Аманаты

Она ходила на всякую высокую гору и под всякое ветвистое дерево и там блудодействовала. Книга пророка Иеремии, 3:6

— Дикон, как ты считаешь, — Рокэ задумчиво постучал пальцами по столу, — кто нравится Айрис? — В смысле «кто»? — переспросил Ричард. — Кто из менторов? Ну, ей нравится фехтование и танцы, еще математика, меньше — описательные науки и гальтарский, и совсем, если честно, не нравится эреа Иоанна. А почему вы спрашиваете? Разве она сама вам не рассказывала? На самом деле, Рокэ, как примерный отец, вернувшись домой из столицы, всегда интересовался, как продвигается у его детей учеба, и эта осень не стала исключением, поэтому Айрис уже успела пожаловаться на гувернантку, а гувернантка — на Айрис; ментор по математике похвалил успехи Айрис и посетовал, что Ричарду стоило бы проявлять больше старания, а ментор по описательным наукам — наоборот; наконец, менторы по языкам в один голос превознесли успехи Дейдри, которая — ладно кэналлийский, младшие девочки выучили его, можно сказать, сами, с младенчества — которая вообще не должна была даже приступать к гальтарскому (и неизвестно, как она проникла на занятия, и кто ей разрешил, и как ей еще не стало скучно), и вежливо постарались не закатить глаза на вопрос о Ричарде. — О, нет. Это я знаю. Нет, я имею в виду, из мальчиков, — сказал Рокэ, потер переносицу и посмотрел на Ричарда. Ричард уставился на него в ответ, пару мгновений молчал, а потом моргнул и засмеялся: — Айри же еще маленькая! Вы бы еще спросили, кто нравится Эди! Ну, мы все дружим с Берто, но это же не значит, что кто-то кому-то нравится, как вы говорите! Рокэ, не отвечая сразу, взял со столика бокал с вином и покачал в руке. Они с Ричардом сидели в его алвасетском кабинете, который Рокэ только года четыре назад наконец обставил по своему вкусу, приказав убрать громадный письменный стол и вместо него поставить удобные кресла и покрыть паркет мягкими коврами: каждый раз, заводя с детьми серьезные разговоры в этом кабинете, он убеждал себя, что избавляется от отцовского наследия не только в выборе мебели, но и в вопросах воспитания. Нынешний интерьер, конечно, совсем не располагал к суровости — да и Рокэ, признаться, не видел себя в роли строгого родителя. Здесь было хорошо играть и слушать песни, читать книги, вести задушевные беседы (играть в солдатики, напомнил себе Рокэ: младшие — пусть они девочки — еще не выросли из того возраста, когда пол кабинета становится театром военных действий) или вот пить вино: наконец-то это можно было делать в компании Ричарда — правда, тот пока пил его сильно разбавленным водой. Сам Рокэ в свои тринадцать, между прочим, оскорбился бы, предложи ему кто такую смесь. К слову о возрасте… — Кстати, — спросил он небрежно. — Раз уж зашла речь: ты ведь еще не ходил на гору? — На какую гору? — удивился Ричард. — На гору, — повторил Рокэ, выделив слово голосом, и по взгляду Ричарда, в котором не отразилось осознания, понял, что нет — не ходил и даже не слышал: судя по всему, его ребенок, уже достаточно взрослый не только для вина, но для любви, по загадочным причинам остался в этом вопросе невинен. Конечно же, Рокэ не собирался обсуждать с мальчиком эти вещи — для такого, в конце концов, имеются более искушенные сверстники или старшие приятели! — Ну, мы ходили на разные горы, но, похоже, вы имеете в виду какую-то особенную. — О да, — сказал Рокэ. — Особенную. Неужели Берто не объяснял? Ладно, знаешь, спроси лучше у него. Он же скоро приедет? Альберто, на четверть года с небольшим старше Ричарда, наверняка уже посещал гору и даже с удовольствием заделался бы ее завсегдатаем, если бы подольше и почаще гостил в Алвасете. Ричард же… Рокэ вспомнил, как кто-то говорил ему, еще в самом начале (кто же это был: ментор по фехтованию? гувернер? врач?), что северяне взрослеют медленнее. Неужели правда? Ричард кивнул: — Да, через неделю где-то обещал, и останется до дня рождения Эди, как обычно. — Вот он тебя туда и сводит, поговори с ним. ~ ~ ~ Вторую попытку Рокэ предпринял с самой Айрис. Девочку еще не интересовало вино, но она сразу потянула руку к вазочке с морисскими сластями, ожидавшей ее на каминной полке. Набрав полную горсть засахаренных орехов, Айрис уселась в кресло, подвернув под себя ногу (Ричард теперь садился, небрежно заложив ногу на ногу и сцепив руки на колене), подергала себя за ленту, поерзала и наконец устроилась и выжидающе посмотрела на него. Рокэ не стал тянуть и сразу задал ей тот же вопрос, что и Ричарду, — нравятся ли ей уже какие-нибудь мальчики. Реакция у нее тоже была примерно такой же, как и у брата: — Мы дружим с Берто! О, и он же скоро будет у нас в гостях! Эр Рокэ, как вы думаете, а моего дня рождения он может дождаться или как обычно? А Дика на его день рождения вы опять увезете? Айрис, настроение которой быстро менялось, как мгновенно менялись и темы разговора, уже готова была надуться, и Рокэ попробовал вернуть беседу в прежнее русло: — А тот юноша, с которым вы познакомились летом? Деллобордо, из Агарии, помнишь, его семья приезжала к нам? — Антонио? — спросила Айрис и слегка порозовела. — Он хорошо фехтует, и с ним можно было поболтать о разном! Ой, представляете, эр Рокэ, еще он говорил, что собирается стать рыцарем-монахом — это что же, уйти в монастырь? Но зачем? — Это у него молодежный романтизм, — предположил Рокэ. — Кто-то мечтает убежать из дома и заделаться пиратом, а кто-то вот хочет уйти в боевые монахи. Этого Деллобордо, похоже, все-таки стоило взять на заметку: пусть иностранец, но его семья была достаточно знатной и занимала высокое положение среди агарийского дворянства — не то чтобы ровня герцогине, конечно, но если дети понравились друг другу, то зачем мешать? Впрочем, заглянув в лицо Айрис, он понял, что о чем-то большем, чем о дружеской симпатии, тут говорить рано, и решил не настаивать — но и не сбрасывать юного Деллобордо со счетов… придется послеживать за его судьбой. — Если бы ты собралась выходить замуж, Айри, кого бы ты выбрала? — зашел он с другой стороны. — Не знаю, — легко ответила девочка. — Может, какого-нибудь моряка. Меня не укачивает, и я люблю плавать и уже умею ставить парус! Рокэ лихорадочно принялся перебирать в памяти своих знакомых моряков, у которых были бы сыновья, и обнаружил, что никто из его приятелей еще не женат, нет речи и о детях, а сами эти приятели — например, Ротгер — точно не подойдут по возрасту. Оставался пресловутый Альберто, который, увы, был уже давно обручен. — А еще, знаете, эр Рокэ, — засмеялась Айрис, — мы с Диком давно придумали, что он женится на принцессе, а я выйду замуж за принца! Рокэ вздохнул: похоже, брачные вопросы придется решать самому. Ему вообще пришло это в голову только потому, что в этот раз в столице его уж больно настойчиво обхаживал герцог Колиньяр, у которого, как он не уставал напоминать при каждой встрече во дворце, подрастали сын и дочь; Рокэ решил, что можно было бы на будущее обезопасить себя от таких поползновений и честно отвечать, что его дети уже заняты. ~ ~ ~ Альберто, как и ожидалось, приехал в гости через несколько дней и на этот раз был не один, а с родителями — к удаче Рокэ, потому что люди, которые — одни из немногих дворян в Талиге — сумели устроить для своего ребенка помолвку еще в младенчестве, были сейчас очень кстати. Рокэ не вникал, что именно Берто наговорил Ричарду по поводу горы, да и сами мальчишки не склонны были делиться с взрослыми своими секретами, но однажды вечером Ричард пропал куда-то сразу после ужина, а Берто посмотрел на Рокэ с заговорщицким видом, неспешно встал из-за стола и степенным шагом направился к себе. Вернулся Ричард ранним утром — настолько ранним, что в столовой сидели только сам Рокэ и Альберто, который отчаянно старался не зевать и одновременно чуть не подпрыгивал на стуле от нетерпения. Ричард был мрачен, зол и растрепан и совершенно не похож на человека, впервые вкусившего любовных наслаждений. Он подошел к Берто, вцепился в спинку его стула и сердито сказал: — Если это была шутка, Берто, то это была очень глупая шутка! Довольная улыбка, начавшая было расцветать на губах Берто, когда Ричард появился в дверях, сползла с его лица, и он растерянно спросил: — Тебе что же, не понравилось? — Да что там могло понравиться? Холодно, темно, скучно! — Ты был один? — не унимался Берто. — Неужели вообще никто не пришел? И чем ты тогда занимался? — Чем? Жег костер, чтобы не замерзнуть! Сколько бросил в него веток, и не сосчитать! Рокэ при этих словах не смог удержаться от смешка, и Ричард, только сейчас заметив его, развернулся к нему. — Эр Рокэ! Вы тоже в этом поучаствовали, я так и знал! Надоели вы оба со своими дурацкими розыгрышами! Он гневно фыркнул, повернулся к ним спиной и вышел прочь; шаги прогрохотали по лестнице, а дверь наверху стукнула с такой силой, что содрогнулись стены. Рокэ и Берто обменялись недоуменными взглядами и синхронно пожали плечами. — Может быть, рановато? — спросил Рокэ. — Может быть, у сухопутных… в смысле, у северян, как-то по-своему? — предположил в свою очередь Берто. — Ладно, дядя Рокэ, не грустите, разберемся! ~ ~ ~ Вооружившись пером, бумагой и чернилами пяти цветов — по тем цветам, которые нравились девочкам (красный для Айрис, потому что она обожала все яркое и потому что всегда предпочитала фамильные цвета; зеленый для Дейдри, потому что она любила его неосновные оттенки — нефритовый, оливковый и морской волны; и синий для Эдит, потому что она выбирала то, что выбирал сам Рокэ), плюс чисто черный для Ричарда и иссиня-черный для прочих записей, — Рокэ выписал одно под другим имена молодых дворян подходящего возраста, главы семьи которых носили титулы не ниже графа. Первый столбик быстро закончился, Рокэ перешел на второй, а потом и на другую сторону листа. На втором листе он сделал то же самое, только с именами юных дворянок — вот только на этот раз даже первый столбик оказался заполнен не до конца. Поразмыслив немного, Рокэ вымарал тех, кто ему не нравился лично, потом тех, чьи семьи не внушали ему доверия, и наконец, еще подумав, добавил в конец каждого списка принцев и принцесс сопредельных государств. Чувствовал он себя при этом форменной матроной — может быть, в этом была и своя правда: если Ричард брал от него все мужское, что Рокэ мог ему дать: в поведении, обращении с оружием, характере и воззрениях, — то от кого же Эдит перенимала все женское? Не от гувернантки же, не от нянек и не от служанок девочка научилась украшать руки кольцами и браслетами, и не на них ведь насмотревшись, требовала, капризничая, чтобы ей уложили волосы завитыми локонами и умастили благовониями. Айрис, кстати, во всем следовала за братом, а Дейдри вообще ни на кого не оглядывалась. На военный совет — точнее, на обсуждение брачных планов, потенциальных обручений, возможных помолвок — Рокэ пригласил кузена с супругой: Диего и Бланка, как он и рассчитывал, охотно согласились помочь — а также Ричарда и Айрис, потому что считал, что дети тоже имеют право голоса там, где будет решаться их будущее; младших, правда, он не позвал: девочки шести (почти семи!) и восьми лет едва ли способны были понять, чего от них хотят. Он немного пожалел, что приказал избавиться от письменного стола: совет проходил, конечно, в кабинете, и туда пришлось дополнительно втиснуть миниатюрное бюро, за которым он и расположился со своими бумагами и чернильницами. — Предлагаю Ноймаров! — с порога начала Бланка, даже не успев еще опуститься в кресло. — Вот, допустим, Эрвин. — Только не Литенкетте! — быстро сказал Рокэ. Эрвина Литенкетте, на пару с графом Васспардом, он вычеркнул из своего списка первыми: эти двое и несколько их сверстников из семей попроще — одного года с королевой, чуть помладше или постарше — образовали вокруг Ее юного Величества кружок, пока будто бы дружеский. Молодые люди, увивавшиеся за королевой, не позволяли себе ничего, кроме светских любезностей и незначащих бесед на публике — и томных взглядов, когда думали, что их никто не видит, — но от их компании опасно попахивало фаворитизмом, а Рокэ не хотел, чтобы его дочь (его дочь!) вынуждена была делить мужа с любовницей, пусть даже венценосной. Кстати, он припомнил, что ни разу не встречал среди них кузена Ричарда, Реджинальда, который тоже подходил им по возрасту: может быть, правда, того не увлекала придворная жизнь или он был слишком серьезен для придворных развлечений. Тут же ему подумалось, что, останься жив младший из бедолаг Эпинэ, тот тоже наверняка с удовольствием бы присоединился к кружку… Да, кстати, Эпинэ. — Не хочу обижать ваших родственников, — сказал он, встретившись с помрачневшим взглядом Бланки, — но Литенкетте нам не подходит, это не обсуждается. — У Рудольфа есть еще один сын, — напомнила Бланка. — Маркус, он даже младше. — О да, — Рокэ постучал кончиком пера по бумаге. — Я его тоже записал, будем иметь в виду, а пока пройдемся дальше по герцогам. Придды — этих предлагаю сразу отмести: у них там есть подозрения на фамильное безумие, не хотелось бы рисковать. И потом, Дикон, кажется, не очень поладил с их средним. Ричард закивал: они столкнулись с юным Приддом при дворе два года назад, во время визита в столицу, и не сумели найти общий язык. Айрис с тем же энтузиазмом замотала головой. Диего закатил глаза и потянулся к кувшину в вином: похоже, Рокэ ошибся, и на самом деле кузен не привык к таким обсуждениям — наверное, в их семье брачные дела решала жена. — У них там, конечно, уже четверо сыновей — есть из кого выбрать, — но рассматривать их я не собираюсь, — резюмировал Рокэ. — Дальше Эпинэ. Наследник, правда, для Айрис уже совсем старик… — И он даже не военный, — наконец-то подал голос Диего. Единственный оставшийся в живых наследник Эпинэ, Робер, был старше Айрис чуть ли не на пятнадцать лет, поэтому Рокэ изначально даже не вставил его в список, и ему пришлось сейчас, обмакнув перо в красные чернила, вывести его имя под всеми остальными. Робер Эр-При, по слухам, ходившим в свете, был так потрясен трагедией, случившейся с его семьей, что сразу, как закончил службу оруженосцем, уехал за границу развеяться и с тех пор прожигал состояние деда в путешествиях и заканчивать этот затянувшийся гран-тур, видимо, не собирался. Сейчас, кажется, он уже пару лет жил в Агарисе, изредка выбираясь на увеселительные прогулки в соседние города. Возможно, он занимался живописью: подобные молодые люди, оказавшись в Агарисе, вечно открывают в себе талант к рисованию или архитектуре. — Эр Морис дружил с отцом! — вспомнила Айрис. — Обведите кружочком, эр Рокэ, пожалуйста! И Маркуса, про которого вы раньше говорили, тоже! — Хорошо, — сказал Рокэ и начертил вокруг двух имен овалы красными чернилами. — Кто у нас еще из герцогов? Фиеско? Там что-то мутное… О Колиньярах он даже не заикнулся, и взрослые собеседники его отлично поняли, а дети не уловили заминки. — Видимо, на этом все, — сказала Бланка. — Две кандидатуры, что же, с вашей придирчивостью, кузен, это уже неплохо. — О, на самом деле, есть еще принцы из соседних государств, — Рокэ посмотрел на свой листок. — Багряные земли я, конечно, брать не стал — хотя мог бы — но есть и поближе. Вот, скажем, Фельсенбурги. Правящая, можно сказать, фамилия Дриксен — не совсем, конечно, но близко. Молодой человек по имени Руперт, не так уж намного старше Айрис… — Ну вот еще! — возмутился Диего. — Дриксен! Скажешь тоже! — А что? — Рокэ засмеялся. — Представляешь, Айрис сделается дриксенской кесариней и отомстит им там всем за Алису! — Я не знаю, кто это, — сказала Айрис. — Тоже не знаю, — согласился Ричард. — Кесаря Дриксен зовут вроде бы не так, и разве у него есть сыновья? Рокэ, оторвав от бумаги перо, которым нарисовал очередной кружок, посмотрел на Айрис и сказал серьезно: — Айри, сейчас мы перебираем разные кандидатуры. Я напишу всем, кого мы выберем, и потом с кем-то одним тебя обручим, но — это важно, послушай меня, — естественно, если ты полюбишь кого-то другого или твой жених влюбится в другую, мы тут же разорвем твою помолвку. То же касается и тебя, Дикон, и девочек. Все это предварительно. Я не собираюсь никого принуждать. Ну что же, — он обвел взглядом собрание. — Кажется, три варианта есть — наверное, достаточно? Переходим к младшим? Диего и Бланка кивнули — Бланка, возможно, хотела предложить еще что-то, но сочла за благо не затевать новое обсуждение. Рокэ передвинул поближе зеленые чернила и, помахав списком в воздухе, чтобы он просох, снова положил его перед собой. На самом деле, с младшими должно было быть проще: для них, как он полагал, необязательно было подбирать именно герцогов и принцев, и Рокэ собирался устроить их браки — конечно, не браки, всего лишь помолвки — с кем-то из семей своих друзей. — Итак, — сказал он. — Смотрите, у Валмона четверо сыновей, из них самому младшему сейчас десять. Далее, Савиньяки — близнецов я не предлагаю, но Арно — сверстник Ричарда. Далее… — Между прочим, — перебила Бланка, — если кто-то из прошлых кандидатов не подойдет твоей старшей, ты вполне можешь предложить младшую. Бланка, похоже, все никак не могла успокоиться по поводу того, что сын Ноймаринена не остался единственным в списке. Рокэ поморгал, потер лоб, посмотрел на нее, а потом снова уставился в бумагу: дворянские фамилии, длинные и короткие, норовили как будто разбежаться от него во все стороны; округлые буквы пытались выкатиться с листа на стол, а острые углы рвались вверх. Быстро же он устал — не ожидал от себя. — Наверное, — сказал Рокэ и протер глаза. — Здесь, знаете, кузина, все так зыбко, что я не удивлюсь, если молодые люди поменяют свои предпочтения еще раз десять, когда подрастут. Но пока вот так. Далее — у меня еще длинный список, но, может быть, я не буду его зачитывать? Дикон и Айри, как думаете, Валмон для Дейдри и Савиньяк для Эдит или наоборот? — Арно веселый, — сказала Айрис. — Валмона я не видел, — сказал Ричард. — Но да, Арно веселый. Наверное, Эди с ним будет интересно. — Бертрам — довольно серьезный и вдумчивый человек, — объяснил Рокэ. — О его старшем сыне, конечно, этого сказать нельзя, но почему бы младшему не пойти в батюшку? Решено: я поговорю с родителями молодых людей при встрече, мы же в любом случае поедем через Эпинэ и завернем к ним или по дороге в Надор, или на обратном пути, из столицы. А девочек я обрадую уже потом. — Ладно, — сказал Ричард, наблюдая, как Рокэ обводит одно из имен зелеными чернилами, погружает перо в другую чернильницу и рисует новый кружок синим. — Как скажете, эр Рокэ. — Полагаю, на этом все, — Диего попытался встать, но жена схватила его за руку и потянула вниз. — О нет, — разочаровал его Рокэ. — Осталось самое трудное: Ричард. — С этого следовало начать, — заметила Бланка. — Нет, потому что здесь, честно говоря, все довольно печально, за неимением лучшего слова — а я не хотел начинать с неудачи, — Рокэ поднял листок, на котором красовалось от силы десятка полтора строк. — Девочек в поколении Дикона не просто мало — их катастрофически мало! Я не понимаю, как это получилось. Куда ни посмотри — здесь четыре сына, там пять, тут три, и у многих ни одной дочери — или они слишком взрослые, некоторые уже замужем! Вот, скажем, Придды — да, я не хотел их брать, но на безрыбье, Диего, ты же потомственный моряк, должен понимать… У них две дочери, обе значительно старше Ричарда, одна замужем, а другая вдова… Не подходит. Больше, по сути, смотреть не на кого. Даже за границей — в Урготе, скажем, — всё какие-то великовозрастные барышни. Морисские родственницы… у них очень своеобразное представление о браке. Дочери графов и ниже… — Леони Дорак, Ивонн Маран, Мария Тристрам, — перечислила Бланка и замялась, — гм, две у Манрика, извини, кузен… — Вот и я о чем, — сказал Рокэ. — Почти никого. Может быть — не знаю — Дикон приглядит себе кого-нибудь при дворе, когда мы будем в столице. Правда, Ее Величество тут у нас заявила, что не собирается брать в фрейлины девушек младше шестнадцати, потому что у нее, цитирую, здесь не сиротский приют. Дикон, попробуешь? — Эр Рокэ, да! — Ричард улыбнулся, кивнул и тут же, смутившись каким-то своим мыслям, покраснел. — Тогда решено, не будем сейчас тратить время, — подытожил Рокэ, собирая листки вместе и складывая их пополам. — Пойдемте ужинать.