как вполне радушный хозяин особенно по меркам Восьмого Легиона. Он не забывал кормить меня, занимался моим лечением, и еще вот всё это, что он мне натаскал, хотя я его совершенно не просила, да и для моего выживания это было не первостепенно… Я все больше понимала, что мысль «самовыпилиться» постепенно меня отпускает, и я думаю о том, как было бы неплохо пройтись по кораблю, посмотреть его «своими глазами», а не по воспоминаниям Элверы, при том весьма мутным. Со временем стала прикидывать на себя одеяла, думая, как их перегнать в одежду для этих походов и исследований вонючей посудины. Стало как-то незаметно интересно всё: начиная с заклепок на полах, кончая куском коридора, что я видела, когда Примарх возвращался. Так прошло почти полтора месяца. Кто-то может сказать, что это невыносимо долго, но мне так не показалось. И хоть у меня не было возможности ходить и делать то, что мне хотелось, я собственно неплохо проводила время. Понимание, что все могло быть куда хуже заставляло видеть в Примархе чуть больше чем того, кто пленил меня. Да и собственно, даже если бы на мне не было цепей, я все равно никуда бы не ходила — снаружи был холод, а я была простужена. Я бы даже по комнате ходить не смогла в первое время, не давясь от кашля.--- ---
Я отложила в сторону свой очередной рисунок. Я не особо хорошо рисовала, но чтоб скоротать время это и не важно. Поправила уже образовавшуюся стопку — скоро нужно будет отмывать их в реагенте, чтоб смыть все мои художества. — Этот неплох, — отметил лежавший рядом Конрад Кёрз. Недавно он вернулся с корабля и был в на редкость приподнятом настроении. Собственно до такой степени, что валялся рядом со мной и разговаривая вместо того, чтоб укладываться спать и велеть мне делать тоже самое. — Спасибо, — мои губы тронула улыбка. — Вы сегодня рано и не спешите лечь спать. Отчего? Все время до этого момента я не о чем его не спрашивала, а он ни о чем не говорил. Мы сосуществовали отдельно друг от друга под сводами одного корабля. Но ведь вечно так быть не может? И кто-то должен сделать первый шаг. И, кажется, его сделала не я, задав вопрос, а Он — обозначив мою мазню как «неплохо». Его губы растянулись в улыбке, обнажая острые зубы. Черные глаза в слабом свете смотрелись отражениями бездны на идеально белой коже. Слишком белой, слишком контрастной. — Я смог, я починил его. Но в этом ничего удивительного — ведь я Примарх. Да, я смог, — он резко сел, придвигаясь ко мне ближе. Моё ухо обожгло его на редкость горячее дыхание, он вдруг обнял меня и продолжил: — Совсем скоро ты сможешь ходить по кораблю. Да, я починил его. Теперь будет снова тепло… — Мы достигнем Тсагуальсы в положенный срок? — Да, лет через 150, — он улыбается, но тут замечает мое изменившееся выражение лица. — Что с тобой? Отчего ты так огорчилась? Тебе что-то не нравится? Что-то не так? И он отстраняется от меня, обводит рукой все вокруг, тыкает пальцем в мягкую подушку, что он принес для меня. — Нет, всё хорошо, просто я неверно истолковала слово «починил его», — постаралась как можно мягче ответить я. Он на это рассмеялся, утирая выступившие слёзы в уголках глаз. — Нет, я починил первичные системы жизнеобеспечения. И это, поверь мне на слово, гораздо важнее, чем двигатель, — он увидел непонимание, отразившееся на моем лице. — Видишь ли, без нормального обогрева мы просто будем все время сидеть в этом куске отсека, а это немного… неудобно. Особенно с учетом длительности пути. Будь мы в пути года 4, то это было бы неудобно, но терпимо… да, терпимо. Но на 150 лет — это слишком. Даже для меня. Система очистки воздуха тоже нужна. Или нет? Как считаешь? — Да… А разве она тоже отказала? — Она не функционировала должным образом, и оттого тут так воняет… Есть и еще причины, но и они устранимы… К тому же взрывы немного проветрили наш (!!!) корабль, и уровень кислорода упал. Поэтому система нормальной очистки воздуха нужна, — он задумался о чем-то, кажется, забыв обо мне. — Круто! — произнесла я, и он обернулся в мою сторону снова. — Вы сделали невозможное…уверена что ремонт был непростым… А Вы смогли это починить… — Скоро ты все сама увидишь! — он всплеснул руками, и моего лица коснулся пришедший в движение воздух. — Я покажу тебе машинариум… Мне показалось, что уголки его губ на мгновение поползли вверх, но мне могло и показаться. Он дотронулся до своего носа, и убрал прядь волос за ухо. Он с поразительной скоростью приблизился ко мне и как-то легко и просто отстегнул цепь от ошейника. — Спасибо, — я машинально коснулась ошейника руками. — Через несколько дней станет теплее, и ты сможешь пойти со мной… — он задумался на мгновение, а потом, словно спохватившись, добавил. — Я закончил, — почти торжествующе объявил он. — Все дырки в вентиляцию забиты! Да, ты туда больше не попадешь. Но это к лучшему! Не расстраивайся! — Я не расстраиваюсь. Я была вынуждена сидеть там. Вы думаете, мне было там хорошо? Или мне там нравилось? Или я туда хотела? Нет — я даже на этот корабль не хотела, не говоря уже о чем-то ином, — ответила я, поняв, что он немного не понимает того, что я была вынуждена прятаться от него и его заскоков. — Могла бы сразу вылезти — я бы тебе ничего не сделал, — ответил он как-то на редкость легкомысленно. — Но другие… Другие на этом корабле — они ведь мертвы? — спросила у него я. На что он взглянул на меня с любопытством и кивнул мне головой в знак согласия. — И кто давал бы гарантию тогда и кто даст теперь, что все будет хорошо со мной? — Я, — просто ответил он и пошел в сторону стола. Он не спеша поставил кастрюлю с водой на маленькую электроплитку и в воду кинул что-то на подобии заварки. В воздухе запахло травами. — Почему я жива, а остальные — мертвы? — спросила я у него прямо. Эти все его недоговорки, виляние хвостами и задницами, жонглирование ножами передо мной уже не впечатляли. Односложные фразы, которыми он снисходил до меня всё это время не удовлетворяли, не давали мне ответы на мои вопросы. И не смотря на мои опасения, я решила всё-таки говорить с ним. — Они этого заслужили, — он пожал плечами и прикрыл кастрюлю крышкой — недавнее приобретение этой комнаты. — Да: заслужили! — повторил он с нажимом, словно я с ним спорила. Но я не спорила — мне было интересно послушать его точку зрения на концепцию «виновности» и «невиновности». — А чем именно? — любопытство взяло верх над осторожностью, и я даже немного пододвинулась на настиле в его сторону. Он усмехнулся, увидев это, и оставил, наконец, в покое кастрюлю, подошел ко мне, и сел неподалеку на настил из матрасов. — Всем, — очень лаконично заметил он. — А если хочешь узнать подробнее, то я могу рассказать тебе. Хочешь? Хочешь. В общем, как всегда: мое согласие не требовалось.--- ---
Вода в кастрюле закипела на редкость быстро. Это отвлекло его, и он поспешил разлить терпкую жидкость по стаканам. Мой был обычным по размеру, а его больше раза в три. Бывшая супница служила Примарху верой и правдой все те несколько дней, что тут появилась плитка и кастрюля. — Знаешь, — произнес он, отпивая из своей супницы где-то на литр объемом и поудобнее усаживаясь на настил. — А лежать в саркофаге со стазисным полем дело скучное и нереально долгое! Да, именно так. Мысли в голове при этом как бы есть, но как бы их нет. Ты и мыслишь, и вроде бы нет. Странное ощущение, при котором ты вроде бы и функционируешь, а вроде бы и нет. Как-то все слишком медленно, но… Хаха! Это не промешало мне осуществить задуманное! — А что Вы задумали? — ну а что еще можно спросить в таком случае, чтоб он не замолчал, и не перестал отвечать на мои вопросы? — А я задумал достичь Тсагуальсы, — он заглянул в свою супницу, словно надеясь на то, что там что-то изменилось. Но нет: все осталось так же, и там все то же чай в виде порошка. — И тут понял… почувствовал, что мимо проплывает корабль. Только вот не задача: он плывет мимо меня! И я припомнил, кое-что из книжонки моего братца — Магнуса. Он, знаешь, умел в колдовство. — В настоящее? — я всё-таки немного сомневаюсь, что вот можно так легко взять и что-то наколдовать. — В самом делешное, — ответил он, почесав подбородок и слегка улыбнувшись. — И я припомнил кое-что, и применил. Оказывается, это требует много сил — а они и так все уходили на то, чтоб думать, а не спать, в стазисном поле. И я кое-как нащупал разум ассасина, и натолкнул его на нужный квадрат. Так он меня и нашел. Да, он был нужен именно для этого. Примарх задумался над чем-то. Очевидно, что-то вспоминал. Мне же наконец-то представилась возможность выпить свой чай — хоть и был он странным, порошковым, но на самом деле после ползанья в вентиляции я ела всё, что Он мне давал. Даже не спрашивала о том, что он и куда клал. Правда, был один момент, на который я закрыть глаза была не в состоянии… Порой меня напрягало мясо в супе… Сильно напрягало… Но я не решалась что-то у него спрашивать — я его просто откладывала в сторону. Примарх обычно хмыкал и съедал его сам. — Я потратил много сил, и немного придремал. Совсем чуть-чуть! Не долго! — он словно оправдывался за это передо мной. — Проснулся уже на корабле, когда меня только-только вытащили. И знаешь, что было? — я отрицательно покачала головой. — Они все хотели меня продать! — Стазис капсулу… — Нет, меня вместе с ней! — он даже рыкнул от злости. — Они… эти гребаные ублюдки все до одного стояли и хотели продать меня Механикум в рабство! Целый корабль гребаных рабовладельцев! И вот за это я их и наказал! Да, я их наказал — они этого заслужили. Однозначно. Торговля людьми это ведь преступление? — Ага, — я кивнула ему, ставя на пол рядом с собой пустой стакан. — А я? Я не подходила под параметры рабовладельца? — Нет, — он мельком посмотрел на меня, как на дуру. — Ты не думала о том, чтоб продать меня и набить карманы кредитами. Нет! Я такие поганые мыслишки знаешь за сколько чую? — Нет, — я пожала плечами. — Я просто случайно тут оказалась. — Кстати, на счет этого, — он забрал мой стакан и встал на ноги, относя посуду к пустой кастрюле. — В моих видениях изначально на корабле был мальчишка недо-пилот. Странно… — Возможно, просто я слишком похожа на мальчишку в этом теле, — выдвинула я предположение, не желая распространяться на счет канона и прочего. — Возможно, — произнес он как-то задумчиво. И мне было не ясно над чем он там размышляет, но и лезть к нему с подобными вопросами не хотелось. — С завтрашнего дня ты можешь выходить отсюда вместе со мной, но недалеко и не на долго — ещё будет холодно. — Спасибо. — Это не всё, — он скрестил руки на груди и тяжело вздохнул, смотря на меня требовательно и строго. — Я надеюсь, что ты оставила свои мысли о «прыжке» в свой мир через варп-пространство? Так не получится — это однозначно! — Я не стану, — я говорила правду — всё-таки тут немного другой мир и я с варпом вообще не знакома, а время подумать у меня было. И даже стало немного интересно: чем все это кончится и почему Кёрз так ровно себя ведет? — Это хорошо, — наконец, произнес он. — И я надеюсь, что ты не станешь делать глупостей, иначе мне придется тебя наказать. Да-да, не смотри на меня так! Мне придется, и не думай, что мне это будет приятно! Ты сама будешь виновата! Я не виноват! Я на это промолчала — мне даже как-то комментировать это было лень. Кёрз же принял это за мое согласие, и даже повеселел слегка. — Тебе нужно будет начинать снова ходить. Твои раны на ноге уже срослись, да и сама ты восстановилась. Только вот ходить надо… Не буду же я тебя вечно в душевую на руках таскать? — на это я тоже ничего не сказала. За то время, что я здесь, нормально двигаться мне не получалось. Сначала Кёрз загнал меня в вентиляцию, затем усадил на настил. Настил хороший — спать на нем тепло и удобно. Часов на пять у меня есть грелка в полный рост — Примарх каким-то чудом умудряется во сне подмять меня под себя — как еще не раздавил — понятия не имею. Наверное, потому что псайкер. — Хорошо, — наконец, отвечаю я. — Но как я буду ходить если там, на корабле, холодина? Не голой же мне туда идти? На мне сейчас всего-то трусы и майка. Или там завтра уже будет тепло? — Хм, — он задумался, прошелся по комнате пару раз туда и обратно. — Можно выходить в одежде — я принесу теплую, а можно и подождать немного — скоро на корабле снова станет тепло… Я починил системы обогрева… Да, я был этим очень занят. Всё то время, что ты была тут и выздоравливала. И, знаешь, это все было весьма кстати. Вот это вот (указывает рукой на цепь, что валяется у моих ног). И вообще все! Ты ведь в случае своего нормального самочувствия бы скорее всего напросилась со мной. А там мне пришлось бы следить, а ты могла убежать… (тут он осекся) Я бы привязал тебя в любом случае, но так это прошло с пользой — твоя нога нормально заросла, и сама ты выздоровела, — он коснулся макушки моей головы почти невесомо. — А двигатель? — спросила у него я тот вопрос, который меня волновал. — Что с ним? Есть ли шанс починить его? — А он не подлежит ремонту, — произнес он, выпрямившись, и смотря в сторону двери. Наступила какая-то вязкая тишина. Не смотря на приподнятое настроение Примарха, читалось в нем какое-то разочарование. Но Человек — тварь приспособлючая, и Примарха это тоже касалось. Вот он и приспосабливался, как мог к изменившимся вокруг него условиям. И в итоге вместо легкой прогулки к Тсагуальсе, у нас на двоих - «бесконечная история» выживания. И еще не факт, что мы выживем, и что в итоге все будет хорошо, и что корабль долетит… — А для Вас одежда? — спросила я у него, понимая, что как бы не было позже, сейчас — нужно уже сейчас, с самого начала, заботиться хоть немного друг о друге — других, кто мог бы это за нас сделать на этом корабле не будет… И тут я поняла, что Примарх делает это уже давно, в отличии от меня — он ведь заранее приготовил настил и кусок отсека. — Вы все время выходите туда в этом, том, что на Вас, а оно ведь не теплое… — Мне не особо важно: тепло или холодно, — он сказал это как-то возможно, даже с сожалением. — Я могу изготовить для вас кое-что… не очень качественно — я шью так же плохо, как и рисую… Но я могу сделать — если нам вместе лететь так долго, то почему бы не попытаться как-то улучшить условия жизни… Вы уже даже починили корабль, а я еще ничего не сделала… Вообще ничего — за это время я ничего не создала… Он усмехнулся, потом повернулся ко мне, о чем-то своем думая. Провел рукой по своим волосам, тронул кончиками длинных пальцев с ногтями-когтями подбородок. — Жить, оставляя что-то после себя? Будь то неказистые рисунки Желтой звезды и Ночного неба, сплошь утыканного миллиардами звезд, или же неидеальные вещи? — я на этот его вопрос кивнула. — И все так живут в твоем мире? — Нет, не все, но большинство пытается — каждый по-своему… — Интересно… А ведь кто-то создает, оставляет след, а кто-то разрушает? Ведь твой мир не совершенный. Да: он такой, — он развел руки в сторону, смотря на меня хитрыми глазами. — Суть «игры» в том, чтоб не дать другому сделать преступление… Ты не должен делать сам преступления, и не должен позволять другому… Это как если есть два вида греха: первый — грешить самому, второй — позволять другому… — Жаль, Лоргар тебя не слышит — он бы подивился такой доктрине, — он замирает в предвкушении. — Почти религия, почти утопия, почти идеал… Но это ведь невозможно?! — он посмотрел на меня с усмешкой, как на дуру. — Иначе бы твой мир был совершенным?! Да, был бы, но нет: он так и не стал. — Мы, всей своей планетой, всем своим «звездным» кораблем, в пути, и, возможно, однажды, достигнем своей цели. И мы не знаем, какие испытания нас на этом пути ждут. И мы не знаем, когда мы придем к нужному результату, и не знаем — как… Это ведь как с полетом к Тсагуальсе — я не увижу конца пути, но я могу лишь надеяться, что Вы в итоге доберетесь, и все будет хорошо… И я могу только как-то помочь это сделать. Веря, что путь будет пройден, но уже без меня… — А если путь так и не будет пройден? Если твой мир не достигнет той конечной точки, к которой вы стремитесь…или делаете вид, что стремитесь… — Мы не знаем, к чему мы должны стремиться — мы не знаем, ни сколько лет потратим, и мы не знаем координат, куда надо идти. Мы, как слепые котята, в полной темноте, путем проб и ошибок устанавливаем негласные правила выживания, и какие-то отпадают со временем. Какие-то остаются. Это не просто, но я верю, что однажды цель будет достигнута моим миром, как и этот корабль всё-таки доберется до Тсагуальсы… — Если только он в полете не рассыплется! — Керз усмехнулся, и его выражение лица приобретает еще более насмешливые оттенок, и глаза смотрят на меня с злобным торжеством. — И если в пути в «светлое будущее» твой мир не поглотит сам себя, упав во тьму. Ведь есть же такая вероятность? И разве вы не «тонули»? — «Тонули», и порой «тонем», но продолжаем барахтаться и пытаться выжить, — он прищурился, придвинувшись ко мне ближе. — Как лягушки, которых кидают в банку с молоком, чтоб оно не кисло… Но если лягушка будет пытаться вылезти из банки, то она в итоге взобьет молоко, и вылезет, а если не станет пытаться хоть что-то делать, то сдохнет нахрен, утонув… — Хм, а что делать с твоим желанием откинуться? Это тоже должно было как-то решить проблему? Это разве не бездействие? Просто бегство от проблем, разве я не прав? Прав. Это как если лягушка — что бы это не значило — которая перестала взбивать молоко и пытаться выжить, — он усмехнулся. — Перед тем, как Вы меня вытащили из вентиляции, я уже отвечала на этот Ваш вопрос. Есть обстоятельства, когда это — не грех. Есть. Но если просто задолбался и обиделся на весь мир, в очередной раз обосравшись, не справившись с ответственностью, то тогда это грех — и бессмыслица… — Слышал бы тебя Лоргар! — прошипел он, недовольно смотря на меня. — Но его здесь нет и не будет, — я посмотрела ему в глаза. — Есть только вот эти два человека (я указала рукой на себя и на него). И им надо лететь вместе, и как-то вместе жить… Он на это ничего не ответил, постоял в задумчивости пару минут, а потом снова вернул мне свое внимание. — Так и быть: сшей мне что-нибудь, — наконец, выдает он, и направляется к двери. — Мне нужно будет для этого нитки и иголка, ножницы, то, из чего шить, и Ваши размеры… Вы ведь такой высокий! Метра 4, наверное? — предполагаю я. Он поворачивается, и смотрит на меня насмешливо и одновременно удивленно. — 4 метра? — он снова усмехается. — Нет во мне столько роста! Да и ни в ком из моих братьев никогда не было. — Но как же? Вы ведь так высоки! Так выше меня! — удивляюсь я. — А… — он, понял, в чем дело. — А ты посмотри, как я прохожу в проход. Ну? И он подошел к двери, открыл ее, слегка (!!!) пригнулся и прошел, а затем так же вернулся обратно. — Но… — тут я поняла, что действительно что-то не так, — дверь рассчитана специально для Астартес и Примархов… — Сколько этому кораблю лет? — поинтересовался он, скрещивая руки на груди снова. — Очень много… Из памяти Элверы около 2000… — Тогда Примархов и в проекте не было! — заявил он. — Кто-то другой, громовые войны, например… — Ой! — театрально простонал он, заламывая руки к небу. — Хватит! И, конечно же, все корабли в Империуме делались с расчетом на людей…да, всё-таки людей, в 4 метра ростом? А ты немного посчитай, на сколько это дороже, чем сделать стандартные корабли? Думаешь, в распоряжении Империума, даже с учетом того, что творилось, было всего до такой степени в достатке? Это слишком невыгодно — Император не из тех людей, кто не считает растраты и степень выгоды. — Так сколько же в вас росту? В сантиметрах, — уточнила я. — Не так много, как тебе бы хотелось, но не так мало, как хотелось бы мне, — ответил он витиеватой фразой. — Вы бы хотели быть ростом поменьше? — я удивилась этому. — Разумеется, — он чуть улыбнулся. — Так проще и так естественнее. Больше он ничего не сказал на этот счет. И я осталась думать о жизни в одиночестве. Дверь он закрыл на замок, инструменты, как выяснилось, убрал в шкаф с замком, пока я спала. Но парадокс был в том, что я искала инструменты не с целью самовыпилиться. Мне было просто интересно посмотреть на самые настоящие медицинские скальпели, и не более того.--- ---
На следующий день
Он и в самом деле приволок мне теплую одежду — с виду самые настоящие ватники и телогрейку. Материал внутри, правда, был иной — что-то типа синтепона, но был плотнее и не скрипел. Пару сапог на три размера больше, чем надо, одна шапка, теплая кофта. Во всем этом в сопровождении Кёрза я вышла на корабль, и зрелище меня потрясло. Пройдя чуть дальше, туда, где стен не трогал теплый воздух, постоянно нагнетаемый тепловыми пушками из «гнезда», можно было лицезреть замерзший корабль. Он весь сиял от инея, намерзшего на стены, потолки, полы. Узоры замерзшей водой расчертили причудливыми линиями все, до чего дотягивалось мое зрение. Замерев и уставившись во все глаза на удивительное зрелище, я забыла, что надо спешить за Примархом — у него ноги длиннее и он уже ушел вперед по коридору. — Нравится? — интересуется он у меня, и я киваю в знак согласия. — Может быть, тогда не размораживать корабль? — Нет, пусть лучше будет тепло, хотя тут сейчас так красиво… как дома, — поделилась я и коснулась пальцем стены, оставляя линию и стирая морозный узор. — Тебе понравится Тсагуальса, — отвечает он и показывает жестом, чтоб я шевелилась, и я спешу за ним. На ходу соображая, что не доживу до прибытия на эту планету. — Да, однозначно. Тебе понравится… Корабль не разморозится за один день — пару недель ты сможешь понаблюдать за узорами из замершей воды.--- ---
Мы прошли дальше и поднялись выше, туда, где обычно восседал капитан этого корабля. Правда, теперь его капитан — Конрад Кёрз. А я не понятно что… «Скорее всего, декорация, правда, сомнительного качества», — подумала я и подошла ближе к приборам. С виду все было стабильно — только вот панель управления двигателя выдавала совсем немного — 5 процентов от нормы, да и то значение то падало почти до нуля, то держалось на середине, то достигала этого самого максимума в 5%. Кёрз нажал на какую-то кнопку на приборной панели, и с тихим хлопком в разные стороны стали отодвигаться защитные экраны. Я сначала не поняла, что он делает, но потом, когда через стекло стало видно лежащее впереди пространство, я забыла, как дышать… Безграничный космос лежал перед нами. Его бархатистая тьма, иногда пронзенная светом далеких звезд, манила и заставляла забыть о том, что всё это недостижимо… — Вон там, — Он указал рукой вперед, на далекую звезду. — Вон там Тсагуальса. И вот туда мы ползем. — Жаль, что я не увижу её, — произнесла я, продолжая смотреть вдаль, на звезды, на черноту иссине-черного небо. — Нам повезло, что я успел отладить курс до того, как произошла поломка, — он потыкал на панели еще кнопки, и защитные экраны стали медленно закрываться, пряча нас от света далеких звезд. — Да, — я хотела посмотреть на мир за пределами корабля еще немного, но Он решил, что хватит на сегодня. — Идем, — велит он, беря с собой какие-то отчеты, и протягивая мне линейку. — Держи. Она потом пригодится. Я разворачиваюсь и иду за ним. Я уже почти вышла, но тут мой взгляд мазанул по чему-то странному, чужеродному в этом пространстве. Я сделала пару шагов в сторону странного предмета, и поспешно закрыла рот ладонями, чтоб не издать ни звука. Но линейка выпала из рук, и в итоге зазвенела по полу. С молниеносной скоростью Кёрз развернулся ко мне и чуть кривовато улыбнулся. — Столько шума всего-то из-за отрубленной головы! — он журил меня за мою неосторожность и впечатлительность. Пара его шагов, и он стоит рядом со мной, снова протягивая мне линейку. — Нашла на что смотреть — там уже не интересно, идем. У головы не было глаз, вся кожа была исполосована лезвием, в нескольких местах череп был пробит, виднелся замерзший мозг… дальше я рассматривать не стала. — Это надо будет убрать отсюда, — тихо говорю я. — Когда станет тепло, это растает, и будет вонять. А тут и без того вони валом… — Ну, убери, раз тебе хочется, — почти великодушно разрешает мне он. — Мешки для этого дела есть в товарном отсеке, но до него еще дойти надо. Можем и сейчас сходить — тебе полезно — тело нужно приводить в норму. Что ты опять на него смотришь, глупая? Жалко что ли? — Нет, наверное… он, мне кажется, был сволочью, но не слишком ли такая смерть? Не слишком ли жестко? — робко спросила я у Него. Он снова развернулся ко мне и оперся спиной на стену, слегка перекрывая дверной проем. — Да? — он недовольно повел черной бровью. — Что за чушь я слышу? — он с трудом сдерживает рвущийся наружу смех, и я чувствую себя какой-то жалкой, сомневающейся. Он, видя это, все-таки заржал, не особо сдерживаясь. А когда пришел вновь в ровное расположение духа, на меня смотрели два недовольных глаза со злобным любопытством. — А как ты думаешь, откуда я взял вот это? И он коснулся пальцем ошейника на моей шее, замерев, и смотря на меня с предвкушением. — Сами сделали, — предположила я. — По-твоему я стал бы тратить на это свое время? — он продолжает смотреть на меня в ожидании чуда. Но чуда не происходит — я не могу знать того, чего не знала. А «вспомнить» не получалось. — Не знаю… — я коснулась пальцами куска металла у себя на шее и попыталась снять, но замок все еще был защелкнут. Керз почему-то не стал его с меня снимать. — Хочешь, расскажу тебе сказку? — интересуется он, а меня почему-то начинает трясти от холода. Моё согласие, разумеется, не требуется, и Примарх начинает свой рассказ. — Боюсь, то, что я скажу немного покорежит твоё представление о будущем. Да, ты напридумывала себя непонятно чего, но будущее на самом деле — иное. Тут нет ванильных соплей, посыпанных сахаром, нет радуг на пол неба… Есть только звезды: холодные и недостижимые. И вокруг них вертятся с бешеной скоростью планеты, на которых живут люди. И вот они… А, впрочем, я отвлекся… Что я хотел тебе сказать? — Сказку, — прошептала я. Его рука скользнула вниз, и он поднял отрезанную голову с пола. — Капитан этой посудины не всегда торговал тем, чем сейчас набиты грузовые отсеки. Видишь ли… В нашем мире есть огромные города — Улья. Да: так их называют… И вот в них, на нижних уровнях, если поискать недолго, можно найти тех, о ком не хватится абсолютно никто. А что из этого вытекает? Что можно вполне помимо тряпок и прочего барахла торгануть и «живым товаром». Чуешь, куда ветер дует? Не ной! Посмотри, какой красивый на тебе ошейник! Гравировка, замок, регулировка размера… Ты правда думала, что это я сделал сам? Ага, конечно! Резал от не фик делать металл, обрабатывал там его по-всякому бессонными ночами, гравировку нацарапал ногтями… Да мне проще было бы обвернуть вокруг твоей шеи цепь и закрепить обычным замком… Он говорит это тихо, почти шепотом. Но отчего-то меня трясет так, как если бы он орал на меня, подкрепляя каждое слово ударом. Я всхлипываю, касаясь кончиками пальцев ошейника, нашупывая гравировку в виде рисунка. — И вот до поры до времени он возил такой вот «товар»… Да, «товар», о котором никто не хватится… совсем еще маленькие, почти дети, они сидели прикованные цепями с вот такими вот ошейниками в своих маленьких темных клетушках… Как думаешь, сколько человек может не есть? Не знаешь? И через сколько начнет делать то, что тебе от него надо? А как долго продержится на холоде? Ты опять не знаешь?!!! А ты знаешь, что мне нашептал этот корабль? — Нет, — еле слышно произнесла я. — Ммм, — он коснулся своими пальцами моих губ, слегка царапая кожу ногтями. — Он нашептал мне, что были те, кто выбирали смерть, и так и замерзали голодными в своих клетушках… Но капитана на этом как-то раз почти поймали, и он в итоге стал находить товар легально. Вот, как с тобой… вернее, с Эльверой. Идем! — неожиданно рявкнул он, и я вздрогнула. На это он недовольно искривил губы, а затем пнул лежащую на полу голову так, что она вылетела в коридор, периодически ударяясь о пол, подскакивая. — И скажу тебе по секрету, — произнес он, слегка повернув в мою сторону голову, стоя у порога. — Тут вся команда была «как на подбор». Все такие. Все они про это знали, все в этом участвовали… Кроме совсем новых членов команды, но и они не лучше. И я расскажу тебе позже о них. А то ты какая-то бледная…--- ---
Я шла за ним следом, молча. Я и не думала, что все может оказаться вот так неоднозначно. С одной стороны маньячина-Кёрз, а с другой — не менее говнистая команда. Так кто первопричина зверств? Вот такой вот Кёрз, нашедший повод и учинивший зверства? Или команда, которая заслужила наказания? Кто больше погряз во тьме? Отрубленная голова, сдабриваемая щедрыми пинками Примарха, продолжала скакать впереди нас, периодически звякая о замерзшие стены. Но вскоре Кёрзу это надоело, он остановился, закрыл глаза, изобразил, якобы слышит какую-то мелодию, и, слегка пританцовывая, отправился в нужный ему коридор. Вскоре мы вошли в комнаты трех пасажиров — их было целых две. Тут было относительно чисто, и вещи были сложены во встроенные шкафы. Кёрз подошел к одному из них и бесцеремонно начал рыться внутри, тихо намурлыкивая мотив какой-то веселой песни. Он придирчиво осматривал вытаскиваемые вещи, периодически поглядывая на меня. Я же решила сама походить по двум соединенным комнатам, и узнать чем и как жили эти люди. Та комната, в которой мы находились, принадлежала, очевидно всего, главе небольшого семейства и его жене. На маленькой открытой полочке лежали прозрачные стекляные баночки, в которых была запечатана жидкость. «Духи», — поняла я, расставляя их вертикально. Подняла с пола две валяющиеся, очевидно всего оказавшиеся там во время взрыва. Открыла дверцу шкафа — там лежали вещи. Очень неплохие с виду. Но я брать ничего не стала и смотреть тоже — как-то было не по себе. Кёрз же уже набрал целую стопку, при том зачем-то мужских вещей. Ему они были однозначно маленькими, а на меня — большими. «Зачем они ему?» — подумала я, и пошла в другую комнату, подальше от довольно порыкивающего мелодию веселой песенки Кёрза. Сразу напротив меня, на столе, сидела небольшая кукла. И выглядела она просто изумительным произведением искусства… Я забыла об своих «не по себе» и подошла к ней, коснувшись рукой её личика. Приятная, мягкая и бархатистая, а еще теплая на ощупи не смотря на царящую вокруг зиму. — Нравится? — Примарх смотрел на меня с умилением. — Изумительная работа, — произнесла я, стараясь не скалится от счастья как дура. Не то чтобы у меня детство в жопе заиграло… Но она и в самом деле была какая-то уникальная. — Возьми, возьми ее себе. Да, возьми, — почти просит он и указывает на нее пальцем. Я не спорю — мне она нравится и отчего-то я не вижу ничего такого в том, чтоб не оставлять ее здесь. А вот брать их вещи… Хотя мне пригодилось бы. Трусов-то и тех нет. Я молча иду за ним, неся в руках куклу, которая оказалась не такой уж и легкой. Он же закинул в пододеяльник вещи и теперь перекинул его через плечо, на подобии мешка. Мы тихо движемся дальше. — Куда мы? — спрашиваю я, когда понимаю, что Он молчит, даже не мурлычит уже знакомую мне мелодию себе под нос. — В Машинариум, — я вижу, как он пожал плечами. — Ты разве туда не хочешь? Не хочешь посмотреть, как там стало? — Хочу, — отвечаю я, и что-то меня напрягает. Как если бы он что-то не договаривал… — Тебе там понравится, — произносит он неожиданно легко, свободной рукой жестикулируя, поднимая ее над головой и показывая круговой жест ладонью. — Там, кстати, тепло. — Это хорошо, — я слегка улыбаюсь, ловя себя на мысли, что все слишком хорошо…--- ---
На подходе к Машинариуму было и в самом деле теплее. Тут, соприкасаясь с холодом корабля, влажный воздух застывал, и везде намораживались причудливые фигуры из инея. С потолка свисали почти до пола сталактиты, целиком состоящие из намёрзшего льда, покрытого инеем. С пола вверх, почти соприкасаясь с потолком, подымались сталагмиты. В слабой подсветке аварийного освещения все это было слабо похоже на коридор корабля. А я поймала себя на мысли, что если бы не знала, где нахожусь, что подумала бы, что это какая-то пещера. Под ногами хрустел жесткий иней. Высокий, острый и колкий. Он рассыпался под подошвами моих сапог, и хруст, возникающий в результате этого, нарушал какую-то странную, потустороннюю тишину, которая тут установилась. К своему удивлению я не слышала ничего, что было бы свидетельством работы Машинариума. — Идем, — слышу я оклик Керза. — Пару поворотов, и мы на месте. Я оставляю в покое ледяные наросты и спешу за ним. И в самом деле, чем ближе мы подходим к Машинариуму, тем теплее становится. И когда мы вошли вовнутрь, нас встретил теплый воздух. Здесь и в самом деле стало все несколько иначе: опаленная из-за взрыва одна из стен пестрела заплаткой из металла, которая была приварена к стене. Я понятия не имела как устроен корабль, но судя по всему взрыв пробил эту стену и ту, в которой я вместе с ассасином запускала в космос пси-маяки… И тут мне стало не по себе. Я украдкой взглянула в сторону подъема, где должны были находиться тела трех пассажиров. — Что? — Керз внимательно посмотрел на меня. — Не стоит бледнеть: всего-то пол двигателя разворотило взрывом. Но ничего мы достигнем Тсагуальсы. Да, однозначно. — Я…да, неожиданно. Тут всего было так много… мостики, переходя… — Это все было излишним и создавало непорядок, — он подошел к столу и поманил меня к себе. Теперь тут все действительно было иначе: само «сердце» корабля, разумеется, пострадало. И это было видно даже такой неумехе в этом деле, как я. Но Кёрз каким-то чудом умудрился его «залатать». Я видела теперь, отойдя от холода, что не все в нем было, как до этого. Странно, но многие трубы теперь поменяли свои места. Как это было можно понять? Да просто по новым сварным швам. Я удивилась: вроде бы такое далекое будущее, а принцип соединения двух металлических частей все тот же… Особенно, если требуется герметичность. Что-то щелкнуло и в сторону качнулся странный треугольник из металла. Послышался звук вырывающегося из заточения пара, и я увидела, как труба, что теперь идет в сторону и устремляется наверх, задрожала. — Это наше отопление, — пояснил Кёрз, проследив за моим взглядом. — Излишки тепла от двигателя теперь идут по трубам вверх, на корабль, а не остаются тут, в Машинариуме, и не «скидываются» в космос. Экономично, особенно если учесть, что лететь нам немало. Да, немало… Труба продолжала трястись, а я же смотрела на слаженную работу механизма. Теперь «сердце» корабля подчинялось в своей работе порядку. И не смотря на свою нынче малую мощность, оно работало куда эффективнее, чем до этого. Излишки тепла были сброшены, и теперь железный треугольник вернулся на свое место, тихо пошатнувшись и упав в углубление, и все стало работать как до этого — тихо, почти бесшумно. — Впечатляет, — произнесла я, продолжая рассматривать слаженную работу переделанной системы. — Вот видишь! Тут даже масло теперь почти не протекает! — заявил Он и показал мне на колонку «потерь масла» в журнале. Она была выделена красным цветом. И я посмотрела, что последние три отметки обозначают что-то около половины литра. А это по меркам такого корабля считается нулем. — Идём на верх! И он устремился в сторону того самого подъема, где я не так давно лазала вместе с ассасином, и узрела то, что осталось от троих пассажиров. — А можно пойти другой дорогой? — спрашиваю у него я в надежде, что он передумает и я не буду смотреть на все это снова. — Зачем? — он деланно удивляется. Я вижу, что ему, кажется, нравится видеть моё бледное лицо. — Слишком долго обходить! А тут — пройдем прямо и немного поднимемся наверх. Я там тоже дыры залатал… — Но там же… — Трупы? — он, кажется, с трудом сдерживает смех. — Да, — я опускаю голову, стараясь не смотреть на него. Как-то по-глупому сильнее прижимаю к себе куклу. — Ммм, — тянет он и поворачивается ко мне уже не в пол оборота, а полностью. — Значит, не видеть трупы тебе важнее, чем посмотреть, что я там сделал? — Они же там просто… просто… — Что? — он раздраженно потер себя за бок рукой. — Мертвые что ли? — Да… — Ты боишься мертвых? — он глянул на меня еще более пристально, чуть склонившись ко мне. — Это глупый страх, да: глупый. Поэтому его нужно преодолеть. Идем. И он схватил меня в охапку и спешно выдвинулся в сторону этих самых «троих пассажиров». Ходил он быстро — мне с моими короткими лапками за ним было не успеть, да и при всем желании не скрыться… Что там канонный Элвер пытался: убежать от него? Это у него мозгов что ли как у курицы было? Куда там! Он скачет вверх по перекладинам лестницы, по которой размазана кровища, одной рукой держа меня, а второй хватаясь за железные прутья… и делает Он это так легко, словно ни я, ни Он, ни его мешок за спиной, уже давно закрепленный вокруг шеи «на узел» за углы пододеяльника, ничего не весим. «Какие могут быть при таком раскладе побеги? Конрад Кёрз это не тот, с кем можно играть в «побегушки». Уже и поднялись», — с раздражением подумала я, видя, что Он заворачивает куда надо.--- ---
Он поставил меня лицом в сторону трех замерзших пассажиров. Я молчала, молчал и Он. Его ладонь держала меня за плечо, касаясь оголившейся шеи. Он слабо надавливал пальцами нее, а я просто стояла и смотрела на то, что осталось от троих несчастных. — Ты не боишься, — наконец, произнес Он. — Ты не боишься мертвых. Зачем ты скрыла правду? — Вы правы, — я сама удивилась, как поменялся мой голос — стал более бесцветным что ли. — Я не боюсь мертвых, но мне страшно видеть то, что Вы сотворили с ними, с ни в чем не виноватыми и просто по случайности оказавшимися на этом корабле, вместо другого, нормального… Он хмыкнул, затем усмехнулся, а потом посильнее сжал мое плечо. Нет, больно не было, он просто придерживал меня крепче, словно я могла бы убежать от него или куда-то испариться. — Не виновными? — задал Он вопрос, и в его голосе послышалось что-то, чего я до этого момента не замечала — что-то одновременно насмешливое и …как если бы Он был раздосадован тем, что Он сейчас видит тут, вместе со мной, смотря на эти тела. — Ты в этом уверена? — Ну, кроме того, что они по дури решили прикинуть сколько Вы можете стоить… — Я сейчас не говорю о себе, — перебил меня Он, надавив на плечо посильнее. — Я говорю об ином… Ты ведь понимаешь, что они не члены экипажа? — Понимаю, — согласилась с с ним я, смотря на ту картину, что открывалась моему взору. Тела, кроваво красные, поблескивали от инея, что их покрывал. И было в этом что-то противоестественное, чего не должно было бы быть в этом мире… — А как они сюда попали ты ведь тоже не знаешь? — Нет. — Ну, так я расскажу тебе сказку, — он замолчал, и я, когда молчание затянулось, отчего-то решила посмотреть на него, и запрокинула голову назад. Кёрз ждал этого. Он смотрел на меня своими огромными черными глазищами, и скалился, оголяя свои острые зубы. — Хочешь знать правду? И я отчего-то с ним согласилась, слегка кивнув ему. Его взгляд потеплел, и он погладил меня по плечу, отпуская, но все равно не убирая с моей шеи руку. — Они не просто так сюда попали, — начинает Он свой рассказ. — Их поймали на преступлении. Они были плохими людьми…да, плохими. Им повезло в отличии от других родиться достаточно «высоко» по меркам человеческой иерархии. И вот, имея власть и деньги, они решили, что все им можно, и что все им сойдет с рук, и никто и ничего не узнает. Но иногда…да: иногда, очень редко… слуги моего Отца все-таки работают эффективно. И они смогли вычислить их зверства. Правда, не все так просто… Он вдруг тихо засмеялся. Да, именно засмеялся — не захихикал, как это порой преподносили в каноне… Тихо и так, надломлено что ли, словно устав от этого мира… — …И Слуги моего Отца не растерялись! Они решили заключить с этими… преступниками сделку. Было решено, что они вернутся на свою планету, выплатят компенсацию — огромную надо сказать — и будут жить под присмотром одного из ассасинов… Для их сопровождения был выбран этот… Пушка. Так он тебе ведь представился? — Да, — ответила я, понимая, что самого главного Кёрз так и не сообщил — в чем виноваты эти трое? — Но тут случился я, и их всё-таки настигло возмездие за их злодеяния. — он усмехнулся и снова погладил меня по шее. — А в чем их вина? — Вина? — он на мгновение задумался. — Ах! Точно! Вина! И как я мог забыть?! А они просто очень любили «портить живой товар». Знаешь, ведь за них все равно никто не заступался… И (тут он выдержал театральную паузу) очень ведь многие, за кого не хватятся, погибли от их рук… — Не может быть! — я отстранилась, повернувшись к нему и уставившись в его глаза. — Они ведь … — Так не выглядят? Не смотрятся теми, кто пытал, мучал, издевался? Да? — он спрашивал это вкрадчиво, смотря на меня с улыбкой, но в ней не было теплоты — только разочарование — то ли во мне, то ли во всем мире. — Как мало ты знаешь о нашем мире! Он тяжело вздохнул и пошел прочь, мимо троих замерзших тел. — А в чем она виновата? — указала я пальцем на дочь этих двоих. — Эти двое… ну, предположим. Они были гнусными людьми… Но разве она уже успела запятнать свои руки? — А? — Он повернулся, указав на нее пальцем, а затем вернув свое внимание мне. — Она-то? (его выражение лица стало насмешливым). — Да, — я в каком-то странном защитном жесте прижала к себе куклу посильнее. — Она ведь … ребенок еще… была… — Ага, — Он кивнул в знак согласия со мной, но на его лице промелькнуло выражение предвкушения чего-то грандиозного. — Но это не мешало «маленькой девочке» сдирать живьем кожу с других маленьких девочек, которую затем выделывали и обтягивали ее прекрасные куклы! … Я перестала дышать. Рвано втянула воздух, понимая, что все равно задыхаюсь… Руки мои слабели, а Кёрз смотрел на меня, смотрел с глазами переполненными восторга, и на его лице воцарялась коварная улыбка. Мои руки таки разжались, и кукла упала на пол, с каким-то глухим и неестественным стуком. Он подошел ко мне, тихо рыдающей. Наклонился, взял куклу с пола и извлек из одежды нож. Он опустил куклу на уровень моих глаз, а затем медленно ввел ей нож прямо в центр груди… На пол закапала красная жидкость и меня затрясло от осознания, что это. — Как там говорил твой приятель? Пушку я имею ввиду, — он смотрит на меня со злой улыбкой. — «Чудовищные поступки можно оправдать, если цель праведна?». Запомни этот момент. Запомни то, что слуги моего отца пощадили этих тварей во имя своей собственной выгоды. Является ли это оправданием? Ведь нет? И если вдруг снова встретиться с ассасинами и прочей нечистью… а, впрочем, ты и так поняла, что должна будешь сделать…--- ---
На следующий день
Меня вырубило от усталости и нервов почти сразу, как я оказалась в комнате. Как только я в себя пришла, я сразу заметила сидящего и что-то шьющего Керза. Чтоб не отвлекать его своим взглядом в спину, я краем глаза посматривала на эту гребаную куклу. Керз приволок её сюда, вместе со мной. Я ничего не говорила с момента пробуждения, а Он ничего не спрашивал. Я устало потерла переносицу, и в который раз глянула на куклу. Хоть ты тресни мне казалось, что она слегка изменяет позу. Или же это было моим до такой степени разыгравшемся воображением? В конце концов мне все это надоело, и я встала с настила, хотя Примарх и так знал, что я не сплю. — Как это вообще возможно? — спросила я у него сразу. — Ну, что из нее это лилось… — Некромантия. Это называется Некромантия, — отвечает он, не отрываясь от своего дела. — Она не живая, если ты об этом. У нее нет души. Это искусственно созданный… собранный… голем. Да, так будет правильнее. — Откуда вы знаете? — Когда твой брат — Мортарион, выросший среди тех, кто мог в некромантию, ты еще не то знаешь, — ответил мне Керз. — Он тоже умел делать подобное. И иногда, когда никто не видел, он такое практиковал… — Но ведь он был против колдовства! — возразила я, не понимая врет он или говорит правду? — Угу, — он кивнул, не поворачиваясь ко мне. — Но это не мешало ему порой и самому развлекаться. Во имя научного интереса. Я замолчала и прошла в сторону кастрюли, на которой зазвенела крышка — значит, вода закипела. — Выключи плиту и садись, — велит он мне. — Не трогай там ничего. Я иду к настилу и сажусь за невысокий столик — в самом деле, не стоит там ничего трогать — кастрюля слишком высоко, и я вполне могу обвариться. Минуты через две он откладывает в сторону иголку с ниткой и спешно наливает мне и себе похлебки с каким-то мясом. Ставил мою тарелку на против меня, и я понимаю, что от нервов меня тошнит, и оттого не прикасаюсь к еде. — Почему ты не ешь? — спрашивает меня он, уже поспешно поглощал свою порцию. — Ты ни в чем не виновата, в отличии от этих всех… — Почему же я ни в чем не виновата? — спросила я у него, ковыряясь ложкой в тарелке с супом. — Я котлеты воровала дома из кастрюли, когда была голодной… — Да херня твои котлеты по сравнению с тем, что творится в Империуме, — ответил он мне недовольно поджимая губы. — Ешь уже все полностью! И почему ты не ешь мясо гроксов? — Разве это не человеческое мясо? — спросила я на него, бессовестно уставившись прямо в глаза. Он заржал. С трудом успокоился, а потом покрутил пальцем у виска. — Мясо людей нельзя есть! — заявил Он то, чем поверг меня в шок — я то про него знала из книг другое. — И это девочка с небольшого тихого агромирка… А вот теперь представь, что творится в наших мирах, переполненных злобой, враждой и беззаконием? И подумай о том, как бы ты выживала если бы смогла убежать с этого корабля. Я ничего не ответила ему, а Он ничего больше у меня не спрашивал и не говорил. Я все думала: что это вообще такое происходит? Это не тянуло на того конченого психопата, что был показан в книгах… Нет, Он слишком отличался… «Что же и когда тогда с ним случилось, что он стал таким, как в конце своего пути?» — я поежилась, когда вспомнила, как он сооружал статую из мертвых тел. — Иди сюда, — велит мне Он, и указывает пальцем на стену, прислоняя меня к ней спиной и ставя черным карандашом метку. А потом встает сам и тоже отмечает высоту своего роста. — Ну, линейка у тебя есть, так что приступай! Давай! Не трать время впустую! — и Он вручает мне эту самую линейку, а сам садится заниматься своим шитьем дальше.--- ---
Через минут 10 я получила результаты и долго смотрела на то, что у меня получилось, и что я отметила на листе пластобумаги, чтоб не приведи Боги не забыть. — Ну? — поинтересовался Он, не отрываясь от своего шитья и продолжая выкладывать стежок за стежком. — Что получилась? Что намеряла? — 1 метр 45 сантиметров, — произнесла я сокрушенно. — Я даже не «полторашка». — Вполне обычный рост для женщины в Империуме из мира с плохими условиями жизни, — прокомментировал он. — Дальше. — 2 метра 53 сантиметра. — Не 4 метра? — переспросил Он у меня. — Можешь перемеришь? — А смысл? Еще полтора метра это не прибавит, — произнесла я сокрушенно и присела на корточки, оперевшись спиной о стену. — Я думала, что Примархи выше… Они ведь возвышаются над людьми… — Ага, — Он поворачивается ко мне и с интересом смотрит на меня. — Думаешь, что в Империуме все так хорошо? Всем еды хватает? Все так довольны, согреты, облюблены? Нет. И уж поверь мне на слово: я знаю о чем говорю. Рост человека в Империуме на самом деле не высок. Есть миры, на которых дела обстоят получше, но их не так уж и много. И нормальный рост мужчины — 170 см. Реже — чуть больше — 180. А женщины — 160, но это в лучшем случае. Обычно где-то 150-155. Поэтому не понимаю, чему ты так ужасаешься? Мы действительно возвышаемся над людьми с ростом 2,5 метра! Но я бы предпочел быть пониже — так было бы проще. Он замолчал, снова насмешливо глянув на меня. Я же думала о том, как такое может быть? В книгах их описывали чуть ли не гигантами, а тут… Все оказалось проще. Он встал на ноги и подошел к проему. — Смотри, — велит мне он. — Его высота всего 2,20. И я немного пригинаюсь, чтоб в него пройти, — говорит он и выходит в коридор. Видела? — Да, — отвечаю я, и он заходит обратно. — Порой все немного не так, как кажется, — чуть улыбается мне он. — Что планируешь делать в ближайшее время? — Надо бы убрать все это с корабля… ну, то что осталось от команды и пассажиров. Скоро станет тепло, и начнет вонять, — озвучила я свои планы. — Ну, убирай, — дает он свое разрешение. — Да, пожалуй убери все это. Мешки я тебе принесу — сложишь все туда. — Хорошо, — отвечаю я и с раздражением перемеряю свой рост линейкой — все так же. Я мелкая, низкая, и «плоская» — ничего не изменилось.--- ---
Пару дней спустя.
Я шла по кораблю вперед. Где- то недалеко шуршал своим кожаным плащом Конрад Кёрз. Несколько трупов уже было запаковано мной в мешки, и теперь Примарх оттаскивал их в сторону той части машинариума, где можно будет открыть проход и сбросить их в огонь, что извергает из себя двигатель. Было тихо. Морозные узоры уже начали таять, и я спешила — мне и так хватит работы чуть позже с отмыванием тех мест, где запеклась человеческая кровь. Капли медленно стекали и оседали на полу, образуя лужицы грязноватой воды. Я шла дальше и думала о том, что это корабль просто не отмываем! Какая-то грязь на полу, что-то на подобие слизи. Фу! И все это таяло! Мой взор привлекла к себе очередная решетка: мне еще как-то нужно вытащить из вентиляции мешки с отходами своей жизнедеятельности… Я замерла, когда поняла, что в одном месте решетка имеет слишком большой проем, и я туда протиснусь! И хотя бы в одном месте соберу то, что скоро развоняется на весь корабль. Я подставила стоящую неподалеку небольшую подставку, и легко проникла вовнутрь. Мысленно воспела хвалу всем, кому можно: мне тут совсем не далеко лезть за пакетами — они за поворотом! И я поспешила к ним, в полумраке скидывая все в большой черный мешок из толстого полиэтилена, наверное… Моя работа тут закончена, и я спешу на выход… И замираю… Внутри меня все обрывается, когда я понимаю, что сюда, медленно то ли ползет, то ли идет, то ли парит какая-то тварь! Я надеюсь только на то, что она не сможет пробраться в вентиляцию, и я смогу убежать и вылезти в другом месте… Но я не могу вылезти в другом месте — тут все в решетках, а это — ловушка… Я вижу, как с нее стекает какая-то слизь, и тут же спешит за ней, как живая, я вижу, что её глаза отсутствуют, и она ориентируется на запах, наверное… Надо бы визжать во все горло, но я не могу выдавить из себя ни звука… Раздается шум где-то вдалеке, и тварь спешно оборачивается, а затем стремится прочь отсюда. Я снова могу дышать, мне плохо — руки дрожат, да и я вся вместе с ними. Я не могу даже позорно разныться — так мне страшно и в таком я потрясении. Этого не было в каноне! Не было! Раздается бешенный рев Конрада Керза. И я уже думаю, что, возможно, он встретил ее и сейчас тут развернется бой… Я отчего-то решаю выйти скорее, чтоб… «Тоже сражаться?» — ватой оседают нечеткие мысли в моей голове. А ведь в самом деле: если тварей больше, чем одна? Я ведь могу хотя бы сдохнуть в бою, в попытке что-то сделать, а не дрожа в вентиляции. Но мои ноги скользят от конденсата, что теперь активно оттаивает, и я не могу сдвинуться ни с места. — Что за дерьмо? — шепчу я, и в этот момент с бешенным ревом во вход вентиляции вдалбливается Конрад Керз, что орет, как бешеный. — Ты! Ты! Тварь! Тварь! Только я отвернулся, как ты уже удрала! — все эти бешенные вопли сопровождаются нехилыми ударами с размаху в вентиляцию плечом. И железо проминается в мою сторону. Я сижу в "недвижении" и понимаю, что если бы успела выйти, то Он, быть может, и не имел бы такой реакции… Но я бы не успела, и только бы подползла ближе… И что бы он сотворил со мной, когда не контролирует себя? — Не молчи! Скажи что-нибудь в свое оправдание! Скажи! — орет он, как бешенный, и я вижу, как по его телу скользят молнии, и железо от ударов начинает приминаться куда сильнее. — Сука! Чего тебе не хватало? Тварь! Я сделал все для тебя! И ты все равно свалила, как в видении! Сука! Вернись! Сука! Свалила! ААААА!!! Он бесновался. Я никогда не видела, чтоб люди были в таком бешенном отчаянье. Он вопил, угрожал расправой, тут же пытался просить меня выйти, тут же кидался на люк вентиляции, тут же снова орал, и все по кругу. — …Всё как в видении!!! Ааааа! Ааааа! — орал он, и я смогла разобрать в этих воплях ноты отчаянья, перемешанные с яростью. — Тут кто-то есть, — произнесла я, пока он на миг заткнулся, смотря на меня диким взглядом. — Кроме нас. — Не ври сука! Тут никого! Никого! Слышишь? Я прочесал весь корабль! Не пытайся обмануть меня! Свое ты получишь, мокрощелка! Мандавошка! Уж поверь мне! — он дышал тяжело, продолжая пытаться допрогибать до меня железо. — Решила меня тут бросить? Одного? Свалить? Куда?! Отвечай, дрянь! — Никуда. Никуда, — повторила я еще раз, когда он не верящим взглядом смотрел на меня и отрицательно качал головой. — Мы тут не одни, — произнесла я еще раз, протягивая руку в его сторону, но так, чтоб он не мог меня схватить. — Я так хочу выйти отсюда… я тут в ловушке. Я попалась… я не знала, что это ловушка! Я шла дальше, по коридору. Хотела убрать очередной труп… Но тут увидела, что одного прута решетки как бы не хватает… А тут недалеко... ну, пакеты… я ведь жила в вентиляции… И я решила быстро залезть и убрать… А когда полезла обратно — то увидела его… Я не знаю, кто это. Но он огромный, выше Вас… И слизь… с него она стекала и снова возвращалась к нему… И это Вы его спугнули… И да: я действительно в вентиляции, но не чтоб сбежать… Я этого не хотела… Выражение лица Кёрза изменилось. Он словно пришел в себя и удивленно посмотрел на меня. А потом он заозирался по сторонам, и с опаской взглянул в вентиляцию. — Выходи оттуда, — произнес он спокойно, но вместе с тем напряженно. — Быстрее! Не бойся — я все понял. Выходи! Там опасно! — Я только пакет вытяну… — Забудь о нем… — Я сейчас, — произношу я, а у самой по спине ползет холод. Ведь я в самом деле в ловушке, и не знаю, что у меня за спиной. Там, метрах в 10, поворот, за который я и ползала. Осознание накатило на меня с головой. И я, не в силах выпустить этот пакет из руке, ломанулась к выходу. Керз вытащил меня оттуда, и схватил, сгребя в охапку. Пакет рухнул на пол, и что-то противно чвякнуло. Но не так, как если бы лопнули пакеты, что я туда наложила… Мне не понравился этот звук, Керзу тоже. Он отпрыгнул вместе со мной на несколько шагов от пакета, чтоб успеть поймать и с размаху впечатать в пол мелкую тварь бледно-зеленого цвета. Она истошно заорала, и Керз, выхватив тесак, ломанулся к ней. И рассек несколькими ударами. — Это мелочь Нургла, — произнес он смотря на труп твари. — У нас тут прорыв из Варпа, кажется. Да, прорыв. — Да просто говно надо было вовремя из вентиляции убирать! — прошептала я, вытирая с лица неожиданно выступившие слезы. Ответить он мне не усел — мешок с пакетами разлетелся в дребезги, орошая нас его содержимым, и на его месте возник новый Слуга Нургла. Побольше, помясистее. Керз молча поставил меня на пол и протянул мне нож. Не знаю, как он мне поможет против всего вот этого, но я взяла — все лучше, чем трепать этих тварей руками. Он кинулся в бой, и это не было похоже на что-либо, что я видела до этого в жизни. Я даже немного поняла Элвера из канона — так красиво было каждое его движение! Так смертоносно! Краем глаза я заметила стремительно несущуюся в мою сторону тварь. Я с развернулась в ту сторону, и сделала выпад вперед, держа нож двумя руками. У меня не получилось ранить ее или задеть — она отскочила в сторону. И я кинулась к ней, помня, что нельзя приближаться к дерущемуся Примарху, и отходить от него далеко — тоже. Взмах, и она снова уворачивается от меня, дико визжа в каком-то странном припадочном восторге от происходящего, и снова уворачиваясь. «И кто там говорил, что слуги Нургла неповоротливые? Да если это неповоротливые, то что тогда «поворотливые»? — я со злостью рванулась вперед, и наконец-то достала тварь. Я уже хотела было обрадоваться, но тут из-за поворота появились две новых твари…--- ---
Я не знаю, сколько прошло времени. Но твари вроде бы кончились. Мне пришлось куда проще, чем Кёрзу, у которого были куда сильнее противники и их было не в пример больше. Сражение окончилось, и мы оба, все в дерьме и крови слуг Нургла сидели посреди этой небольшой рекреационной зоны. — Один точно ушел, — произнесла я как-то бесцветно. — Тот, что меня заманил в ловушку. — Он не один на тебя охотился, — Керз вытер с лица какие-то сопли. — Так что вставай и идем. — Куда? — Охотиться на него, — ответил мне он, несколько удивленно смотря на меня. — Куда он пошел? — и я показана направление. — Это территория отстойников. Там они и прятались. Идем. «Но почему в каноне этого не было? Они просто плыли до планеты и всё! И всё!» — думала я, спеша за Примархом. Оставаться одной был вообще не вариант. Все-таки глупо думать, что тут нет других Нургловских отродий…--- ---
Тут воняло. И тут было тепло — холод не коснулся этого места. Отстойники стояли ровными рядами, и в них теплилась жизнь. Я старалась ни на шаг не отходить в сторону — тут был полумрак, и Нургловы твари могли сидеть где угодно. Но мы шли дальше, тишина окутала нас, и тут не было никого. Я уже было решила, что эта тварь, что хотела меня заграбастать в самом начале, свалила отсюда и скрывается где-то на корабле, но вот впереди виднеется она. Её сложно с чем-то спутать: она выше и гораздо больше остальных. Странные щупальца стремятся в сторону Керза. И он кидается на тварь. Она взвизгивает, когда острые клинки протыкают ее, и во все стороны брызжет слизь. Но раны зарастают! Примарх вновь обнажает свое оружие и отрубает одно из щупалец, но оно, превратившись в слизь, снова возвращается обратно. — Ищи пентаграммы призыва! — отдает он мне приказ. — И нарушь геометрию хоть одной! Я не знаю что это такое, но, кажется, это какие-то рисунки. И я спешу хоть что-то увидеть. Разглядеть. Бой продолжается, кажется, они свалились в один из отстойников, окатив одну из стен мутной водой… Свет падает на мокрую стену, и я вижу, что что-то, кажется, подсвечивается зеленым… Я бегу туда, в самый конец отсека, и забегаю за бак, что стоит тут в гордом одиночестве. Там, за ним, в почти полной темноте, на стене светятся эти самые пентаграммы. Их семь. Я подбежала к самой ближней и попыталась стереть символы, но в ответ они лишь сильнее засветились. Я попыталась из соскоблить ножом, но ничего не вышло. Звуки битвы снова стали мне слышны, и я посмотрела на призывные схемы вновь… Странная вещь. Я залезла в карманы — может, там есть что-то, что поможет мне это стереть, но ничего, кроме куска воскового карандаша, стертого почти до основания, там не было… Я вытащила его и провела поверх крайнего символа — печать стала светиться иначе. И ее геометрия стала нарушаться. Я с маниакальным упорством принялась зарисовывать символы на печати, и в итоге она стала светить не так ярче, а затем и вовсе часть её символов погасло. И так еще с шестью…. Когда я закончила с последней, они все вспыхнули и перестали светиться, а вместе с этим тварь издала последний вопль. Я вышла из-за отстойника, и увидела, как останки Нурглова отродья просто испаряются. — Как это? — не поняла я. — А куда же исчезают трупы? — Они возвращаются в варп-пространство, — ответил мне Керз и посмотрел по сторонам. — Но это не важно: нужно стереть печати, пока это возможно. Бери тряпку и приступаем. От одежды оторви что-нибудь… — Хорошо, — отвечаю я и спешу начать оттирать символы от стены. — Теперь мне хотя бы ясно, почему произошел взрыв в машинариуме, — произнес Керз, как-то неожиданно тяжело вздыхая. Я же удивилась: как они раньше не полезли, например, ко мне, — я ведь сидела в комнате одна? Или полезли? Ведь дверь же каким-то чудом открылась, и я чуть не замерзла… «Так что за игры тут идут?» — подумала я, смотря на многочисленные символы призыва Нургла в этот мир. — По какому принципу это работает? — спросила у Примарха я, когда одна печать им была уже уничтожена. — Вроде бы просто надписи, а такой эффект… — Обычно у нее следующий принцип действия: она копит энергию измерения Нургла. А затем проливает ее наружу. Обычно осуществляется прорыв вот таких вот тварей из варпа, — пояснил он мне, спешно стирая странные обозначения со стены, которые тут кто-то из тупости нанес. — А если не произошло вот такого вот прорыва? Ну, как сегодня, — спрашиваю у него я, периодически оглядываясь по сторонам — вдруг кто-то выжил. — Ведь не всегда же эти твари могут быть вызваны? — Если не произошло? — Он в задумчивости почесал подбородок. — Тогда тут все будет пропитано энергией призываемого Бого-демона, — отозвался он и пожал плечами. Дальше мы молча стирали символы, которые до этого почему-то не заметил Примарх. Возможно, оттого, что они были в самом конце отсека, и за самым высоким баком. Я же, натирая стены, думала о том, что в каноне Керз в основном сидел где-то внизу корабля… И не могло ли его сумасшествие быть следствием того, что он «пропитался» варповой заразой? Что если Его порча Варпа коснулась не посредством разложения болезнями тела, а разложением разума? Болезни разума… они ведь тоже болезни? Или это по большей части к Слаанеш? Или тут неистовая ярость и нетерпимость, как у Кхорна? Или же… И ли же они все Четверо на него охотились и давили своими энергиями, и в итоге он сошёл с ума? — Но ответа на этот вопрос у меня не было и никогда не будет. Тут все пошло иначе, и как будет дальше — никому не известно, раз Керз не смог предвидеть этого прорыва.--- ---
Мы продолжали чистить корабль. Я зашла в отсек корабля, где складировались товары. Тут все было в принципе чисто, но я решила просмотреть и пошла дальше. Керз ходил тут же неподалеку. Он осматривал маркировку на ящиках, а я просто ходила, смотря по сторонам. Ища «следы» Нургловых Тварей. Я запнулась о что-то, и посмотрела под ноги — это было что-то типа небольшого углубления в полу. Я опустилась на колени, и стерла руками пыль. Стало видно, что это — какой-то люк. «Наверное, вход в вентиляцию», — предположила я и потянула за нее. Звук отодвигаемой в сторону крышки привлек внимание Керза, который тут же оказался рядом и отволок меня подальше. Люк открылся, и никто оттуда не выпрыгнул. Чуть позже мы спустились вовнутрь. Там, внутри, были отгороженные решетками пространства. Мое сердце пропустило удар, когда я увидела прикованную цепью к стене давно мертвую, кажется, женщину. У нее на шее был такой же ошейник, как и у меня. Голова закружилась, в глазах почернело, но я твердо решила смотреть этому миру «в глаза». — Надо вытащить ее отсюда, — произнесла я, касаясь закрытой решетки. Керз ничего не ответил. Но решетку выломал без проблем и выдернул из стены цепь. А я все думала: как капитан этого корабля собирался меня транспортировать куда-то там, где хотел продать? И получился бы мой побег или нет?--- ---
Задвижка открывается медленно, не спеша. Но нам спешить некуда — впереди много времени, и мы на корабле одни. Черные мешки с останками членов экипажа летят в огонь, что высекает из себя двигатель. Странная кукла тоже сгорает в огне. И теперь остается только последняя, кто обретет сегодня вечный покой. Я поправляю на ней платье, что взяла у одной из пассажирок. Всё как и должно быть: она одета, обута, и даже кое-как сколоты в кучу её волосы. — Снимите ошейник, пожалуйста, — попросила я, и Керз протянут руку к моей шее. — Нет! С нее! Пусть хотя бы сгорит без этого! — Ей теперь все равно! — возражает он, правда, ошейник на ней снимает, открывая замок каким-то магнитным ключом. — И она погибла свободной! — Я понимаю, — произнесла я, стараясь не реветь — но не вышло, и я заныла. — Пора, — велит мне Керз, и я сама толкаю её вперед, в пламя огня. Мы еще стоим какое-то время. И я думаю: ведь она тоже сопротивлялась до последнего, как могла и как умела. И так же, как я, попав на этот корабль, не смирилась, и продолжала борьбу. И не всегда борьба за что-то может иметь «хэппи енд». Порой она кончается вот так, как у той неизвестной, особенно, если это мир, подобный этому. — Идем: завтра будет новый день, — позвал меня Примарх, закрывая задвижку. — Только вот Солнца мы не увидим! — ответила я, улыбаясь сквозь слезы. — Уныние это тоже преступление, — заявил он и коснулся моего лба рукой. — Ты отлично справилась во время боя. Я не ожидал, что ты будешь сражаться. Я кивнула ему в знак согласия, а он поманил меня рукой за собой: — Идем, ты еще должна мне сшить хоть что-то. И мы пошли вдаль по коридорам. Я теперь периодически оборачивалась, да и Примарх не был так уверен, что мы тут одни, и что Он все тут знает. Корабль отмирал от ледяного оцепенения, и нам предстояло еще много работы — один раз Нурглятник тут уже образовался, нужно сделать так, чтоб больше таких непрошенных гостей у нас не было.