Несколько кошек и несколько лян

Что-то мягкое, теплое и пахнущее невероятно приятно ласково коснулось щеки Хуа Чэна, оставив на ней лукавый влажный след. Поцелуй напоминал прикосновение луча весеннего солнца к изъеденной морозами коже, что дарит не только желанный жар, но и волнующий трепет в глубине костей, пробирающий все тело и будто заставляющий налиться чувствительностью каждый клочок кожи. Невольно вздрогнув от этого чувства, Хуа Чэн открыл глаза. Над ним навис, покрывая легкими поцелуями щеки и лоб, молодой человек с невероятно красивыми чертами лица. Глаза его были лениво скрыты пологом ресниц, но губы двигались уверенно и четко, будто проделывали это сотни тысяч раз. Алые лепестки были волнующе нежными и чуть припухшими, будто их не так давно страстно и неистово ласкали. Чувство было действительно приятное, но Хуа Чэн невольно напрягся и подняв руку, положил ладонь на плечо юноши, мягко отталкивая его от себя. Только теперь Се Лянь открыл глаза и улыбнулся. Мягкое выражение драгоценной яшмой украсило правильные черты, а напоминающая отблеск солнца на прозрачной глади воды улыбка даже мертвое сердце заставила бы взволнованно вздрогнуть. Она, однако, быстро погасла, стоило Се Ляню увидеть выражение на чужом лице. Прижав теплую ладонь к щеке Хуа Чэна, он взволнованно спросил: — Сань Лан? Что-то не так? Хуа Чэн медленно моргнул и с лица Его Высочества его взгляд скользнул за его спину, осматривая интерьер покоев в Доме Блаженства: резной балдахин кровати, ширму за ним, курящиеся благовония… Наблюдая, как черный глаз сияющий, словно утренние звезды, с выражением непонимания скользит по знакомым вещам, Се Лянь всерьез напрягся: — Сань Лан, — повторил он и мягко вернул чужой взгляд на себя. — Что случилось? Мужчина, на груди которого Его Высочество расслабленно лежал, нахмурился и хрипло спросил: — Ты… ко мне обращаешься? Се Лянь растерянно улыбнулся: — Если это снова шутка, как на берегу Черных Вод, то не нужно… — Черные Воды… — будто в трансе пробормотал Хуа Чэн, опустив взгляд. Когда он вновь поднял его, Се Лянь с ужасом не увидел там и доли понимания: — Что это? — Ха-ха… ха, — пробормотал принц и поспешно сел, накинув на обнаженные бедра простынь. Тон его стал серьезнее. — Сань Лан, я скажу в последний раз. Если это шутка, то она совсем не смешная. Вслед за Его Высочеством Хуа Чэн тоже поднялся, положив на лоб ладонь и нахмурившись. Подозрительный характер, однако, не давал ему просто замереть в оцепенении и, вновь посмотрев на Се Ляня, демон нахмурился: — Кто ты такой? Се Лянь поджал губы. Он не был дураком и давно избавился от наивности, чтобы сразу понять, что его драгоценный супруг проснулся сегодняшним утром без своих воспоминаний. Настороженное, но растерянное лицо Хуа Чэна говорило об этом красноречивее любых слов, да и Се Лянь, после потери собственных воспоминаний, вовсе не был удивлен тому, что подобное могло случиться. Он тогда был неосторожен, но что же могло произойти со всегда подозрительным и внимательным Градоначальником? Его Высочество выдохнул и постарался успокоиться. В прошлый раз Хуа Чэн быстро понял ситуацию и сделал все, чтобы считающий себя вновь семнадцатилетним юношей принц проводил свои дни в комфорте до возвращения памяти — и Се Ляню нужно было постараться сделать так же. Отбросив собственные тревоги, Его Высочество через силу дружелюбно улыбнулся: — Меня зовут Се Лянь, — представился он. — Как ты мог заметить, — с ноткой гордости принц обвел взглядом прибывающее в разбросанных чувствах ложе взглядом, а затем указал на свое и Хуа Чэна обнаженные тела: — Я твой супруг. Несколько мгновений Градоначальник осматривался вокруг с выражением удивления, но затем прищурился: — Неужели? — Именно так, — кивнул Се Лянь. — Или что, в ином случае, мы делаем в одной постели? Хуа Чэн пожал плечами: — Может, ты мой наложник. — Или ты мой, — улыбнулся Его Высочество в ответ. На миг эта мысль поразила Градоначальника, и он замолчал: в его памяти не было ни одного воспоминания, даже о собственном имени он не имел представления, так что не мог сейчас подтвердить или опровергнуть слова красивого юноши перед собой. Он был слишком растерян, чтобы проверить состояние своего тела и понять что-то, а человек перед ним, пусть и казался незнакомцем, вызывал отчего-то лишь самые теплые чувства и безграничное доверие. Наблюдать за растерянным выражением лица Хуа Чэна было невероятно забавно, но Се Лянь тихо кашлянул и постарался взять себя в руки. Он помнил, насколько страшно и волнительно вдруг оказаться в незнакомом месте рядом со странными людьми и не желал, чтобы Хуа Чэн долго испытывал эти ощущения. Его Высочество мягко сказал: — У меня нет причин тебе врать. Сань Лан, кажется, что-то произошло с твоей памятью, но я смогу все исправить. Поверь, ничего плохого я тебе не желаю. Хуа Чэн поднял взгляд и в глазах его читалась подозрительность. Се Лянь подсел ближе. — Твое имя — Хуа Чэн, ты глава Призрачного Города, в котором мы сейчас находимся. Мы прибыли сюда несколько дней назад, и все было в порядке до этого момента. — Тогда что произошло? — все еще недоверчиво, но любопытно спросил Градоначальник. Се Лянь расстроено пожал плечами: — Я знаю пока не больше твоего, но обещаю в скором времени все выяснить. А пока, — Его Высочество сложил руки у груди и улыбнулся, пусть в душе его бушевало волнение. — Давай встанем и облачимся, хорошо? Хуа Чэн неуверенно кивнул. Из личных покоев Градоначальника сразу можно было выйти в окруженный высоким забором двор, большую часть которого занимала купальня. Се Лянь показал Хуа Чэну вход туда, а сам скользнул за другую неприметную дверь: там тоже стояло несколько деревянных бочек, но вода в них, за ненадобностью, была холодна, а принадлежности грубы. Принцу, однако, нужно было лишь это и, облившись ледяной водой, он попытался собраться с пугливо разбредающимися мыслями. Что-то случилось с Хуа Чэном, но что и почему — Се Лянь не мог даже предположить. Прошлым вечером и ночью он ничем не выдавал дурного самочувствия и никуда не отлучался, потому у Его Высочества не было ни единого здравого предположения. Он так же был абсолютно уверен, что перед ним именно его супруг и о подмене не может идти речи — в остальном же Се Лянь был в растерянности. Часть его души малодушно желала, чтобы все это в действительности оказалось лишь шуткой Хуа Чэна. Накинув на плечи привычные белые одежды, Се Лянь даже подкрался к двери в купальню и заглянул туда. С одной стороны, подглядывать было плохо, с другой — человек за деревянной перегородкой его супруг, в состоянии которого Его Высочество не мог быть уверен: это было не подглядывание, а чистое искреннее беспокойство. Кивнув подобным размышлениям, Се Лянь заглянул внутрь. Хуа Чэн сидел на бортике глубокого бассейна и задумчиво шевелил ногами в воде, осматриваясь вокруг. Выражение растерянности, но интереса на его лице было настоящим, да и разыгрывать спектакль, пока Се Ляня не было рядом, было бы глупо. Он действительно потерял память. Придя к этому неутешительному выводу, Его Высочество отослал подальше заглянувшего в покои стальной змеей Эмина и принялся обдумывать дальнейшие свои шаги. Определенно нужно было проверить состояние Градоначальника и понять, не грозит ли ему что-то еще: однако, пока они были рядом, божественным чутьем Се Лянь уже попытался сделать это и ничего не нашел. Хуа Чэн выглядел и чувствовал себя как всегда — за исключением момента с памятью. Вероятно, у Се Ляня просто не хватало знаний, чтобы понять происходящее с ним, потому, поразмыслив, принц решил отправиться к человеку, что в его глазах обладал сведениями об этом мире самыми обширными и полными. В противовес этому человеку, Хуа Чэн не помнил ничего. Ни имени, ни супруга, ни дома, который должен был принадлежать ему. Он не был даже уверен, в какой эпохе находится, как называются некоторые вещи и чего ему ожидать от мира за пределами алых стен поместья. Задумчиво погрузившись в воду, мужчина размышлял об этом. Размышления, однако, в какой-то миг прервались странными ощущениями в месте, о котором и подумать было неловко. Ощущение не было неприятным, но скорее… необычным. Несколько мгновений потребовалось Градоначальнику, чтобы сопоставить пробуждение обнаженным в объятьях красавца и собственные чувства — и сразу же он подумал о некой неправильности происходящего. Как не посмотри, он был выше, сильнее и шире в плечах, чем Се Лянь, так разве не тому полагалось?.. Прошлые слова принца о том, что Хуа Чэн его наложник, приобрели чуть больше смысла. Однако эти чувства, пусть и вызывали удивление в изгибе приподнятых бровей, легко были объяснимы. Другое же ощущение, холодное и вязкое, словно воды трясины, в своей груди Хуа Чэн объяснить не мог. Пусть в целом его тело было легким и откликалось чутко плавным движением на каждое желание мужчины, он чувствовал, будто чего-то в нем не хватает. От воды в купальне поднимался жаркий пар, но кончики пальцев Хуа Чэна замерзли, а суставы временами будто сводила зябкая дрожь, словно внутри него была ненасытная ледяная пустота, что никак не могла согреться. Впрочем, Градоначальник не понимал сейчас, нормальное ли это чувство, или стоит удивляться ему. Омывшись, он накинул на плечи алый халат и вышел из купальни. Впрочем, у порога ему пришлось замереть: у двери, опустившись на корточки и прижав к подбородку тонкие пальцы, сидел Се Лянь и, смотря в пустоту, размышлял о чем-то. На появление Хуа Чэна он сначала даже не обратил внимания, будто слишком глубоко был погружен в собственные размышления, но вскоре вздрогнул, поднял глаза, а затем сам выпрямился. — О, Сань Лан, ты закончил! — неловко сказал он и рассмеялся. Хуа Чэн прищурился. Пусть он не ощущал опасности от человека на голову ниже себя, обладающего милым лицом и добрым нравом, то, что он подглядывал за своим «супругом» ведь нельзя было назвать обычной ситуацией? Се Лянь между тем сказал: — У меня нет идей, как помочь тебе, но я знаю человека, что может придумать что-то. Отправимся к нему. И развернувшись, принц бодро направился к выходу из комнаты. Хуа Чэн однако не последовал за ним и, заметив это, Се Лянь остановился и замер, взглянув на него. Градоначальник указал на алый халат на себе: — Разве я не должен одеться? — Так и есть?.. — изогнул бровь Его Высочество, но лишь потом заметил несоответствие. Обычно для смены одежд Хуа Чэн использовал духовные силы и специальные заклинания, но теперь он не помнил ни одно из них. Се Лянь же так привык, что на облачение ему не требуется и мгновения, что совсем забыл о том, что может быть иначе. Неловко кашлянув, принц указал на еще одну дверь, что находилась рядом с кроватью: — Там гардеробная. Хуа Чэн кивнул и прошел в комнату. Подозрения в его душе крепли. Разве можно назвать «внимательным» и «ласковым» супруга, что даже не следит, какая одежда на его партнере? Градоначальник не знал, почему, но чувствовал, что одежда и внешний вид очень важны, и, если Се Лянь не обращает на них внимания, может, они и не так близки? Связана ли на самом деле потеря памяти Градоначальника с его «супругом» рядом? Хуа Чэну, однако, оставалось лишь делать то, что ему говорили, потому, выбрав простое ханьфу из многообразия нарядов, что скрывались в гардеробной, он последовал за Се Лянем. Принц повел его по отрытой галерее в другую часть роскошного поместья. По одну ее сторону располагался сад, а по другую — озеро, за которым шумели улицы яркого города. Неожиданно напрягшись, Хуа Чэн смог уловить звуки, долетающие с рынка с той стороны. Невероятно четко в ушах раздался дребезжащей голос: — Вы здесь — лишь осколки собственной души, каких в иных мирах неисчислимое множество! Кто-то, как, знать, там правитель или завоеватель, кто-то преступник, а кто-то Вознесшийся Небожитель! Я вижу грань между мирами и могу рассказать вам об иной вашей судьбе! Подходите! Подходите! Хуа Чэн не видел человека, что зазывал к себе прохожих, но отчего-то от одного звука его голоса почувствовал раздражение. Се Лянь между тем, идя по знакомым местам, опасливо осматривался. Пусть это были владения Хуа Чэна, весть о потере им воспоминаний могла сподвигнуть к нечестным желаниям даже самых преданных слуг. Ведь сейчас Градоначальник вовсе не помнил, как использовать свои силы и не смог бы защититься: потому Се Лянь предпочитал водить его с собой, чем оставить на попечение в Доме Блаженства. Придя к комнате, что использовалась для печати сжатия тысячи ли, Се Лянь сноровисто обновил несколько черт и влил в печать духовные силы — благо, у него теперь их было достаточно. Закончив, он обернулся к Хуа Чэну и улыбнулся: — Мы разберемся с происходящим очень быстро, Сань Лану не нужно переживать. Прежде, чем смог обдумать это, Градоначальник доверчиво кивнул. За дверью неожиданно оказалась не очередная комната, а светлый горный лес. Хуа Чэн на миг замер от этого зрелища, но при всей его необычности не чувствовал в себе удивления, будто часто видел подобное. Пышные кустарники тут обнимали стволы высоких деревьев и оглушительно пели птицы, радуясь приходу утра. Когда молодые люди прошли сквозь дверь и закрыли ее, Хуа Чэн обернулся и увидел покосившуюся хижину, крыша которой держалась лишь на паутине и укрывшей стены повилике. Место казалось заброшенным и вокруг не слышно было более людских голосов, но Се Лянь бодро последовал вперед, будто все здесь хорошо было ему знакомо. Заметив что, идя рядом, Хуа Чэн озирается, Его Высочество пояснил: — Это гора Тунлу, тут живет мой наставник. Он намного старше нас обоих, потому многое видел и знает. Наверняка у него есть способ тебе помочь. Градоначальник задумчиво кивнул. Путь по горам не занял много времени, и молодые люди достигли небольшого аккуратного домика, выстроенного на обрыве, когда солнце едва забралось на вершину голубого неба. Пусть вокруг пестрыми мазками искрилась яркая зелень, пели птицы и стрекотали жуки, Хуа Чэн, к своему удивлению, не чувствовал жара летнего дня. На лбу идущего рядом Се Ляня в середине подъема выступили прозрачные капли пота, но Градоначальник не ощущал ни жажды, ни усталости. Холод в его груди все так же нудил томной тоской, а кончики пальцев были ледяными, будто тепло не способно было коснуться Хуа Чэна. Он думал, что должен переживать из-за этого — но неожиданно понял, что привык к подобным ощущениям. Размышляя о них, он прикидывал, стоит ли рассказать об этом Се Ляню. Однако время для разговоров окончилось, когда при приближении молодых людей дверь домика распахнулась. На пороге появился человек в темных одеждах: серебряная вышивка на них подчеркивала бледную кожу и светлые глаза мужчины, а опущенные уголки губ придавали лицу скорбное выражение. Кажется, он совсем не удивился появлению гостей, потому как небрежно скользнул по Хуа Чэну взглядом и обратился к Се Ляню: — Ваше Высочество. Вы навещали этого наставника не так давно, что привело вас сюда теперь, особенно… в такой компании? Хуа Чэн скосил на юношу рядом взгляд: «Ваше Высочество»? Се Лянь был одет в простое белое ханьфу монаха, а его волосы перехватывала белая лента — с какой стороны ни взгляни, он не напоминал особу императорских кровей. Конечно, в его жестах и осанке присутствовала особая выправка, но все одно в голове Хуа Чэн не мог уложить новое знание. То есть, если так взглянуть, он все же наложник?.. — Приветствую, наставник, — вежливо склонил голову Се Лянь, не замечая задумчивого взгляда Хуа Чэна рядом. — У меня есть просьба к вам, если вас не затруднит… — Конечно, молодежь теперь прибегает к помощи старших только когда возникают сложности, — покачал головой мужчина, но его ворчание не выглядело действительно злобным или раздраженным. Наставник проводил своих гостей в небольшой внутренний дворик, где усадил за каменный стол и любопытно взглянул на Его Высочество: от Хуа Чэна он отчего-то по-прежнему отводил взгляд, пусть в прямых чертах и таилось удивление. Когда Се Лянь рассказал о произошедшем, лицо Наставника вытянулось в странном выражении: не понять было, сочувствует он, или злобно усмехается. Наконец взмахнув рукавами, мужчина спросил, посмотрев на Градоначальника: — Так вы совсем ничего не помните? Хуа Чэн взглянул на Его Высочество, сам не осознав, зачем, и после того, как тот кивнул, ответил: — Совсем. Наставник раздраженно вздохнул их переглядкам. Поднявшись, он кругом обошел Хуа Чэна, осматривая его. Во взгляде мужчины была осторожность, но и интерес, однако очень быстро Градоначальник заметил, что он будто не решается подойти слишком близко. Пусть двор был небольшим, а пространство вокруг каменного стола — и того меньше, Наставник будто специально оставлял между собой и Хуа Чэном расстояние в шаг, так что даже полы алых одежд Градоначальника не шевелились от движений мужчины рядом. Се Лянь тоже обратил на это внимание. Некоторое время он чинно сидел, позволяя Наставнику делать то, что ему хочется, но затем осторожно уточнил: — Наставник, разве для того, чтобы понять проблему Сань Лана, вы не должны проверить его меридианы? Пусть Хуа Чэн не помнил очень многое, в его мыслях четко отразилось — это самое основное в проверке чужого самочувствия. Во взгляде его на Наставника появилось подозрение. Мужчина между тем взмахнул рукавами: — Ваше Высочество, с тем опытом, что у меня есть, подобные грубые методы давно мне чужды. Одного взгляда мне достаточно, чтобы определить болезнь человека, и двух — чтобы в точности рассказать его судьбу. Почему же вы обижаете меня недоверием? — Хорошо, — послушно кивнул Се Лянь. — Тогда что произошло с Сань Ланом? — Кхем, мне нужно еще время… — смешавшись, ответил Наставник и вновь обошел Хуа Чэна, словно диковинную зверюшку, кругом. Прищурившись, Градоначальник сделал вид, что устало выдыхает и чуть сменил позу: сложив руки на груди, он вытянул одну ногу вперед — вместо того, чтобы переступить через нее, Наставник обошел обутую в длинный черный сапог ступню широким кругом. Он явно просто не хотел приближаться к Хуа Чэну, но если Градоначальнику ничего это не говорило, меж тонких бровей Его Высочества появилась суровая складка. — Наставник, — строго спросил он. — Вы не хотите касаться Сань Лана? — О чем вы, Ваше Высочество? — вскинул брови Наставник в притворном удивлении, но, встретившись взглядом с янтарными глазами Се Ляня вздохнул. Взмахнув руками, он возмущенно, но с долей смущения, признал: — Это лишь вы, Ваше Высочество, можете позволить себе подобное! Иные люди пережили меньше и более подвержены злому влиянию, и порочная звезда разрушения вашего Сань Лана… Не желая более слушать, Се Лянь резко поднялся и взял Хуа Чэна за запястье, поднимая его за собой. Пусть в словах его не было ярости, каждое было убийственно серьезно: — Раз Наставник желает продолжать судить о людях по изменчивой судьбе, я не в силах запретить ему это. Мне казалось, что собственным опытом я показал, что не следует опираться в своих действиях на подобные неверные вещи, но раз Наставник до сих пор считает по иному — пусть. Его Высочество развернулся к выходу, но Наставник преградил ему путь: — Ваше Высочество, не нужно реагировать так резко. Я ничего не хочу сказать о вас или ваших деяниях, но судьба Градоначальника по-прежнему… — Уповая на судьбу в суждениях о моем супруге, вы так же судите и обо мне, — резко прервал Се Лянь. — Можете, впрочем, обо мне думать, что хотите, но Сань Лана я оскорблять не позволю. Его Высочество и Наставник смотрели друг на друга, каждый уверенный в собственной правоте, а Хуа Чэн за спиной Се Ляня вдруг едва заметно улыбнулся. Пусть он все еще слабо понимал, что творится вокруг него, чужое неожиданное заступничество теплой патокой окутало холодное сердце. Пусть сам Градоначальник считал, что нежелание прикасаться к нему — сущий пустяк, то, что из-за этого Его Высочество готов был рассориться с Наставником… Существует ли на свете человек, которому подобное бы не польстило? Ведь даже если сам ты считаешь, что не заслуживаешь и крошек с чужого стола, пока кто-то как должное кормит тебя лишь изысканными яствами, этим невозможно не проникнуться. — Хорошо, Ваше Высочество, — наконец тяжело вздохнув, сказал Наставник. — Перестаньте только напоминать мне об этом вашем… замужестве. Жестом он вновь указал на места за каменным столом своим гостям и, когда они сели, устроился рядом. Под внимательным взглядом чуть прищуренных янтарных глаз, он извлек из рукава отрез мягкой ткани и, положив его на запястье Хуа Чэна, следом коснулся бледной кожи двумя пальцами. Сначала прикосновение было легким и будто боязливым, но, проверяя состояние Градоначальника, Наставник все более забывал о своих предубеждениях силы его по меридианам Хуа Чэна текли спокойнее. Некоторое время в маленьком саду царила тишина, прерываемая лишь пением птиц, а затем Наставник наконец убрал руку и вздохнул. — Вы знаете, что с ним? — взволнованно спросил Се Лянь. Наставник качнул головой: — Конечно знаю. Градоначальник лишился всех своих воспоминаний. На миг на лице Се Ляня показалась тень раздражения, но он быстро взял себя в руки и вежливо сказал: — Это я знаю тоже. Но почему так произошло? И как это исправить? — В меридианах вашего Градоначальника нет никаких увечий, а море ци спокойно, что означает, что его воспоминания не были забраны насильно. Кроме того, я заметил, что, несмотря на огромный запас сил, тренировками ваш Градоначальник пренебрегает. — Демонам… тоже надо тренироваться? — с сомнением спросил Се Лянь. Наставник кивнул: — Ци словно вода, набранная в деревянную бочку. Неважно, насколько бочка большая, болотная в ней вода, или родниковая, но если не латать дно время от времени, то однажды вода попросту уйдет сквозь щели — это и произошло. Уж не знаю, куда эта «вода» ушла, но вернуть ее просто — вашему Градоначальнику нужно медитировать и он сам найдет след. Изначально воспоминания все же принадлежат ему и, куда бы они не попали, вернуть их будет не сложно. — Вот как… — пробормотал Се Лянь и потер точку меж бровей. Через время он вздохнул: — Что ж, я рад, что это не проклятье или чей-то злой умысел. — Именно, — степенно ответил Наставник, но тут же в чертах его появилась насмешка. — Состояние вашего Градоначальника — лишь его вина и результат недостатка в тренировках. Се Лянь улыбнулся на слова мужчины: — Сань Лан никогда не обучался совершенствованию, но даже без этого смог достичь небывалых высот и под небом второй по силе среди демонов и богов. За восемьсот лет это впервые, когда в чем-то он оказался невнимателен — так что Наставник не должен шутить над ним за эту маленькую оплошность. Его Высочество поднялся, давая понять, что разговор окончен, и вслед за ним поднялся Хуа Чэн. На отповедь Се Ляня Наставнику нечего было ответить, а на лицо принца уже вернулась вежливая улыбка: — Большое спасибо, Наставник, за вашу помощь. После того как Сань Лан придет в себя, я прослежу, чтобы он как следует отблагодарил вас. Наставник тут же замахал руками: — Не стоит, не стоит, считайте, что я так отдаю вам долг. Его Высочество задумчиво кивнул и с едва заметным ехидством добавил: — Наставник верно говорит: долг передо мной есть долг и перед моим супругом. Пусть Наставник не мог поспорить с этим, лицо его от слов Се Ляня заметно скривилось, но тот уже покинул в сопровождении Хуа Чэна маленький двор. Градоначальник думал, что они вновь спустятся к хижине у подножья горы, но, неожиданно остановившись, Се Лянь обернулся к нему и подался вперед. Прежде, чем Хуа Чэн успел что-то сделать, ловкая рука Его Высочества скользнула за отворот его одежд и во внутреннем кармане нащупала пару игральных костей, о наличии которых Хуа Чэн и не подозревал. Заметив растерянность на лице Градоначальника, Се Лянь улыбнулся: — Чтобы вернуть твои воспоминания, нам надо как можно быстрее оказаться в Доме Блаженства и обратиться к медитации. Нет времени идти пешком, воспользуемся лучше этим, — Его Высочество с долей азарта потряс кости в руке и пояснил: — Сюда я подобным образом добираться не хотел, потому как мог отправить нас в место слишком опасное, но домой, думаю, смогу без проблем перенестись. Се Лянь бросил кости и, зависнув в воздухе, они показали четыре и пять. Его Высочество воодушевленно кивнул и взял Хуа Чэна за руку, делая шаг вперед. На миг мир перед глазами Хуа Чэна потемнел, а затем он вдруг потерял опору и почувствовал, как падает. Неосознанно сильнее сжав тонкие пальцы в своей ладони, он завалился вперед: краем глаза Градоначальник успел лишь заметить алую обстановку Дома Блаженства. Только выглядела она странно: на потолке висели полотна и ткани, а стена впереди была устлана цветастым ковром… Впрочем, когда Се Лянь и Хуа Чэн завалились на эту «стену», последний наконец осознал, что волей игральных костей они оказались на потолке и неловко упали с него на удобно расположенную в широком зале кушетку. Градоначальник завалился на спину, но совсем не почувствовал боли, лишь легкий удар, с которым воздух покинул грудь. Его Высочество упал на него и шумно охнул, но тут же уперся руками в Хуа Чэна и поднялся, осматриваясь. На лице его отразились гордость и довольство: кажется, и такой сомнительный результат радовал принца. — Смотри, Сань Лан, мы дома, — переведя на Хуа Чэна взгляд, сказал Се Лянь. На миг Градоначальника пленили теплые янтарные глаза, но затем что-то мелькнуло между сбившихся от падения одежд Его Высочества, привлекая внимание — Хуа Чэн обратил взгляд туда. На груди Се Ляня, подвешенное на тонкую цепочку, висело кольцо тонкой работы. Градоначальник не знал, интересовался ли он украшениями ранее, но это кольцо вдруг заняло все его мысли. Не осознавая этого, он протянул руку и сжал кольцо в ладони: тут же противное чувство в глубине костей, что мучило его с самого пробуждения будто ослабло и впервые пальцы на миг согрелись. Хуа Чэн перевел взгляд на Се Ляня, что внимательно наблюдал за ним. Что эта вещь делала у него? Кольцо явно принадлежало Градоначальнику, он всем телом чувствовал это. Нахмурившись, Хуа Чэн спросил: — Разве это не мое? — Твое, — не стал отрицать Его Высочество. Хуа Чэн сжал кольцо сильнее, и на его тонких губах появилась улыбка: — Тогда, может, моему дорогому супругу стоит его вернуть? Се Лянь склонил голову, вглядываясь в лицо перед собой. Он сидел на бедрах Хуа Чэна, но его, кажется, подобная поза ничуть не смущала и наоборот была довольно привычной и удобной. Через время, положив свою руку поверх руки Градоначальника, Его Высочество мягко ответил: — Нет. — Нет? — Нет, — улыбнулся Се Лянь. — Сань Лан сам отдал мне его на хранение и свою роль «самого надежного места в мире» я планирую выполнить. — Я его отдал, а теперь хочу забрать обратно, — нахмурился Хуа Чэн. Будто говоря с неразумным ребенком, Его Высочество покачал головой: — Ты сам не осознаешь его ценности сейчас. Безопаснее будет, если кольцо останется у меня. Но как только Сань Лан восстановит свои воспоминания, если он все еще будет желать забрать кольцо — я с радостью верну его. — В таком случае мне стоит применить силу? — холодно спросил Градоначальник, не желая отпускать кольцо. Пусть Се Лянь обладал некоторыми духовными способностями, Хуа Чэн не думал, что он станет серьезным противником: в себе Градоначальник чувствовал достаточно сил, чтобы справиться. Однако Его Высочество совсем не испугала угроза: он улыбнулся и неожиданно сжал свою руку на руке Хуа Чэна, держащей кольцо. В тонких пальцах не могло быть много силы, но в один момент Градоначальник почувствовал, что не может пошевелить и пальцем. По виду Се Ляня нельзя было сказать, сколько усилий он прикладывает, но его пальцы даже не побелели, а лицо сохраняло нежное и расслабленное выражение. — Сань Лан может попробовать, — мягко сказал он. — Но помнишь ли ты, как я назвал тебя вторым по силе под этими небесами? Хуа Чэн хмуро кивнул. Улыбка Его Высочества стала шире: — А знает ли Сань Лан, кто является первым? — Градоначальнику не нужно было слышать ответ. От досады он поджал губы и нахмурился: видимо, чтобы заполучить кольцо, ему придется сначала вернуть свои воспоминания. Конечно, Хуа Чэн и так планировал заняться этим, но, когда потеплевший металл покинул его хватку, будто часть души болезненно взвыла. Видя расстройство на лице Хуа Чэна, Се Лянь склонился к нему и нежно поцеловал кончик носа. Пусть в красивых чертах Градоначальника сквозила совсем детская обида, Его Высочество подбодрил: — Начинай совершенствоваться прямо сейчас и очень скоро сможешь заполучить кольцо — если, конечно, все еще будешь желать этого. Дождавшись, пока Се Лянь встанет, Хуа Чэн сел в позу для медитации и закрыл глаза: пусть помнил он немногое, даже в подобном положении уязвленная гордость заставляла его действовать. Впрочем, погружаясь глубже и глубже в собственное море ци, он постепенно забывал обо всех тревогах и недовольстве. Здесь было тихо и пусто — пока в молочной тьме не появилась нить потерянных воспоминаний. Прошли почти сутки, прежде чем Хуа Чэн пришел в себя. Се Лянь не хотел оставлять его одного, потому устроился рядом, прижавшись спиной к спине супруга. Когда остававшийся все это время неподвижным Хуа Чэн вдруг расслабился и повел головой, Се Лянь тут же отложил книгу, что он читал, и, обернувшись, заглянул Градоначальнику в лицо. Выражение Хуа Чэна было чуть раздраженным, как после решения неприятных дел города, но, стоило ему увидеть Его Высочество, бледные губы растянулись в нежной улыбке: — Гэгэ, — ласково позвал он. — Сань Лан! — Се Лянь придвинулся ближе, положив руки на чужие плечи. Ладони Хуа Чэна умело и естественно скользнули к талии Его Высочества, когда он спросил: — Как ты чувствуешь себя? Все прошло удачно? — Более чем, — кивнул Градоначальник. — Я нашел, куда ускользнули мои воспоминания, и вернул часть. — Какую часть? — замирая, спросил Се Лянь. — Около двадцати последних лет, — легкомысленно ответил Хуа Чэн. И в самом деле, пусть выглядел и вел он теперь себя так, как привык Его Высочество, в черном глазу читались беззаботность и легкость, которых не встретить было у существа старше восьмисот лет. Чем-то этот вид Се Ляня даже успокаивал, поэтому он нежно улыбнулся. — Когда Сань Лан планирует вернуть остальное? — В ближайшее время, — ответил Хуа Чэн, за талию прижимая Се Ляня к себе. — Сделать это за один раз слишком сложно, но после, если гэгэ захочет, я в подробностях расскажу тебе, как все произошло… — Хорошо, — кивнул Се Лянь. Пусть ему и хотелось, чтобы как можно быстрее Хуа Чэн окончательно пришел в себя, теперь тот обладал достаточным количеством знаний, чтобы решить, что для него будет лучше. — И прости, что я говорил ранее: я лишь хотел немного тебя напугать и отвратить битву. Хуа Чэн что-то неразборчиво пробормотал в ответ: по тону Се Лянь понял, что он просил не переживать об этом. Погладив чужие волосы, Его Высочество сказал: — Что ж, теперь я должен вернуть тебе кое-что. Се Лянь хотел отстраниться, чтобы снять с шеи цепочку с кольцом, но Хуа Чэн неожиданно прижал его ближе и выдохнул в живот: — Гэгэ не должен шутить над этим Сань Ланом. Я и сам не знал, что говорю. Его Высочество изобразил удивление: — Так Сань Лан больше не хочет драться со мной? Как же так: я уже подготовил и площадку, и оружие… Вместо ответа Градоначальник завалился на спину, утягивая за собой Се Ляня. Тот легко поддался, едва сдерживая смешки. Лежа на груди своего дорогого супруга он любовался смущением на его бледных щеках и посмеивался. Неловкость Хуа Чэн привык прятать за нежными поцелуями и объятьями, а Его Высочество с радостью это позволял.