***
Сакура огляделась. Люди смотрели на неё опасливо, затаившись — точно забитые зверьки, почуявшие угрозу. Она следовала безмолвной тенью за Тазуной, пытаясь не сильно морщить свой нос. Узкая и серая улица — узкая не только по назанию — тянулась через весь посёлок, между домами и чередой кособоких деревянных лачуг, лепившихся друг к другу вплотную, до самой реки. Вместо продуктовых магазинов и лавок — игорные дома, опиумные притоны и дешёвые бордели: люди не знали как заработать себе на жизнь в сложившейся ситуации. Здесь было, по настоящему, уныло и неприятно. Её раздражал даже запах: какая-то неповторимая смесь рыбы, пеньки и смолы. Иногда намётанный глаз девочки останавливался на опорных балках обветшалых домов: под козырьками там скапливалось столько плесени и грибка, что ей становилось не по себе. Высокая влажность воздуха была гарантом появления сырости, что портила внешний вид посёлка и, она была уверенна, мебели в том числе. Все дети бегали в обносках: страшные и недоразвитие. Клиническая худоба, увы, не прибавляла им эстетики. Маленькие головы были сильно обтянуты кожей и только глаза оставались прежнего размера — неестественно огромные. Сакура поёжилась. Когда-то это место процветало, но пришёл Гато и разрушил гавани. Теперь только его корабли могли свободно путешествовать: урон по торговле и лишение финансовой свободы, ведущейся на островах — были критическими. Бедность, как прилипчивая дева, успела обласкать всех жителей этого небольшого селения, поэтому девочка не удивилась, когда один из детей решил подобраться к ней со спины и попробовать украсть набедренную сумку. Она схватила беспризорника резко, оттягивая чужую тонкую ручку. Мальчишка тут же заворочался и в панике начал вырываться, отчаянно дёргаясь. Сакура его отпустила, позволяя недалёкому воришке скрыться за ближайшим поворотом. Тазуна лишь тяжело покачал головой и пошёл дальше, молча призывая её следовать за ним. Она ещё секунду смотрела в узкую подворотню прежде чем развернуться. Сакура хмурилась и не понимала своих чувств, считая, что если позволит себе жалеть всех и каждого, то вскоре она сойдёт с ума. Жалость — это сопереживание чужому горю, которого у девочки и так было в достатке. Они подошли к бурной стройке и старик улыбнулся, приветствуя своих трудящихся знакомых. Команда снова будет батрачить с утра до позднего вечера, пока Сакура будет рядом, потому что Какаши-сенсей приказал ей охранять заказчика. В очередной раз. Всё бы ничего, вот только девочке это казалось чем-то глупым: нападение могло произойти внезапно и не факт, что злоумышленник атакует один. Она бы взбунтовала, но спорить с наставником было себе дороже. Какаши являлся их боевым командиром, поэтому девочка промолчала, добросовестно принимаясь за задание. Сакура тщательно проверяла крепления под мостом на наличие взрывных печатей или устройств. Переходила с одного места в другое, внимательно осматриваясь — это утомляло: день тянулся долго, а её тело всё время было напряжено, словно стояла она не на стройке, а на полномасштабной войне. Это был третий раз, когда Сакура сопровождала Тазуну. Уставшая душа требовала расслабления, но девочка не поддавалась. Даже тренировки не устраивала здесь, потому что беда могла прийти в любой момент. Уж лучше она сохранит свои силы на неопределённый случай. Позже к ней подойдёт заказчик и доложит об окончании очередного нервного дня.***
— Хорошая работа, — похвалил её Какаши, перелистывая страницы знакомой книги. Сакура старалась не смотреть на литературу компрометирующего характера в его ладонях, но предательский глаз так и норовил скосить в ту сторону. Она уже глядела более нейтрально на своего учителя: оказывается, заказчик всё время носил с собой нинкена. Сакура почувствовала себя спокойнее от осознания, что Какаши в ус не дул и позаботился о всякого рода, неожиданностях. В случае чего он бы первым узнал об опасности и поспешил на помощь. — Можешь отдохнуть, — посмотрел на неё учитель, — ты устала. Она не нашла причин для отказа, отправляясь в общую комнату. Это правда, Сакура сильно утомилась сторожить Тазуну и находиться в напряжённой обстановке от рассвета до заката. Одно дело, когда ожидаешь стычек с разбойниками, но вот с нукенинами... — Да уж, — выдохнула она тихо, останавливаясь около окна. На улице смеркалось, а мальчишек до сих пор не было. Она тоже старалась тренироваться между делом, но пришлось откладывать по причине миссии. Сейчас девочка могла покрыть природной энергией только правую руку и её это совсем не устраивало. Она осторожно прошлась по коридору, пытаясь не шуметь. Припоминала, что где-то в этих стенах сидел хмурый мальчишка — вредный внук заказчика. Как его там звали? Имаро, Инир... Инари? Мелкий чурбан, что успел пожелать смерти её команде, благо, что драться не лез. Стрелял своими злыми глазами и на завтраке, и на ужине. Бубнил про неудавшихся героев неудачников, впрочем, каким являлся и сам. В глубине души она понимала, что мелкий за них волнуется, а то что спроводить их хочет — так это прямая просьба уйти и не оставлять в этой глуши свои жизни. Ну... Сакура вроде и благодарна, но неприятный осадок остался. Её пальцы стремительно крутанули ручку и она, наконец, добралась до выделенной для команды комнаты. Прошла в нетерпении, заваливаясь лицом на своё место. День был тяжёлым.***
Проснулась девочка от нервного тормошения, подорвалась, перехватывая узкое запястье. Сакура пыталась прогнать сон, хлопая глазами. Инари испуганно пискнул и замер, не решаясь разрывать тишину и только сейчас она заметила, что ребёнок перед ней дрожал. Девочка с удивлением проследила за мокрыми дорожками на бледных щёчках. В груди у неё от чего-то заныло, засвербело от этой отчаянной картины. — Что такое? — прошептала она, стараясь осторожно заглянуть в заплаканные глаза напротив. Мальчик тихо всхлипнул и его губы задрожали. Он, было видно, хотел объясниться, но не получалось. В какой-то момент Инари всё же смог вымолвить короткое и сдавленное: — Мама... Только сейчас Сакура уловила слухом копошение на первом этаже. Она осторожно приподнялась, выскальзывая со своего пригретого места. Пальцы подцепили холодную сталь куная из набедренной сумки. Первый шаг получился беззвучным, как и последующий. Девочка вздрогнула, когда её юбку дёрнули в слабой попытке удержать, не отпустить. Она в удивлении развернулась корпусом, сначала посмотрев вниз на маленькие сжавшиеся пальчики и только потом на перепуганного мальчишку. Ступор... вот что Сакура ощутила. Инари мотал головой в разные стороны, призывая её не уходить. Девочка поджала губы, не зная что нужно делать в таких ситуациях. В её уме, на удивление, вспыхнуло короткое воспоминание с Изуми. Ладонь неуверенно опустилась на стриженную макушку, стараясь ласково проделать движение, цепляя за собой пряди. Мальчик окаменел, поднимая подбородок выше, прислушивался. — Спрячья здесь, — тихо приказала она, — всё будет хорошо. И он, конечно, не поверил, но отступил. Не перестал бояться, но маленькая надежда давала ему такое нужное успокоение. Хотелось хоть во что-то верить... Инари кивнул, вытирая глаза, правда, от истерики это его не спасало. Сакура не стала тянуть время, поворачиваясь в сторону приоткрытой двери. Добраться до нижнего этажа у неё всё же получилось. Утренний полумрак помогал прятаться в тени, а наработанная бесшумная ходьба не была услышана вторженцами. В груди громко билось сердце и девочка молилась, чтобы такой беспокойный звук не стал причиной её раскрытия. Она уже успела подобраться ближе к кухне, где судя по летающей мебели находились враги. Пальцы крепче обхватили железо, больно впиваясь в вспотевшую кожу. — Тут тоже нет, — досадливо простонал мужской бас под акомпонимет разбивающегося сервиза. — Бляха, — вторил ему второй низкий голос, — а наверху же ещё не смотрели? — Да сдался нам этот соплежуй, — проворчал мужчина. — Если хочешь остаться без штанов, так и скажи, — отвечал ему тот, — Гато с нас затребует и что ты ему скажешь? Информативный диалог был прерван женским приглушённым вскриком. — Милая, молю, посиди спокойно, — Сакура вздрогнула от звука тяжёлого удара и протяжного стона, — час от часу не легче, может сейчас её пришибём? — Да делай что хочешь, — махнул тот, — дурью маемся, мальчишку и потом найти можно будет, далеко не убежит. — Понял, зачищаем и смываемся. Девочка опасливо заглянула внутрь. Удача была на её стороне, ведь взглядом она упёрлась в две большие, здоровенные спины. Под их грязными ногами валялась бесчувственная владелица дома и внутренности Сакуры скрутило от наличия ран на её распухшем лице. Момента лучше больше не будет. Ей хватило секунды, чтобы переместиться к опустившемуся на корточки мужчине, он только собирался воткнуть кинжал и отправить душу Цунами в чистилище, но ожидаемо не успел, девочка вогнала кунай прямо в загривок, чувствуя как сталь дробит позвонки. Она едва успела присесть, спасая свою голову от яростного размашистого удара второго. Пришлось стремительно отпрыгивать к дальней стене, дабы не повстречаться с длинными ножами озверевшего взломщика. Комната наполнилась булькающими звуками и запахом крови. Раненный свалился на скрипучие доски, пытаясь то ли вздохнуть, то ли позвать на помощь. Его пальцы старались зацепить штанину напарника, но тот напряжённо дёрнул ногой, сбрасывая чужие руки. — Пришибу, — шипяще пообещал он девочке, напряжённо вглядываясь в темноту. И Сакура прониклась бы словами, если бы не знала, что перед ней никакие не нукенины, а простые наёмники. Мужчина бросился вперёд, вскидывая ладони. Блеск железа угрожающе моргнул в глазах Сакуры, но она успела уйти в сторону. Кунай остался в теле поверженного, поэтому недоучиха пыталась подловить момент для атаки. Самоуверенной быть нельзя, один взмах и даже неудавшийся противник может обеспечить для неё опасное ранение. Что-то мелькнуло в злых глазах вторженца, видимо до него дошло, что так прыгать по комнате она могла часами. Мужчина нахмурился и тут же подлетел к очнувшейся хозяйке дома. Сердце девочки дрогнуло и она даже видела как губы наёмника дёрнулись в предвкушении. — Стой! — крикнула она. Нож угрожающе завис над тяжело дышащей женщиной. Он ухмыльнулся, поворачивая голову в сторону Сакуры. — Жизнь за жизнь, — проговорил тот, — выбирай, ты или она. Он поднёс железо ближе, показывая, что настроен серьёзно. Девочка облизнула пересохшие губы, просчитывая варианты. Голые руки убавляли ей шансы на благоприятную концовку против вооружённого противника. Но даже так... Сакура была сильнее. Она поймала взгляд плачущей Цунами и время остановилось. Чего там только не было: отчаяние, надежда, мольба. К чёрту. Недоучиха переместилась прямо перед мужчиной и тот удивлённо застыл. Первый удар она нанесла в кадык, следом полетело по коленям. Мужчина закашлялся, начиная заваливаться на пол. Его замешательство длилось недолго, потому как нож снова был занесён перед Сакурой. Привычное ощущение прокатилось между пальцами, тело приготовилось к неизбежному. В одно мгновение сталь впилась в её бок, а в другой её рука, наполненная природной энергией, пробивает грудную клетку наёмника. Девочка протяжно шипит, наблюдая за тем, как мужчина опускается на колени. Его расширенные глаза впиваются в лицо девочки. — Чёрт, — выдыхают его губы закончившийся воздух. Сакура вяло отходит, провожая глазами падающее тело. Кровь была везде... на полу, на руках, на её лице. Она осторожно дотрагивается до рукоятки ножа и вскрикивает. С этим Сакура разберётся позже. Если выживет. Девочка опускается ниже, развязывая тугую верёвку на запястьях уставшей женщины. Она и не успевает подумать о дальнейшем, как валится на холодный пол с характерным звуком. Боль давит, разъедает спокойствие и хладнокровие после длительного напряжения. В мыслях звенит от предположений. Сенсей, мальчики, они ведь сейчас на мосту? Сражаются? Она прикрывает веки лишь на секунду, но уже слышит торопливые шаги недалеко от себя. Инари плачет над ней, пытается то обнять, то что-то ещё сделать. Его всхлипы, будем честны, напрягают. Как и сопли, девочка морщится. Сакура находит в себе силы и размыкает губы: — Я в порядке, — шепчет она, — в порядке... Последние свои слова слышит неотчётливо, а дальше только темнота.