Океаны

Данбар мрачно смотрит на экран телефона, перечитывая сообщение Хейден. «Сегодня не смогу. Нужно срочно закончить проект по литературе». Лиам не помнит, чтобы им давали какие-то проекты по литературе. С другой стороны, Лиам даже не помнит, был ли он на прошлом уроке литературы. — Да всё с ним в порядке, просто ты… — нудит Мейсон, сидящий рядом. — Нет, не в порядке. Он неадекватный. Он делает немыслимое, — повторяет Лиам, кажется, раз в шестой, потому что до Мейсона никак не дойдёт. Или же Мейс просто притворяется идиотом. — Немыслимое? Лиам… он всего лишь предложил тебе познакомиться, а ты убежал. Ты красовался перед ним, играя в лакросс. Потом ты разделся перед ним в раздевалке, чтобы он посмотрел… и — о, ужас — он посмотрел. Но тебя это почему-то возмутило, хотя это и было твоей изначальной целью. Потом в клубе ты побежал за ним в туалет, решив, что он с кем-то уединился… — С Бреттом Талботом, — серьёзно уточняет Лиам, полагая, что это всё проясняет. — С Бреттом Талботом… — соглашается Мейсон. — И поэтому ты наорал на Рейкена и вытолкал его из туалета. А потом весь вечер прожигал его взглядом, обсуждая его сестру, его дружбу с Бреттом, его самого… и ты постоянно указывал на него пальцем, пока он не заметил это и не стал тебе махать. Затем ты решил кидать в Рейкена скомканные салфетки каждый раз, когда проходил мимо, хотя смысла ходить мимо не было никакого… — Он ненавидит всё скомканное, он любит всё складывать, как психопат, поэтому я кидал скомканные салфетки, чтобы он складывал их, а не пиздел со всеми вокруг, — поясняет Лиам. — Да… и ты продолжал делать это, пока Уиттмор не натравил на нас охрану. А теперь ты говоришь, что неадекватный именно Рейкен, я правильно понимаю? Лиам кивает. Если Мейсон все правильно понимает, то какого хера не поддерживает Лиама? Мейсон тяжело вздыхает, словно собрался долго и мучительно что-то объяснять — вроде темы по физике. Лиам мгновенно напрягается. Мейс же не сможет как-то подвязать Тео к физике? Потому что Тео, блядь, вообще… нефизичен. Он вне физики. Тео настолько нереален в своих выебонах, что просто не может существовать в этом мире. Ай-яй-яй, я весь такой совершенный со своим модельным лицом. Да, моя футболка сверхъестественно белая. Наверное, меня только что постирали вместе с ней. Я ещё даже до конца не просох, поэтому и сияю. Нет, я не укладываю свои волосы, они сами так идеально ложатся, стоит мне только тряхнуть своей беспечной пустой башкой, в которой одни Лидии Мартин и Эрики Рейес. Ха-ха-ха, Лидия! Ха-ха-ха, Эрика! Да, продолжайте трогать меня! Зацените мои бицепсы! Прикоснитесь, прикоснитесь ещё! — Какая же сука, — цедит Лиам сквозь зубы и ловит удивлённый взгляд Мейсона. — Не ты. Тео. Никогда не верь тому, что он тебе скажет. Он может зубы заговорить и лестью облить так незаметно, что ты будешь весь как в меду ходить, пока у тебя не слипнется жопа. Да, он такой. Он такой, Мейсон. Не спорь. Я это слышал. Слышал, как он сыпал комплиментами направо и налево… — Так, Лиам… ладно… — Хьюитт устало трёт переносицу. — Я попробую объяснить. У тебя зацикленность на Тео Рейкене. Ты это понимаешь? Данбар согласно кивает, но почему-то вызывает у Мейсона ещё больше недоумения. — Да-да, — говорит Лиам. — Это из-за рисперидона. Я же его больше не принимаю. У меня синдром отмены. Мейсон вопросительно изгибает брови. — Ты принимал препарат всего неделю. Ещё и в маленьких количествах, потому что постоянно про него забывал. У тебя не может быть синдрома отмены, Лиам. — Нет, может, — уверенно говорит Данбар. — Нет, не может. — Мейсон сохраняет невозмутимый вид, но Лиаму кажется, что у Мейсона только что дёрнулся глаз. — Синдром отмены возникает только после длительного приёма препарата. — А у меня возник после короткого, такое тоже… — Нет, не бывает, — упрямо говорит Хьюитт. — Блядь, ты просто невыносимый! У меня синдром, Мейсон! Ты что, не видишь?! — выкрикивает Лиам и подскакивает с кушетки. Бабушки, сидящие напротив, удивлённо на него смотрят. Одна из медсестёр остервенело шикает на Лиама, словно это он виноват, а не Мейсон, который его выбесил. Данбар садится обратно и тоскливо смотрит на больничный коридор. Когда уже Дэвид придёт? У него же вроде даже не операция, а простой осмотр. — Какой-какой у тебя синдром, деточка? — ласково спрашивает бабушка в лиловом объёмном свитере с вязаными розовыми цветами. Она похожа на гигантский зефир. — Эм… синдром… от… мены… — невнятно говорит Лиам, отчего-то смущённый её вниманием и тем, что его назвали «деточкой». Вообще-то Лиама всегда пугали бабушки. Его бабушка Тереза просто невменяема в плане объятий и поцелуев, возможно, у Лиама срабатывает выработанный годами рефлекс «замри и терпи, не привлекай внимания, она про тебя забудет». Чёрт, она же с тётей Гвендолин наверняка приедет на день рождения Лиама, а он уже скоро. Лиам не выдержит этого комбо. — Синдром подмены? — переспрашивает бабушка. Её очки съезжают на кончик носа. — Да, он самый… — злорадно говорит Мейсон. — Синдром подмены понятий. Подменил «очарование» на «разочарование», подаёт всякие двусмысленные сигналы, вводит всех в заблуждение, ничего не собирается признавать. Страшное заболевание. Лиам в бешенстве на него смотрит. Мейсон ему лучший друг или кто?! Что за подколы? Он позорит его перед зефирной бабушкой! — Ох, бедный мальчик… — испуганно шепчет бабушка, словно «синдром подмены» действительно существует. — А ведь такой молодой… — Что-что у него под веной? — громким шёпотом спрашивает её подруга. Ей на вид лет сто, столько же, сколько и её странной шляпе. Это даже не похоже на головной убор — просто потрёпанная серая крыса. Лиам больше не в силах всё это выносить. Он разворачивается и идёт на пост медсестры, чтобы снова спросить Мелиссу, чем таким экстренным может быть занят Дэвид в больнице, когда вроде не предвидится никаких смертей. Кроме смерти дружбы Лиама и Мейсона, конечно. После такого-то предательства и презрительного недоверия с его стороны… Данбар резко останавливается, когда видит Тео, перегнувшегося через медицинский угловой модуль. Тео что-то шепчет прямо Мелиссе на ухо, и она хихикает, прикрывая рукой лицо. — Блядь… — шепчет Лиам и ахает, когда Мейсон врезается в его спину. Видимо, Мейсон побежал за Лиамом в страхе перед расспросами бабушек. Лиам хватает Мейсона и отбегает вместе с ним за ближайший угол. Выглядывает из коридора. — Тео, боже! Мне уже неловко, серьёзно! — говорит Мелисса и откатывается в кресле на колёсиках в сторону. В её руках пластиковый контейнер. Она кладёт его в выдвижной ящик стола. — Даже Скотт не думает про мои обеды! — О, мисс МакКолл, я просто увидел это шоколадное парфе и сразу вспомнил ваши восхитительные карие глаза, — улыбается Рейкен и опирается руками на стойку. — Ну и как бы вы смогли обойтись без кофе после ночной смены? — Вот же трепло… — шепчет Лиам. — Ты просто невыносимый подлиза! — Мелисса качает головой и указывает на Тео кончиком шариковой ручки. — Но я знаю, почему ты это делаешь на самом деле. Извиняешься за доктора Рейкен, ага? Я правильно поняла? Тео пожимает плечами: — Мама бывает… немного резкой. Я не думаю, что она действительно станет портить кому-то личное дело. Мелисса стучит ручкой по столу и внимательно смотрит на Тео. — Ох, милый ты мой… — грустно говорит она. Сегодня на Тео джинсы и бежевая льняная рубашка с мягким воротником. Рукава закатаны до локтей. Все светло-коричневые пуговки застёгнуты… кроме верхних трёх. И это, блядь, не очень-то правильно. Ладно ещё одна… Ну пусть две пуговицы. Может, Тео не заметил, что расстегнулась третья. Видно же всё… На шее Тео два плетёных кожаных шнурка с какими-то подвесками. Лиам приглядывается и понимает, что это металлические кулоны с гравировкой группы крови и резус-фактором. Жесть, кто вообще такое носит? И почему сразу два? Тео продолжает болтать с Мелиссой, но эта третья пуговица не даёт Лиаму никакого покоя. Лиам щурит глаза, словно пуговица может сама застегнуться от одного его гневного взгляда. — Чувак, — говорит Мейсон, — ты хоть понимаешь, что выглядишь как сталкер? Лиам шикает. Тео и Мелисса говорят про график дежурств, и Тео наклоняется, чтобы взглянуть на монитор Мелиссы. Лиаму видно слишком много: шею Тео, выступ его ключиц, ярёмную ямку — и, конечно — полное бесстыдство Тео в его глазах. Он напрочь лишён каких-то моральных устоев. Это же всё-таки… больница! Священное место, нацеленное на исцеление души и тела! Там бабушка-зефир, у неё какие-то проблемы со здоровьем! Бедная пожилая женщина пришла за лечением, а Тео ходит здесь, как… какой-то совратитель со своей сраной расстёгнутой третьей пуговицей! — Тео! — в бешенстве орёт Лиам и выскакивает из-за угла. Рейкен вздрагивает и оборачивается. Мелисса привстаёт с кресла. Даже Мейсон вскрикивает от неожиданности. А пара случайных пациентов, проходящих мимо, останавливаются прямо посреди коридора, словно забыли, куда они шли. — Какого хера ты здесь устроил? — Лиам подходит к Тео и хватает его за воротник рубашки. — Не двигайся! Тео действительно не двигается. Он, наверное, даже не дышит, потому что его грудь не поднимается, позволяя лёгким набирать воздух. Лиам застёгивает эту долбаную навязчивую пуговку. Но прорезь оказывается слишком узкой — и Лиам высовывает язык от стараний. Тео слегка наклоняет голову, словно хочет посмотреть, что именно делает Лиам. Данбар пытается продеть пуговку в прорезь и случайно задевает подбородок Тео тыльной стороной ладони. Колется. Что, весь такой идеальный, но не побрился, да? Лиам, наконец, справляется с этой чёртовой пуговицей и поднимает взгляд. Глаза Тео широко раскрыты, зелёную радужку за зрачком почти не видно. На губах всё та же усмешка, но она не кажется такой уж высокомерной, больше растерянной. — Застёгивайся на все пуговицы, ясно? — мрачно говорит Лиам и хмурится, зачем-то продолжая сжимать рубашку Тео. — Бесит, когда… ну… заколебал, отъебись. Ненавижу пуговицы. Незастёгнутые пуговицы. — Ну, тогда, может, застегнёшь все остальные? — невинно интересуется Тео. — И я сразу же от тебя отъебусь. — Я тебе показал, как это делается. Дальше справишься сам, — быстро говорит Данбар. Кажется, у Лиама что-то с сердцем. Хорошо, что Лиам в больнице. Возможно, он болен. Нужно спросить у Дэвида. Возможно, Лиама чем-то заразили бабушки — чем-то сердечным, — из-за того, что он сидел слишком близко. Тео улыбается и склоняет голову набок. Его губы раскрываются, кажется, он говорит что-то. Задаёт вопрос. Наверное, он тоже услышал, что с сердцем Лиама что-то не то. — У меня трахикардия, — поясняет Лиам. — Эм… тахи… тахикардия. Я болею. — Хорошо… — произносит Тео. В его зелёных глазах мелькает растерянность. — В смысле… ничего хорошего. Но тахикардия — это не заболевание, а симптом. Ты… собираешься меня отпустить? Лиам немедленно отстраняется от Тео и отступает на пару шагов. В местах, где Лиам сжимал ткань, всё помялось. Рубашка Тео уже не кажется идеальной. Ну и прекрасно. Лиам смотрит на Мейсона, подошедшего к посту. Хьюитт закатывает глаза слишком далеко, и Лиаму на секунду кажется, что Мейсон впал в какой-то гипнотический транс. Лучше бы так и было. — Что?! — раздражённо спрашивает Лиам. Но Мейсон только пожимает плечами: — Да ничего, типичное проявление синдрома подмены. — Так, ла-а-а-адно… — тянет Мелисса. Её приподнятые брови всё ещё не могут вернуться в своё стандартное положение. — Понятно… в общем, идите-ка все к окну и ждите родителей там. Не толпитесь возле поста, хорошо? Лиам, Дэвид вот-вот подойдёт. А доктор Рейкен… — Что доктор Рейкен? От звука этого низкого голоса внутри Лиама всё леденеет. Лиам переводит взгляд в сторону лифта: из раскрытых дверей выходит женщина в тёмно-синем хирургическом костюме. Её волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, не выбивается ни один волосок. Дэвид идёт рядом с ней. Он кажется утомлённым, но вся усталость исчезает, когда Дэвид видит Лиама. Дэвид машет ему. — Лиам! Данбар поднимает руку и машет в ответ, даже не успевая этого осознать. Женщина-хирург холодным взглядом обводит Мелиссу, затем переводит глаза на Тео. Такие же зелёные. Но совершенно… бесстрастные. Отчуждённые. Лиаму и так понятно, кто перед ним. У Тео и его матери одинаковые губы, словно нарисованные. Такая же выраженная арка купидона, те же приподнятые уголки, мягкий и плавный изгиб. Только на губах доктора Рейкен не лежит насмешливой улыбки, как у Тео. Её рот презрительно искривлён, словно она увидела кучу дерьма возле поста медсестры. Пальцы Дэвида касаются стетоскопа, который он по привычке закинул на шею. — Как… неопрятно, Тео. Разберись со своей рубашкой. Или избавься от неё, — говорит доктор Рейкен сдержанно, но Лиам слышит эти скрытые гневные нотки — так обычно говорит миссис Финч, когда Лиам снова делает глупость. Тео машинально тянется к воротнику, который только что измял Лиам. Но опускает руку. — Я могу снять рубашку прямо здесь, если тебя устроит, — улыбается Тео, и доктор Рейкен издаёт тихий смешок. Но в нём нет ничего весёлого. — Снимай, — спокойно говорит она. Тео кивает и расстёгивает пуговицу, которую только что с таким трудом застегнул Лиам. — Это я помял его рубашку, — выпаливает Лиам, словно у него есть причины выгораживать Тео. И за что тут вообще выгораживать? Ну да, это действительно сделал Лиам. И Лиам не собирается бояться какую-то высокомерную докторшу из-за того, что её педантичный взгляд был оскорблён мятой рубашкой. Это вообще-то ненормально. Кто набрасывается на своего ребёнка из-за помятой вещи? Ни мама, ни Дэвид не осудили Лиама сегодня утром, когда он собрался выйти из дома в толстовке, случайно испачканной джемом. Просто намекнули, что Лиаму стоит переодеться. И Лиам переоделся. Никто не морозил его злобным взглядом. Доктор Рейкен поворачивает голову к Лиаму, словно вообще только что заметила его. — Тогда у меня ещё больше вопросов. Почему ты позволяешь кому-то портить свой внешний вид, Тео? Кто это? Почему на нём кошмарный чёрный мешок и… — Это худи! — возмущённо восклицает Данбар. Лиаму почему-то захотелось надеть капюшон и затянуть шнурок посильнее. — Я повторяю ещё раз, Тео, кто это и почему… — Боже мой, Дарлин, к чему это всё? Это Лиам, мой сын, — вмешивается Дэвид. Ага, значит Дарлин… мило. Лиам смотрит исподлобья. Дарлин изучает его взглядом с головы до ног. Она впервые улыбается — очень схожим образом с Тео: просто полуулыбка, будто полной улыбки это всё недостойно; правый уголок губ ползёт вверх, тогда как левый остаётся неподвижным. — Ты вроде бы окончил Гарвард, Дэвид… — насмешливо тянет она. — Но не знаешь элементарных основ генетики? Лиам сжимает челюсть так сильно, что чувствует боль в зубах. — Это мой сын, — с нажимом повторяет Дэвид. И внутри Лиама что-то ломается, комок подступает к горлу. Лиам отворачивается и зачем-то смотрит на Тео. На Тео, который, к удивлению Лиама, всё это время смотрел на него. Тео берётся пальцами за края рубашки и тянет вверх, стягивая её с себя. Два кулона звякают, ударяясь друг о друга. — Этого просто не может… — начинает Дарлин, но потом смотрит на полуголого Тео и усмехается. — Мама, пожалуйста. — Тео складывает рубашку, прижимая её к себе: сначала загибает рукава, потом сворачивает пополам, и снова. Он делает это быстро, Лиам не понимает как, но получается опять один из этих блядских квадратов, которые так обожает Тео. Рейкен прижимает рубашку к себе и протягивает руку, словно собирается коснуться Дарлин, но останавливается в последний момент. Он смотрит на свои пальцы, как будто думает, что может осквернить чистоту её хирургического костюма. — Пошли, — устало говорит Тео. — Место в «Трискелионе» не так-то просто забронировать. — Я лично знаю Хейлов, — мгновенно переключается Дарлин и проходит мимо Лиама. — Если они отдали мой столик кому-то другому, то пусть Миранда заранее известит морг о поступлении двух новых трупов. — Миранда, значит… — тихо повторяет Мелисса. Тео смотрит вслед матери. Лиам не может понять, какое именно значение несёт взгляд Тео, потому что Лиам в общем-то не смотрит ему в глаза, поражённый наличием рельефного пресса на его торсе. И куда больше — двумя маленькими плоскими родинками на его груди. Они идут так ровно друг за другом, словно их поставили кисточкой какие-то художники-минималисты. Непонятно, что они хотели этим сказать, но что-то они определённо сказали. Ну… вроде как… двоеточие, да? Что-то вроде указания времени, но без часов. Например, полдень, как сейчас. 12:00. Только без цифр. Как символ того, что времени не существует. Да, Лиам разобрался во всех скрытых смыслах минимализма. Времени не… — Лиам? — мрачно говорит Мейсон. — Он ушёл. Хватит пялиться в коридор. Там уже никого нет. Ты выглядишь стрёмно. — Она заставила Тео снять рубашку только потому, что она мятая… — задумчиво произносит Лиам. — Вот это стрёмно. — Ха-ха, дорогие мои. — Мелисса хлопает стопкой медицинских карт по столу. — Она тут ещё и не такое выкидывала… — Дарлин — высококлассный специалист, — качает головой Дэвид. — Просто характер немного… суровый. — Ты же хотел сказать херовый, пап, — поправляет его Лиам. — Я не… — Дэвид моргает и пытается замаскировать смешок кашлем. — Ладно, зачем ты пришёл? Всё в порядке? — Мама меня прислала с обедом, — говорит Лиам. — И где он? — изгибает брови Дэвид. Мейсон трагично вздыхает и достаёт контейнер из своего рюкзака. — У меня. — Спасибо, Мейсон, — с улыбкой говорит Дэвид и лохматит Лиаму волосы. — Сегодня спокойно в больнице? — спрашивает Хьюитт, передавая контейнер Дэвиду. Лиам пытается вникнуть в разговор Дэвида, Мейсона и Мелиссы, но в мысли лезут только одни двоеточия. Лиам не может отделаться от них, даже когда выходит на улицу. — Какие планы на выходные? Может, поиграем в FIFA? Кори должен скоро освободиться с подработки… — Мейсон идёт бодрым шагом по тротуару. Лиам едва успевает держать его темп. На огромной скорости мимо них проносится байкер. Лиам морщится от неприятного звука. Девчонки на другой стороне дороги издают восторженный визг. — Это же один из этих… «Призрачных Всадников», да? — Мейсон провожает чёрный мотоцикл взглядом. — Про которых говорил Стайлз. Лиам пожимает плечами. Стайлз вечно что-то говорит — и очень быстро. Лиам не всегда успевает переваривать информацию. Лиаму плевать на байкера, но Лиаму не плевать на кое-что другое. Через дорогу возле кафе Лиам видит Хейден, смеющуюся вместе с Фиби и Гвен. Кажется, её проект по литературе действительно срочный.