Нежность — лучшее доказательство любви, чем самые страстные клятвы.
Марлен Дитрих
29 января 2015 года — М-м-м, нет. Не думаю, что я когда-то являлась сильной фанаткой Толкина, но мне понравилась кинотрилогия. Джеймс наблюдал, как Джил задумчиво прикусила губу, крутя в пальцах вилку. — Стоп! Ты же видел книги, когда они вышли, не так ли? Мужчина улыбнулся такому неприкрытому любопытству. — Да, — кивнул он, накладывая себе в тарелку восхитительные блинчики, приготовленные Джил. На данный момент это было самое лучшее блюдо, которое он пробовал на этой кухне. Да простит его пеперони. — Ого, — Джил сделала задумчивое лицо, а затем хитро посмотрела на него. — Я иногда забываю, какой ты старик. Джеймс только усмехнулся этим детским поддразниваниям со стороны девушки, с удовольствием налегая на очередной блинчик. Просто пальчики оближешь! — Но я не против снова пересмотреть «Хоббита», — продолжает тему Джил. — В любом случае мы договаривались посмотреть что-то новое. Барнс кивнул и облизнул с губ остаток джема. Примерно месяц назад было принято совместное решение составить список фильмов, которые ему стоит посмотреть. Они уже смотрели «Гарри Поттера» и некоторые мультфильмы «Пиксар». У Джеймса сложилось хорошее впечатление о нынешней киноиндустрии. Но больше всего ему нравилось наблюдать за Джил. Девушка выглядела такой довольной и радостной каждый раз, когда он комментировал тот или иной фильм, погружаясь в его сюжет и замысел. — Может быть, «Зомбилэнд» посмотрим, ты говорила, что он интересный. Джил задумчиво прикусила вилку. Немного поразмышляв, она кивнула, слегка улыбнувшись. Джеймс незаметно начал рассматривать её, когда Кэмпбелл начала убирать грязную посуду в раковину, а блины с джемом — в холодильник. Сегодня девушка пришла с работы более уставшая, чем обычно. Как правило, они не обсуждали её работу, но сегодня девушка обмолвилась, что на следующей неделе у одной из пациенток запланирована сложная, рискованная операция. Вероятность благополучного исхода довольно низкая. Джил очень переживала, была бледной, и даже волосы как будто стали блёклыми. Но даже несмотря на это Джеймс все равно считал её красивой. Особенно глаза. Голубые, как чистое бруклинское небо. Каждый раз, когда она улыбалась, в них загорались звёзды. Баки действительно нравились её глаза. — Джеймс, — позвала его Джил. Мужчина вскинул бровь. Кажется, он слишком глубоко погрузился в себя и прослушал то, что она сказала. Удивительно! А ведь когда-то он не мог даже спокойно сидеть в чьём-то присутствии, будучи всё время на стороже, ожидая нападения… — М? Кэмпбелл весело улыбнулась. — Видимо, блинчики тебя разморили, — усмехнулась она. — Я говорила, что пойду найду фильм, а ты, — она указала на него тоненьким аккуратным пальчиком, — должен будешь сделать попкорн. Он лежит всё там же. Договорились? — Так точно, мэм, — со всей серьёзностью кивнул Джеймс, вставая со стула. Джил довольно кивнула и, поцеловав его в щёку, быстро убежала в гостиную. Барнс вздохнул. Ему захотелось послать ко всем чертям просмотр очередного фильма, догнать девушку, закинуть на плечо и закрыться с ней в комнате на всю ночь. «Да ладно, Барнс. Не будь придурком. Посмотри чёртов фильм и веди себя как нормальный человек», — кричал его внутренний голос, напоминающий полковника Филлипса. Джеймс чуть ли не перекрестился. Только этого сварливого старика в своей голове ему не хватало. — Джеймс! Ты там начал делать попкорн? — крикнула Джил из гостиной. Барнс вздохнул. — Да! — воскликнул он и наконец принялся за выполнение своих обязанностей. Может, в следующий раз он наплюёт на фильм и отправится вместе с Джил в комнату, чтобы провести время повеселее…***
26 мая 2016 года Джеймс Барнс не любил спать в кровати. Почему-то эта удобная для сна конструкция напоминала ему криокапсулу, что наводило на воспоминания о годах в ГИДРе. Поэтому он предпочитал спать на полу. Но он любил Джил Кэмпбелл, а она в свою очередь обожала засыпаться на мягкой поверхности, чуть ли не с головой укрываться большим воздушным одеялом. Поэтому со временем Джеймс полюбил спать на кровати. Но только вместе с Джил. С ней было тепло, и она всегда так хорошо пахла. От неё веяло ароматом цветов, за которыми она ухаживала в саду, и цитрусов. Барнс залезал под одеяло рядом с ней, притягивал к себе под бок, а её волосы рассыпались по простыне. Она сонно что-то бормотала ему в грудь, а он держал её хрупкую фигуру в своих руках, и, казалось, это будет длиться до конца жизни. Она была такая крошечная по сравнению с ним. Джеймс безостановочно повторял это про себя. Даже в моменты, когда от страсти у него всё темнело, он помнил это и не позволял себе сжать сильнее, дабы не причинить ей боль. Он всегда контролировал себя. Всегда. Джил об этом не знала, и Джеймс желал, чтобы так оставалось всегда. Джи-Джи, как он однажды ласково её назвал, привлекла его не сразу. Он, конечно, отстранённо думал о её внешности, но это… были мысли Солдата, а не Баки Барнса. Первые мысли, которые могли бы принадлежать Баки, возникли спустя два месяца знакомства, когда приступы на какое-то время сошли на нет, а Джил реже появлялась дома. «У неё красивые глаза», — внезапно возникла отстранённая мысль, и мужчина зацепился за неё. Придя на ужин, он внимательно рассматривал лицо девушки, нервируя её ещё больше, чем обычно. Она старалась скрыть своё беспокойство, кидала на него любопытные взгляды. Обычно его раздражал интерес со стороны других людей, но в этот раз Солдат не ощущал чего-то подобного. Ему было… смешно? Реакция у девушки была неоднозначная. «Забавная. И слишком наивная. И неделю не продержалась бы в ГИДРе. Её бы быстро сломали», — эти мысли тогда заставили его почему-то напрячься, но довольно быстро вылетели из головы и были забыты. Джеймс до сих пор помнит, как первый раз проснулся в кровати с Джил Кэмпбелл. Это было невероятное чувство. Он не верил до последнего. Ему казалось, что ГИДРА завладела его сознанием и решила подкинуть ему самое заветное для него на тот момент желание. Но затем Джил, которую он обнимал за талию рукой, тихо выдохнула и прижалась к его металлической руке щекой, едва-едва касаясь её губами. В то время у него ничего не было, кроме багажа из физических и психологических травм, злости и кровавого послужного списка (по правде, не то чтобы сейчас что-то поменялось), но всё это перестало иметь значение. Джил Кэмпбелл, его «Ангел», в ту секунду стала самой важной частью его жизни. Сон в Башне Старка был совсем не таким, как с Джил. И Джеймс это ненавидел. Когда он был молодым — был Баки Барнсом — ловеласом и шутником, ему не нравилась рутина. Он обожал что-то новое, и, кратко говоря, у него было шило в заднице. Но война, «смерть» и плен всё изменили. Сейчас Джеймс жаждал стабильности. Он отчаянно в ней нуждался, особенно будучи в серьёзных (пусть и тайных) отношениях с Джил. Ему это было нужно. Он этого заслужил. Лёжа на невероятно удобной кровати в Башне Старка, он чувствовал себя неуютно. Неправильно. Всё было не так. В комнате пахло слишком приятно. Матрас был слишком мягким, в море подушек можно было утонуть, а огромное одеяло словно пыталось задушить его. Джил бы тут понравилось, но не ему. Он не мог уснуть. Очень кстати его одиночество решила скрасить Кэмпбелл, так удачно позвонив. Джеймс вздохнул с облегчением и радостью. Он уже было собирался ответить, но, немного подумав, сбросил звонок и написал, что сейчас перезвонит. — ПЯТНИЦА? — позвал ИИ, надеясь, что его желание будет выполнено. — Да, мистер Барнс? — раздаётся женский голос. — Ты сможешь сделать так, чтобы никто не смог услышать всё, что происходит в этой комнате? — с надеждой спросил Джеймс, чувствуя неуютность от разговора с искусственным интеллектом Старка. — Могу. Желаете, чтобы я тоже не слушала ваш разговор? Барнс отвечает, не раздумывая. — Да! — а затем вздыхает. — Было бы отлично. — Как пожелаете, мистер Барнс. Можете начинать разговор, больше вы меня за этот вечер не услышите, но хочу предупредить, что через десять минут мистер Старк смеет заинтересоваться… почему вы попросили меня не подслушивать ваш разговор, — Баки только закатил глаза и махнул рукой. — Я вас предупредила. ИИ замолчал, а Барнс набрал Кэмпбелл. — Джил? — на вдохе позвал девушку по имени. — Джеймс! Ты не представляешь, как я счастлива слышать твой голос. Голос Джил был невероятно грустным, и Джеймсу захотелось обнять её, закрыв от всего мира. — Я тебя не отвлекаю? Барнс непроизвольно улыбается. Не то чтобы он старался сдержаться. «Несмотря на свою грусть, волнуется, что может отвлечь меня», — эта мысль заставляет его усмехнуться. — Нет… я совсем не занят. Я очень рад, что ты позвонила, — мужчина закинул руку за голову и улёгся поудобнее. — Я скучал. Как ты доехала? — Я тоже скучала. Очень сильно, — раздаётся тяжёлый вздох. Джил чем-то шуршит, и Джеймс слышит, как с той стороны льётся вода. — Доехала нормально. Мистер Пут — хороший собеседник, и он рад видеть меня… Жаль, что при таких обстоятельствах. Джеймс хмурится. Мистер Пут был отцом жены Гэбриэла, Джил всегда отзывалась о нём положительно. Он был знаком с четой Кэмпбеллов, а после их смерти по возможности старался помогать Джил и Гэбриэлу. Барнс осведомлён, что Мистер Пут относится к Гэбриэлу как к собственному сыну. — Ты знаешь, насколько примерно останешься там? — Нет. Я… мгм, думаю, что пока Гэбриэл… Джил глубоко вздыхает. Молчит какое-то время, видимо, задумавшись. — Он хочет, чтобы ему помогли умереть во сне. Мне об этом сказала Мэгги. — Разве это законно в Канаде? — Баки хмурится, не совсем понимая. — Нет. По этой причине он хочет полететь в Швейцарию. Врач против, а Гэбриэл как упёртый баран… все нервные клетки истрепал Мэгги, хоть и не специально. Я не знаю, честно, что делать… Девушка шумно вздыхает, и Джеймс знает, что сейчас она старается сдержать слёзы. — Мы… мы можем пока что не говорить об этом, пожалуйста? Я действительно устала думать об этом… Кто такой Барнс, чтобы сыпать ей соль на рану? Никто, решает он. Не имеет права продолжать эту болезненную для неё тему. — Конечно. Но ты ведь знаешь, что можешь открыто со мной говорить о чём угодно, в том числе и об этом? — Да. Я просто не могу и не хочу сейчас обсуждать эту тему. — Я понимаю. Когда будешь готова, тогда и поговорим, — Джеймс надеется, что его слова помогут Джил понять, что он всегда рядом и готов в любое время подставить ей своё плечо. Барнс прикрывает глаза и уводит разговор в другое русло: — Ты уже сходила к врачу? Ты обещала пойти. Наступает недолгое молчание, а затем он слышит шуршание ткани. — Ещё нет, завтра пойду. Думаю, у меня обычное расстройство пищеварения и слабость из-за бессонницы. Признаю, что брала слишком много ночных смен в последнее время. И нужно прекращать перекусывать едой быстрого приготовления. Мужчина улыбнулся. «А я ведь предупреждал, что такие перекусы до добра не доведут, Джи-Джи», — с весельем и лёгким беспокойством думает. — Да. Думаю, это нужно прекращать. Хочешь, когда ты вернёшься, я приготовлю свой фирменный пирог? — Джеймс не сдержал издевательского смешка. — Единственное, что я умею хорошо готовить. — Да! Это отличная идея, Джеймс. Я люблю твой пирог. С сыром и мясом? — Можно будет добавить и лука, — предлагает, слегка зевая. Приятный голос Джил усыпляет лучше любого снотворного. — Да-да. Тогда с тебя пирог с мясом, сыром и луком! — Куда я денусь, — усмехнулся он. — Постарайся выспаться, Джи-Джи. После осмотра у врача напиши мне, пожалуйста. И будь осторожна. — Конечно. Я сразу напишу тебе и буду предельно осторожна,— девушка зевает и сонно бормочет: — Спокойной ночи, Джеймс. Я люблю тебя. Джеймс блаженно улыбнулся, прокручивая у себя в голове последние три слова, сказанные только что Кэмпбелл. — Доброй ночи, Джил. Я люблю тебя. Единственная непоколебимая истина в его новой жизни.