Океаны

Тара выпускает сигаретный дым из окна пикапа. Дым сносит ветер. Небо пепельно-белое, затянуто плывущими облаками. Тео открывает багажник, дёргает замок дорожной сумки. — Жаль ли мне, что обед сорвался? О да… кричащая мать, полуголый брат, шокированные люди. Не суббота, а праздник! — хмыкает Тара и затягивается, стряхивает пепел на землю. — Мать предпочла быть голодной, Тео, лишь бы не омрачать свой день нами. Какая печаль, «Трискелион» потерял лучших клиентов! Рука Тары остаётся свисать с окна пикапа. Тео только её и видно. На запястье браслет из крупных чёрных бусин. Вроде у Бретта был такой же. — Эй, ты меня слышишь? — кричит Тара и откидывает сигарету. — Хватит уже титьками светить. Ты так простуду подхватишь, Теодор! — Чего ты добиваешься, называя меня полным именем? — спрашивает Тео, доставая из дорожной сумки серую толстовку с высоким воротником. — Что боги его услышат и сжалятся над тобой. Родная мать выкинула твою рубашку? Какое горе, Тео, мой любимый братишка. Точнее… мой любимый бисексуальный братишка. — Боже… — выдыхает Тео, натягивая на себя толстовку, расправляет капюшон. Порыв ветра приподнимает волосы. Тео повторяет движение Лиама и касается тыльной стороной ладони своего подбородка. Странно, что Тео даже не отшатнулся, когда Лиам задел его лицо. Обычно Рейкен такое не любит. Но кожа Лиама была такой горячей, словно гнев его распалил. Он серьёзно так разозлился из-за пуговицы? — Нравятся тебе мужики, да? — громко интересуется Тара, словно Тео отошёл метров на двадцать, а не на пару шагов. — Огромные, накачанные, обмазанные маслом? Прохожий парень с удивлением смотрит на Тео. Тео провожает его ледяным взглядом и захлопывает багажник. Идёт к передней двери. Тара сбросила кеды на пол и откинулась на спинку кресла, закинув ноги в ядовито-зелёных носках на бардачок. Тео мрачно смотрит на неё и садится за руль. — А нет, у тебя другой типаж… — продолжает Тара. — Мелкие, подтянутые, голубоглазые. Как тот вчерашний психованный метеор, который носился вокруг нашего дивана в клубе. — Он просто дурачился, — сдержанно говорит Тео. Эта сдержанность даётся ему нелегко, потому что Тео смешно даже от одного воспоминания: каждый раз Лиам расплывался в такой довольной улыбке, словно забивал решающий гол на матче, а не просто попадал Тео бумажной скомканной салфеткой в голову. — А-а-а-а, он дурачился, поэтому нас завалило кучей мятых салфеток, — понимающе тянет Тара. — И поэтому ты так балдел, что он внимание на тебя обратил. — Пристегнись. Я балдел, потому что хоть кто-то помог мне отвлечься от вашего с Бреттом занудства. Может, поженитесь уже, свалите в свадебное путешествие и оставите меня в покое хоть ненадолго? — Тео заводит пикап. — Ты будешь рыдать на нашей свадьбе, — торжественно обещает Тара и оттягивает ремень безопасности. — Конечно, буду, — легко соглашается Тео. — Я готов расплакаться прямо сейчас: не могу решить, кого из вас, убогих, мне жаль сильнее. Бретта или тебя. — Какой же ты мудила, Теодор, — ахает Тара. — Идеально подходишь своему имени, да? Мать не прогадала, когда тебя так назвала. — Зато она прогадала, не назвав тебя Бетт. Были бы вы сейчас Бетт и Бретт, два моих мозгоёба. Тео выезжает с парковки. — Ты просто пытаешься съехать с темы твоей тяги к пацану-цундере, — задумчиво говорит Тара. — Я понятия не имею, что это значит в вашей японской общине. Не втягивай меня в это. — Ладно, тогда признайся дорогой сестре, кто ты: уни, пасс или акт? — Тара поворачивается к Тео и ухмыляется. — Господи. Боже. Мой, — поражённо произносит Тео. — Ты этого никогда не узнаешь. — Тео, я уже знаю, — надменно говорит Тара, словно для неё всё очевидно. — Просто хотела заценить твою малодушную реакцию. — Ну и кто я? — интересуется Тео. — Хорошо, что ты спросил! Ты эгоист, помешанный на чистоте и дебильных вымышленных правилах. Требовательный, равнодушный, двуличный, насмешливый… — быстро перечисляет Тара, словно у неё длинный текст прямо перед глазами. — Вау, какой глубокий анализ моей личности, я восхищён, — перебивает её Тео, не имея никакого желания выслушивать список своих качеств, который далёк от истины. Или не очень далёк. В любом случае Тара наверняка предвзята. И она назвала его правила «дебильными», сразу же нарушив первый пункт Свода Правил: «Не давать оценку правилам, а просто их соблюдать». — Вообще-то одно из моих правил — не класть ноги на бардачок, — говорит Тео и сталкивает ноги Тары на пол, придерживая руль одной рукой, — раз ты сама подняла эту тему. Тара наклоняется и обувает кеды, словно делает Тео огромное одолжение. — Я всю подноготную изучила, чтобы понять, как надо правильно общаться с моим би-братом, — говорит она, завязывая шнурки. — Я пытаюсь быть понимающей и не давить на тебя. — Ни хера себе, — искренне удивляется Тео. — Как тогда вообще выглядит давление? — Знаешь, я могла бы догадаться гораздо раньше. Ещё когда ты в детстве запал на бисексуального наставника Дарта Вейдера из своих любимых «Звёздных Войн». — Чего?! — Тео переводит взгляд с дороги на Тару и тут же возвращает его обратно. Мимо проносятся серые фасады зданий. — Ты по нему тащился. Он тоже би. Даже два раза — Оби-Ван Кеноби. Всё намекает на это. — Оби-Ван не би. Даже если он би, то это не имеет значения, ему нельзя любить. — Тео склоняет голову и драматично произносит: — «Нет страстей — есть ясность мыслей». Тебе не понять. — Господи, ты любишь его до сих пор, — ошарашенно говорит Тара. — Ты любишь мужика в одежде монаха и с лазерным мечом, Тео. Наверное, ты даже не би, а вполне себе… — Я не… почему мы вообще говорим об этом?! — Тео тормозит и барабанит пальцами по рулю, уставившись на светофор. Всё ещё красный. — Если копнуть глубже, то можно вспомнить, что ты запал и на Диего из «Ледникового периода». Сколько нам было, когда он вышел? Семь? — Я не западал на Диего, блядь, — раздражённо говорит Тео. — Он же просто сраный саблезубый тигр. — О, ты западал, ещё как. — Тара качает головой. — Клялся, что вы с ним одинаковые. Оба такие мрачные, гордые и независимые. Тео издаёт стон. Загорается жёлтый. — Так посмотреть, то и не скажешь, чтобы тебе вообще нравились девчонки… — Тара округляет глаза, словно на неё снизошло озарение. — Ого, Тео. Теперь всё обретает смысл. Как я могла быть так слепа? Ты же постоянно всех отшивал, а если и был в серьёзных отношениях, то всего пару месяцев, как, например, с Эшли. — Я бы не назвал наше общение с Эш «серьёзными отношениями». — Эшли была похожа на мужика. — Нет, не была, — рассеянно отвечает Тео, не понимая, когда диалог с сестрой начал превращаться в безумие. Его внимание и так сосредоточено на дороге. Помимо этого Тара явно пытается загасить его бдительность, чтобы задать какой-то главный вопрос, который на фоне прочих не вызовет подозрений. Тара слишком хитрая. Загорается зелёный свет. Рейкен трогается вперёд, поворачивает возле обветшалого здания. «Видео 2*C» — написано на старой вывеске. Да, видеопрокат сейчас уже никому не нужен. Бикон-Хиллс всё такой же унылый. — А потом был тот парень — Тайлер. Мне даже в голову не пришло. С ним ты тоже мутил? — Тара задумчиво смотрит на Тео. Её распущенные волосы растрепались от ветра, она приоткрыла окно. На Таре светлая кофта с V-образным вырезом, и ветер хлещет прямо ей в шею. — Какой ещё Тайлер? — Тео закрывает окно и блокирует кнопку, пока Тара снова не потянулась его открывать. — Который был старше тебя. Музыкант, вечно таскался со своей гитарой. — Его зовут Скайлер. И это была не гитара, а скрипка. Как можно перепутать? — Ты любил Скайлера, Тео? — Тара прищуривается. — Нет, я не любил Скайлера. Скайлер просто приятель, — отвечает Тео, стараясь сохранять способность анализировать происходящее, хотя очень хочется заорать, чтобы Тара немедленно от него отъебалась и призналась, что ей нужно на самом деле. — Он играл тебе на своей скрипке? — Не знаю, какой ты вложила сюда подтекст, но — да, Скайлер мне играл. Он вообще-то охуенно играет, ведь он долбаный скрипач из Парижской Консерватории. — Мне плевать, насколько хорошо играет Скайлер. Важно лишь то, что он красивый, — продолжает Тара. — И что? — Пальцы Тео с силой барабанят по рулю. Из-за всех этих намёков Тары Тео уже не уверен, действительно ли Скайлер был ему «просто приятель». Это напрягает. — И твой Данбар тоже красивый, — коварно улыбается Тара. — Они оба красивые, — говорит Тео. — И всё равно я запал только на Лиама. Видимо, важна не только красота, когда дело касается любви. К чему это всё? — А дядя Джоз, по-твоему, был красивый? Так вот, куда она вела. Тео сжимает руль. — Не зови его «Джоз», ему это не нравилось, — вылетает у Тео прежде, чем он успевает прикусить язык. Тео сказал это слишком резко. Тара сразу же хмурит брови. — Ты в курсе, что у тебя загон, да? С его смерти прошло десять лет, а ты всё ещё… — Ты хочешь обсуждать это прямо сейчас? — цедит сквозь зубы Тео, уставившись на дорогу. — Я не собираюсь говорить об… — Нам придётся поговорить об этом, потому что ты снова ведёшь себя ненормально. Вся язвительность Тары испаряется. Она поворачивается к Тео, подпирает щёку рукой и упирается локтем в бардачок. Внимательно смотрит. Словно собралась отслеживать малейшее движение лицевых мышц Тео. Меньше всего Рейкену хочется сраться с сестрой и портить себе настроение, когда до работы остался всего лишь час. А в кафе надо улыбаться всем посетителям. — Что в этом ненормального? — осторожно говорит Тео. — Я просто скучаю по нему. — Я тоже скучаю по нему, но я не схожу с ума, не сбегаю из дома жить в его старой квартире, не делаю из его вещей алтарь, не ношу его кулоны, не катаюсь на его пикапе, отказываясь от машины получше, не собираюсь поступать в тот же универ, не влюбляюсь в парня, невъебически похожего на него и… — Лиам не похож на Джозефа, — холодно произносит Тео. — Отрицая это, ты ещё больше меня пугаешь. Тео молчит. — Джозеф умер, Тео, пора уже его отпустить. Он был твоей первой детской любовью, но ты не осознал этого сразу и теперь не можешь его… — Блядь, я не любил его так, — раздражённо бросает Тео. — Я до хера рад, что ты открыла в себе интерес к психиатрии, но давай ты не будешь ставить эксперименты на мне, окей? Ты не права. Я любил Джозефа, как… Не знаю, дядю и друга. Человека, который всегда был мне рад. И всё. — Ты винишь себя в том, что с ним случилось, — тихо говорит Тара, и её рука тянется к пачке сигарет в кармане джинсов, но Тара останавливается и вздыхает. — Тео, у него была депрессия, а ты был ребёнком. Ты не мог ему помочь. Ты столько лет варишься в этом, а теперь нам пришлось переехать в Бикон-Хиллс из-за тебя… — Да что ты? — усмехается Тео, перебивая её. — Из-за меня? А разве отец не хотел свалить в маленький город, чтобы обрести вдохновение для новых картин? Он же так скучал по нашему старому дому и саду. По этому долбанному мосту в заповеднике, где он бесконечно предаётся памяти и печали. Разве у матери не было проблем в прошлой больнице? Она хотела сменить место работы! И разве ты сама не хотела переехать, чтобы быть ближе к Бретту? — Да, но ты первый подал нам эту идею. Ты последние годы словно свихнулся. Ты ждал своего восемнадцатилетия как одержимый. И не для того, зачем восемнадцати ждут все нормальные люди. А чтобы распоряжаться собственностью, как захочешь, и свалить от нас в бывшую квартиру дяди, которую он почему-то завещал тебе, а не матери. — Потому что мать сразу бы её продала вместе со всеми его записями. Тара устало смотрит в окно, словно её всерьёз интересуют однообразные виды: невысокие дома и кусты. — Он бы никогда не завещал что-то мне, — замечает Тара. — Он обо мне даже не думал. Терпеть меня не мог. Какая ложь. Джозеф находил Тару слишком навязчивой, очень похожей на отца. Но тем не менее… он любил её. Наверняка больше, чем Тео. Так ведь? Мысленно Рейкен представляет Джозефа снова, как делал это много тысяч раз. Его холодные руки, которые он греет о чашку кофе; огромные синие глаза, что с каждым днём видят всё хуже и хуже. Бледный и тонкий. Тео открывает рот, его губы даже обозначают что-то, но звука не получается. Тео прокашливается и наконец произносит: — Да, конечно, он тебя ненавидел. А какого отношения ты ждала, если придумала ему кошмарное прозвище «Джоз»? Тара смеётся: — Да мне было два года, сколько можно меня попрекать. — Мне тоже было два года, но я никогда не опускался до такого, — наигранно серьёзно говорит Тео и усмехается, когда Тара кривится. — Послушай, хватит думать обо мне. Думай о своей гипотетической свадьбе, которую мать никогда не одобрит, окей? Давай, разбей её сердце. Ты хоть понимаешь, кем ты будешь? Тара Талбот. Уверен, все будут путаться и говорить Тала Тарбот. Тара в бешенстве на него смотрит. — А кем будешь ты, когда женишься на своём охеренном Уиттморе?! — шипит она. — Не отлипаете друг от друга, разве что не спите в одной… — Не смей приплетать сюда этого святого человека! — говорит Тео. — Когда он прощался с Бреттом вчера, он сказал: «Приятно было пообщаться». Но ему не было приятно, ведь Бретт выпил до хрена коктейлей, заставил его танцевать и отдавил ему ногу. А это были его любимые ботинки, Тара. И Джекс всё равно был вежлив с ним ради меня. О лучшем друге и мечтать, блядь, нельзя. Он просто подарок судьбы. Тара закатывает глаза. — И что твой подарок судьбы скажет, когда узнает, что ты хочешь заарканить одного из его врагов? — Заарканить? — задумчиво повторяет Тео. — Я не собирался… Подожди, с чего ты взяла, что Джексон считает кого-то врагом? — Потому что он и та блондинка, как её… Марика… — Эрика. У тебя проблемы с именами. — Да, Эрика… Она и Джексон всё обсуждали МакКолла. И они явно были жёстко настроены против. А твой Данбар тусуется с МакКоллом. А ты тусуешься с Джексоном. Получается… вы как две противостоящие банды, — говорит Тара. — Ты реально возводишь школьный конфликт между спортивными командами в ранг «вражды»? — Ну, мне показалось, что Эрика была бы не против убить кого-то их них. — Да Эрика сама влюблена в одного из «банды МакКолла». — Тео качает головой и ловит вопросительный взгляд Тары. — В Стайлза, который влюблён в Лидию. — Вау, я словно попала в какое-то телешоу, — хмыкает Тара, уставившись в окно. — А твой Данбар в кого влюблён? — Он встречается с одноклассницей. Не знаю, я её не видел, — вздыхает Тео. — Ну, кажется, ты увидишь её прямо сейчас. Притормози. Тео смотрит, куда указывает Тара, и видит Лиама возле кафе. Он ругается с темноволосой девушкой. Рейкен хотел бы её разглядеть, но не может отвести от Лиама взгляд. Он так отчаянно жестикулирует, что едва не попадает по Мейсону, стоящему рядом. Волосы Лиама падают ему на лицо, и он зачесывает их вверх, задерживая ладонь на своём лбу; морщится, словно у него внезапно заболела голова. Его глаза кажутся невероятно яркими, бирюзовыми. И они точно не должны так блестеть, если только это не слёзы, которые отражают слабый солнечный свет, проступающий сквозь облака. Может, Тео показалось — и это был порыв ветра, что ударил Лиама в лицо и заставил его глаза заслезиться. Данбар прерывает разговор с девушкой так внезапно — просто взмахом руки останавливает её и разворачивается, чтобы уйти. Мейсон виновато потирает шею и перекидывается с девушкой парой слов. Она кивает и уходит к подругам, ожидающим её у входа в кафе. Тео проезжает дальше и сворачивает к обочине. Как раз, чтобы Лиам успел успокоиться до того, как поравняется с пикапом. — И что ты собираешься делать? Побежишь его утешать? — Тара с усмешкой смотрит на Тео. — А сам-то чего хмуришься? Ты должен порадоваться, что у него отношения херовые. Тео пожимает плечами: — Просто… он такой расстроенный. Лиам идёт очень быстро; пальцы вцепились в чёрную ткань худи на груди. Мейсон окликает его, просит, чтобы он подождал. Лиам останавливается. Рейкен полностью опускает стекло и наблюдает через боковое зеркало. Он не может сдержать улыбку, когда Лиам растерянно смотрит на пикап, словно узнал машину, но всё ещё сомневается. Данбар наклоняет голову набок, разглядывая отражение Тео в зеркале. Печальное выражение голубых глаз мгновенно меняется на разъярённое. И Тео не может не порадовать этот перепад. Наверное, пусть лучше злится, чем грустит? Тео даже льстит, что он может вызвать такую перемену в настроении Лиама лишь одним своим присутствием. Данбар подходит к пикапу и встаёт напротив Тео. Лиам явно собирается что-то сказать, что-то гневное вроде: «Какого хера?». Тео уже способен делать предположения по одним только опущенным уголкам губ — настолько долго он наблюдал за этим бледно-розовым ртом. — Подвезти? — опережает его Тео. Лиам пару секунд просто удивлённо на него смотрит, сжимая челюсть. — Ты переоделся, — наконец говорит Лиам, и теперь уже очередь Тео удивлённо смотреть на него. — Ну… да, — произносит Тео, ощущая, как Тара рядом трясётся от беззвучного смеха. Тео пытается незаметно ударить её по колену. — А что, хочешь снова мне что-то помять? — Возможно, хочу… что там? — спрашивает Лиам и заглядывает в окно, рассматривая Тару. Она наклонилась вперёд, прячась за волной упавших волос. Её плечи всё ещё подрагивают. Ну да, Тео понял, что ей весело, когда брат оказывается в неловком положении. Ха-ха. Наверное, это самый тупой диалог в её жизни. — Ничего. Что именно ты мне хочешь помять? — интересуется Тео, не отводя взгляда от Лиама. — Эм… лицо, например, — говорит Лиам и выпрямляется. — Да, твоё лицо. — Ты хочешь помять моё лицо? — медленно повторяет Тео. — Да, но тогда твоя мама тебя, наверное, убьёт, — говорит Лиам так задумчиво, словно это единственное, что его останавливает. — Так что я не буду тебе мять лицо. — Приятно знать, что сдерживаешься ради моей мамы, — улыбается Тео. — Да. Да. Я очень… я сдержанный. — Лиам прячет руки в карманах своего худи. Наконец Мейсон догоняет его и хлопает по плечу. — Фух… — выдыхает Мейсон. — Куда ты так понёсся? Привет! Мейсон машет и Тара садится нормально, чтобы помахать ему в ответ. Её лицо ожидаемо красное. Тара размазала подводку по векам, пока пыталась подавить смех. — Ну так что, подвезти вас? — снова спрашивает Тео. — Нет, — быстро отзывается Лиам. — Мы любим гул… — Да! — кричит Мейсон, закрывая Лиаму рот. — Я сегодня без машины, а Лиаму больше не дают внедорожник, потому что они с Хейден его поцарапали и… Лиам гневно мычит. — С Хейден? — спрашивает Тео, уже заранее догадываясь, как будет звучать ответ. — Ага. Давай, Лиам, не стой столбом, — говорит Мейсон и открывает дверь на заднее сиденье, быстро пробирается в салон. — Хейден Ромеро, девушка Лиама. Если она всё ещё ему девушка после того, как он только что уличил её в обмане и… — Наверняка я просто не так её понял. Это не обман, — бормочет Лиам, устраиваясь на заднем сиденье прямо за Тео. — О, зачем тебе вообще девушка, Лиам? — тянет Тара, оборачиваясь к нему. — Я уже и не знаю, зачем Лиам отяготил себя этими мучительными отношениями… — вскидывает брови Мейсон. — Они ведь с Хейден ненавидели друг друга с четвёртого класса. Тара весело подмигивает Мейсону. — Оглянись вокруг, Лиам, вдруг тот, кто тебе нужен, сидит прямо… — начинает Тара, и Тео в бешенстве пытается ущипнуть её за бедро. — Прекрати, — шепчет он и кидает взгляд в зеркало: Лиам сидит, поджав губы, и сосредоточенно смотрит в окно. Тео выезжает на дорогу. На улицах практически никого нет. Субботний день мог бы быть и оживлённее. Тео не собирается закрывать окно, хотя совсем недавно укорял в этом Тару. Прохладный ветер сейчас очень кстати. — Чего ты нервничаешь, Тео? — едва различимо спрашивает Тара. — Может, я говорю о себе? Я куда красивее, чем ты, и… — Господи, Тара, перестань, — шипит Тео. — Я сейчас тебя высажу — и ковыляй в своих кедах к Сатоми одна. Тара фыркает и откидывается на спинку своего сиденья. — Так куда вас закинуть? — спрашивает Тео, обращаясь к Мейсону, потому что Лиам совершенно не настроен на разговор. — К Лиаму домой, это на… — Не говори! — взвывает Лиам, толкая Мейсона плечом. — Хочешь, чтобы он узнал, где я живу?! — И что я, по-твоему, буду делать с этой информацией? — спрашивает Тео. — Не знаю. Может, ты будешь… эм… стоять под моим окном… — неуверенно говорит Лиам. — Вау, я даже не думал об этом, но теперь эта идея вскружила мне голову, — жизнерадостно улыбается Тео и ловит взгляд Лиама в зеркале. Данбар недовольно щурится. — Он живёт на Пайн-Три-Лэйн, дом 5, — сдаёт Лиама Мейсон, игнорируя его свирепый взгляд. — Нам туда. Там огромная сосна на повороте, не перепутаешь, даже если… — Блядь, Мейсон! — Лиам тяжело вздыхает и смотрит в сторону. — Ладно, я тоже узнаю, где живёт твоя семья и… — О, он с нами не живёт, он же выше этого, — говорит Тара. — Он живёт в месте, которое можно назвать Храмом Памяти… — Я живу отдельно, — перебивает её Тео. — И где? — Лиам сдвигается на край сиденья и кладёт ладонь на спинку кресла Тео. — В пикапе? Бродяжничаешь? — Ага, — соглашается Тео. Проще, чтобы его считали бездомным, лишь бы снова не поднимать тему квартиры при Таре. — Скажи, — настойчиво просит Лиам. — Он живёт на Аркелл-стрит, — говорит Тара, и Тео практически слышит её неозвученные мысли: «В квартире, заваленной кучей рукописей, нуждающейся в ремонте, с ужасными соседями и массой печальных воспоминаний». — Да, Аркелл-стрит… — повторяет Тео. Тара была там всего один раз и, очевидно, квартира произвела на неё не лучшее впечатление, по сравнению с их огромным домом, который так обожает отец. — А, я знаю, — кивает Мейсон. — Многоэтажка недалеко от Первого Национального банка? Тео видит высокую сосну и сворачивает в переулок. Частные двухэтажные дома, аккуратные, ухоженные. Зелёные лужайки, никаких заборов. Небольшое грушевое дерево раскинулось прямо возле дома Лиама. Ветви касаются окна на втором этаже. Окно нараспашку. Тео уверен, что это окно в комнату Лиама, потому что с подоконника свисает ярко-синяя олимпийка. Словно Лиам в порыве гнева швырнул её утром на улицу. Вряд ли доктору Гейеру пришло бы в голову швыряться в окно вещами. С другой стороны, Тео ничего не знает о матери Лиама. — Спасибо! — улыбается Мейсон и вылезает из пикапа, аккуратно закрывает дверь. Лиам в свою очередь хлопает дверью пикапа как можно громче. Он отходит на пару шагов, но замирает, словно что-то обдумывает. Он резко поворачивается и снова подходит к пикапу. Делает жест рукой, мол, наклонись ближе. Тео наклоняется, и Лиам шепчет ему прямо на ухо. Рейкен чувствует кожей его горячее сбивчивое дыхание: — Только попробуй меня ночью здесь караулить. Тео едва сдерживается, чтобы не прыснуть. Лиама реально это так испугало? — Лиам, я постараюсь держать себя в руках, — серьёзно шепчет Тео в ответ. — Хотя это грушевое дерево даёт соблазнительно лёгкий доступ в твою комнату. Закрывай окно на ночь, окей? Может, это меня остановит. — Я буду настороже, ясно? — Лиам отодвигается. — Хоть одна попытка — и тебе конец. Бретт и Тайра тебя не спасут. Лиам отходит от пикапа, легко взлетает по ступеням и открывает дверь в дом. — Мам! — кричит он с порога. — Мы с Мейсом пришли! Мейсон улыбается и салютует на прощание, скрывается в доме. Тео рассматривает белую входную дверь, представляя, как Лиам сейчас скидывает кроссовки, идёт по коридору, снова яростно жестикулируя, и обсуждает свою Хейден с Мейсоном. Уже и думать забыл про Тео. Или Лиам, напротив, сейчас припал к дверному глазку и тревожно ждал, когда уже пикап наконец отъедет? — Он назвал меня Тайрой, — мрачно говорит Тара. — Ага, — жизнерадостно улыбается Тео. — Поехали, Тайра. Пока он не решил, что я собираюсь вломиться к нему в дом. Видишь, у него не очень-то высокое мнение обо мне.